Зеленый шланг в зеленой траве

Я наконец дочитал лекции Набокова о Дон Кихоте. И теперь могу сказать, что знаю очень разного Набокова. Во всех его проявлениях.

Набоков - драматурга, поэта, прозаика, критика. Набокова в эпистолярном жанре. Набокова - переводчика. Гениальный ход Набокова - превратить перевод "Евгения Онегина" в англоязычную прозу. Придать ему тем самым совершенно новое качество и ускорение, которые предаёт  обыденной жизни страдание.
Гениальный театральный интерпретатор русской классики Римас Туминас проделал примерно тоже самое - и не только с "Евгением Онегиным", но и с "Ревизором" (Национальный драматический театр Литвы), "Дядей Ваней" (театр Вахтангова), "Горем от ума" (Современник). Большое счастье, что мне в своё время удалось увидеть все вышеперечисленные спектакли вживую.

Это было хорошее время. Я заканчивал работу в самом центре города в шесть часов вечера, передо мной лежали почти все без исключения петербургские театры, находившиеся в пешей доступности или максимум в одной остановке на метро.

Всем известно ещё со школьной скамьи, что "Евгений Онегин" - это "энциклопедия русской жизни". Вечная классика, обладающая потрясающей способностью не стареть и на каждом новом витке жизни оказываться ещё более актуальной. Очарование нового проходит как неизбежно уляжется свежее впечатление от только что приехавших гостей. Очарование классики не проходит никогда. Как любовь к  матери, которая лежит за пределами любви к любой другой женщине. Набокову удалось сделать невозможное - перевести Пушкина.

Набоков - король деталей. Я не буду приводить здесь примеры из его великих романов, достаточно вспомнить потрясающее замечание о змее непременно зеленого резинового шланга в зеленой же траве из "Лекций о Дон Кихоте" - умопомрачительная деталь, которую мог заметить только настоящий художник.

У настоящего большого писателя игра слов никогда не является самостоятельной целью, а лишь средством. Все остальное - злоупотребление. Художник работает с образами, а не со средствами. Образ отлит в ту или иную форму. Форма в свою очередь диктует содержание. Эти два явления взаимосвязаны. Иногда совершенство формы невозможно постичь с первого раза, тогда оно открывается понемногу, кусочками. Предугадываются как конец отдельной фразы. Но это всегда кусочки того целостного образа, который мог сложиться только в голове каждого конкретного художника.

Для того, чтобы схватить этот образ, совсем необязательны практические или технические навыки. Как необязательно владеть каким-либо музыкальным инструментом, чтобы научиться ценить музыку. Хотя такие навыки и предпочтительны. Но их получение - только начало пути. Набоков признавался, что не умеет ценить музыку. Поэтому "Дон Кихот" в его интерпретации - это теннисный поединок (пятого сета не состоялось - Дон Кихот умер), а не музыкальное произведение. Теннис Набоков знал и ценил.

Набоков - пристальный и привередливый читатель. Замечания Набокова убийственно точны и даже самонадеянны: "Весьма невыразительная сцена. Автор устал". Сервантес для него - не монумент на постаменте, а живой человек и коллега по цеху. Сопереживание - важнейшее качество читателя. Узнавание себя, угадывание следующей фразы, использование всего многослойного запаса знаний, внутренние открытия и озарения (то, что в психологии называется инсайтом) - все это непременные атрибуты хорошего чтения. Книга должна стать твоей, начать подтверждать, расширять и углублять твои собственные мысли.

Я пишу все это, сидя в саду и глядя на точно такой же, как у Набокова, зелёный шланг в зеленой траве. У меня тут все, как в Рождествено и Батово: пасторальные виды, река, лес, уходящая в никуда дорога,  густой пряный воздух. Фиолетовая полоска заката как единственная граница между дольним и горним миром. Потерянный рай Набокова, который то и дело вспыхивал в его стихах и не давали ему покоя даже в номере шикарного отеля в Монтрё.