Сарам - ворота в Саяны

В мягком хвойном подбрюшье Саян, на берегу красавицы Оки, приютился маленький, забытый Богом, посёлок Сарам. Кажется, что время замерло здесь и ничто не нарушает покоя, кроме монотонного урчания Оки на шивёрах. Небольшие, потрёпанные годами и непогодой домики, в живописном беспорядке разбросаны по берегу Оки – их едва ли больше десятка. Однако, среди обветшалых построек, до сих пор солидно выглядит объект Государственной важности – метеостанция, откуда ежедневно в Иркутск передаются сводки об уровне воды в Оке и информация необходимая для прогнозирования погоды. В переводе с бурятского Сарам – это плоский камень. Горы начинаются буквально в нескольких километрах от Сарама,  природа их необычайно живописна и богата разнообразием хвойных деревьев, удивительных цветов и растений, грибов и ягод, редких пород рыб и животных. Все мужчины, живущие в посёлке охотники, рыболовы и ягодники, независимо от возраста.
В девяностых годах я неоднократно бывал в Сараме - собирал ягоды на богатых черничниках и брусничниках, но с тех пор я не посещал эти места, так – как ягоды, привезённые оттуда становились «золотыми» из – за удалённости этих мест от Зимы. Дорога от посёлка Верхнеокинский (на местном наречье Верх – Ока) до Сарама, пострашнее «американских горок» - это две глубокие колеи истерзанные колёсами лесовозов, размытые дождями и наводнениями, да к тому же развороченные другими транспортными средствами, пытающимися пробиться к горной красоте по этой нескончаемой полосе препятствий, щедро залитой жидкой грязью. Богатые брусничники есть и гораздо ближе к Зиме – в сосновых борах, поэтому те, кто рвётся к Сараму едут туда не за ягодами, а чтобы увидеть таёжную красоту Саянских гор, попить кристальной воды из ручьев и оглохнуть от звенящей тишины. Познав красоту этих мест, впоследствии неудержимо тянет вернуться сюда и повторить свидание с чудом. Поэтому 5 Октября 2014г., спустя двадцать лет, я решился вновь преодолеть бездорожье ради встречи с таёжниками, проживающими в Сараме, утолить ностальгию и узнать историю поселка от местных жителей. Ранее я, совершая походы в эти места, неоднократно встречался со старым охотником дядькой Семёном по кличке Челкаш и полагал, что смогу остановиться у него, пока буду общаться с местным населением.
Добраться до посёлка Верх – Ока не составляет труда и я, сев на Зиминской автостанции в автобус в шесть часов, в девятом часу был уже на месте. Надеясь на попутку я, всё же взял с собой котелок, запас продуктов и чая. Не встретив среди верхокинцев, имеющих вездеходную технику, горячего желания доставить меня к месту назначения, я пошёл пешком вдоль заброшенного рукотворного канала, до стана туристов, сплавляющихся с верховий Оки. Место это оборудовано для отдыха после долгой болтанки по речным перекатам – под крепким  навесом сколочен большой стол и нары для сна. Погода была отличная, я никуда не спешил и, приготовив на костре завтрак, обед и ужин, насладился тишиной, красотой реки и вкусом её воды. Переночевав у костра с минимумом комфорта и сварив на костре утренний чай, продолжил свой путь. Погода мне сопутствовала, солнце светило как летом, и я испытывал удовольствие от общения с природой. Ближе к полудню я выбрал местом для отдыха тихий плёс и, отобедав на песчаном берегу,  блаженно развалился на траве. Так, наверное, и провалялся бы в этом раю весь день, но услышав на дороге треск мотоцикла, выбежал навстречу транспортному средству, ведь дорога в тайге – это не Федеральная трасса и следующего попутного транспорта можно и не дождаться. На мотоцикле ИЖ, коляска которого была оборудована для грузоперевозок, ехала молодая супружеская пара – они с готовностью согласились меня подвезти, вопрошая : « Какая нелёгкая несёт тебя в эту глушь?» По ходу движения девушка представилась как Татьяна, сообщив, что с супругом Алексеем они едут навестить её отца – старого таёжника Степаненко Николая. Узнав, что в мои планы входит заночевать у Челкаша, заметила, что видимо я давно не был в Сараме, ведь дед Семён уже два года как умер. Услышав такую новость, я понял отчаянность своего положения, однако Татьяна поспешила меня утешить тем, что её отец друг Челкаша и будет рад встрече со мной, а заодно и расскажет много интересного о посёлке. Так же приятной новостью оказалось то, что в посёлке проживает её бабушка Леонова Лидия Дмитриевна, восьмидесятитрёх лет от роду – старейший житель села, знающая историю села с момента основания леспромхоза. Когда мы въехали в посёлок я обнаружил, что с момента моего последнего пребывания здесь практически ничего не изменилось, однако в глаза бросилось отсутствие магазина, который был тогда наглухо закрыт – окна ставнями, а двери амбарными замками.
Сойдя с мотоцикла возле дома Николая Степаненко, я обнаружил, что передовые технологии человеческой цивилизации не минули и Сарам – на стене дома красовалась солнечная батарея, питающая дом электричеством. Хозяин дома мне действительно обрадовался, припомнив, что мы с ним виделись, когда я с Челкашом приходил посмотреть его новый снегоход, а почитав мои стихи о тайге и Сараме, пришёл в восторг. Положительные эмоции Николаю, в момент моего приезда, были просто необходимы, так как его жена серьёзно заболела и находилась в больнице, отчего он пал духом и не ходил нынче в тайгу ни в ягоды, ни в орехи, ни на охоту. Моя идея написать историю посёлка со слов его жителей воодушевила Николая, он оценил моё желание писать её не по документам, ведь не каждый решится преодолеть сто километров, двадцать из которых в экстремальном режиме, зная, что можно просто зайти в администрацию Зиминского района и с протокольной точностью записать даты и события. После того как я пришёл в себя, после гонок без правил по бездорожью, Николай усадил меня за стол и начал свой неспешный рассказ. Оказалось, что посёлок, в котором он проживает – это Левый Сарам, его название привязано к левому берегу Оки, протекающей в непосредственной близости. Когда родители Николая в 1966г. переехали жить в Сарам, леспромхоз, где они работали, процветал. На правом берегу Оки располагалось ещё одно село Правый Сарам и оба села были связаны между собой двумя подвесными мостами. В то время Левый Сарам был больше поселка Верх–Ока – в нём было всё необходимое для нормального проживания людей – дизельная электростанция, общественная столовая, пекарня, магазин, детский сад, школа девятилетка, клуб, библиотека, мед. пункт с участковым врачом и мед. сестрой, метеостанция и даже взлётно - посадочная полоса, на которую садились кукурузники и вертолёты. После окончания школы Николай отслужил три года на флоте – служил на дизельной подводной лодке. Вернувшись в Сарам, женился на местной девушке Наталье, работал в родном леспромхозе, построил дом, в котором и вырастил троих детей. Леспромхоз обеспечивал лесозаготовки для Зиминского ЛДК. Суть лесозаготовок заключалась в следующем – лес срезался на корню бензопилами, трелёвщиками доставлялся на берег Оки, где складировался в штабеля, а во время весеннего паводка брёвна сталкивались в реку – это называется молевой сплав. Сплав производился не по всей протяжённости Оки, как я думал – в том месте, где расположен стан туристов – сплавщиков и берег облицован полусгнившей бревенчатой стеной, в то время были боны, которыми лес задерживался и направлялся в горловину протоки, прорытой от Оки до мелководной речки Игнай, ширина которой около десяти метров. Уровень воды в протоке регулировался шлюзами, а так как ширина его была около восьми метров, то можно было легко посчитать «кубатуру» сплавляемого леса и избежать оседания брёвен на берегах.  «Топляки» в мелководье протоки и Игная легко можно было вытащить на берег, просушить и вновь сплавить. Не далеко от села Самара, Игнай впадает в реку Зима и уже в черте города, в непосредственной близости от ЛДК, в Оку. Возле ЛДК сплавляемый лес задерживался бонами, извлекался на берег, просушивался в штабелях и шёл на переработку древесины или отгружался в вагоны. В те годы ЛДК был орденоносным предприятием и давал работу значительной части населения города Зима, а так же работникам леспромхозов. Впоследствии лесосплав от Сарама был прекращён, оказалось, что для постройки села выбрано не удачное место и Ока, меняя русло во время наводнения 1984 г., смыла его практически всё. Сегодня Левый Сарам – это лишь часть одной улицы, а их было четыре. После закрытия леспромхоза здесь остались жить лишь те, кто может прокормиться тайгой, да персонал обслуживающий метеостанцию. Николай закончил свой рассказ, посетовав на то, что все трое его детей – Ольга, Николай и Татьяна, с семьями, проживают в Верх–Оке, поэтому он редко видится с внуками, которых у него пятеро. Попив чаю, мы легли спать, а на утро запланировали отправиться в гости к тёще Николая, чтобы углубиться в познание истории посёлка.
Хозяйка нас приняла радушно и, я был приятно удивлён тем, что старушка оказалась довольно бодрой и была что называется «в своем уме». После моего объяснения – кто я и зачем, бабка Лида предалась воспоминаниям, и картина вырисовалась следующая – Её родители, проживающие в селе Осиповск, в 1935 году переселились в Сарам, который с 1934года стал бурно разрастаться, в связи с образованием леспромхоза. Самым ярким впечатлением её детства было то, что в крутых берегах Оки были вырыты землянки, в которых жили монголы, перегонявшие стадами крупнорогатый скот из Монголии по территории  Бурятии, а затем через горные перевалы Саянских гор в долину реки Ока, в том месте, где сейчас ещё «теплится» Сарам. После дальнего перехода по горам уставший и исхудавший скот в районе Сарама пасли на сочных травах в течении месяца, дав животным отдохнуть и откормиться, а затем гнали в Зиму на мясокомбинат. Монголы были невысокого роста, с ярко выраженной косолапостью, отапливали свои жилища глинобитными печками и называли свои жилища юртами. Лесозаготовки заставили монголов покинуть берега Оки и разместить свои юрты в местах спуска с гор – эти стоянки кочевников до их пор называются -  первая, вторая и третья юрта, хотя мало кто знает историю этих названий местности. С 1941 по 1945 год поставки скота из Монголии увеличились – гнали не только крупнорогатый скот, но и маленьких монгольских лошадок для нужд колхозов Зиминского района. Среди обычных коров и быков были животные невысокого роста с длинными рогами и конскими гривами и хвостами (по описанию они похожи на яков, возможно скот в Зиму перегоняли из Хакасии и Тувы). Другим ярким впечатлением детства Лидии Дмитриевны стали ссыльные литовцы. На Левом Сараме с 1944г. их поселили около сорока человек (может больше), они совсем не говорили по-русски, но работали хорошо и не пили. Литовцы построили целую улицу для своего проживания (среди домов были и двухэтажные бараки, видимо общежития). Ссыльных литовцев никто не охранял, однако они периодически ездили в большой посёлок Хор-Тагна, отмечаться в комендатуре. После окончания войны литовцы, по мере отбывания срока ссылки, вернулись на Родину и, к началу 50-х годов в Сараме литовцев не осталось, а в 1953 году, сильным наводнением, всю литовскую улицу смыло. Но память о ссыльных литовцах всё-таки осталась и, до настоящего времени, на сарамском кладбище стоят три огромных литовских креста. Со слов Лидии Дмитриевны под крестами захоронены пожилой мужчина, женщина и девочка. Эти кресты имеют внушительные размеры – два из них высотой под три метра, один около двух. В 1984 году наводнением смыло Правый Сарам и почти весь Левый Сарам, лесозаготовки прекратились, и люди стали разъезжаться. После закрытия леспромхоза моя собеседница переехала жить в Посёлок Хор-Тагна , где прожила двадцать лет, но затем вернулась, ведь здесь проживают её дети – Александр и Ольга. Сейчас Лидия Дмитриевна живёт совместно с сыном Александром, в доме построенном её отцом , присматривают за ней и дочь с зятем. На жизнь бабушка не жалуется, но вот давно её никто не фотографировал, поэтому она попросила меня напечатать фотографию, а не просто щелкать фотоаппаратом.
Расставшись с бабой Лидой , я решил пообщаться с самым молодым мужчиной,  проживающим в таёжном посёлке – Константиновым Захаром. На вид ему не более 25 лет, проживает с женой Юлей в доме своих родителей, давно переехавших в Верх-Оку, вскоре ожидают прибавления семьи, в связи с чем, перед воротами стоит «под парами» единственный в селе, «видавший виды», автомобиль «Нива». Захар следит за пульсом Оки – он работает гидрологом на местной метеостанции, которую возглавляет его однофамилец Константинов Николай. Так же местная метеостанция даёт работу и жильё ещё одной молодой семье – Лютерович Наталье и Александру, которые обзавелись здесь тремя детьми  (по профессии они метеорологи). Из беседы с Захаром я понял, что он хоть и молодой но «хваткий» и, кроме охоты и рыбалки, разводит лошадей на мясо. Почему именно лошадей? Да потому, что лошади зимой добывают корм самопасом, Захар добавляет в их рацион овса и сена, но экономия, по сравнению с крупнорогатым скотом ощутима. К тому же Захар, в перспективе, рассматривает лошадей как основу туристического бизнеса – он намерен проложить в Саяны конный маршрут. Хотя, для начала этого бизнеса, мало иметь лошадей и обучить их ходить под седлом, нужна ещё упряжь, которая стоит не дёшево. И это только техническая сторона дела - нужны люди, имеющие организационный опыт работы в этом направлении туризма, способные привлечь желающих пройти конный маршрут и обеспечить их комфортную доставку и проживание в условиях тайги. Так что вопросов больше, чем ответов, но есть желание, а значит и начало пути к поставленной цели. По ходу разговора я спросил у Захара : «Где сейчас находится твой дед – знаменитый таёжник Иван Щерба?» И, оказалось, что бывалый охотник и рыболов попал из неповторимой природной красоты в красоту культурной столицы России – Питер, где проживает у дочери и скучает по тайге, но здоровье уже не то. Захар показал на домик напротив : «Это домик деда, я за ним присматриваю».
Мы попрощались с Захаром, и я поспешил вернуться в дом Степаненко Николая – он, с утра, затопил баню. За время моего отсутствия в доме, появился ещё один гость – Витас – мужчина лет 55-ти, с окладистой русой бородой. Николай попросил Витаса принести для меня пихтовых «лапок» на веник и, пока он ходил, рассказал про этого представителя балтийских государств следующее – Появился он в Сараме давно и не ведомо откуда, документов никому не показывал, и поэтому ходили о нём по селу разные слухи (один страшнее другого), но на самом деле он человек безобидный и никому из местных зла не делал, а наоборот был безотказен, если надо было кому то помочь. Злые языки окрестили Витаса «Дальнобойщиком», так как он имел странный обычай  ходить на рынок в Зиму, за сто километров пешком, с дарами леса на базар, а обратно пешком возвращался с товарами первой необходимости. Добрые люди, полагая, что у него нет денег на автобус, предлагали ему помощь, но он всегда категорически отказывался и шёл пешком. А, однажды, Николай смотрел передачу «Жди меня» и, вроде как, племянница Витаса обращалась с просьбой розыскать его, но сам Витас обьявиться родственникам не желает, видимо ещё не пришёл срок. Пока я выслушивал историю о таёжном отшельнике, Витас вернулся с пихтовым веником и я «поддал жару». Вывалившись из баньки красным как рак, я испил чаю и, поостыв, был готов двинуться в обратный путь. Напоследок Николай угостил меня арбузом, выращенным в его огороде, арбуз обладал прекрасными вкусовыми качествами, хотя и отличался размерами от южных собратьев – это невероятно, суметь вырастить арбузы в условиях тайги и ранних заморозков. Отведав десерт, и попрощавшись с радушным хозяином, я уселся на стальной ящик с инструментами, установленный вместо пассажирского сиденья на досчатом настиле, заменившем мотоциклу коляску как таковую и Алексей «дал газу».
Кто помнит сцену из фильма «Спорлото-82», где кавказец прокатил СанСаныча и мордоворота, на «Яве» с коляской, по асфальтированному горному серпантину, тот отдалённо может представить, как мы ехали. Некоторую схожесть представляет лишь сцена, когда «джигит» погнался за упавшей бутылью с вином, и то их бездорожье с нашим не сравнить. До посёлка Верх-Ока мы добрались благополучно, если не учитывать грязь из лесовозной колеи, которая периодически орошала меня из-под колёс мотоцикла.
Но даже наш приезд в пункт назначения не означал, что приключения закончились. Как раз в это время сын Степаненко Николая Николаевича, имя которого тоже Степаненко Николай Николаевич, «доводил до ума» свой катер с водомётным двигателем и собирался проверить его на воде. Упустить такой случай прокатиться по реке я не мог и напросился поучаствовать в спуске катера на воду. Дело это оказалось проще простого, потому что катер стоял на колёсной тележке, прицепленной к трактору «Беларусь». На берегу трактор «сдал задом», заехав в реку до середины больших колёс, и катер оказался на воде. Двигатель водомёта легко запустился и, довольный Николай Николаевич-Второй, покатал на нём пол села, в том числе женщин и детей. Переночевав в доме Татьяны и Алексея, я утром, на рейсовом автобусе уехал домой, полный впечатлений.
P.S.
Забыв спросить у жителей Сарама в каком году прекратился лесосплав по Оке, я нашёл в интернете множество носителей информации о сплаве по реке Ока Саянская, и речь шла совсем не о сплаве брёвен, а о сплаве туристов. Предлагаются туры от 5 до 15 дней, со встречей в аэропорте или на железнодорожном вокзале, с размещением в гостиницах Иркутска и доставкой в верховья Оки вертолётом или автомобильным транспортом по Чуйскому тракту, обещается богатая рыбалка и великолепный сервис. А посмотрев фотографии, я буквально восхитился красотой Саянских гор, по сравнению с ними Швейцарские Альпы просто блеклое подобие. Оказалось то,  что я видел за Сарамом – это лишь краешек сказочной красоты, которая простирается на сотни километров, а ведь мы живём совсем рядом с этой красотой и даже не догадываемся об этом, поэтому по нашей Оке сплавляются  люди, приехавшие за тысячи километров, чтобы увидеть наши удивительные  горы. До сих пор наши предприниматели «делают деньги» на лесозаготовках и, в лучшем случае, влаживают их в строительство магазинов – ведь деньги должны «работать». Скоро на каждого покупателя будет по магазину.  А не пора ли деньги вернуть в тайгу и наладить туристический бизнес, не губить нашу неповторимую красоту, а показать её людям и увидеть её, наконец, самим. И все предпосылки для превращения Зимы в туристическую Мекку есть – это железнодорожный вокзал, автодорога в посёлок Верх-Ока, заброшенные аэродромы в Зиме, Верх-Оке и Сараме, верхокинские владельцы лодок (лучшие лоцманы на Оке), Степаненко Николаи Николаевичи – владельцы четырех снегоходов и катера с водомётом и Константинов Захар, выращивающий лошадей, пока на мясо. Я верю в то, что поездки в Сарам превратятся из испытания на прочность людей и техники, в приятное путешествие в сказочную красоту Саянских гор.