Глава 4 Роман Восточный ветер часть 1 Лабиринты

Глава 4

Перед началом предпоследнего урока Гаяне и Вика, уже доведя до крайней точки невозврата свои враждебные действия в виде дразнящих кривляний и знаков, стояли в классе друг против друга под любопытными взглядами своих одноклассников.  Назревала очередная драка между ними. Но сначала непримиримое соперничество должно вылиться в словесную форму: что ж это за сражение без предварительных устных уколов в самолюбие ненавистного противника. Девчонки старались найти в своих головках свежие варианты оскорблений, но ничего нового на ум не приходило, и пришлось пойти по старым тропам.  Начала Вика:
- Ты, село овчинное, сначала бараний жир с губ вытри, а потом свои порядки устанавливай.
- А ты, ты, толстая стельная корова, пузо подними, пол поломаешь.
- Чего?  А ну повтори.
- Уши чистить надо.
- Я тебе щас морду твою узкоглазую начищу.
- Да?! Ты смотри, чтоб твои лупоглазые глаза не выскочили.
- Ты, коза узкоглазая!
- А ты, коза лупоглазая!

После этого, чтобы не вдаваться в несерьёзные повторения, Вика плюнула на свою оппонентку. Та в ответ сделала то же самое. Еще несколько тьфу, тьфу и девчонки сцепились. Вика обхватила Гаяне и, используя мощь своего тела, стала мотать её из стороны в сторону, словно уборщица, которая лёгкой щеткой смахивает пыль с мебели. Гаяне на лету зацепилась своей ногой за ногу Вики и благодаря титаническому усилию, опираясь на свободную ногу, по-борцовски провела подножку.  Обе девочки упали и разлетелись друг от друга по полу. Вскочив, они не схватились вновь, а стали потирать зарождающиеся шишки на своих головах. Тут послышался шум шагов учительницы, и все ребятишки быстренько разместились за ученическими столами.

Классная дама, классный руководитель по-нормальному, - Татьяна Николаевна при появлении в её классе Гаяне, относилась к той довольно неоднозначно.  Татьяна Николаевна это добросовестный молодой педагог, которая любила свою работу и детей.  В беспощадном детском мире постоянного противостояния за достойное место в отношениях, Гаяне «пёрла как танк». Проявляя несгибаемую уверенность в себе, отвагу и напор, она быстро дала понять всем в гимназии, и девчонкам, и мальчишкам, что если кто-то и может быть объектом для насмешек, то это уж точно не она. 

Шуму на переменах стало заметно больше. А если какая-то драка или скандал, то там и Гаяне. Она или сама участник выяснения отношений, или секундант, или самый активный комментатор события. При расследовании педагогами детских конфликтов с её участием, она, как и все, отрицала тот факт, что была инициатором драки, но в отличие от других, не смотря на свою обычную находчивость, не была так изобретательна на отговорки. Гаяне терялась от того, что никак не могла понять, зачем учителя так подробно стараются всё разузнать о драке и установить кто виновник. Ведь никто не покалечен, все здоровы. К тому же если это не было избиением, когда более сильный просто бьёт слабого, что действительно плохо, то драка нужна обоим кто дерется. «Или вот, например, - рассуждала она - если тебя кто-то сильно обидно подразнил, думая, что ты боишься его, то надо сразу бац его в нос, а можно ногой по коленке или ниже. И всё, у тебя внутри всё опять спокойно и хорошо: ты дала отпор, и тебя этот мальчишка или девчонка теперь боится и не будет дразнить. А как тут по-другому? По-другому никак нельзя». 

Гаяне, усиленно пыталась понять, зачем нужно это выяснение «кто виноват?», когда очень часто виноватого и не было, а случилось обычное дело: наказание за оскорбление или дражнилку или просто выяснение кто сильнее и смелее. Она внимательно всматривалась в лица строгих взрослых и напряженно думала, морща брови, нос и почесывая голову, но понять смысл этих подробных выяснений никак не могла.

В классе и вообще среди сверстников для Гаяне осталось только одно препятствие в захвате пьедестала первенства это Вика Повалева. Толян Макушин сразу обозначил свое отношение к Гаяне: она девчонка, а он с девчонками, как правильный пацан, не связывается. Соответственно он стоял в стороне от зоны её действий и не вмешивался.  В действительности он опасался за сохранность своего с таким трудом вымощенного авторитета: столько понтов на это потрачено. Вика же обладала твёрдым характером, была груба и неуступчива и вдобавок к этому в её боевом арсенале были более мощные физические кондиции, которые достойно противостояли ловкости, физической развитости и активности Гаяне. Тут соперничество было равным, и никто не собирался уступать. 

Наблюдая со стороны изменение ситуации в классе с появлением Гаяне, Татьяна Николаевна переживала чувство досады за более слабую отечественную молодую поросль, и Гаяне от классного руководителя досталась скрытая неприязнь, которая подпитывалась еще и тем, что поведение этой девочки, всегда стремящийся быть в первом ряду, выглядело слишком диким. Это была чуждая не московская и вообще не городская активность, очень непосредственная и совершенно не приглаженная. Словно маленький отважный азиатский всадник, спешившись, зашел в чопорное европейское заведение и ведет себя уверенно, так как привык на просторе вольных степей, упрямо не склоняя головы перед чужими нравами и порядками.

Раньше как было. Вика Повалева и Толян Макушин занимали в классе места главных, они считались самыми сильными. Вика среди девочек, Толян среди мальчишек.  Их высокие позиции никто не оспаривал. А вокруг среди одноклассников шла своя борьба амбиций. Современные продвинутые детишки, кто чем силен, исключая силу характера и физическую силу, старались самоутвердиться друг над другом, чтобы не в коем случае не стать изгоем в детском коллективе. Одни возвышались своими знаниями и умением в области компьютерного пользования и обладанием крутых телефонов. Кто-то укреплял свои позиции, ловко стравливая между собой своих недругов. Третьи выделялись своей коммуникабельностью, умением интересно рассказывать и соответственно могли владеть и манипулировать настроениями слушателей и так далее. Эта борьба за свои авторитетики не прекращалась ни на минуту. Внутри класса бурлили слухи, сплетни, наговоры, раскручивались скандалы, плелись заговоры и устраивались провокации, складывались и разрушались коалиции союзников, достигались победы и переживались поражения, и всё это без обычных детских потасовок как было раньше. Конечно, такое противостояние существовало в детском формате, и оно не было очевидным для взрослых. Со стороны все выглядело довольно спокойно и совершенно безопасно. Такая ситуация естественно устраивала педагогов элитного учебного заведения. 

Тем более новая концепция образования состояла в том, чтобы образовывать послушных, белых и пушистых пользователей, спускающий пар только через «хеппи бёздей ту ю». Вроде бы ничего, умиротворяюще. Но получается какой-то флегматичный, но увлеченный потреблением и им же задавленный планктон, который подсажен на рекламу как на основной путеводитель жизни. Хотя это в духе времени и свалившихся на Москву финансовых и технических возможностей.  По этой колее само как-то всё легко катится. В принципе и руководству неплохо. К чему вообще неуправляемые, разносторонне развитые, изобретательные и самонадеянные буяны и вольнодумцы. Но тут как незваный неразборчивый вихрь, появилась Гаяне Дайтматова и через небольшой период освоения ею новой территории началось: а кто самый крутой и сильный, а кто не боится, если не боишься, ты должен его вызвать один на один и побить, а чего ты так смотришь, а? еще раз такое скажешь – как врежу; и так далее в том же духе. 

Новая тенденция в отношениях между детьми, которую привнесла Гаяне и не только в свой класс, по единому мнению, учителей и Татьяны Николаевны, в том числе, снижала общий культурный уровень взаимоотношений среди учащихся и тянула детей назад от коммуникационного цивилизованного настоящего в дикое прошлое. К тому же национальная солидарность это не просто так, кое-что. Она по природе производна от инстинкта самосохранения. Тут образованность, толерантность, да и сам гуманизм стоят намного дальше от сердца и голос их значительно слабее для него: свои это свои. Чувство антипатии у Татьяны Николаевны было довольно сильным, и казалось, ничто не может его растопить. Но вскоре отношение классного руководителя к Гаяне резко изменилось. 

На одном из её уроков, когда ученики ломали голову над очередным заданием. Гаяне задумчиво остановила свой взгляд перед собой. Татьяна Николаевна как раз и появилась в поле её зрения. Они встретились глазами: взрослые бирюзовые и детские карие. Неожиданно оказавшись в лучах очей своего классного руководителя, девочка непроизвольно улыбнулась, но не получив никакого ответного сигнала, робко спрятала свою яркую как восточное солнце улыбку за серьёзным и откровенно изучающим взглядом. И тут всё, стена рухнула, лёд растаял, решетки пали, и Татьяна Николаевна улыбнулась в ответ. В результате этой трогательной детской реакции она была уже совершенно другой по отношению к этой девочке. Сердце молодой женщины просто не устояло и размякло до состояния теплого и сладкого домашнего киселя. После этой милой женской истории Гаяне в глазах Татьяны Николаевны представлялась уже не как тёмное раздражающее пятно в виде маленького инородного агрессора, а как неординарный и забавный ребенок. Девочка ведет открытую самоотверженную битву за своё детское счастье понятным ей способом с небывалой для своего возраста отвагой. При этом Гаяне была еще и старательной и сообразительной ученицей, воспитанной уважать и почитать старших. Она также никогда не наезжала на того, кто явно слабее её и как правило заступалась за такого сверстника, не говоря уже о ребенке младше её. А это уже свидетельствует о наличии доброты и благородства, которые просто глубоко спрятаны за фасадом крутого норова. С этого момента Татьяна Николаевна стала защитником и покровителем Гаяне, что сама девочка конечно почувствовала.

В конце урока математики в класс зашла завуч Каролина Игоревна.  Нужно было закончить кое-какие дела накануне школьных каникул. Дети встали в положенном приветствии и сели обратно после разрешения. 

В педагогическом, а стало быть, в женском коллективе внешнее проявление уважения к о молодому руководству вопрос неоднозначный.  Профессиональная состоятельность, ответственность, коммуникабельность, обаяние и ум здесь далеко не на первом месте. Демонстративное уважение главным образом возникает из женской реакции на набор других качеств руководства: как одевается, сколько по-женски забирает на себя внимания, мстительность, насколько неприступно держится, внешняя привлекательность, как это начальство на тебя смотрит и как с тобой и другими "у-сю-сюкает", то есть разговаривает. Исходя из этого Каролина Игоревна безусловно имела все основания на официальное «поклонение» своей должностной персоне и реально его получала, так как представляла из себя абсолютную противоположность какой-нибудь душевной простушки, о которую можно вытирать ноги. Она относилась к другим высокопарно без всяких вариантов на панибратство, как королева к своим не путевыми поданными, призванная держать их в строгости и на расстоянии. Кроме того, нельзя забывать и её высокопоставленного отца и всё, что из этого вытекает. На таком «фундаменте» можно позволить себе рулить коллективом самостоятельно и как хочется, без всякой оглядки на директрису и вышестоящее руководство, не опасаясь открытой критики ни снизу, ни с верху.

Однако совершенно точно за это же самое коллеги её не любили. Кроме того, одаренная красотой и богатством, завуч и одевалась, и наводила макияж ярко, но благодаря творческим заботам своих модельеров и визажистов со вкусом. С грустью осознав, что женская конкуренция с ней дело безнадежное, педагогический коллектив, как сговорившись, стал придерживать показательной скромности и строгости во внешнем виде. Это был укор завучу и призыв спуститься на землю, умерив свою невоздержанность. Но Каролина Игоревна даже не почувствовала этого немого, но очень зримого посыла. Она восприняла это явление как результат своей справедливой победы и стала сильнее закрепляться на олимпе, принося на себе ещё больше новых образов от работников креативного цеха, фантазия которых не видела границ. Даже её безбедный супруг Вадим начал «поскуливать» о расходах на эти маскарады, но красота без жертв, как известно, никак.  «Больше воруй, как все» - отвечала супруга – педагог.

Учительское сообщество возмущенно забурлило само в себе: «Вы посмотрите, как распоясалась эта нимфоманка. Мало ей разъезжать на «Феррари». Устроила, понимаешь, из учебного заведения гламурный подиум. Какое безобразие. Ученики об учебе уже и не думают. Мальчики головы потеряли, а девочки только о её нарядах и судачат. Безобразие.  Нет, надо обязательно одернуть эту бесстыдницу».

Однако никто и директриса в первую очередь, не осмелился даже намекнуть Каролюшке, так мстительно упоминали её между собой коллеги, об общественном мнении в её адрес и о необходимости представлять себя в учебном заведении в более скромном обрамлении. Устрашающий чиновничий вес её отца и его связи, в том числе, и в системе образования оберегали её от всех беспокойств. Но недремлющая вечно свежая женская критика не унималась и витала над педагогическим коллективом гимназии общим настроем: «Нет, ну хоть кто-нибудь урезонит, наконец, эту самовлюбленную прафурсетку».

Зачитав несколько коротких объявлений, завуч стала напутствовать детей на ответственное поведение летом:
- Никогда не забывайте, что вы гимназисты. Это ко многому обязывает. Иногда бывает очень стыдно за наших учащихся. Неужели так трудно знать и следовать общеизвестным правилам этики. А ведь гимназисты это элита среди учащихся, и должны вести себя не только как люди культурные, но и эстетичные.
«Надо же, мы, оказывается, ратуем даже за эстетику среди детворы, о как. - Критично отозвалась в Татьяне Николаевне неприязнь к Каролюшке.  - И конечно сами понимаем, что это за тема и к чему она, и, разумеется, сами воспринимаем мир через призму тонкой изысканности.  Кто-о бы мог подумать».
Каролина Игоревна продолжала:
- Я надеюсь, вам хотя бы известно, как правильно следует пользоваться: ложкой, вилкой, ножом?
- Да-а – прозвучал общий ответ ребятишек.
- Ну и кто расскажет?
- Я, я, я – многоголосо зазвучал класс, выбросив вверх по две руки от ученического стола.

Гаяне, очень желая продемонстрировать свои знания перед завучем, так сильно вытянулась из-за своей парты с поднятой рукой, что казалось, она привстала на стул.
Завуч подошла к её столу и разрешила отвечать:
- Да.
- Вот, ложкой можно мешать в котле, в казане, в кастрюле, там, рис, овощи, мясо.  Можно снимать жир и накипь, доставать куски мяса, проваренные овощи. А ножом режут мясо и нарезают овощи. Вилкой и ножом можно колоть мясо в воде и на огне, чтобы, ну там, узнать, как оно проварилось или прожарилось.
Каролина Игоревна немного призадумалась, потом снисходительно улыбнувшись, уточнила свой вопрос:
- Я имею в виду, как пользоваться этими приборами за столом во время еды?
Татьяна Николаевна на это про себя заметила: «Эстетка ты наша не доученная, если имела в виду, то нужно было уточнять это в самом вопросе.  Каков вопрос, такой и ответ.  Девочка ответила правильно в рамках вопроса».

Гаяне расстроилась от того, что её ответ не был принят завучем.  Своим ответом она хотела ещё и похвастать тем, что в отличие от остальных знает не понаслышке как готовится еда.  Понимая теперь о чём вопрос и, в общем, зная ответ, она, тем не менее, заупрямилась и высказала совсем неожиданное:
- А плов можно руками брать и есть, без вилки и ложки.
Вика тут же захихикала, провоцируя осмеивание всем классом «не европейскость» Гаяне, иными словами её инородного лохавства: руками есть, вот это да.  Малолетняя аудитория оправдала этот призыв и насмешливое детское ха-ха-ха пронеслось по классу с вновь поднятыми руками.

-  Отвечай. – Обратилась завуч к Вике.
- Ложку надо держать правой рукой на весу, и не греметь по тарелке. Вилку в левой руке, а нож в правой. Вилкой надо придерживать еду, а ножом её резать, потом вилкой накалывать и есть. И еще, ложку и вилку надо сначала протереть салфеткой, потому что их могут плохо помыть.
- В общем правильно. – Оценила ответ завуч.

Вика довольная села на место и тут же отвесила в сторону Гаяне свой язык. При этом она стала вертеть головой для усиления дражнильного эффекта. Гаяне сидела за передней партой с одной стороны, а Вика также за передним столом, но в соседнем ряду. Расстояние никак не позволяло ответить на это действием. С тяжелой досадой в сердце Гаяне вынуждена была терпеть это дражнильное издевательство от Вики, которая получается «сделала» её. А та, чувствуя, что удачно задевает свою соперницу, стала повторять это раз за разом. Злость у Гаяне нарастала, а способа удовлетворить её, не дожидаясь перемены, не было. Больше всего Гаяне выводило из себя то, как Вика мотала головой с высунутым языком. Это очень сильно задевало.

Завуч объявила, что зачитает список должников по взносам в попечительский фонд гимназии. Этим фондом руководил не попечительский совет, а само руководство гимназии, то есть сама Каролина Игоревна. Она стала просматривать свои бумаги и для удобства положила стопку на передний стол, за которым сидела Вика. Склонившись, завуч стала перебирать листы в поисках нужного списка. Прозвенел звонок, но Татьяна Николаевна объявила классу, что все должны сидеть, можно лишь убрать со столов свои учебные принадлежности.  Дети этим и занялись. 

Невыносимая Вика вновь повторила то же самое. Горячая неистовая кровь уже просто фонтаном донеслась от сердца к голове восточной девочки. Более терпеть Гаяне не могла.  На её столе лежала пластмассовая линейка в виде кинжала, и ей вспомнился китайский красочный боевик «Дом летающих кинжалов» и самый трагический и крутой эпизод из этого фильма, когда героиня, её самая любимая героиня, совершила свой последний бросок кинжала. Гаяне, осмотрелась, немного наклонилась назад и, прицелившись, метнула эту линейку-кинжал в своего ненавистного врага, вложив в этот бросок всю свою меткость и злость. Этот бросок почти никто в классе не видел.  Что значит почти никто. Видела только Татьяна Николаевна, которую Гаяне в этот момент упустила из виду. Все остальные были заняты. Ученики, включая Вику, рассовывали свои учебники, тетради, карандаши, ручки, линейки по сумкам и рюкзакам. Завуч, наклонившись над столом, разбиралась со своими бумагами.

Но летающая линейка-кинжал, помиловав Вику, пронеслась над ней и как в ножны зашла в заколку на голове, склонившейся над столом, завуча. Каролина Игоревна на легкую вибрацию заколки ощупала её рукой, проверяя, не отстегнулась ли она, но при этом даже не задела торчащую линейку. Увидев это, Гаяне ощутила мощный прилив страха. Татьяна Николаевна растерялась и, не зная, что делать, просто уставилась на завуча, наблюдая, чем это закончится. Ничего не подозревая, Каролина Игоревна, найдя искомый список, стала его зачитывать:

- Дайтматова Гаяне.
- Я, я … – Гаяне, растерянно встала, и даже не поняла, что её имя озвучено не в связи с её очень неудачным метанием. От страха и волнения она не могла произнести хоть какое-нибудь оправдание, а в её глаза бушевал ужас перед надвигающимся будущим.
- Задолженность две тысячи. Просто передай это родителям. Садись. Сейчас никому вставать не надо. Нужно просто донести эту информацию до родителей. Срок внесения задолженности – три дня, не больше.

Завуч продолжила оглашать свой список.
Ребятишки, вдруг увидев это новое и необычное украшение на голове завуча, открыв рты, уставились на неё с немыми вопросами: а что это такое, это линейка, заколка или что, а откуда она так сразу появилась?

Татьяна Николаевна стояла обуреваемая различными порывами. То ей хотелось сообщить Каролине Игоревне об этом конфузе, то её разбирал смех, то пугали последствия. Чтобы скрыть свои чувства она прикрыла рот плотно сжатыми пальцами.  Это не осталось без внимания Каролины Игоревны, и та попутно стала размышлять о причинах: «Не выспалась что ли?  А глазки горят.  Неужели у нашей серенькой мышки личная жизнь наладилась. Надо бы это уточнить. Наверняка какой-нибудь асексуальный голодранец, в несменяемой толстовке и джинсах. Хотя и среди этой категории попадаются вполне ничего. У кого бы узнать?».

В свою очередь в душе Татьяны Николаевны, при виде прямо торчащей фигурной линейки на красивой голове модницы шла мысленная борьба: «Надо предупредить её, а то она выйдет в коридор всем на смех.  А ничего страшного, пусть походит немного в образе дочери племени Апачи. Искусственные буфера, красавица наша, таскать не утомилась и сейчас ничего с ней не случится. А то только и можем, что красоваться и поучать, сами не знаем, чему, давить и требовать. А сама только тем и занята, что деньги из родителей учеников тянет. А, не дай бог, она узнает, что это Гаяне её так «украсила», так она просто изведет бедного ребенка».

Каролина Игоревна закончив оглашать список, взяла свою стопку и направилась к выходу. За ней из любопытства бесшумно шла Татьяна Николаевна. Гимназист -семиклассник с радостным настроением накануне летних каникул, набрав максимальное ускорение, весело несся по коридору в виде бомбардировщика на бреющем полете. Вдруг он увидел, вышедшую из класса завуча с чем-то непонятным на голове: линейкой, или заколкой, или вставкой, или … да тут сразу не поймешь.  Он стал гасить скорость, и с разворотом продолжать разглядывать необычный предмет на строгой Каролине Игоревне. Не справившись со всем этим и запутавшись в своих ногах, паренек упал на пол кедами вверх. Завуч принялась отчитывать его. Ученик, поднимаясь и выслушивая её, продолжал рассматривать это нечто и соображать: «Да точно, линейка, вон и измерительные деления есть: сантиметры, миллиметры».  Быстро разобрав на месте поведение гимназиста, Каролина Игоревна, как всегда с уверенным и строгим видом, направилась дальше, поворачивая за собой удивленные взгляды учеников. 

Татьяна Николаевна с легким злорадством торжествовала над казалось несокрушимым женским авторитаризмом Каролюшки: «О да, наша гламурно-эстетичная скво выглядит теперь реально сногсшибательно».

Между девчонок началось обсуждение: «Это новый модный тренд.  Вариант для учебных заведений. Такой шокирующий для продвинутых преподавателей. Да, да это яркий, смелый, вызывающий эпатаж. Вау, круто. Реальное впечатление, очень необычно и клёво. Какая она смелая и продвинутая, вау!».  Иная причина даже в версии не обсуждалась. Уж кто-кто, а Каролина Игоревна просто так всякую фигню на себе носить не будет.  Она всегда в тренде, в теме гламура и более того на его пике. 

Завуч пошла к директрисе. Однако той у себя не оказалось. Она пошла на выход, с целью, за чем-то еще раз, проверить цветочные клумбы у фасада гимназии – своего маленького царства. Пришлось серьезно поговорить о трудовой дисциплине, этике и эстетике, само собой, с физруком и с охранником: те о чем-то болтали и ржали во все горло у входа в гимназию.  Выслушивая Каролину Игоревну, они мельком поглядывали на её верхнюю телесную часть и в недоумении растерянно отводили взгляд в сторону, хотя обычно не сводили глаз с нижней половины её красоты. 

Прозвенел звонок, и все направились по классам, но даже опаздывающие ученики до последнего с интересом разглядывали завуча. Это уже было необычно.  Каролина Игоревна зашла в свой кабинет и предстала перед настенным «свет мой зеркальце».   Сначала она просто не поняла, что это торчит у неё на голове, и каким чудом это оказалось на ней. Она вытащила линейку из заколки и внимательно разглядела её.  Удивление от увиденного было колоссальным. Это было то, что просто невозможно.  Такое даже в кошмарном сне ей не могло присниться. Ужас, катастрофа. Кто мог это сделать? Кто посмел над НЕЙ так дерзко, подло и низко посмеяться. Да это просто вандализм, преступление. ЕЁ – основу и главный центр гимназии ради какой-то дурацкой плебейской шутки, использовать как подставку для письменных принадлежностей. Как ЭТО могло случиться? Кто, кто этот дерзкий хам, моральный урод, да попросту - низкая тварь: ученик, что скорее всего, или кто-то из преподавателей? В последнем случае мотив конечно это зависть неполноценного, мелкого, уродливого, нищего ничтожества к более высшему и значимому совершенству. 

Она стала вспоминать: где она была недавно, с кем общалась. Что-то было с заколкой, что-то необычное, да, да ей показалось, что заколка отстегнулась. Но она её пощупала – всё было нормально. Но видимо какая-то связь есть. Где это было? В классе этой страшилки Танюшки? Да, но она и не приближалась к ней, да и никто к ней не приближался настолько близко, чтобы всунуть в заколку эту линейку. Сколько вообще она ходила по гимназии с таким унизительным клоунским видом? А раньше сегодня что-то другое или подобное было с этой чертовой заколкой? Возможно, но она не могла определенно это или утверждать, или отрицать.  Где, когда и кто это сделал?  Как это выяснить? Виновника она уничтожит, он или она забудет навсегда, что такое нормальная жизнь. Нормальной жизнью для мерзавца или мерзавки станет кошмар. Боже, ведь все это видели. Это невозможно неправильно. Какая дикая дерзкая низкая наглость!

Рассудок Каролины Игоревны был в полном сметении: подобное могло случиться с другими, но с ней, с ней это не только невозможно это противоестественно. Она подошла к окну и, кусая пальцы, стала, что-то высматривать на улице. Каролина Игоревна стояла так долго, до самого момента, когда тишину сменил звук звонка об окончании урока, и коридоры гимназии наполнились детским бойким гомоном. Её сердце тяжелело от досады и злости.

Вдруг пришла мысль: что, если выйти и вести себя так, как будто ничего и не было. Да нужно внушить это всем окружающим. Но ведь видели, многие видели, теперь обсуждают. Ну и что, если надо, то надо и всё. Следует проявить несокрушимую уверенность, такую уверенность, которая разрушит всё на своём пути. Вести себя твёрдо, не обращая внимание ни на кого, не замечать любопытных и даже возможно насмешливых взглядов: ничего не было и всё. Да только так и не иначе, другого выхода нет, быть посмешищем это не для неё – вперёд.

Каролина Игоревна вышла из кабинета и, прямо устремив взгляд, пошла по коридору гимназии. Боковое зрение вело обзор окружающей обстановки, хотя сейчас этого и не следовало делать. Впереди стояла группа девочек десятиклассниц. Среди них, привлекая к себе внимание, выделялась Инна Марасёва – модница и болтушка.  Завуч непроизвольно ускорила шаг, но её голова, нарушив установку держать себя определенным образом, повернулась в сторону этой группы девочек. Внутри Каролины Игоревны бахнул взрыв от ужаса: на голове Инны торчала короткая линейка, а сама она, желая показаться как можно значительнее, что-то доказывала своим подругам.

Завуч, неожиданно для себя потеряв самообладание, подошла к Инне, выдернула линейку, сломала её и прокричала дрожащим паническим голосом:
- Ты, что себе позволяешь, нахалка! Да как ты смеешь, идиотка бестолкова! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю!
И Инна, и девочки, стоявшие с ней, замерли. Тишина требовала какого-то пояснения такому неожиданному негодованию завуча.
- А что я сделала? -  Спросила Инна с недоумением.
- Что за клоунада с линейкой? Ты в гимназии или на тусовке? Может циркуль в башку себе воткнёшь? – Объяснила завуч свою реакцию, явно неадекватную, безобидной выходке ученицы.

Инна и её подруги, абсолютно не понимая такой агрессии именно от Каролины Игоревны, уставились на неё с немым вопросом: так вы же сами это…, а почему и что … и вообще …?
Завуч бросила обломки линейки и, ничего не объясняя, быстрыми шагами «полетела» к выходу, оставив все, намеченные на этот день, дела.