Покаяние

 Соседи сверху. Я постоянно слышал осторожный скрип половиц, голоса, какой-то странный шум. Стоило мне зайти в ванну, как я непременно слышал звук льющейся из крана воды. Весь этот шум продолжался на протяжении всего дня, не прекращаясь даже ночью и под утро. Я это знаю, так как меня мучит бессонница, и порой удается уснуть лишь часов в 5 утра.
 Но вот пришла пора съезжать с квартиры, и перед уходом я решил утолить своё любопытство и посмотреть на людей, которые так шумели надо мной. Поднявшись на этаж выше, я позвонил в дверь, я знал, что дома кто-то есть, так как выходя из теперь уже бывшей своей квартиры, слышал все тот же пресловутый скрип половиц, скрип очень осторожный, словно кто-то ступал по ним, боясь быть обнаруженным. Я упорно продолжал звонить, но никто так и не открывал дверь. Но тут открылась дверь другая — это соседка напротив, пожилая дама, в старом, видавшем виды, истлевшем халате бледно оранжевого оттенка, вышла на шум. Она подозрительно посмотрела на меня, словно молча предупреждая взглядом, "ты, парень, мол, не шути, а то вмиг полицию вызову". Но я мило, приветливо улыбнулся, по крайней мере настолько, насколько может быть приветливой улыбка человека, который страдает бессонницей на протяжении месяцев, и сказал: "Здравствуйте, я ваш сосед снизу... точнее был вашим соседом снизу. Дело в том, что я уезжаю, и хотел попрощаться с этими «милыми людьми»". Её взгляд стал еще более подозрительным, она опасливо отступила за порог своей квартиры и взялась за ручку двери. Оглядев меня с секунд десять в полном молчании, она укоризненно-предупреждающе заявила: "Молодой человек, вы мне зубы не заговаривайте, я таких как вы знаю. Нет здесь никого. И быть не может. Ясно." Я немного опешил, но тут же собрался с мыслями и сказал: "Но постойте, на протяжении нескольких месяцев я постоянно слышал, как кто-то ходил по комнате, я слышал тихие разговоры и (тут я вспомнил, это было лишь пару раз, поэтому я забыл упомянуть об этом в начале рассказа) слышал какой-то плач, будто бы... плачет младенец". Лицо старухи претерпевало значительные метаморфозы, которые, несмотря на обилие морщин, не могли скрыть ту палитру чувств, которые она испытывала: сначала оно выражало усмешку, потом вдруг посерьезнело, а когда я упомянул младенца, на нем запечатлелась гримаса ужаса и страха, словно старуха увидала саму смерть. Она попыталась захлопнуть дверь, но я схватился за ручку, и, не дав ей этого сделать, спросил, в чем дело. Надо сказать, что и меня такая перемена в лице старухи не привела в восторг. Она зло глянула на меня, но перестала сопротивляться. Чуть дрожащим голосом, по которому было слышно, что она пытается сдержать волнение, и с влажными от подступивших слез глазами, она, с некоторой опаской спросила: "А кто вы им?". Я повторил то, что говорил ранее: "Уважаемая, я же сказал, что я сосед снизу". Она сказала: "То есть не родственник?". Я ответил, что нет, и что в глаза не видел этих людей, только слышал.
Тогда она немного расслабилась, но глаза не потеряли блеска наполнявшей их жидкости. И в них читалось, я даже не знаю как это назвать, какое-то... раскаяние. Старуха уже не держалась за дверь, она отпустила ручку, и прижалась правой рукой, как раз державшей дверь, к груди, с той стороны, где обычно у человека располагается сердце. Видя это, я насторожился, и сказал, может скорую вызвать. Но она ответила, что все нормально. И дальше я услышал такую историю.
 Дом этот был построен в N-м году. В него заселили семьи ученых, писателей, в общем - интеллигенцию. Она вселилась сюда в 10-летнем возрасте с отцом и матерью. А в квартире напротив поселился очень старый, но очень уважаемый писатель. Он редко выходил из квартиры. И скончался через 4 года. Тогда в его квартиру вселился Он. Молодой ученый, который внешне скорее напоминал киноактера. Стоит ли говорить, что будучи 14-летней девчонкой она по уши в него влюбилась. Он был с ней добр и ласков, но ему было уже 25 лет, и, конечно, он не видел в ней женщины, а видел лишь маленькую девочку. Это её ужасно злило, но так как он не закрывался от общения с ней, она все лелеяла надежду, что когда она вырастет, он обязательно полюбит её и они поженятся. Лелеяла до тех пор, пока (надо сказать, что этого следовало ожидать) у молодого ученого не появилась девушка, сначала просто девушка, а потом и жена, а потом и родился ребенок. Девочка была вне себя от гнева и злости. Если она встречалась с молодой семьей во дворе дома или на лестничной площадке, то её взгляд наполнялся таким гневом, что жена молодого ученого даже стала всерьез опасаться своей соседки. Но ученый объяснил ей причину. Тогда она немного успокоилась, вспоминая как сама в детстве без памяти влюблялась во взрослых мальчиков, но все это проходит с возрастом. Может это проходит с возрастом, но кто мог знать, что девочка не собиралась ждать пока все пройдет. Обида, злоба, отчаяние накапливались у нее в душе, и будучи ребенком импульсивным, однажды она позволила этому сосуду ненависти лопнуть. Когда её родителей не было дома, она со спокойным лицом подняла трубку телефона, набрала нужный номер и произнесла несколько, как оказалось потом - роковых, слов в трубку. Не прошло и часа, как на лестнице послышался топот. Затем барабанный стук в дверь и слова: "Откройте! Откройте сейчас же!". Она тихонечко на цыпочках подошла к двери и прильнула к дверному глазку, еле дыша. В глазок она увидела четырех людей, одетых в черную правительственную форму, они кричали и тарабанили в дверь к семье молодого ученого. Через несколько минут, уже собравшись вышибать дверь, они вдруг остановились, послышался щелчок дверного замка, дверь распахнулась, и на пороге показался Он. Страх исказил его лицо, он не был похож на себя, лицо побелело и потемнело одновременно. Один из людей в черном произнес: "Прошу проследовать с нами. - после небольшой паузы - С женой." Мертвенным, неживым голосом молодой ученый промолвил: "Но у нас ребенок, совсем еще маленький, что будет с ним?". Все тот же человек в черном ответил: "Не беспокойтесь, о нем позаботятся".
 А за дверью напротив, свет от лампы, проникая через маленькое круглое отверстие, освещал глаз девочки, в котором светилась какая-то гордость и сладость от мщения. Но, пока еще лишь в подсознании, где-то внутри, глубоко внутри, уже зарождалось осознание содеянного, это осознание выплывало из глубины постепенно, и, становясь взрослее, девочка, уже девушка, начинала жить с этим грузом на сердце. Прошло уже без малого 50 лет, но этот груз все сдавливает сердце. И это давление настолько сильное, что она, на протяжении всех прошедших лет, провела жизнь в одиночестве, все черствея день за днем. Иногда бывают дни, когда она походит к дверному глазку и смотрит сквозь него на дверь напротив, с тех пор там сменилась уйма жильцов, но никто надолго не мог задержаться в этой квартире, так что за ней закрепилась дурная репутация, и вот уже лет 20 она пустует, а женщина, глядя в глазок, все ждет, что откроется дверь и покажется Он. Тогда бы она распахнула дверь и бросилась к нему на руки, неистово рыдая и прося прошения. Но дверь не открывается.
 Я слушал её молча, не перебивая, и даже не сразу опомнился, когда она закончила говорить, прошла наверное минута или две, прежде чем до меня дошло, что рассказ окончен. Я был... был шокирован этим рассказом. Но мне стало интересно, что же случилось с молодым ученым, его женой и ребенком. И я спросил: "Прошу прощения, но что стало с ученым и его женой? Вы о них слышали потом?". Она ответила, что родители как-то после случившегося разговаривали между собой, что якобы их соседей недавно арестовали, долго допрашивали, а потом отправили в ссылку. Однажды, через несколько лет после случавшегося, она ходила узнавать об их судьбе. Оказалось, что оба они скончались от болезней с разницей в год, сначала умерла жена, а следом Он. Я сказал: "А как же ребенок, что с ним?". Старуха ответила, что ребенка отдали в приют и с тех пор о нем ничего неизвестно, также добавила, что это девочка, и что её звали А.. А затем добавила: "Как и меня...". При этом взгляд её помутнел, мышцы лица казалось расслабились полностью и не выражали ни единой эмоции. И глаза словно смотрели в прошлое.
 Я вновь нарушил повисшее молчание, и не нашел ничего более путного, чем сказать, что мне пора идти. Старуха взглянула на меня и сказала лишь два слова: "Спасибо тебе".
Я, не совсем понимая, к чему она это, попрощался и ушел.
 Лишь через некоторое время, прокручивая в памяти этот странный разговор, я пришел к мысли, что возможно я - первый и последний человек, которому она открылась, и та тайна, тот ужасный груз, который сдавливал её сердце, наконец немного ослабил хватку. Это своего рода покаяние. И пусть я не священник, пусть я не отпустил ей грехи, но ей этого и не нужно было. Все равно этот грех никогда не вымоется из её души, просто потому, что она сама его не отпустит. Но порой, высказав душевную муку, пусть даже незнакомцу, мы можем немного облегчить нашу душу. Да, она не станет от этого чистой. Но по крайней мере станет на пару граммов легче и на пару сантиметров приблизится к небесам, где по слухам нас ждет смирение и покой.

P.S. Я до сих пор так и не знаю, что же я тогда слышал в той квартире...



9 апреля 2016 г.