Петля Нестерова. Главы 3, 4, 5 и 6

        3.

        Сергей Иванович Нестеров делает последнюю затяжку, сшибает указательным пальцем огонёк с папиросы, встаёт, потягивается до хруста в суставах и отправляется домой.
        Дом у Нестеровых старый, но крепкий, чистый и уютный. Что крепкий, так это его хорошие мастера строили: без малого сотню лет простоял и ещё лет сто простоит. А чистый и уютный, потому что и Сергей Иванович, и жена его Настя – люди работящие и трудолюбивые.
        Поначалу, конечно, у них не всё получалось. Однако терпение и упорство сделали своё дело – и постепенно мастерство, которое иным даётся от неба, стало приходить к Нестеровым земными путями. И пускай, например, столы и стулья, собственноручно сделанные Сергеем Ивановичем, не отличаются особым изяществом – зато это крепкая, добротная мебель, не грозящая развалиться при первом удобном случае. Или взять Настины пироги, эти вечные прямоугольники – неуклюжие на вид, но при этом неизменно вкусные, ароматные и румяные. Так, медленно и верно, превратили Сергей Иванович и Настя старый дом, наполненный хламом и пылью, в уютное и светлое жилище. Даже корявые яблони в саду, которые, по идее, давным-давно надо было бы срубить, начали вновь плодоносить.
        Да, хороший дом у Нестеровых. Чистый, крепкий и просторный, с большим огородом и садом. И, в общем, всё в жизни идёт неплохо, размеренно, ровно.
        Вот только детей у них нет. И ничего они пока что не могут с этим поделать.


4.

        У самого дома к Нестерову подбегает Колька, соседский мальчишка.
        - Дядь Серёжа! Дядь Серёжа! Помогите, пожалуйста! Котёнок на дерево влез, мамка добраться не может, а мне достать не даёт.
        - Идём, поглядим, - откликается Нестеров. – Лестница есть?
        - Есть!
        Нестеров заходит домой, предупреждает Настю об отлучке и идёт вслед за Колькой.
        Котёнок – на самом деле, довольно крупный молодой кот – сидит высоко, там, где ветви слишком тонкие, чтобы выдержать вес человека. Он непрерывно мяукает и переминается на лапах.
        Нестеров прислоняет лестницу к дереву, залезает, пробует ветви – нет, точно не выдержат. Тогда он приносит из дома кусок колбасы и насаживает его на длинную палку в надежде, что кот вцепится в пищу и его можно будет попробовать сдёрнуть, чтобы потом поймать руками. Но ничего не выходит: кот моментально снимает колбасу зубами и продолжает сидеть на ветвях, держа её во рту. Вся разница в том, что теперь у него нет возможности мяукать, поэтому он начинает жалобно скулить. И громко мурлычет одновременно.
        - Тьфу ты! - Нестеров ругается, но на самом деле ему смешно. – Что с тобой делать, хвостатый? Не подскажешь? – кричит он коту. Кот отвечает отчаянным воплем.
        - Как поступим, дядь Серёжа? – спрашивает Колька.
        - Не робей. Сейчас что-нибудь придумаем.
        Нестеров слезает на землю, достаёт мобильный телефон и находит в нём случайно записанный однажды номер службы спасения животных.
        - Алло? – отвечает ему приятный женский голос. – Служба спасения животных, слушаю вас!
        - Здравствуйте. Я хотел с вами посоветоваться.
        - Да-да?
        - Дело в том, что у меня котёнок на дерево залез…
        - Молодой человек, мы кошек с дерева не снимаем, - приятный голос в трубке тут же приобретает стервозно-истерические нотки.
        - Да я не прошу вас снимать. Я только посоветоваться хотел, как бы нам лучше…
        - Мы кошек – с дерева – не снимаем! – с нажимом перебивает голос.
        Лицо Нестерова вспыхивает от негодования.
        - Но ведь вы же служба спасения животных, в конце-то концов!..
        - Молодой человек! – стервозность сменяется усталостью. – Котёнок на дереве посидит и сам слезет. Вы видели когда-нибудь мёртвую кошку на дереве?
        - Нет. Но я видел мёртвую кошку под деревом. Идите к чёрту! – Нестеров сбрасывает вызов, матерится сквозь зубы, закуривает и набирает другой номер.
        - Дядь Коль! Привет! А? Да, это я, Сергей. Тут у меня, знаешь, такое дело…
        Минут через двадцать в деревню, воя сиреной, эффектно въезжает пожарная машина. Колька смотрит заворожённо – чуть с забора не упал.
        - Здорово, братва! Тёзка, привет! А где кот? – выскакивает из кабины дядя Коля: маленький, коренастый, с чапаевскими усами.
        - Вон он! На дереве! – показывает Нестеров.
        - Та-а-ак! Ну-ка, посмотрим!..
        На переполох, наведённый пожарной машиной, начинает сходиться народ. Дядя Коля велит напарнику выдвигать лестницу, а сам отводит Нестерова в сторону.
        - С тебя сто рублей за бензин. Ну и ещё, если имеешь возможность, возмести нам с напарником моральный ущерб. Каждому в том же размере. Осилишь?
        Нестеров лезет в карман и протягивает дяде Коле триста рублей.
        - Не вопрос! Спасибо, что приехали.
        Лестница выдвинута, и дяди Колин напарник Саша лезет наверх. Кот выпускает колбасу из пасти и опять принимается орать во всю дурь.
        - Он не кусачий? – доносится сверху опасливый Сашин голос.
        - Не знаю, - честно отвечает Нестеров.
        - Не твой, что ли, кот? – поражается дядя Коля.
        - Не-а. Не мой. Колькин…
        Дядя Коля лезет в карман и протягивает Нестерову сто рублей.
        - Бери, Серёжа. На бензин возьму. И напарника обижать не стану. А себе не возьму.
        Нестеров знает: слово дяди Коли – закон. Поэтому он молча принимает деньги обратно.
        На землю спускается Саша с котом за пазухой. Кот испуганно глядит на людей круглыми зелёными глазами и норовит поглубже зарыться в складки Сашиной одежды.
        - Ой, какой кот хороший! – говорит соседка Нестерова, пожилая и энергичная Валентина Дмитриевна. – А чей это, чей?
        - Наш, - отвечает Колька. – Мамка хотела топить, как родился, а потом ей его жалко стало. Так и живёт теперь у нас.
        - Может быть, он вам не нужен? Я бы его забрала. Мой-то ушёл и пропал, мышей ловить некому. А они и рады, по дому пешком ходят, тьфу!
        - Я-то не против отдать. У нас их и без него двое. Только у мамки надо спросить…
        Колька благодарит за помощь и уносит кота в избу. Народ начинает расходиться. Нестеров выкуривает пару папирос, беседуя с дядей Колей, а потом уходит домой.
 

5.

        Дома уютно, светло и пахнет горячим ужином. Когда появляется Нестеров, Настя начинает накрывать на стол.
        - Ну что? Спас кота? – спрашивает она, расставляя посуду.
        - Спас, - Нестеров моет руки и тщательно вытирает их пушистым полотенцем. – Представляешь, хотел дяде Коле денег дать, а он отказался, когда узнал, что кот не наш… Тебе помочь чем-нибудь?
        - Да я уже всё, спасибо…  Кстати, я сегодня та-акой красный перец купила – просто огонь!.. Хочешь попробовать? Только осторожно.
Нестеров отрезает кусочек перца, кладёт в рот – и на глаза ему наворачиваются слёзы.
        - Нормально! – говорит он, отдышавшись. – Вспотел даже.
        - Главное теперь, в глаза руками не лезь, - предупреждает Настя. – Я влезла случайно, так еле промыла потом…
        За ужином Нестеров рассказывает жене историю про Ивана Гавриловича и про «Москвич». Он посмеивается, однако Настя относится ко всему неожиданно серьёзно.
        - Нельзя было его отпускать так просто! – убеждённо говорит она. – Не обижайся, Серёжа, но, по-моему, не стоило этого делать. Не по правилам это.
        Нестеров удивлён:
        - А как по-другому-то, Насть? Понимаешь, ведь, если по правилам, так я должен был его засадить. Вот так вот, из-за пьяной дури, взять и испортить жизнь человеку.
        - Так дурь-то не чья-нибудь, а его собственная, - Настя отламывает кусок хлеба. – Я не то что такая суровая… просто как бывает: ты с человеком по-хорошему, не хочешь ему жизнь портить из-за пустяка – а он не только не испытывает благодарности, но ещё и борзеет: дескать, вот как мне удачно всё с рук сошло! И продолжает свои… выступления. Ты никогда не задумывался о том, сколько бед можно было бы предотвратить, если бы люди с самого начала не закрывали глаза на мелочи – даже из лучших побуждений?
        - Подожди, подожди, - возражает Нестеров. – Я всё-таки более-менее знаю свой участок. И представляю себе, какие там люди живут. Конечно, разное случается – но всё равно, как правило, видно, какой перед тобой человек стоит. Вот этот мой герой сегодняшний – вряд ли он способен на что-то серьёзное. По мелочи, может, и стянет чего у соседа, но не больше того. Ты пойми, я таких людей не оправдываю, но в чём-то понимаю: живут они бедно, перспектив в жизни не имеют – вот и дурят от безысходки.
        - Так ведь перспективы для человека – это дело его собственных рук!
        - Мне кажется, ты идеализируешь. Конечно, хотелось бы, чтобы всё было так, как ты говоришь – но, боюсь, это возможно только для сильных духом людей. А кроме них в жизни много других, которые «просто живут», плывут по течению. Можно убиваться по этому поводу, говорить о несовершенстве мира – а можно научиться воспринимать мир таким, какой он есть, и признать, что некоторым проще жить по принципу: «А-а, и так сойдёт!». По большому счёту, многие просто не выдерживают груза, который так или иначе возлагает на них жизнь, и в чём-то начинают вести себя, как малые дети. И подход к ним нужен, наверное, соответствующий. То есть можно, конечно, подходить к каждому с самой строгой меркой… но тогда не нужно удивляться, что мало кто будет этой мерке соответствовать. Поэтому всё время приходится разбираться: какие несоответствия более существенные, а какие – менее. Ты пойми, Настя – я не претендую на стопроцентную правоту. Я просто делаю свою работу так, как я её вижу. И с моей точки зрения тюремный срок – это слишком серьёзное наказание за дурь. Тем более что в данном конкретном случае никто всерьёз не пострадал. При этом я признаю, что могу ошибаться – и готов нести ответственность, если вдруг ошибусь.
        Настя медлит с ответом, что-то обдумывая.
        - Знаешь, Серёжа, - говорит она, наконец. – Может быть, ты и прав. Ты только не думай, что я вмешаться хочу… Я понимаю: порой приходится выбирать меньшее из всех зол. Просто… иногда ты выглядишь настолько уверенным в своей правоте, что делается не по себе. И мне хочется как-то… не переубедить тебя, нет. Скорее, предостеречь, подстраховать, что ли… В общем, я расскажу тебе случай – а ты постарайся меня понять. Только, пожалуйста, никому ни слова!
        - Буду молчать, - обещает Нестеров.
        - Вот тебе, к примеру, дед Тимофей, наш сосед. Что ты о нём думаешь?
        - Спокойный. Рассудительный. Не трус. Цельная личность.
        - А Маринку из нашей поликлиники, которая в регистратуре работает – знаешь?
        - Знаю. Судя по завязке, меня ждёт какой-то подвох, - усмехается Нестеров. – Но я тебе скажу своё честное впечатление: женщина простая, высоких стремлений не имеет, Кафку от кашки не отличает, но не исключаю, что в целом она неплохой человек. Не сволочь, по крайней мере.
        - Не сволочь, это верно. Но дура. Так вот – оказывается, наш дед смертельно боится врачей. Кто бы подумал, да? Короче говоря, какое-то время назад у него начались боли в груди. Он перепугался, пришёл ко мне советоваться. Я советую: так и сяк, мол, надо в больницу, на обследование. Дед на дыбы: у меня, говорит, отца так забрали в больницу обследоваться, а он там и помер. Короче, не соглашается ни в какую. Мне его жалко, уговариваю, объясняю. Наконец, уломала поехать. Он приезжает – а там Маринка, и она явно «не в духе». Дед суётся к ней в регистратуру: «Дайте, пожалуйста, карточку». А она на него глядит, как солдат на вошь, и говорит: «А-а, Тимофей Кузьмич! Вы ещё живы?» Дед выругался, развернулся и вышел из поликлиники. И обследоваться не стал.
        - Вот кто бы подумал, а? – возмущается Нестеров. – Но дед тоже хорош! Взял бы сначала карточку, потом обматерил бы Маринку – и дело с концом! Нельзя же так на каждого дурака реагировать, который тебе на пути встречается. Так только силы растратишь впустую, а до цели не доберёшься.
        - Серёжа, - мягко напоминает Настя. – Помнишь, ты только что говорил про людей, что не всегда могут вынести груз, который на них возлагает жизнь? Вот дед Тимофей и не вынес. Наверняка он не один день смелости набирался, чтобы прийти. А она ему – р-раз! – как обухом по голове, и взятки гладки: что с дуры возьмёшь? Сидит только, глаза пялит: «А чего он? Взял бы да в ответ меня послал куда-нибудь, и всё! Делов-то, господи… Барышня кисейная!» И хоть кол ей на голове теши – не поймёт. «Никто не обижается – а он-то чего ж?» А всё оттого, что по жизни жалели и в лоб не давали ей, когда зарывалась. Понимаешь меня? Вот ей и жизнь – как игра несерьёзная: живи, как хочешь, без всяких мыслей о подследственных… в смысле, о последствиях.
        - Да-а… о подследственных… - задумчиво улыбается Нестеров. – Не знаю я, Настя. Странное дело: вроде бы я прав… а вроде и ты права. А середины, наверное, не существует. Как быть?
        - Я думаю, этого никто не знает. Поэтому каждый решает вопрос в зависимости от меры своей испорченности. Вот ты же как-то его решаешь, правда? – улыбается Настя.
        Нестеров смеётся. Настя встаёт и начинает убирать со стола. Нестеров ловит её за руку и притягивает к себе; она шутя сопротивляется.
        - Я очень тебя люблю, - говорит Нестеров жене. – Мне хорошо с тобой.
Настя гладит его по щеке.
        - По-моему, мы счастливые люди, - говорит она.
        Так они стоят, обнявшись – несколько секунд, минуту, целую вечность… Стоят – а над их головами тепло и уютно горит жёлтая лампочка, и в углу комнаты, на стене, чуть слышно стучат часы.


6.

        Перед сном Нестеров выходит во двор.
        Привычным движением он трогает вертушку калитки – закрыта. Затем он неспешно идёт вокруг дома и смотрит, заперты ли дверцы сараев, ворота гаража и повети – ритуал, смысл которого состоит не столько в проверке, сколько в самоуспокоении. Закончив обход, Нестеров возвращается к крыльцу, садится на скамейку, закуривает и смотрит в звёздное небо.
        Обычно в такие моменты на его душу нисходит чувство спокойствия, безмятежности, правильности происходящего. Можно ненадолго отбросить роли и маски дневной жизни и побыть самим собой – простоватым мальчишкой, который с интересом и любовью смотрит на мир. Какая прекрасная ночь! Как удивительно, зачарованно темнеют деревья на фоне усыпанного звёздами неба! Ветер несёт терпкий запах печного дыма, где-то у шоссе время от времени звонко взлаивает собака, и ей откликаются из деревни её цепные сородичи – а когда лай утихает, с железнодорожной станции еле разборчивым гулом доносятся объявления по громкой связи и шум поездов. Благодать, да и только!
        Обычно всё так и бывает. Но не сегодня.
        Нестеров сам не может понять причину своего настроения. Он поднимается с лавки и по второму разу обходит весь двор, вновь проверяя замки и вертушки. Странно, но это не помогает – всё равно где-то внутри гнездится смутное беспокойство, не поддающееся определению, но в то же время не позволяющее беспечно усесться на лавку и курить, глядя на звёзды. Нестеров пытается успокоиться, разобраться, в чём дело – но тщетно. Сосредоточенно дымя папиросой, он шагает по двору, от забора к забору, как зверь в загоне, и сам себе удивляется.
        Вспоминается Нестерову друг Тихон, работавший здесь участковым до него. Шум поездов, что ли, навеял… Бывало, раньше друзья вместе стояли вот так вечерами, курили, негромко разговаривали или просто слушали звуки со станции, думая каждый о своём. А теперь вот уже несколько лет, как Тихон пропал без вести на службе, и следов его так никто и не нашёл – как сквозь землю провалился вместе с верным псом Тарзаном, лай которого был очень похож на лай вот этой собаки у шоссе, которая сегодня, как и сам Нестеров, тоже почему-то никак не может успокоиться…
        Мысли Нестерова обращаются к Позднякову, которого он так легко отпустил восвояси, и – странное дело! – Нестеров уже не чувствует себя уверенным в своей правоте. «Кто знает? - думает он. – Может, такой же вот Поздняков, которого кто-нибудь пожалел однажды, взял потом и убил Тихона? Действительно – разве мы знаем, что там человек думает внутри себя? И с чего вообще ты, Сергей Иванович, решил, что всё обойдётся, если его отпустить?»
        Нестеров трясёт головой, пытаясь отогнать тревожные мысли. Это всё Настя со своей моралью… До сих пор ведь работал, и ничего страшного не случалось…
        «А однажды – возьмёт и случится! – с готовностью возражает ему внутренний голос. – И одного только раза будет достаточно, чтобы всё перечеркнуть!»
        Собака опять лает, уже где-то ближе, и Нестерову на секунду кажется: сейчас мелькнёт за калиткой тень, и во двор войдёт Тихон.
        - Здорово, малой! – скажет он глуховатым голосом. – Ну что, покурим?
        У Нестерова с Тихоном разница в возрасте была – несколько лет, да и сами они были очень разными, но, несмотря на это, крепко сдружились. Вместе зачитывались детективами и мечтали работать в милиции, вместе гоняли на мотоциклах на рыбалку, вместе мотались по выходным на дискотеку в райцентр. Поначалу им там крепко доставалось от местных парней, однако в итоге те оценили их готовность стоять до конца при любом раскладе – и Нестеров с Тихоном были приняты в компанию, а друг друга начали ощущать практически братьями. Даже когда Тихон поступил в столичный ВУЗ, что на какое-то время развело друзей по местам жительства, они всё равно продолжали общаться при первой возможности.
        Когда Тихон закончил учёбу, он, как планировал, вернулся в Кривые и поступил на работу в милицию. Однако столичная жизнь изменила его: при всей любви к родной деревне ему теперь стало в ней тесно, душа жаждала ярких впечатлений, больших городов – и, выходя вечером покурить с Нестеровым на крыльце, Тихон с жадностью вслушивался в любые звуки, доносящиеся из-за леса, с железнодорожной станции. Ведь ни много, ни мало – Транссибирская магистраль! Слушая шум поездов, Тихон порой закрывал глаза, и ему представлялось, как стремительный и красивый поезд идёт через поля и леса из одного большого города в другой большой город, и в каждом из этих городов – тысячи, сотни тысяч людей и машин, и столько домов, что жизни не хватит даже на то, чтобы постоять, покурить рядом с каждым – даже на это! Тихону нравились хитросплетения улиц, по которым можно шагать целый день, да так и не пройти город насквозь, нравились толпы людей, деловито спешащих по своим непременно важным делам. Даже автомобильные пробки чем-то нравились Тихону: бескрайние реки из белых и красных огней, неспешно текущие в каменных руслах дорог. Какой масштаб! Какая сила! Какая бессмертная мощь!
        Время от времени Тихон продолжал ездить в столицу, и в одно из таких посещений у него случилась большая любовь. Дело быстро пошло к свадьбе, избранница несколько раз приезжала с Тихоном в деревню, но, приехав, через несколько дней начинала скучать, не находя себе места. Нет, городская девушка Катя была работящей и неглупой, так что без дела не сидела и в деревне – но не переставала тосковать по городу и наконец честно сказала Тихону: очень тебя люблю, но в деревне жить не смогу. И Тихон почувствовал: надо что-то решать.
        Нестеров тем временем, глядя на друга, тоже попытался прижиться в Москве и даже перебрался туда со своей тогда ещё будущей женой Настей. Однако у них, как говорится, не задалось: будучи до мозга костей деревенскими жителями, оба совершенно терялись в огромном городе, а любые попытки деятельности приводили их к осознанию того, что в масштабах грандиозного процесса всеобщего труда такая деятельность особой ценности не представляет – и тем более удивляло огромное количество людей, готовых рвать друг друга зубами и идти по головам только чтобы обеспечить себе сомнительное и шаткое столичное благополучие.
        Кроме того, по сравнению с жизнью деревенской городская жизнь требовала гораздо больших затрат сил и энергии, и всё чаще у Сергея Ивановича с Настей возникал вопрос о том, действительно ли она того стоит. Мечты о регулярных походах в театр и о вечерних прогулках по центру города растаяли, как дым: двухчасовая дорога в один конец из дома на работу и обратно оставляла силы и время только на сон, и любые другие действия были возможны только в ущерб ему. Дошло до смешного: Нестеров и в деревне-то пил нечасто, а в столице однажды с удивлением заметил, что уже полгода вообще ни капли в рот не берёт. Подумал и понял: это Москва не даёт расслабиться, всё время в напряжении держит, потому что, если хочешь здесь выжить, каждый миг приходится быть настороже, желательно с ясной головой. Чуть зазевался в толпе – и сразу же налетел на кого-нибудь, кого ещё секунду назад перед тобой не было; чуть замешкался – а на твоё место уже десять человек лезут, и никто не посмотрит, где ты теперь и что с тобой стало. И это, наверное, нормально – столица всё-таки, главный город страны, шумный и многолюдный: столько дорог, столько возможностей! Однако надо принять, как есть: слишком уж велика – и одновременно тесна оказалась Москва для Сергея Ивановича и Насти, привыкших к родным просторам, к размеренной деревенской жизни.
        Как раз в этот момент в Москву снова приехал Тихон.
        - Нам надо с тобой поменяться, - сказал он, внимательно выслушав Нестерова. – Я знаю: у каждого своя судьба, всё такое. Но может же быть, что судьба ошибается? Так давай мы с тобой исправим эту ошибку! Ты как бы займёшь моё место, а я – твоё. И всё останется в равновесии, только нам станет удобнее жить.
        На том и порешили.
        За год до того, перед вручением дипломов, один из преподавателей, заведующий кафедрой научной френологии Сергей Максимович Алябьев, подошёл к Нестерову и многозначительно спросил, чем тот планирует заниматься после института.
        - Есть варианты… - сообщил он. – Ты у нас на хорошем счету, не хотелось бы – прямо скажу – тебя потерять.
        Нестеров стушевался, не зная, что ответить: он уже начинал понимать, что столица не для него. Алябьев заметил эти сомнения, похлопал его по плечу и добавил:
        - Между прочим, я не прошу тебя отвечать сейчас. Время есть, ты подумай. У тебя год на раздумья. Говорю прямо: мне нужен помощник. С перспективой развития. Чтобы было, кому оставить дела, когда я решу уходить на пенсию. Ты пока разберись, прикинь… И, если что – звони. Запиши мой номер. Готов? Рисуй!
        И теперь, после разговора с Тихоном и получения предварительного согласия от его начальства на замену, Нестеров позвонил Алябьеву.
        - Серёжа? Рад слышать! – раздался в трубке тёплый, раскатистый бас. – Ну как, надумал что-нибудь?
        Нестерову было неудобно, как будто он был в чём-нибудь виноват. Но он заранее решил говорить прямо, поэтому не стал тянуть кота за хвост.
        - Сергей Максимович! Я очень ценю ваше предложение, но принять его не могу: обстоятельства складываются по-другому. Надеюсь, вы меня извините.
        - Извиняю, Серёжа! Хотя скажу тебе правду: расстроен. Но не обижен. А может, ещё передумаешь?
        - Нет, Сергей Максимович. Не передумаю. Всё уже решено.
        - Ну что ж – решено так решено. Не будем лирику разводить. А что делать думаешь?
        - В деревню к себе уеду. Участковым там буду. Заменю друга своего.
        - Не пожалеешь? – серьёзно спросил Алябьев.
        - Может быть, и пожалею, - честно ответил Нестеров.
        - Хвалю за честность. И, на самом деле, всё у тебя нормально будет, ты парень с головой. Главное, ничего не бойся: что решил, то и делай.
        - Спасибо, Сергей Максимович! Буду стараться. И ещё у меня к вам есть вопрос…
        - Слушаю. Задавай.
        - Вот этот мой друг, которого я хочу заменить… Может быть, вы с ним поговорите? Он очень толковый, правда! Я его с детства знаю. Просто он как раз в Москву хочет, а я наоборот.
        - Понял тебя! – Нестеров почувствовал, что Алябьев улыбается. – Толковый, говоришь?
        - Честное слово, толковый!
        - Что ж – дай ему тогда мой номер. Пусть звонит – поговорим, посмотрим, что к чему. И сам тоже иногда звони, не пропадай!
        Вскоре после того Сергей Иванович с Настей вернулись в родную деревню. Нестеров привёл в порядок свой старый дом, женился на Насте и поступил на работу в милицию, помощником к Тихону – на первое время.
        Тихон довольно быстро передал дела и был почти готов уезжать. Оставался последний месяц работы – и в середине этого месяца он неожиданно пропал без вести, не оставив следа. Как в воду канул. Алябьев не дождался помощника, а Нестеров лишился своего самого близкого друга.
        «Запиши мой номер. Готов? Рисуй!» - всплывает в голове запомнившаяся Нестерову фраза Алябьева. Красиво он это сказал, хотя и немного картинно. Старый такой боевой орёл, чуточку грубоватый и небрежный. На курсе его любили. «Надо бы позвонить старику, - думает Нестеров. – Давно уже с ним не разговаривал. «Запиши мой номер», - сказал он. «Запиши мой номер». Номер, номер… Да, надо бы табельный номер найденного пистолета по базе пробить на всякий случай, мало ли что».
        Беспокойство уходит. Ещё не вполне осознавая причину этого, Нестеров интуитивно чувствует, что он на верном пути. Решено: завтра он начнёт работу с проверки табельного номера пистолета.
        Нестеров тушит папиросу, ещё раз окидывает взглядом тёмный двор и уходит в дом. Его непростой день окончен, и впереди – целая ночь, чтобы выспаться и привести мысли в порядок.
        Однако выспаться ему сегодня не суждено.

© текст, фото (берёза, с которой снимали кота :) - Министерство Луны