1. Проклятие

В густом лесу, залитом полупрозрачным молоком предрассветного тумана, по мокрой каше из валежника шагал эльф; на шее его был замотан серый шарф; рваный плащ цеплялся своими щупальцами за торчащие из-под мхов руки погибших деревьев; с невидимой высоты на светлые кудри эльфа падала вода; прямо на облаках сидела и ругалась старая ворона, рассылая на весь лес поганые свои проклятия.
Эльф со смуглым лицом и седыми волосами, пружинками опускающимися на плечи, опираясь на длинную потрескавшуюся палку и пошатываясь из стороны в сторону, пробирался через лесное кладбище. За спиной у него был рюкзак с палаткой и винтовка. На груди медальон с острозубым черепом. На поясе меч, похожий на клеймору.
Вдали мерцал фонарь и раздавались непонятные скрежетания. Где-то в пятнадцати двинах, видимо, что-то строили.
— Прости меня, Мантос, черт бы их взял!
Пройдя еще шагов двести, эльф оказался на открытом лугу. Взгляд, сколько ему не приказывай, тут же кидается в море травы, в ней тешится и плавает, будто ребенок; сеет брызги направо и налево; несется над вереском и полынью вверх на пригорок; залазит на брошенный в поле танк прошлых войн по влажному и похожему на кроличью шубку мху и, преодолевая густой смог, устремляется к солнцу, где и сгорает, счастливый и беззаботный; и самосожжение его будет являть собой феерическое завершение жизненного акта взгляда. Этого робкого на вид, но смелого и амбициозного взгляда. Вот он вывалился из орбит, как желтый птенец, не умеющий летать; вот он побежал, вот взлетел, вот набрал потрясающую скорость, обгоняющую свет; и вот пришло его время, настал… Нет, не конец — апофеоз, потому что взгляд сей погиб глупою, но героическою смертью; потому что взгляд этот верил в свое предназначение, верил, что путь его истинный и единственно правильный; он презирал предубеждения, и не слушал советов; он ошибался… Но ошибок не признавал. Он будет героем. А потом и слава поспеет за взглядом хвостом и так же сгорит в солнечной плазме, достигнув мечты и достигнув...
Завыли трубы. Где-то шел выброс. Туман съежился от страха и погустел. Мохнатый зеленый танк с двумя дулами растворился в сметанной белизне. Скоро стало непонятно, где небо, а где земля, потому что даже ноги пропали из виду. Эльф расхохотался и в какой раз наивно вздрогнул от этой мощной изоляции, создаваемой туманом. Он очутился в своего рода коконе, в узком поле видимости, слышимости и понимания.
Снял портфель, лег на траву и устремил взгляд в бесконечность. Небо начало темнеть. Казалось, вечер накидывал свой черный саван на мертвенно-белое тело дня. Запахло гарью, жжеными спичками, каленым металлом и маслом. Ага, и керосин. Заработала военная верфь на окружной базе "Спасителей империи", то бишь Северян. Строят самолеты.
Очень скоро, реальность начала пускать круги в закрытых глазах эльфа и он почувствовал, что засыпает. О нет! Нельзя! Но сопротивляться уже не хватало сил. Слишком долго этот пилигрим был в пути без сна, без отдыха, голодный, с полопанными деснами и обветренными губами. Спать… Только спать. "Но черт! Где я? Что происходит?"
Красный капюшон скрывал когда-то красивое, но ныне изуродованное десятками шрамов, эльфийское лицо. Уши были срезаны. Волосы непонятного цвета грязной трощеной пряжей свисали до земли. Бардовая и мокрая от крови врагов туника стелилась змеёю по черному полу пещеры. В одной руке эльфа была скрипка, во второй смычок, на поясе катана в ножнах черного цвета с золотой портупеей, украшенной драгоценными камнями.
Он долго шел в темноту, доверяясь поначалу своему кошачьему зрению. Шатался и кашлял. Осторожничал и часто останавливался. Где-то сзади рыдал ветер, а далеко впереди звенела тишина и бил по глазам сумрак. В тяжелом воздухе стоял сладковатый трупный запах, в перепонки давил мрак, и дурное предчувствие кружило голову.
— Да будет свет… — Пробормотал наконец эльф, и весь коридор озарило красноватым сиянием зажженных факелов.
Глазам колдуна предстала умиротворяющая картина. На обеих стенах аккурат плечо к плечу были вколочены гвоздями в лоб скелеты эльфов и людей, по-видимому, вторгавшихся сюда много ранее. Это солдаты. На них были древние кольчуги, латы, высокие шишаки, шеломы, вёдра, и каски разных видов. У многих от времени оторвались конечности и валялись на земле отдельно от тела.
— Творец! — Прошептал колдун. — Не оставь!
Эльф стал сильно хромать. Кровь стекала с него на черную землю пещеры тонкой бардовой дорожкой. Он скалился и часто дышал.
Дверь в конце туннеля была изрезана рунами, древними, как сам мир. В центре выгравирован громадный рогатый череп, явно не человеческий и не эльфийский. Вокруг описана звезда. Дальше круги, круги и руны.
— На древнем наречии… Месха-фохушха! Пхеде-мохусха!
Дверь поддалась. Круги вокруг звезды поехали в разные стороны. А череп открыл свои засохшие челюсти с прилипшей к зубам паутиной. Эльф засунул руку ему в рот, прямо в глотку, и нащупал еще одну руну где-то в желудке этого существа.
— Так… Чертовы пауки! — Колдун сжал одного в ладони и раздавил. — Что за надпись такая… Малоух-свахен… эттен...
Челюсти захлопнулись. Рука осталась.
— Творец! Отними боль! — Закричал эльф из всех сил, пока шок позволял ему пребывать в сознании.
Он сел на землю и заплакал. Из плеча, обрубка руки, хлестала кровь. Он не чувствовал боли. Но он не мог не рыдать.
— Кровь, голубушка, вернись ко мне! Эта тупая тварь отгрызла мне руку.
И красная лужа, сублимируясь, постепенно стала возвращаться через плечо обратно, в… в колдуна. Он попытался встать. "Мда… — подумал, — Дело дрянь… Так не выйдет".
— Кровушка моя, внимай же мне и послужи в последний раз! Поставь меня на ноги, милая! И выбей к чертям эту чертову дверь!
Красное облако, было поднявшееся от лужицы, налетело на эльфа, как рой диких потревоженных пчел. Чародей стал издавать тихий стон. Сердце забилось сильнее и быстрее. Вены проступили на его лице и теле. Глаза превратились в два рубина и вскоре загорелись бардовым пламенем. Тело эльфа стало черным, а кровь в венах от скорости своей вскипела и стала светиться как электрическая дуга. Это уже не эльф. Теперь это демон.
— Ассах-ан… — заговорил он своим привычным голосом, — Прехо.
Скелеты попадали со стенок пещеры: гвозди и доспехи стали плавиться. На другом конце туннеля забил том и низко загудела труба. Прах полетел со скелетов. Но дверь всё стояла.
— Прехо, каналья! Прехо!
Наконец, ворота разлетелись "к чертям", забрызгав при этом всю пещеру расплавленным металлом.
Демон прошел дальше. И оказался он в просторном зале. Здесь пахло стариной и вечной, никогда не засыпающей смертью. Мерно капала в галереях вода, и у маленького бездонного озерца цвела вишня, пробиваясь сквозь многолетние породы. За колоннами сталагнатов высился чей-то престол. Эльф, уже вернувшись к прежнему своему обличаю, придя в себя, благоговейно подполз к трону.
Восседал на нем сам Создатель: огромная статуя, образованная натёками подземных вод. В руках у неё череп и меч. Пред нею, возле трона, на кварцевом пьедестале стояла жемчужная рака. На полу валялся кривой змеевидный кинжал.
Эльф припал к трону лбом. Затем долго целовал ноги Творца. Встал, наконец, подошел к раке и, забыв себя, принялся плакать, отчаянно выкрикивая черную свою, колдовскую, речь:
— Небушко-небо! Как мне жаль тебя, черненого, засоленного, замаранного. Избитого тычками заводских труб, изрезанного орудийными снарядами, истерзанного взрывами бомб и самолетов, пропеллерами вертолетов, задушенного дымом и ядом, изуродованного и превращенного в грязное чудовище. Теперь тебе имя Смог. Великий и ужасный. Теперь же ты вправе мстить людям за эту боль, за их непростительный грех. Природа — мать наша. Творец — отец. А люди, грешники, предатели. Они стремятся к смерти. Они создают машины убийства и уничтожают все. Они отравляют воздух, которым дышат, и землю, по которой ходят: они самоубийцы. Это непростительно!
О земля моя, как ты носишь этих тварей? этот прогнивший душой и телом род? Люди… Смертные. Смерть им на то и дана, чтобы к ней идти всю жизнь, стремиться умереть. Человек рождается, чтобы поскорее покончить с собой! Глупость… Бред! Творец, Господин мой, зачем ты их создал? Если миру нужно зло, то почему оно правит всем?!
Забери их! Молю тебя, забери их вместе с тем, что у меня было и осталось! Что осталось… И пусть же ничего более не будет у меня, но забери этот черный людской род!
Проклинаю вас в веках! Род человеческий, да будь же сам себе наказанием; узри свое истинное лицо, смертный; узри лик Смерти! Проклинаю в веках! Проклинаю в веках! Проклинаю в веках! и жертвую всем...
Чародей взял с пола кинжал и вонзил себе в сердце. Кровь брызнула в раку, смешиваясь со слезами самоубийцы. Статуя Создателя взорвалась и сгорела бардовым пламенем. Пещера наполнилась тьмою, и потом вся эта тьма вкупе с кровью и слезами, злобой и проклятиями колдуна воспламенилась и пожрала черную замученную душу паломника. Настал час роковой. Для людей и эльфов. В этот миг свершилась судьба мира и грянул гром над всем живым. В полдень тучи заслонили солнце и настала ночь. Это был час заката человечества.
...
Эльф проснулся с криками и полным осознанием действительности видения. Он вскочил. Тумана уже не было, но теперь над лесом поднялись густые, черные грозовые тучи. Это было не очень хорошо при учете того, как чутки молнии на все живое. Пришлось залезать в танк и отсиживаться всю ночь за закрытым проржавевшим люком, пока ураган кромсал деревья и вырывал каменные глыбы из земли.