Глупые рассказы

     Пишу небольшие рассказы. Рассказы бессмысленные, без какой-либо структуры и формы и, в большинстве своем, глупые. Я считаю их глупыми, хотя и не знаю в чем их глупость. Не понимаю почему так выходит. Может, жизнь представляется мне глупой и бессмысленной, или же мне одному в целом свете недостает смысла. А может потому, что глупые рассказы легко пишутся, и глупые слова рождаются сами собой. Пишу, что называется, «в стол» и рассказы свои никому не показываю кроме одной знакомой женщины. Она работает провизором в аптеке. Мы познакомились пару месяцев назад. Собственно, я встретил умную, красивую женщину и укрепился во мнении, что глупые рассказы это хорошо.  Между нами что-то есть. Между нами что-то есть, но я не знаю что это. Мне трудно определенно говорить о чувствах. Мысли путаются, ты переживаешь какое-то превращение, прежний мир куда-то уходит, исчезает, рождается новый. Все так сложно. Иногда я провожаю ее с работы домой. Она много и интересно говорит. От нее исходит какой-то терпкий приятный запах – запах лекарств и медикаментов, смешанный с легким ароматом  духов. Хочется идти бесконечно, слышать ее голос, вдыхать ее запах. Но наш путь всегда скоро заканчивается. От аптеки до ее дома метров двести или чуть больше. Затем она приглашает меня к себе в дом. Выпив чашечку чая, я благодарю хозяйку и скоро ухожу, оставив где-нибудь на столе лист бумаги со своим коротеньким рассказом. Возвращаясь, с грустью думаю, что никогда не смогу признаться в любви такой женщине, и никогда мы не станем друг для друга чем-то большим, чем просто знакомые, чем просто друзья. Не хочется считать себя неудачником. Но все сколько-нибудь значимые битвы жизни своей я проиграл. Зачем делить свою судьбу с тем, к кому не благоволит небо? Незавидна судьба неудачника. Более незавидна судьба только гениального неудачника. И все-таки, мне кажется, ей нравятся мои рассказы. Не знаю что ее привлекает в них. Это как простой и неумелый детский рисунок. Трудно назвать его красивым. Но он приятен глазу, вызывает воспоминания детства, какого-то безграничного и бессознательного счастья. Наверное, странно, что умная, красивая женщина читает глупые рассказы. Я не могу объяснить это. Возможно, она влюблена. «Знаешь, - говорю сегодня ей, - я написал новый рассказ и хочу сам прочитать его. Ты не возражаешь? Думаю, это что-то настоящее.» «Настоящее? – переспрашивает, улыбаясь, она. – Что же было до этого?» Я не знаю, что было до этого. Вероятно, было то же самое. Она не возражает против моего чтения, просит немного подождать и, как обычно, идет в спальную комнату, чтобы переодеться с работы. Через оставленную полуоткрытой дверь, я вижу отражение ее тела в большом зеркале на стене. Я смотрю на ее стройный силуэт и невольно забываю о своем рассказе. «Ну, теперь можешь читать свой рассказ,» - поправляя волосы, говорит она, выходя из комнаты.  Да, рассказ… Забыл о нем совсем. Забыл о чем-то настоящем, засмотревшись на женщину. Она садится рядом. Достаю из кармана лист бумаги и читаю. Рассказ называется «То, о чем приходится жалеть.»


     Живу на третьем этаже старого четырехэтажного дома. На первом этаже живет душевнобольной парень с необыкновенными способностями. Он одинаково свободно пишет как левой, так и правой рукой, у него феноменальная память. Я зову его Цезарь, и он откликается. Этажом выше живет его старший брат – без патологий, но и без способностей. Каждый день старший брат спускается вниз к младшему, заходит к нему в комнату и орет на весь дом: «Опять этот придурок измазал шоколадом все стены! Да когда же это кончится?! Сколько раз говорил: не покупайте ему шоколад!» Затем он хватает беднягу за волосы и бьет его головой о стену. «Я буду бить тебя до тех пор, пока ты не поумнеешь, или пока не выбью из тебя все мозги, - неизменно с каким-то нескрываемым удовольствием в голосе проговаривает при этом старший брат. - Такой ты никому не нужен. Ты понимаешь это?» Бедняга понимает. Но разве можно поумнеть, когда тебя бьют головой о стену?  На самом верху живет поэт. Он молод, красив и талантлив. Он встречается с девушкой. Девушка самая неприметная, всегда как-то нелепо одета. Предполагаю, это его муза. Что он в ней нашел? Однажды я мыл окно у себя в квартире и случайно вывалился. Оказалось, что под окном газонная трава и мягкая почва. Это и спасло меня. А я как будто прежде и не замечал этот газон вовсе. Никогда наперед не знаешь, что может послужить ко спасению: кислые щи в пост из капусты, или просто мягкий газон под окном. Я поднялся и отряхнулся. Почему-то не было радости от своего спасения. Присутствовало даже какое-то разочарование, сожаление. Говорят, в трагические моменты люди переживают удивительные откровения, обретают какой-нибудь смысл, а сама жизнь способна ужиматься до одного мгновения. Но у меня ничего такого не было. Я падал и ни о чем не думал. Просто падал без мыслей о жизни и смерти. Падал, как жил. Хотя, ведь все произошло так неожиданно, и я не успел испугаться. Жизнь – что это? Пожалуй, недостаточно упасть с третьего этажа, чтобы утверждать потом: жизнь – это… И я подумал еще: а о чем жалеют люди, что живут в нашем доме? Вот, этот бедняга с первого этажа, о чем он жалеет? Наверняка он жалеет о том, что не может стать таким как все. Ему хочется быть таким как все. Ему проще стать цезарем, но ему хочется быть таким как все. Кем же он в конце концов станет, ведь судьба не прекращает бить его головой о стены? А о чем жалеет его брат? Способен ли он о чем-нибудь жалеть в своей жизни? Ему впору самому биться головой о стену, но он бьет кого-то другого. Он бросил жену на седьмом месяце беременности, разбил свою недавно купленную машину, занимает деньги и не отдает. Во всем остальном он славный малый: заботится о своем несчастном брате и заочно, вот уже который год, мучается в каком-то университете. Он такой как все, но был бы не прочь стать каким-нибудь цезарем. А о чем жалеет наш поэт, который живет выше всех? Вот уж кто вправе сравнить себя с цезарем. Он пишет удивительные стихи, владеет думами людей, и боги и музы влюблены в него. Ему не о чем жалеть. Если только о том, что жизнь все же ужасно несправедливая штука, даже если ты цезарь, или даже если она и не бьет тебя головой о стены. Часто приходится слышать: я ни о чем не жалею. В равной степени искренности об этом говорят и счастливые, и несчастливые люди. Я тоже был таким и никогда ни о чем не жалел, пока однажды случайно не вывалился из окна.


     «Это все», - как-то виновато и обреченно подытоживаю я и прячу листок в карман. Некоторое время она задумчиво молчит. Хочется услышать ее мнение о прочитанном. Отчего-то впервые хочется услышать ее мнение. «Послушай, - наконец говорит она, - завтра мы с Павлом  (Павел – ее семилетний сын) едем в Несвиж к Радзивиллам, поехали с нами. Погуляем по замку, сходим в ратушу, в костел Божьего Тела. Хотелось бы спуститься в крипту костела. Но с ребенком  мы туда не пойдем. Оставим для другого раза. Посидим в кафе и вечером поедем обратно. Ну, что ты скажешь?» Неожиданно. У меня даже дыхание захватило. Сбит ее предложением. Я так рад ее предложению, что не могу подобрать слов для ответа. Почему до сих пор я сам не догадался пригласить их в тот же Несвиж или в Мир?  О чем я вообще думал? «Только не нужно отказываться, - не обращая внимания на мое замешательство, спешит добавить она, – чтобы не было повода о чем-то жалеть после, или, что еще хуже, биться головой  о стены.» Но я и не думаю отказываться. Соглашаюсь. Сердце прыгает от радости. Что, если в этот раз я, действительно, написал что-то стоящее? Что, если свою самую главную битву жизни я выиграл глупыми рассказами? Впрочем, это уже неважно. Важно, что завтра мы все вместе едем в Несвиж к Радзивиллам.