Глава 9 Роман Восточный ветер часть 1 Лабиринты

Глава 9

В горах Киргизии, негромко нарушая вековую тишину гор звуками человеческого поселения, расположился родной аил Керима. В нём прошла вся его юность. Да скорее всего и вся жизнь протечет в этих горах среди овец, пастухов - собак, лошадей. Вместе со своим старшим братом Нугзарбеком они росли без матери, которая умерла, когда Кериму было пять лет. Их отец - Нургазы был потомственным чабаном, и Керим для себя видел только одну жизненную перспективу: опекать вверенную ему отару для поддержания её естественного жизненного цикла: размножение, рост, шерсть, мясо. Но всё не так просто: поголовье отары, приплод то большой, то никакой, здоровье этих животных, их травмы, вечная забота о прокорме, выпасе, охране. Всё на свежем воздухе в горах и предгорьях в разную погоду и во все времена года. Сколько сил, внимания, здоровья отнимает эта ненормированная, продуваемая и промокаемая работа.

Когда у братьев начинались каникулы, они помогали отцу в его нелегком деле с утра до ночи, набираясь чабанских навыков. Керим и Нугзарбек по-разному смотрели на своё будущее заботливых смотрителей за шерстяным стадом. Керим был скромен в своих жизненных планах, а поэтому не возражал продолжить семейную династию. Нугзарбек точно знал, что это не для него. Он интуитивно потянулся к комсомольской работе, как к платформе, на которой можно переехать в другую жизнь. И угадал, ещё как угадал. Как комсомольского активиста его направили на всесоюзный слёт в саму Москву. Где он познакомился с москвичкой Людмилой. Та увлеклась Нугзарбеком его свежей необычностью на фоне вялых сливок московской молодёжи. Они стали переписываться. Вскоре Нугзарбек переехал к своей москвичке и женился на ней. В Москве он закончил партшколу. У Людмилы и Нугзарбека родился сын – Генри.  Нугзарбек был мягок, приятен в общении, расчетлив и ухватист. Когда началась эпоха частного бизнеса, он быстро включился в битву за капитал и достиг не плохих результатов.

Керим был другого склада: сдержан, стеснителен и прямолинеен. По молодости образ всадника, честного и смелого джигита, был для него главным. В армии он отслужил водителем, но когда вернулся домой, то стал работать с отцом в совхозе чабаном. Сил, ловкости и здоровья ему не занимать, парень он крепкий и за себя, и за других постоять может.

Всё в жизни происходит неотрывно от текущей истории, даже в горном аиле, где кажется только и главенствуют девственная природа и незыблемые обычаев предков.  Простой люд востока, жил своей жизнью, строго сохраняя свою идентичность, и внешне терпимо воспринимал власть коммунистов, которая своей военной силой, образованностью и техникой завоевала право находиться наверху и управлять. Ведь всегда должен быть начальник без него никак. Есть простые люди, много людей, но мир не так легок и прост – начальник обязательно должен быть. Раз есть такое серьёзное слово, то должен быть и тот, кого им называют. И не каждый, кто захочет быть начальником может им стать.  О-о, таких желающих будет столько, что портфелей на них не хватит, такой беспорядок начнется и работать некому будет. Высокая власть и решает: кто будет уважаемым начальником. Краснобайство местных руководителей не очень демонстрировало собой образ преданных слуг народа, это только для собраний и митингов. Начальник – вот суть руководителя. А действительно не на словах народное управление это как: любой, кто захотел, стал всеми командовать, это что же тогда получится?

Однако дела в самой богатой природными ресурсами державе мира шли всё хуже и хуже. И вот пришел ветер перемен, который оказался мощным ударом по интернациональной империи. Мечта западных политиков: разрушить уникальную и величайшую в истории человечества державу Евразия, стала воплощаться. Страна сама падала и распадалась.

Но все эти эпохальные перемены были ещё впереди и, не подозревая о предстоящем сломе всей советской экономики и самой страны, не ожидая наступления нищеты, отчаяния и страха перед будущем, простые люди жили, работали, выстраивали своё человеческое будущее, надеясь на свои руки. Но очень скоро всё начнётся.

Нугзарбек звал брата в Москву, когда тот вернулся с армии. Но Керим просто не представлял свою жизнь в другом месте. Бросить родной аил, что за странная мысль. Кто его там знает, ждет?  А здесь всё знакомо, все свои: отец, друзья – чего ещё искать где-то, когда работа есть.

Девушки аила, как и положено девам востока, крепко держали оборону от попыток несанкционированного любовного сближения. Их отцы, матери и братья строго следили за соблюдением добрачного целомудрия. Парни на проявление симпатии получали от девчат отпор и насмешки. Но любовь всё равно брала своё, конечно в рамках приличий и сельской скромности. Поселение жило своей понятной устоявшейся жизнью.

Вдруг в начале лета 1990 года до аила дошли страшное известие: кровавые события в Ошской области. Узбеки и кыргызы так между собой сцепились, что говорят, кровь рекой лилась. Как это получилось, как дошло до такого, что с людьми свобода делает? Но почему из-за чего всё это? Говорят, из-за земли. Ну вот теперь многие получили землю для своих мертвых тел. Получается, что, когда в мирном спокойствии жизнь идёт, каждый тайно копит злость в своей душе. Но почему нельзя договориться? Вот здесь в аиле узбеки с кыргызами мирно живут, да и люди других наций проживают, работают, и никто ни у кого землю не отбирает. Ну бывает спорят односельчане о чём-нибудь, но до ножей дело никогда не доходит и об уважении никто не забывает. Что творится? Неужели мирная жизнь на волоске держится, неужто и местные могут между собой такое устроить? Но всё протекало мирно, хотя напряжение непонятное неудобное витало. Люди смотрели друг на друга так, как будто раньше и не были знакомы. Словно прозвучал призыв: не забывай своих, будь готов вступиться за интересы своей нации, твой нынешний друг может вскоре оказаться твоим врагом. И страшное отрезвление от мирного благодушия, мысли о том, что разница между своими и чужими это реальность, при которой чужие всегда виноваты, чужие всё помнят и не прощают и ты не должен забывать и прощать, кровь своих нельзя забывать и прощать им, им вечным виновникам, вечным кровникам. Вокруг враги и смертельная опасность, только в своей стае у тебя есть защита, только там тебя понимают и всегда поддержат.  Но к концу июня стало спокойнее. Всё как будто по мирному, по-старому, ну и хорошо, а то ведь всё равно в аиле всем жить, в глаза друг другу смотреть.

А Керим, не с того не с сего, вдруг стал объектом для насмешек от своих молодых односельчанок. Стоит только ему появиться недалеко от группы девушек, так сразу внутри этой группы начинается таинственное перешептывание и тут же смех. Не поняв, за что ему такое «счастье», он стал держаться как можно дальше от девушек. Керим долго ломал голову над этим пока его друг – Джамал не открыл ему причину такого внимания:
- Э-э, да ты самый популярный жених у нас. Две девушки по тебе сохнут, сон потеряли: Камилла Разбаева и Гаяне Рахманова. – Открыл Джамал своему другу причину такого ажиотажного внимания к нему.
- Ерунду не неси, что за бред. Какой дурак тебе этот прикол насвистел? Узнаю – уши ему переставлю.
- Ну, Керим, ты даёшь. Все об этом уже месяца два языками чешут, а он как пацан – недоумок, один не в курсе, ха-ха-ха. Девчонки между собой спор забивают: кого из них ты выберешь?
- Да брось ты, понапридумывают всякое от нечего делать.
- Знаешь, на твоём месте я бы быстрее определился. А что, девчонки собой совсем ничего. А то передерутся между собой, родители им тогда такого всыпят. Выбор конечно не простой. Хотя Гаяне первая красавица и умница, пожалуй, во всём нашем районе, у Камиллы с такой соперницей шансы не большие, конечно. Эх, завидую я тебе Керим, да все тебе завидуют. Сама гордая красавица Гаяне Рахманова на тебя глаз положила. Да-а.

После этого Керим как проснулся. Он только об этом целыми днями и думал.  Действительно Гаяне Рахманова - неприступная, красивая, грамотная. Она в педагогическом институте учится. Камилла девушка хорошая, но слишком простая и забитая что ли. У неё мать – кореянка, такая строгая, и мужа и дочь в кулаке держит. Гаяне – узбечка, но не чистокровная. Её отец – дядя Фархад, он узбек, в заготконторе водит грузовую машину. А мать - тётя Аревик светлая армянка, она работает скотницей в совхозе. И Камилла и Гаяне младше его на два года, они в школе в одном классе учились. 

Всё внимание и мысли Керима теперь были обращены на Гаяне: да она действительно очень красивая и если он ей приглянулся, что вообще-то удивительно, то почему бы им это … не начать общаться. Его подсознание стало принимать лик этой красивой девушки как образ своего личного счастья. Но от мысли как-нибудь сблизиться с Гаяне Керима начинало трясти: и страшно, и сладостно, и стыдно вообще-то. 

Джамал помог. Он легко общался с девушками. Стоит ему разговориться с ними, сразу нескончаемые шутки и смех. Своего зажатого друга Джамал подвёл к девушкам, среди которых была и Гаяне. Слова за слово весельчак и балагур Джамал сумел и обстановку разрядить и дал Кериму возможность немного освоиться в кампании. При следующей запланированной встрече Джамал увёл подружек Гаяне, оставив её с Керимом. Третья встреча Гаяне и Керима должна была состояться только для них.  Керим так волновался, что сама перспектива этого свидания стала под угрозой.

- Вот не пойму я, как у тебя всё так легко с девушками выходит? – Говорил Керим своему другу, сомневаясь в силе своей решимости пойти на, даже страшно сказать, свидание с девушкой, но может просто встреча, а не прямо свидание, но всё равно.

- Слушай Керим, - отвечал Джамал. – хватить тебе уже дребезжать от страха. Это ведь девушка, а не кобыла необъезженная, которая может и сбросить и копытом лягнуть. Будь мужчиной: иди уже к ней. Учти, робких девушки не любят.

- Да, легко сказать.  Проще на необъезженной кобыле болтаться.

- Для тебя, пожалуй, это так, но ты подумал о том, что если ты не прейдёшь на своё первое свидание, то что будет чувствовать Гаяне? Что она о тебе подумает, а? ...  Чего молчишь? Ты уже армию отслужил, тебе жениться пора, а ты как пацан малолетний взрослых девок обходишь. Возьми себя в руки. Поверь, это первый раз страшно, а потом всё легко пойдёт, будто всегда так и было. Давай уже иди к своей девушке, храбрый джигит, не разочаровывай её.

Действительно, страшно было на первой встрече, а на других, было волнение, нетерпение и сладкая радость от встречи, разговора, непродолжительной прогулки под скрытыми любопытными взглядами. Жизнь стала делиться на отрезки: самые главные это встречи с любимой, и время между свиданиями слишком долгое и необходимое лишь для того, чтобы опять была встреча, всё в жизни служит только этому.

Гаяне действительно была красавицей: каштановые волосы, тонкие длинные брови над серыми умными глазами. Тонкая, мягкая, но уверена в себе.  Ещё бы такая начитанная. Они расставались довольно далеко от родительского дома Гаяне.  Девушка, чувствуя робость Керима, прощалась с ним, не доходя до поворота к своему двору. Разговоры по аилу пошли о новой паре молодых. Какая же всё-таки красивая пара. И хотя отцы молодых ещё не говорили о свадьбе, значит, по восточным правилам и обсуждать эту тему преждевременно, но женщина уже во всю спорили: по каким обычаям будет сыграна свадьба Керима и Гаяне и как невеста будут наряжена?

Свадьба будет, да конечно будет, кыргызско-узбекская, да ещё с армянской примесью. Аревик такая женщина, что молча стоять в стороне от участия в организации свадьбы, не будет. Если какой спор между женщинами, так она всегда любую и переговорит, и перекричит. Да тут надо и подумать, и обсудить. Женщины в этом обсуждении были неугомонны. Всё-таки какую же интересную и важную тему для разговоров им подарили Керим и Гаяне. Да ещё такая пара красивая: Гаяне лицом и фигурой красавица и такая умница; а Керим тоже видный парень и работящий, и смелый. Керим по своей натуре скромный, уважительный это хорошо. Гаяне ведёт себя тоже прилично скромно, как и остальные девушки аила. Родители Гаяне хоть и не кыргызы, но люди хорошие. Правда мать Гаяне уж больно бойкая и разговорчивая женщина, но она ведь армянка, видно там все такие. Говорят, что когда Фархад привел свою молодую красавицу домой в Ферганскую долину, то его родители не приняли Аревик: иноверка. Хотя, скорее всего, характерами Аревик с родителями не сошлась, ещё бы, её характер это что-то. Вот Фархада с Аревик сюда и занесло после долгих мытарств. Но семья эта приличная, работящая и все уважают их.

Что касается семьи Керима то это вообще гордость всего аила. Отец его - Нургазы по всему району первый и уважаемый чабан. Старший сын его – Нугзарбек очень видным человеком стал. По комсомольской линии высоко пошел, в Москву переехал жить, там учился и женился, вот как высоко взлетел. Нургазы своих сыновей один поднимал.  Жена его давно умерла, он так и не сошелся с другой женщиной. А когда ему сходиться: весь в работе, ещё и дети на шее. Эх, видная, громкая будет свадьба, для всего аила событие большое. Вот так надо жить, хорошо относиться друг к другу, уважать, а не резать как в Оше.

Слухи о Кериме и Гаяне дошли и до родителей молодых. Как-то Нургазы и Фархад встретились в магазине. Они поздоровались, поинтересовались делами друг друга, поговорили о современной жизни о новой непонятной политике, посетовали на то да на сё.  Их разговор стал центром внимания мужчин, отдыхавших в кампании за столом.  Самый известный на весь аил любитель застолий - Садык пошутил на счет их скорого родства, но его быстро одёрнули: не чего языком трепать, дело серьёзное, пусть отцы молодых поговорят, отношения наладят. Но отцы от волнения, когда вдвоём вышли из магазина, торопливо с уважением попрощались и разошлись.  Ещё и этот Садык со своей шуткой не на шутку смутил их.

Нургазы и радовался и гордился за своего младшего сына и переживал: не было у него опыта в таком деле. Нугзарбек сам в Москве женился и приезжал домой уже с женой. Не совсем это правильно конечно, но там, в России, а тем более в Москве другая жизнь, другие порядки. Здесь же в аиле всё должно быть правильно по вере, по обычаям, а как на деле это всё осуществить? Нургазы обычаи конечно знает, как не знать, но знать и делать это не одно и тоже. Да ещё Керим не говорит ничего: стесняется. Он пытался поговорить с сыном, дело ведь такое, весь аил разговорами о них с Гаяне гудит, но Керим только краснеет и уходит от разговора. Но Нургазы, в конце концов, решился на прямой разговор и твердый ответ от Керима.  Однако только он начал объяснять сыну, что молодой человек должен свои отношения с девушкой серьёзно строить, как Керим сам тут же объявил ему: он собирается жениться на Гаяне Рахмановой, надо сосватать девушку по обычаям и сыграть свадьбу. Нургазы молчал и на вопросительный взгляд сына долго не мог ничего ответить. Собравшись, отец только кивнул головой и ушел, обдумать всё предстоявшее.

И надо же на следующий день он встречается на улице с Фархадом. Нургазы был на лошади, а Фархад на своём грузовике. Увидев Нургазы, Фархад остановил автомобиль, вышел, открыл капот и стал, что-то копаться в моторе. Подъехав к нему, Нургазы спешился. Они поздоровались, поинтересовались делами и начали разговор, в общем такой же как в магазине. Нургазы, как не собирался сказать, что зайдёт к уважаемому Фархаду в гости обсудить один важный вопрос, как не подначивал сам себя к этому, но так и не смог преодолеть свою робость. Этот разговор так к ничему нужному не привёл.

Долго злился на себя Нургазы. Он решил немного по-другому начать это дело, чтобы исполнить свой отцовский долг.  На улице подозвал мальчишку и, дав ему денег на конфеты, сказал, чтобы он зашел к Рахмановым и передал отцу семейства – уважаемому Фархаду Саид Рахманову, что через три дня он - Нургазы Осмон Дайтматов зайдет к нему с уважением, чтобы поговорить об одном важном деле. И ещё, он строго наказал мальчишке, чтобы он никому не говорил об этом задании. 

Мальчишка, довольно теребя деньги в кармане, пообещал всё исполнить и никому не говорить об этом. Он развернулся и прямиком побежал в сторону дома Фархада Рахманова. Но на пути у него стояла группа женщин, которые внимательно наблюдали за общением Нургазы с мальчишкой. Когда паренёк пробегал мимо женщин, то одна из них встала у него на пути. Она начала о чем-то расспрашивать мальчика. Тот же попытался обойти женщину и продолжить свой путь. Но не тут-то было, женщина крепко схватила его за рубашку и затащила в круг. 

Было видно, да и понятно, что они начали расспрос с пристрастием. Также можно было сделать вывод о том, что главные сведения они получили: все одновременно повернули головы в сторону Нургазы и неотрывно смотрели на него. «Э-э, всё рассказал им.  – Понял Нургазы. - Надо ему было в другую сторону бежать. Вот любопытные женщины, всюду свой нос суют». Смутившись, Нургазы резво заскочил в седло и быстрой рысью поехал прочь от любопытных взглядов.

Сообщение, которое принес вестовой мальчишка в семью Фархада Рахманова конечно было ожидаемым, но в то же время, как всегда, и неожиданным. Такое событие, ведь для детей, ради их счастья родители и работают с утра до вечера. Мать Гаяне стала тормошить всех:

- Фархад, надо срочно ехать в район и звонить Арсену.
- Чего звонить ещё ничего неизвестно. – Попытался муж призвать жену к спокойному благоразумию.
- Чего тебе неизвестно?  Нургазы что, барана тебе хочет предложить?
- Но всё равно разговора не было. Нужно поговорить, помолвку объявить, день свадьбы назначить, а что сейчас Арсену говорить?
- Да как же что, предупредить надо, чтобы он в ближайшее время никуда не уезжал, чтобы готовился к свадьбе.
- Чего ему готовиться, это нам надо всё подготовить, а ему лишь приехать.
- Э-э, я же забыла, Арсен сейчас у своей тёщи, помогает ей ремонт в доме делать, до них теперь не дозвонишься.
- Ну вот.
- Э-э, говорила моя мама, упокой Господь её чистую душу: Арсечик, не надо тебе с этими Вагонянами связываться, они из тебя все деньги и соки выжмут.  Э-э, бедный Арсечик.

- Нашла бедного. Всю жизнь по шабашкам мотается, такой дом себе отстроил, небось самый большой в Волгограде, то же мне бедняк.
- Фархад, я тебя по-хорошему прошу: не трожь мою семью. 
- Да не трогаю я твою семью.  Что я тебя не знаю, я же несумасшедший.

- Вот и не трожь. Арсен в жизни чужой копейки не взял, всё своим горбом зарабатывает.  Не то что твой начальник: всю заготконтору растащил. Вот должность: один вор другого сменяет. Ничего рано или поздно кончится верёвочка, посадят его и конфискуют всё его добро наворованное, будет тогда знать. 

- Тебя сейчас что, судьба моего начальника беспокоит, да, а особенно, что будет с его добром, да, армянская твоя душа? Так тебе всё равно ничего от конфискации не перепадёт.

- Да нужен он мне больно, твой начальник и его добро наворованное. Ты-то чего расселся как в гостях?
- А что?
- Как что, красить надо всё во дворе.
- Да ты что говоришь, у тебя что, с головой не в порядке. Посмотри, всё же покрасили неделю назад.  Сколько можно этой покраской мучить мои нервы.

- Да ты сам, умник, посмотри: никакой яркости никакого блеска нет.  Пожадничал, купил дешевую краску. Нургазы прейдёт, что он подумает о нас, а?

- Он через три дня прейдёт, когда красить?  Надо в район за краской ехать, потом красить, время нужно чтобы краска высохла. Сама-то подумай. А если выпачкается Нургазы о невысохшую краску, что лучше будет? Да и нормальная краска и выглядит неплохо, свежо.

- Это ты двадцать лет назад выглядел неплохо и свежо, а соображал ещё лучше.  Ну, точно Нургазы подумает, что бездельники и неряхи тут живут, вай вай.

- Успокойся ты наконец.
- Его дочь – красавицу, самую красивую в районе девушку, сватают, а он покоя хочет, что ты за человек, Фархад?
- Э-э.
- Вот новость нежданная, я подумать не могла, что свадьба моей Гаяне – красавицы уже в ворота стучится, ай-йай, и не думала.  Вот радость неожиданная, ай-йай и не думала даже.

- Ну да рассказывай. Гаяне ещё и трёх лет не было, как ты каждый день о её свадьбе говорила.

- Фархад, что ты хочешь сказать?
- Ничего.
- Нет, ты скажи, что ты хочешь сказать?
- Да ничего я не хочу сказать, успокойся ты.
- Вот и молчи, если, нечего сказать.
- Э-э.
- А ты Гаяне?

- Что, мама?
- Как что, меня или тебя будут сватать?  Во дворе что ничего прибрать не надо?

- Так я же сегодня утром всё вымела и протёрла.
- Да, а стволы деревьев, что не надо побелкой обновить?  Хотя бы это надо сделать.
- То покраска, то бобелка, сколько можно! – Вмешался муж.
- Фархад, ты если ничего не хочешь делать, то хотя бы не мешай, без тебя разберёмся.
- Э-э.
- Хорошо, мама, я побелю.
- Ну да, и будет невеста наша побелкой благоухать.  Где этот бездельник Мурат?

- Как где, гуляет. – Ответил супруг.
- Целыми днями гуляет, не нагулялся ещё, ну вот прейдёт, я ему всыплю.

- За что ты ему всыпешь?  Он всё что ты сказала, всё сделал. – Заступился за сына отец.
- Фархад, я ведь просила тебя: если помогать не хочешь, так хоть не мешай.
- Э-э.
- А ты невеста?
- Что, мама?
- Как что, разве есть у тебя платье?
- Так ведь свадьба не назначена, нельзя ещё платье свадебное шить.
- То же мне умница.  Если в институте учишься, то что сразу самой умной стала, теперь и мать можешь учить, педагог без диплома!?  Ходить по аилу в чем будешь, в тех брюках, что в городе купила?

- У меня есть хорошие платья.
- Да что в них хорошего. Сейчас на тебя все люди смотреть будут так внимательно что… Нечего родителей своих позорить. Завтра в район поедем, посмотрим в магазине платье или у портнихи закажем. Здесь никто толком шить не умеет, а у меня швейная машинка сломалась. Отцу твоему всё некогда починить или новую купить.

- Хорошо поедем.
- Э-э, что я стою во дворе, словно от людей позор какой прячу. Надо соседям рассказать, чего нам стыдиться. Э-э, все парни о моей дочери мечтают, а она Кериму достанется. А что, Керим – парень, работящий, уважительный. Отец у него очень серьёзный человек. А мы, что последние люди во всём районе. Бедный Арсенчик, такая новость о его племяннице – красавице Гаяне, а он не знает, э-э.

Вечером пришёл Мурат – двенадцатилетний младший брат Гаяне.  Он получил от матери задание побелить стволы деревьев во дворе, а отец дал ему наказ:
- Вот что Мурат, твоя старшая сестра скоро замуж выходит. Чтобы разговоров не было никаких, ты с ней ходи и смотри, чтобы всё было прилично, чтобы парни и мужчины к ней слишком близко не приближались. Даже если она с Керимом встретится, ты недалеко держись от них и смотри, чтобы никаких вольностей они не допускали. Понял, сынок?

Большую радость тоже нелегко вынести. Всё ночь Аревик не спала и не дала глаз сомкнуть своему мужу, какой тут сон: столько всего нужно было обсудить. На утро, когда надо было ехать в район, ей стало плохо от переутомления, и с Гаяне в район поехал Мурат. 

Девушка долго выбирала платье в районном магазине, но ничего не подошло. Она купила приглянувшийся материал и вместе с братом пошла к портнихе, заказать платье.   Портниха жила на окраине районного центра. Мурат пока ждал свою сестру с примерки, чуть не подрался с местными мальчишками, которые хотели развлечься, отмутузив чужака.  Но сестра вовремя вышла и шумно разогнала их. 

Возвращаться в центр района было не близко, к тому же можно было не успеть на автобус до аила. Брат с сестрой решили, что проще дойти до дороги и дождаться автобуса у остановки на выезде из районного центра. Эта остановка находилась сразу за жилым сектором у пересечения со второй дорогой, которая вела к другому аилу. Так они и сделали. Они быстро дошли до безлюдной автобусной остановки. Пришлось ждать.

Гаяне задумалась о предстоящих хлопотах и своей будущей семейной жизни.  Керима как своего суженного она выделила среди других парней, можно сказать по случаю. Её одноклассница - Камилла Разбаева поделилась со своей подружкой о том, что для неё самый лучший парень это Керим Дайтматов. Подружка эту симпатию Камиллы в тайне, как обещала, не сохранила, и все девушки аила вскоре стали обсуждать эту новость по-всякому. Бедная Камилла так смутилась, что навсегда рассорилась со своей болтливой подругой: так поступить, она даже матери не доверила тайну своего сердца. 

Гаяне стала присматриваться к Кериму повнимательнее, и как-то так получилось, что он ей тоже приглянулся. Молодой, лихой всадник представлялся в воодушевлённом воображении девушки как непобедимый кочевник - повелитель мира.  Гаяне - девушка склонная к интеллектуальной деятельности, но в её представлениях идеал мужчины это не интеллигент, блистающий умом и эрудицией, а суровый труженик или военный.  Ей уже двадцать лет и с замужеством надо определяться.  Правда, в случае беременности, учебу на время предстоит отложить, но ведь это не на всегда, можно академический отпуск взять. По поводу института у неё особых беспокойств не было, учеба ей давалась легко и образование, при желании, никуда от неё не денется. А вот засидеться в старых девах… нет этого никак нельзя допустить. Гаяне, как и большинство девушек этого боялась панически, даже не смотря на её всеми признанную красоту. Раз так, она смело объявила, что Керим Дайтматов пользуется и её симпатией и этого джигита она получит. Соперниц равных ей не было, так что свадьба это дело времени.

Камилла, узнав о планах своей бывшей одноклассницы в отношении Керима, для себя навсегда похоронила надежду на отношения с этим парнем. Она сама по себе была скромная и скрытная. Поплакав в подушку, Камилла смирилась со своей грустной судьбой.

Значит всё уже предрешено и быть теперь свадьбе Керима Дайтматова и Гаяне Рахмановой. Но не получилось этой свадьбы. Не довелось по чтимым обрядам предков празднично и красиво забрать молодому жениху свою красивую невесту из родительского дома.  И подумать никто не мог, как закончится эта история. В самом аиле было и благословение на продолжение достойных родов, но и зло, которое, жестоко насмехаясь над человеческим стремлением к счастью, сломало беззащитную красоту.

Забывают люди о притаившемся зле, наивно надеясь, что будет оно просто наблюдать за их жизнью и оставит их в покое и уж, во всяком случае, не станет наносить удар по самому дорогому для родителей в этой жизни: по их детям.  Но в этот раз случилось, и случилось так, что онемел рассудок жителей мирного аила от неожиданного горя и страшного бесчинства нечестивых рук.

Началось несчастье с того, что задолго до того, как Гаяне с братом осталась дожидаться автобуса на выезде из районного центра, летом 1988 года в аил переехал Джолчубай Ербашев - сын самого Сатымкула Ербашева.  Было ему двадцать пять лет, и на вид он был довольно крепким. Никто и представить себе не мог, что такое произойдет, что в аиле появится сын такого человека. Да, большим человеком был Сатымкул Ербашев.  В последнее время он жил со своей семьёй во Фрунзе (Бишкеке), а до переезда жил в районе и работал начальником заготконторы. Все знали, что Сатымкул приворовывает на своей должности. Да на этом месте все руки грели, но Сатымкул уж очень сильно развернулся. Жил он широко и любил своим богатством похвастаться, считая, что он выше остальных. Его маленький сын – Джолчубай ни в чем отказа не знал, на птичьем молоке рос. Мать Джолчубая – Сайкал до того, как вышла замуж за Сатымкула, жила в аиле. Связи у Сатымкула, по всему видать, были очень большие: он себя чуть ли не главным считал и никого не боялся.  Но место своё он всё же потерял. Видно слишком много воровал, про всякую меру забыл. Так увлёкся приписками по шерсти и мясу, что никакие связи ему не помогли – полетел со своей жирной должности. Говорят, что даже посадить его хотели, но видно много и многих знал Сатымкул, обошлись увольнением. 

А Сатымкул не расстроился, и даже ещё больше вырос. С женой и сыном переехал во Фрунзе и там, как люди говорили, неплохо устроился. А чего хорошо не устроиться и не жить в самой столице республики, когда деньги есть немалые. Ходили слухи, что большими делами Сатымкул крутил, очень большими. Однако закончилась его богатая жизнь: погиб Сатымкул со своей женой в автоаварии. История эта с аварией тёмная. Поговаривали, что Сатымкул большие деньги прибрал и не поделился или дал в долг кому-то очень много, в общем, из-за денег ему подстроили это смертельное происшествие на дороге.

К тому времени Джолчубай уже взрослым был, закончил институт. Большое наследство он получил и жил в городской роскоши. Своя городская квартира, которая обставлена как какая-нибудь выставка. По ресторанам ходил чаще чем простой человек в буфет за пивом заходит. Одежда у него современная, импортная. Жил молодой Джолчубай в своё удовольствие, пил, гулял. Но, видно, как его отец меры не знал.  Закончились деньги, и квартиру он потерял, продал её или за долги забрали.

В аиле Джолчубай поселился в доме своей покойной матери. Дом в районе отец перед переездом во Фрунзе продал, а материнский кров остался. В нём дожили свой век родители Сайкал. Дом этот обычный, и даже как-то странно было видеть черную «Волгу» Джолчубая около неприметного небольшого каменного строения. Как ни думай, а если у человека своя машина, да ещё такая, то он может считаться себя очень важным человеком. В аиле ни у кого такой машины как у Джолчубая нет, просто мечта, а не машина.

Люди своим вниманием переселение Джолчубая не обошли. В аиле подробно обсуждали это событие. Особенно много разговоров было в магазине у Асланбека. К этому магазину был пристроен навес, под которым можно было посидеть за столом, выпить чая, пива или даже водки, пообедать. Асланбек развернул свою торговлю и, за одно, устроил что-то вроде кафе. Почему бы нет. Магазин был рядом с аилом, место красивое. Захотели мужчины поговорить, посидеть, а может закусить и выпить, вырвавшись на время из семьи, вот, пожалуйста, целых четыре стола. И закуску, и шашлык, если посетители захотят, Асланбек быстро приготовит и обойдётся это недорого. Такой шашлык только у Асланбека, как сам он говорит, хотя про шашлык всегда так говорят. 

Подвыпив, мужчины наперебой обсуждали загадочную историю: как Джолчубай профукал своё сказочное наследство. Особенно активно распалялся Садык. Он упорно доказывал, что Джолчубай проиграл всё своё состояние в карты. Это обстоятельство придавало особую городскую привлекательность обсуждаемой истории. Односельчане ему возражали: как можно столько в карты проиграть, какое вообще удовольствие от карточной игры это ведь не нарды. Ну бывает, что и сами они иногда перекинутся в картишки, но на деньги играть, да ещё по-крупному, что за странная прихоть – не выдумывай ты Садык. Но Садык просто из себя выходил. Он обзывал своих оппонентов в споре, тёмными чабанами-огородниками, которые ничего не знают про городскую жизнь, про высшее общество, про такие игры в карты как преферанс, покер, очко. Садык где-то набрался этих знаний и на достоверности своей версии настаивал так, что даже в драку лез на своих приятелей, возмущаясь их сельскому непробиваемому невежеству.

Джолчубай некоторое время жил ничем не занимаясь. Но новые политические веянья донесли некоторую свободу и в хозяйственную жизнь. Он решил закрутить свой бизнес: брать у совхоза овец и сбывать эту продукцию. На эту затею руководство совхоза клюнуло. Джолчубай убедил директора совхоза своей городской коммуникабельностью и продвинутостью: новые отношения, свобода, предпринимательство, прибыль, оборот финансов, рост дохода, подъём производства. Какую большую выгоду он сулил. Вот если прокрутить выручку за овец через несколько сделок, или провести несколько обменов товара, то и выйдет, что своя продукция пошла по большой цене, а нужный товар для совхоза куплен по меньшей цене. Это же какая выгода, при чем в таком размере, что все проблемы в хозяйстве можно разом решить и ещё на хорошую премию всем хватит. А как это сделать он знает, лишь бы доверие было и понимание новых возможностей.

Директор совхоза про такое и не слышал раньше. План, обязательства это понятно. А вон он какой экономический прогресс, коммерция, грамотная финансовая стратегия роста, да это действительно новые возможности, другой современный подход для решения проблем, как теперь говорят. Джолчубай неофициально взял в аренду, грузовик. Управлять грузовиком он нанял Орозмата – молодого парня с района, с которым познакомился за пьяной посиделкой. Однако сотрудничество с Джолчубаем приносило совхозу одни убытки: он брал овец, но не рассчитывался, а только обещал вскоре погасить долги, рассказывая в оправдание всякие истории. Рассказывать он умеет. Когда с ним совсем перестали вести дела, Джолчубай стал подбивать чабанов сдавать ему баранов из своих личных отар или тайно из совхозных. Некоторые согласились, но результат был такой же: одни обещания и обман.

Ну а Джолчубаю такой нерасходный для него бизнес понравился. Одно плохо: никто уже не хотел давать ему под обещания ни пучка шерсти, ни ногу барана. Он призадумался и стал предлагать другим чабанам, которых еще не успел надуть продавать ему баранов за наличный расчет.  Это конечно другое дело, но цена, которую он предлагал, была совершенно неприемлемой, будто он курицу уговаривает продать, а не барана. Жадностью он в своего отца пошел. По всему району про Джолчубая пошла заслуженная им слава, никто его как серьёзного человека не воспринимал, а когда упоминали его, то осуждающе качали головой.

Тем не менее, Джолчубай жить и работать, как все не собирался, и со своими планами разбогатеть не расставался.  В районный центр вернулся из тюрьмы Заурбек, с которым Джолчубай сразу сблизился. Они разъезжали на «Волге» Джолчубая, прихватив с собой Орозмата. Пили и вели себя вызывающе, показывая, что пришли новые хозяева. Джолчубай пристроился к новой в духе времени патриотической волне: защищать кыргызов на их родной земле от чужаков. Он стал ближе общаться с представителями правоохранительных органов с одной стороны и с растущими криминальными группами с другой.   

К этому времени многие чабаны, вышли из пришедших в упадок совхозов и колхозов и стали сами на себя работать. Самостоятельный труд прибавил забот, но иного выхода, в общем-то, и не было.

Джолчубай стал привносить новое правило жизни: следует платить долю от своего оборота непримиримому борцу за права кыргызов, который еще и в криминальном мире имеет поддержку и с милицией на ты.  А тот, кто не хочет платить, будет иметь очень большие проблемы, а жаловаться, сами понимаете некому, так как у него с милицией, да и с прокуратурой всё на мази. Некоторых чабанов удалось запугать и заставить платить или отдавать баранов. Но большинство чабанов стали сопротивляться.  Джолчубай задумал на показ подчинить себе самого авторитетного из чабанов всего района Нургазы Дайтматова.

Нургазы был один на пастбище, когда к нему подошли, запыхавшиеся от путешествия по горам, Джолчубай, Заурбек и Орозмат. Разговор не получился. Нургазы не испугался дерзких молодых людей и посоветовал им спокойно, чтобы не разозлить собак, уйти восвояси. Джолчубай и Заурбек довольно неучтиво посоветовали хорошенько подумать.  Нургазы негромко прикрикнул и к нему быстро подбежали две среднеазиатские овчарки. Вымогатели не на шутку испугались и нервно убрались.

На следующий день в аиле Джолчубай со своими дружками подошел к группе молодых людей, среди которых был Керим. Его отозвали и стали объяснять, что теперь по жизни катит и какие выводы надо делать, когда по-хорошему говорят, что надо делиться: на патриотическую борьбу хорошим людям, которые теперь всё контролируют и решают кому жить и зарабатывать, а кому не того не другого. А если у его старого отца нет мозгов, чтобы новую жизнь понимать, то он то должен врубаться, если не тупой. Заурбек нажимал по своей блатной линии: про место каждого в этой жизни. 

Керим прямо ответил. Он посоветовал забыть про всякую дань и держаться от отцовской отары как можно дальше, а то в горах всякое случается, свидетелей, как правило, не бывает, а овцы мало что могут рассказать. Также он предупредил, что если ещё хотя бы раз они побеспокоят его отца, то ответят за это по полной. Разговор быстро нагрелся и вскипел, чуть не дошло до драки, но вмешались друзья Керима.  Обещая Кериму проблемы в жизни, и, предсказывая ему запоздалое сожаление из-за своего упрямства, Джолубай с дружками ушел.