Глава 12 Роман Восточный ветер часть 1 Лабиринты

Глава 12


В ресторане Нугзарбека гостевой зал был составлен в европейском современном стиле. В центре стоял стол, состоявший из несколько сдвинутых столиков. Это мероприятие по открытию новой страницы в общепитовской истории помещения, в связи со сменой ресторатора, было совмещено с ещё одной целью: умаслить нужных чиновников с тем чтобы в самое ближайшее время уже документально, то есть реально, решился вопрос о российском гражданстве новоиспеченных москвичей со Средней Азии: Керима и Камиллы Дайтматовых, и Ольги Разбаевой. Нугзарбеку пришлось прилично посуетиться и раскошелиться для того чтобы Чингиз и Гаяне были быстро приняты в учебные заведения. Чингиз не захотел учиться в гимназии и попросился в обычную школу. Это удешевляло процесс адаптации к столичной жизни, и его желание было учтено. А для единственной любимой племянницы дядя постарался, и Гаяне, за его счет, попала в школьную элиту, говоря словами Каролины Игоревны. Нугзарбек ещё хотел отдать её в детскую группу спортивной гимнастики, но тренер, осмотрев Гаяне, отказалась принимать её, объяснив, что ей уже поздно. Девочка относилась к категории очень активных детей, её мышцы и скелет, не смотря на обычный рост, были более развитыми чем у её сверстниц. Но это требовало особого внимания тренера, которое могло и не оправдаться в будущем.

Финансовые условия для положительного решения вопроса о гражданстве брата его жены и тёщи Нугзарбек выполнил, всё шло своим порядком, и итог ожидался в ближайшее время.  Но ему казалось, что это дело следует укрепить хорошим застольем.  Вот удачно и совпало открытие ресторана с необходимостью проявления особого уважения к нужным людям, демонстрацией доброжелательства, гостеприимства и щедрости. После такого, конечно, всё должно состояться как можно быстрее и наверняка. А учитывая, что одновременно отмечается открытие нового дела, угощение должно быть обильным. Соответственно нужно, так сказать, нормально «накрыть поляну».  В этом Нугзарбек, как и большинство предпринимателей был суеверен.

Нугзарбек с женой - Людмилой как добрые и хлебосольные хозяева встречали гостей.  Керим с женой, детьми и тёщей пришли последними, хотя и приехали на такси.  Скованно и напряженно поздоровавшись, и познакомившись с уже, разминавшимися шампанским, двумя высокими гостями из миграционной службы в парах со своими жёнами, они разместились за столом. Хозяин посадил рядом с собой по одну руку брата, а по другую любимую племянницу, похвалив её новое платье. Тётя Люда также хвалила это платье. Но одна из тёть, которая была с одним из дядь, с тем, что из начальников, как-то не очень так посмотрела на наряд Гаяне. Но это не сильно испортило настроение девочки. Она, резко крутя головой, внимательными глазами изучала всех присутствующих и всю окружающую обстановку. Для неё был специально подобран высокий стул. Людмила - светленькая москвичка заботливо кружила вокруг стола и частенько отлучалась на кухню. Она напряженно следила за тем, правильно ли соблюдаются поварами рецепты по выбранному ею меню.  Шампанское разлили по бокалам, для детей были предусмотрены соки и газированные напитки.

Кампания постепенно разогрелась. Официанты неутомимо приносили на смену всё новые блюда, очищали стол от использованной посуды, подбирали напитки по выбору клиентов и наполняли бокалы, которые дружно поднимались как боевые ракеты на пуск. Их содержимое было разнообразным, на вкус владельца: вина, коньяк, виски, водка. Нугзарбек был в своей стихии общения: весёлый, но по-восточному сдержанный и уважительный, хозяин поднимал тосты за дружбу и в честь уважаемых гостей, которые великодушно приняли приглашение и осчастливили его своим приходом, озарили радостью его скромный ресторан, оказали честь и тому подобное.  А ресторанчик был не так чтобы скромным. А вот скромность на серьёзном уровне коммерческого роста это надо быть умным человеком.

Гости, расширив меха великодушия, от шикарного и обильного угощения в благодарность стали предлагать доброму хозяину свои огромные возможности в сфере их компетенции:

- Нугзарбек Нургазыевич, давайте мы сделаем вас коренным москвичом, нашим русаком, сделаем, какие проблемы, всё решаемо. – То ли в шутку, то ли в серьёз предложил всемогущий госслужащий маг.
Нугзарбек отшутился:
- Э-э, зачем, хотел быть русский, да глаз узкий.
Шутка показалась удачной и от души развеселила русскую часть гостей.

Керим маленькими глотками отпивал вино из бокала и не спешил закусывать экзотическими блюдами с помощью не менее экзотических столовых приборов. Его смущало такое явно излишнее изобилие на столе для пользы его интересов и кампания больших начальников. Он чувствовал себя очень скованно и не к месту на этом пиршестве. Постоянно посматривая за своей семьёй, Керим, старался убедить себя, в том, что ничего вредного для них от этого вечера не будет. Дети вели себя тихо, но повод для недовольства был и был он из-за Чингиза. Гаяне его не расстраивала – умничка, любимая дочурка. Она только постоянно переговаривалась с матерью: что-то шептала ей на ухо, показывая пальцем то на одно, то на другое блюдо, но вела себя тихо и скромно. Камилла то махала головой, соглашаясь, то кратко отвечала ей. Тёща также тихо обращалась к дочери и внучке, требуя сдержанности и приличия в поведении. Зная, свою жену и тёщу Керим видел, что они очень смущены и вне всякого понимания от того, что происходит: к чему такая роскошь и расточительство? Столько блюд, всяких салатов, которые только что появлялись на столе и не были съедены даже на половину, а порой даже и не отведаны, уносятся и на смену им появляются другие.  Они и не подозревают, что большую часть этих продуктов просто выбросят. 

А вот Чингиза всё устраивало, ему нравилось происходящее, и даже обслуживание взрослыми (официантами) его, подростка, он принимал как должное.  На все вопросы обслуги он отвечал легко, словно общался со сверстниками и также легко давал указания: то убрать, то заменить. Своим поведением за столом он так удивил бабушку Ольгу, что та заметно изменилась в лице. Она смотрела на внука с явным упрёком, и высказывала своё недовольство по этому поводу Камилле. Но внук был увлечен своей властью за столом и не замечал её строгих взглядов.

«Эх, - сокрушался Керим – это в характере Чингиза: ведет себя как какой-нибудь бай.  Никакого почитания, скромности, тоже мне Чингисхан нашелся. И как быстро он этого набрался. Вот Гаяне совсем не такая. Она как маленький, сильный, красивый цветок и ведет себя скромно, как положено ребенку». Он вспомнил их переезд в поезде, когда его семья покидала родную Кыргызию.  В плацкартном купе поезда они ехали по Казахстану, и страх перед неизвестным будущем в другой стране ехал вместе со взрослыми? Новая жизнь, как она сложится, сколько трудов забот нужно будет преодолеть? Да, предстоит забыть про гордость и безропотно принимать чужие порядки, терпеть упреки и оскорбления, которые приходятся на чужаков от коренных жителей, учиться новому, привыкать к тому, что возможно тебе и не по душе, но что делать, раз так решили. 

Только детям было весело, легко и интересно. Как сильно горел интерес в глазах Гаяне перед встречей с новой московской жизнью. Она бесконечно суетилась с вещами и подхватывалась помогать нести большие сумки, с её то детскими ручками. В поезде она всё время смотрела в окно, отвлекаясь только на вопросы и на пассажиров, проходивших мимо. Она спросила:

- А где горы? столько едем, а гор нет. 
Керим ответил, что это казахская степь, горы в Казахстане есть, но они в другом месте. Посмотрев еще некоторое время в окно, она опять спросила:
- А сколько надо лошадей, чтобы проехать казахскую степь? 
Он усмехнулся и ответил:
- О, много лошадей, дочка, много. 

Гаяне долго смотрела в окно, пытаясь представить всё пространство, которое занято непривычным видом бесконечной равнины из холмов и сопок, у которых есть один край – горизонт. Она несколько раз повторяла вслух: «Да, большая степь, настоящая степь. Да, на одной лошади эту степь не проедешь, нужно много лошадей».

Теперь первый трудный период привыкания к новой жизни позади. Нугзарбек, когда звал Керима с семьёй в Москву обещал на много больше того, чем дал, но что поделаешь, он всегда был такой: щедрый на обещания и очень сдержанный в их выполнении, всегда себе на уме. Но и жаловаться не стоит. Если сравнить, как живут и работают другие приезжие с Азии, эти несчастные бедолаги, то он просто везучий человек, счастливец: живёт с семьёй в отдельной большой квартире, спит в теплой постели, денег немного, но семья не голодает, хотя на всём приходится экономить.  Дети одеты, обуты, учатся, а не таскаются полуголодными по горам за овцами или коровами и не обгорают под солнцем на огороде. 

Ему бывает очень стыдно перед своими земляками, которые как несчастные неприкаянные бродяги в постоянном поиске заработка. Они здесь люди второго сорта, они обслуга и нет никакой гарантии, что их не обманут с оплатой. Они готовы, работать целыми днями, голодать, жить в нечеловеческих условиях, лишь бы заработать и помочь своим. Но не всем улыбается счастье, не всем везёт с честным нанимателем, много желающих нажиться и на них, на этих бедолагах. У многих закипает злость, отчаянье, но их гонит и гонит на поиски заработка естественное желание выжить, заработать, чтобы помочь и себе и своим семьям. Они в чужой стране, на них высокомерно смотрят как на незваных нежеланных приезжих, которым здесь не место, и с них же хотят содрать хотя бы их шкуру. И порой человеку не хватает терпения, он не выдерживает и срывается, совершая проступок, за который приходится отвечать перед властями. И некому его поддержать, помочь ему. Да, жизнь жестока, бедные соплеменники его бедной, но гордой в своём желании выжить и жить достойно Родины.

За свою сравнительно счастливую жизнь в Москве он конечно должен благодарить старшего брата. Нугзарбек это понимает и конечно пользуется этим. Как он только на такой стол расщедрился? Видимо у него еще какая-нибудь цель есть, а представляет всё это как большую заботу о младшем брате и его семье. Да Нугзарбек.  В родном аиле он чуть ли не герой: не просто богатый человек, а богатый человек в самой Москве, даже верится в это с трудом. А ведь Нугзарбек это всего лишь ловкач, который вовремя сориентировался, женился на москвичке, завёл нужные связи и сделал свой бизнес. Ну конечно он много работал, но его богатство это в большей части удача, которую он ловко ухватил за хвост. Многие из аила мечтают устроиться к нему на работу, но Нугзарбек опасается завязнуть с земляками, он только их двоюродного племянника Феликса взял и то, с какими-то странными условиями оплаты, понятными только самому Нугзарбеку. Да и ему - Кериу он платит так, что приходится экономить, чтобы как-то сводить концы с концами.

- Пируешь? - Услышал Керим голос в себе – При этом осуждаешь своего старшего брата, который дал тебе работу, а твоей семье московский кров. Тебе ли осуждать, сам-то ты что безгрешен? Тебе весело и легко?  Нет, не весело, даже за таким богатым пиршеством, и не будет весело никогда. Ты ведь знаешь почему, так ведь? Уж кому кого-то обсуждать, но не тебе, это совсем удивительно: Керим Дайтматов возмущается несправедливым отношением к себе - смешно.

- Что тебе надо? – Мысленно огрызнулся Керим, вздрогнув от страха.
- Разве ты не знаешь? Знаешь. Знаешь и столько лет живешь с этим. Но твоё отношение к своим поступкам в прошлом, совсем не правильное, согласись?
- Чего ты хочешь?  Я не виноват в смерти Орозмата и Заурбека, не виноват, они сами виноваты, что мне было делать?

- Что делать? Не лукавь Керим. Ты мог просто сбежать, ускакать на своем Гнедом, свернув на горную тропу, и не было для них того, что случилось. Да вообще отказаться от мести, но ты решил показать свою ярость и смелость, и чем это закончилось. Твоя гордость их убила. Три жизни, Керим, три жизни ты забрал, не имея никакого права на это. Думаешь, сбежав в Москву, ты освободился от прошлого - нет.
- Так, значит и Джолчубай на моей совести? Так? В смерти Джолчубая я-то же виноват по-твоему? Виноват?

- Виноват.  Но твоя вина в смерти Джолчубая не столь значительна. Хотя кто тебе дал право убивать хотя бы из мести, и хотя бы такого негодяя как Джолчубай, кто?  Конечно, ты хотел устроить честный поединок, а это всё равно убийство. Но получилось так, что лучше некуда, такое оправдание для тебя, но ведь это только видимость. Ладно, Керим, оставим Джолчубая. Помнишь отца Орозмата? Ты видел его, когда он приезжал посетить место гибели своего сына. Тихий безобидный старый человек. Таких всегда жалко. Они никогда не хватают от жизни жирные куски, а всю жизнь скромно и терпеливо стоят в стороне в поношенной одежде. Вся их жизнь это забота о куске хлеба и нескончаемая работа, а единственная радость это их родные. Ты лишил его единственного сына. Как ему живется в одиночестве и с болью от такой утраты? Тебе не жаль его, Керим? А если он уже умер, то хотя бы принести ему извинение и соболезнование уже поздно.

- Да, мне жаль старика, но я не виноват, не виноват сколько раз можно повторять.
- Если бы ты не был виноват, то чувство вины не давило бы на тебя столько лет.  Посмотри на свою жену, хорошая женщина. Она верна тебе и преданна. Она отдала тебе и твоим детям лучшие годы своей жизни. А ты, дал ей счастье, которое она заслужила?  Нет.  Почему?  Потому что это не доступно тебе из-за твоих скверных дел.  Ни тебе нет счастья, ни твоим близким. Признай свою полную вину Керим, признай.
- Чего ты хочешь на самом деле?

- Справедливости и правды. Чего ещё? Я твоя совесть, Керим. Не забыл, как неуспокоенные души Орозмата и Заурбека обвиняли тебя. Разве они были неправы?   Причастность к чужой смерти - очень тяжелая ноша. Признай и тебе станет легче, вот увидишь.
- Нет, ты не моя совесть. Уж её я знаю. Ты злой дух, который породила вся эта трагедия. Ты хочешь, чтобы я сломался и сдался. Эта история не оставляла меня ни на один день. Да мои годы были отравлены ею. Эту ношу я несу, и буду нести, раз мне выпала такая судьба, я не отказываюсь. Если я действительно виноват, то отвечу перед Всевышним. И когда пройдёт мой последний час в этом мире, я точно и узнаю о том, виноват ли я и на сколько. Но перед тобой я виниться не буду, нет. Ты хочешь окончательно сломать меня и подчинить себе – не дождешься, этому не быть.

- Какой же ты упрямый человек, сколько можно возражать и оправдывать себя. Это плохо, очень плохо. Подумай, Керим, подумай.

- Керим, Феликс звонил. – Обратился к нему Нугзарбек.  – Феликс недавно с товаром приехал.

Керим очнулся от своего внутреннего диалога. Феликс - их двоюродный племянник. Он работал у Нугзарбека водителем на большегрузном «Камазе», который теперь нужно было перегнать с другим уже оплаченным товаром на юго-восток Казахстана.  Сам автомобиль Нугзарбек договорился продать, и после разгрузки нужно было отогнать его новому хозяину и получить за него деньги. Часть этих денег предназначались Феликсу в счет зарплаты за долгий период работы у Нугзарбека, а другая часть для отца Нугзарбека и Керима на ремонт старого отцовского дома в аиле и домика на кошаре. За одно и оплаченный товар по пути предстоит завести. Феликс спешил: получив деньги он, собирался ненадолго побывать дома в Кыргызии, где давно уже не был и сильно скучал по своей молодой жене и маленькому сыну. Его семья жила в районном центре, расположенном недалеко от родного аила Нугзарбека и Керима.  Нужно было принять весь товар у Феликса, организовать разгрузку и погрузку грузовика другим товаром и передать Феликсу для их отца немецкие лекарства от боли в суставах. 

Несмотря на поздний час откладывать приемку товара, разгрузку и погрузку по объективным причинам было нельзя, так как на завтра и на последующие дни запланированы другие дела, которые тоже не получится отложить – надо. Двое рабочих уже были готовы заняться разгрузкой и ждали появления Керима, чтобы он проверил уже привезённый товар.

Нугзарбек, говоря Кериму обо всех этих обстоятельствах, объяснил, почему им двоим необходимо прямо сейчас уйти. Фелекс после замена товара, как только получит документы на груз, а это будет поздним вечером следующего дня, сразу поедет прямиком в Казахстан. Другой возможности передать Фелексу лекарства для отца просто не будет. Великодушный хозяин, максимально уважительно извинился перед гостями за то, что он с братом должен покинуть их. Он объявил, что вечер для гостей будет продолжаться столько, сколько они захотят. Нугзарбек оставил всю кампанию на свою жену и, дав брату деньги на дорогу для его домашних, вышел из ресторана. Керим, передав Камилле деньги на такси, последовал за ним. Братья, поймав частника, поехали домой к Нугзарбеку за лекарствами.

Как только Нугзарбек и Керим ушли, бабушка Ольга начала торопить Камиллу домой: уже поздно нечего детям засиживаться в таком недетском месте.