Путь к отцу. Лекция 5. Грех аборта

Посвящается моей маме, Валентине Васильевне Нестеренко


В этой лекции мы поговорим об абортах. Это – фашизм. По приведенным случаям видно, насколько меняется значение ребенка в жизни человека, его роль от того, насколько серьезны отношения его родителей. Еще в утробе матери он уже воспринимает то, кем его считают его отец и мать и защищает, и борется, и благодарит судьбу, а суждено ему – быть убитым.


Малышка!


Я сказал твоей маме: «Если что, я могу». – «Ты еще слишком маленький». – За мной стояли православные традиции нашей с тобой семьи, ее благословение, огромная материальная поддержка, квартира, подъемные на целую многодетную семью (3 и больше детей).
Ромео и Джульетта. Мы были так молоды, как и они. Я вызвал гнев, как он. У Бога все живы. На Страшном суде я увижу твои глаза.
Тебе было бы сейчас 25 лет, ты была бы, наверное, красавица, как и твоя мама. У тебя бы были уже свои дети, красивые и счастливые.
Сказано в Евангелии:
Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй.
А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф, 5-27-28).
Количество встреч, не направленных на рождение ребенка, было моей виной. И Господь показал, что от формальной чистоты, когда дело до постели не доходило, сумма слагаемых не меняется.
Ласки невенчанных, неженатых невинными не были. Мы до сердца допускали мысли друг о друге и были ничем не лучше живущих годами вместе.
Спутник - кровопролитие. Звучало не так зловеще: вакуум. И я бы забыл, я бы стер из памяти и не признал на совести, если бы не стал православным христианином, если бы не вина: никогда девушка не падет, если парень устоит от соблазна. Он ее выведет и она пойдет за ним.
А теперь Господь над нами. И я уже спасся, но еще не до конца. И твоего мужа я бы спас от армии и взял твою судьбу на себя.
Прости меня, малышка!
Абортмахер чисто сделал свое дело, но твоя мама еще не рожала, была молода и потом в ее браке у тебя не родилась еще сестричка или братик. Твоя бабушка, мама мамы, меня пыталась остановить и нас этим спасти.
Но как быть с переполненным молодостью телом, головокружением в голове и пьянящей сладостью первой чувственной любви, когда не отличаешь любовь от страсти и жажды общения?
Я поехал на дачу, как мы договаривались с одноклассниками, хотя уже пошел дождь. Дача была моя и твоя мама меня отговаривала крайне сильно. Как я и предполагал, они были там и замерзли бы до воспаления легких, если бы я не приехал и не открыл дом. Ранние браки не зря разрешены во всем мире, по обстоятельствам даже очень ранние.
Обстоятельство ты мое дорогое.
Незамужних девушек хоронят в свадебных платьях или в белом, как отличие их чистоты. Оденься же в мое раскаяние, укройся моими слезами.
Этих рук – не ласковых и возбуждающих, но именно крепких и добрых рук – ждала твоя мама и ты, невинное дитя. По таким рукам истосковалась вся наша семья. Знакомься: Анастасия, твоя младшая сестра.
Да простит меня Господь, да помилует!!! Он долго ждал моего покаяния и исправления.
Хочу сохранить жизнь детям.
Родная, еще до зачатия я не оставил нам выбора, он был только у Творца и на волоске Божией милости держалась ты и живу я, прости меня, твой папа Женя.



Малыш!



Мне уже 43 года. Тогда летом стоял выбор: я или ты. Я стал старым, часто и помногу болею, огруз и ограниченно дееспособен. А ты навсегда остался ребенком, зачатым и убитым мною. Я знал, что делал и как склонить твою маму к аборту. Склонить без давления. Я к этому случаю заранее готовился, прости меня. Ты не научился читать, ты не пошел в школу, ты не увидел солнца и от твоих останков в теле твоей мамы она чуть не умерла. Не вини ее.
У нас война, каждый день кого-то убивают, тебе было бы сейчас 20 лет и я бы тебя спрятал от армии.
Я тебя не крестил, не родил.
Прости меня, твой папа Женя.


Малыш!


Ты был моей потерей в жизни. Сейчас у нас в стране идет гражданская война, но на самом деле война не прекращается, война добра и зла, любви и ненависти, Бога и врага рода человеческого. И ты был моим щитом, который принял удар на себя. Благословен Господь, что послал мне тебя!!!
Я пришел на рынок нищим и богобоязненным, потому сильным и смелым. Оставив Институт международных отношений, я оставил карьеру, получив благодать. Ничье рукопожатие не было таким сильным, как мое. Ничей взгляд – таким открытым и честным, ничье сердце – таким щедрым. Только он, мой друг, служивший там, где мне, к сожалению, не довелось – в десанте, - был чище и сильнее. Он на следующий день после покупки мною стенки знал ее название и вместо денег за место только смеялся.
Он не знал, кто его уволил. Пришел – а никого нет, на звонки никто не отвечает. Собрать за места можно, а кому отдать?
Это знал я. И все равно не скажу. Встреча накануне: рукопожатие самое слабое в жизни, я вижу, что он задумал, остановить падающего – долг человека, а спасти жизни людей – долг брата. Одно только оставалось: сдать его доносчика. Я понимал, что наказание будет напрасным и гнев не попадет в цель. Но как предать, если даже ради стольких людей?
Эти прописные истины для нищего, живущего одним днем зарплаты годами, когда чистое небо над головой, а чистая земля под ногами, когда руки окунаешь в мешок с зерном и токи солнечного тепла излучаются от тебя, полученные от зерен, когда ты счастлив и все счастливы, потому что мать земля добра, они были ясны и некнижны.
И погиб кто-то, кто-то был ранен. И был приговор, и он был исполнен, и уже не имеющее предостерегающего смысла заключение прошло. Прошло столько лет и теперь правда, православная истина уводит с распутья: не удержать либо донести.
Его справедливо уволили. Он не мог не видеть. Что замужняя спит с иностранцем. Что иностранцы считают наших жен за своих, потому что религия им позволяет. Что изменить жене для челночника – право кормильца семьи, что оскверняется земля под складом, автомобилем на парковке, что этим похваляются, как доблестью и радостью, запретной и потому более желанной.
Если бы не наша дружба... Я за него постоял. Когда нет ничего, знаешь цену настоящей дружбы.
Я восстал против блуда и этим - за него, за его невинных и пустых жертв, за его годы в темнице, за его грех на душе. И показал путь к исправлению, ко спасению, от земной – к вечной жизни. Ничего, и правитель, приказавший перепилить святого деревянной пилой, покаявшись, спасся.
Я обличил иностранца и его любовницу, я окунулся с головой в мир иностранцев, вывел их на чистую воду и потерял на этом квартиру своей матери, свою жену. Она, как верный и испытанный солдат, приняла мой путь, как прежде приняла оставленный Институт, она и я потеряли на этом ребенка, тебя, мой драгоценный малыш. Твоя маленькая несмышленая сестра так кричала в ночь перед абортом.
Прости меня, малыш!