Глава 13 Роман Восточный ветер часть 1 Лабиринты

Глава 13

Вечером по затемнённым улицам московской жилой окраины спортивной трусцой бежал Леонид Туров. Чуть больше трех месяцев назад он освободился из мест лишения свободы, полностью отбыв наказание по приговору за применение насилия в отношении представителя власти, причем не простого насилия, а опасного для здоровья представителя власти. Пять лет — это не только бесконечно долго это другая жизнь. Вроде бы он уже стал привыкать к свободе, но всё окружающее, всё это знакомое с детства видится совсем по-другому. Леонид твёрдо убежден, что в отличие от остальных он знает главное. Главное это зло и подлость, которые тайно себе живут в обычных людях. А другие вполне нормальные люди настолько несведущи о своей незащищённости, что представляются какими-то самонадеянными недоумками. С чего они так уверены в своём будущем? Кто убедил их в том, что завтра они также будут работать, отдыхать, веселиться как сегодня и вчера. А на самом деле вся их привычная жизнь всегда, каждую минуту, под большим вопросом.

Да и сам он до осуждения жил в тумане такой иллюзии. Отсидка сразу развеивает этот туман. Леонид, когда ему было девятнадцать лет, повздорил в ночном клубе с милиционером, и все его амбициозные планы на большое будущее поменялись на довольно скромные: отсидеть, выйти и тихо жить, чтобы не загреметь обратно. 

Да крутая произошла история с тяжёлым и несправедливым продолжением. И ведь из-за ерунды, почти из ничего всё заварилось. А как всё было отлично. Молодой, видный, крепкий парень Лёня Туров, выковав себя в суровом горниле тренировок и спортивных боёв, пробивался в жизни под наблюдением и заботой своей мамы – Ирины Анатольевны, которая воспитывала его одна без отца. Для неё, как это часто бывает у матерей, её ребёнок был всей её жизнью: смыслом, целью, единственной радостью и утешением. Боксом он занимался с детства и достиг на этом трудном пути хороших результатов. В секцию Леонид записался, чтобы никто не посмел называть его маменькиным сынком. Отсутствие отца и безграничная материнская опека его самого беспокоили. Начиналась его спортивная карьера тяжело, он плакал от боли и неудач и несколько раз собирался бросать этот очень трудный вид спорта для самых храбрых и стойких, но потом пошло и пошло. 

Леонид удачно выступал на юношеских первенствах, занял призовое место на всероссийских соревнованиях, и плавно, под бдительным присмотром своего тренера Алексея Васильевича, готовился выступать во взрослой возрастной категории. Для успеха у Леонида всё было: хорошие спортивные данные, воспитанный годами дисциплины бойцовский характер и развитые способности к боксу, который он любил мужественной боксёрской любовью. При этом и в школе он учился довольно сносно.  После окончания школы он поступил в ВУЗ на факультет жилого строительства. 

И на улице, и в школе, и в институте по понятным причинам он был авторитетным уверенным в себе парнем. С уличной пацанвой, после того как по пацановскому детству попал в милицию, он не водился. Тренер предупредил его, что если еще раз он узнает о том, что он водится со своей слишком «развесёлой» кампанией, то про бокс ему придётся забыть. Пришлось свободное время тратить на учебу. От улицы полностью не огородишься, и он осмотрительно включался в разборки, благородно выступая защитником слабых. Не только самый сильный боец в школе и на районе, но и к учебе способностями не обделен. Вобщем всесторонне одаренная, гарманично развивающаяся личность – очень веская причина ощущать себя выше всех. Местные пацаны его побаивались и уважали, что особенно приятно поглаживало самомнение Леонида. Дружки неоднократно пытались втянуть его обратно в свой круг. На эти попытки Леонид отвечал твердым отказом, исключающим подозрения в трусости: «Нет, пацаны, у меня турнир скоро, попасть с вами под ментовскую раздачу – это всё похренеть, нет, гуляйте без меня». В общем, Лёня это крутой, самостоятельный парень, и по своему поведению может гордиться собой. Он пацан из высшей касты.

Трудные успехи воодушевляли и позволяли рассчитывать на светлую и гордую дорогу в будущее. Своим нелёгким детством и юностью Леонид, как ему казалось, имеет право на мужские радости больше других, включая, само собой, особенно притягательные радости на личном фронте. Он встречался с Анфисой - красавицей с его района, которая была младше его на год. Правда мать Леонида не одобряла его выбор. По её твердому мнению, Анфиса девушка очень самолюбивая и слишком свободного отношения к жизни, а встречается она с её сыном из самолюбия, чтобы утереть нос своим подружкам: такой реально крутой парень, красавец, боксер, студент; все обзавидуются. 

Мать не раз, пыталась предостеречь сына, чувствуя, что такая девушка если что и приносит, то только боль и проблемы. Но Леонид был очень увлечен Анфисой и с ходу не признавал никакой критики в её адрес. В отношении своей подруги он имел очень серьёзные планы, но как оказалось напрасно.

Был у Анфисы воздыхатель – Пашка Сурепов. Он был почти ровесником Леонида, старше его на один год. Об Анфиске многие ребята мечтали: симпотная, фигурочка такая аппетитная балетная; в общем, классная молодая телочка. К тому же Анфиса говорила низким грудным голосом, а это так сексуально. Пашка собой не особо так, но-о, его отец - серьёзный бизнесмен. Пашка не отличался скромностью и по характеру был довольно дерзким. Он единственный демонстрировал своё неравнодушное отношение к Анфисе. Остальные парни по району опасались делать знаки внимания в адрес подруги Боксёра, так на районе звали Леонида.

Окончив школу, Павел Сурепов поступил в институт на банкира. Его отец, для того чтобы приучать сына к бизнесу, доверил тому должность управляющего в своём новом ночном клубе в родном районе. На открытие этого клуба Анфиса затащила Леонида, хотя он очень не хотел идти. У Леонида состоялся разговор с Пашкой из-за Анфисы, и эта беседа, мягко говоря, прошла не в духе доброжелательности и взаимоуважения. Но Анфиска всё же уломала его. 

Открытие было фееричным, относительно щедрым, с ведущим, громыхающей музыкой и ослепляющими световыми эффектами. Павел дал приглашение Анфисе на столик для випгостей, накрытый за счет заведения – как тут отказаться. Взяв с собой молодую парочку из своих общих знакомых, Леонид и Анфиса проводили время в приятельском кругу весело до того момента, когда к столику подошел хозяин праздничной ночи - управляющий этим клубом Павел Сурепов. Он, скрывая приветливостью своё безграничное самодовольство, поинтересовался: как им здесь нравится, нужны ли ещё напитки за счет заведения? Ребята поблагодарили, но от дополнительного угощения отказались.

Пашка с разрешения Леонида пригласил Анфису на танец. По его сигналу ди-джей запустил медленную мелодию. Он увел её подальше от глаз Леонида и медленно кружась, стал явно зажимать девушку, нашептывая ей о своей симпатии, которая, если не будет отвергнута, станет такой реально щедрой, что она даже представить себе не может, какая клёевая жизнь её ожидает. 

Анфиса задумалась об этом и раньше: Павел был серьёзным вариантом на будущее, а Лёня это так, для романтики, только на время. Своей неприступностью она набивала себе цену и формировала у Пашки Сурепова серьёзное отношение к себе. Красота она ведь не зря дана, использовать её без ума глупо. Ухаживания сына богатенького папа она отклоняла неоднозначно, оставляя надежду. Были и другие достойные её кандидаты. Тут никак нельзя ошибаться. Девушка заигралась: с Лёнкой ещё хотелось любовь покрутить, но красивая жизнь долго приглашать не будет, юных красавиц в Москве хоть сачком черпай, а преимущество молодости очень скоротечно.  Да уже и богато погламуриться хочется, очень хочется. В жизни всегда так: есть одно, но одного его мало, не хватает другого, без чего первое полной радости не даёт, а весь набор мужеских достоинств для девичьих грёз, типа принц, это только в сказке.

Анфиса стала сопротивляться настойчивому желанию Пашки, но явно неагрессивно. Музыка закончилась. Следующая композиция также приглашала на медленный танец. Павел, обнадеженный слабым сопротивлением девушки, стал прилипать к ней, затягивая в следующий танец, но Анфиса, помня о характере Леонида, отказывалась. Пашка, взяв её за руку, не отпускал от себя и уговаривал продолжить танцы-зажиманцы. Тут перед ними появился Леонид. Он сразу «наехал» на Пашку с претензией по очевидному вопросу. Но Павел, криво усмехаясь, предложил ему остыть и пойти погулять из его клуба. Такое храброе поведение имело причину: рядом с ним появился такой здоровый из себя охранник. Анфиса встала между двумя конфликтующими кавалерами и стала уговаривать Леонида вернуться за столик.  Подойдя к столику, Леонид объявил своим друзьям, что они с Анфисой уходят. Те с удивлением попытались уточнить причину, но разговор был прерван. К столику подошел хороший знакомый Пашки Сурепова – Никита Селезнёв.

Никита Селезнёв был старше Леонида на четыре года. После срочной службы в армии он поступил в милицию в патрульно-постовую службу. До армии он не отличался ни лидерскими качествами, ни кулаком на улице. Но на гражданку Никита вернулся возмужавшим, с повестью о своей суровой службе и своём крутом нраве среди сослуживцев. Каким в действительности он был героем во внесуставных отношениях, только его военные сослуживцы и знали, но роль крутого, видавшего виды мужика, он выдавал по полной.  За плечами у Никиты был колледж и, кроме того, он поступил на заочное отделение ВУЗа. Эти факты, а также явное желание продвигаться по службе и благосклонность руководства подняли его на должность командира взвода патрульно-постовой службы и до звания младшего лейтенанта милиции. Тут Никита совсем уверовал в своё суперменство. Он стал ещё суровее. Его взвод перекрывал патрулем родной район. Никита поставил себя хозяином, командовал своими подчинёнными как бравый командир и сам решал, на свой довольно субъективный взгляд: кого крутить и доставлять, а кого отпускать. Он сблизился с участковым и операми района и стал считать, что держит район под собой, ну в основном так.

Пашка Сурепов, на всякий случай, завёл дружбу с Никитой.  Леонид и Никита как земляки с одного района друг друга знали, но так не близко. На открытие ночного клуба Никита сделал себе выходной и в клубе был по гражданке. Выпивая, он осматривал отдыхающую на открытии клуба молодёжь с высоты своего мнимого положения. Когда между Леонидом и Пашкой возникли трения, Никита дабы подтвердить свой авторитет счел необходимым отметиться поддержкой своего приятеля. Подойдя к компании ребят, он обратился к Леониду с упрёком о его неправильном, неблагодарном поведении по отношению к хозяину и с угрозой обеспечить тому продолжение веселья в обезъяннике. Леонид, давая понять, что его угроз он не боится, ответил, что можно и в обезъяннике посидеть, если там будет и Пашка за приставание к его девушке, и это время вместе с Пашкой он проведёт без сожаления. Никита стал объяснять, что он - Лёнька, не догоняет ситуацию, много на себя взваливает, а то, что он боксёр так это такая фигня, потому что у него все и боксёры, и борцы, и каратисты как тёлки плачут. Леонид парировал тем, что сказать можно всё что угодно, многие так о своей крутизне напевают, что на зевоту тянет, но ни разу себя нормально так и не проявили – не странно ли? Намек был очень явным, и все очевидцы этого диалога поняли о ком идёт речь. Никита застыл, переваривая этот неприятный для его самолюбия выпад. В действительности ни одного подвига, о котором все на районе знали, в его публичном послужном списке нет, а о поступках Лёньки разговоры бродили.

Наконец вмешались обе присутствующие девушки, которые стали тащить своих парней к выходу, конфликт с пьяным сотрудником милиции совсем ни к чему, да и вообще уже поздно, а у всех с утра свои дела. Однако к несчастью конфликт продолжился. Никита не захотел остаться с чувством побеждённого в этой словесной стычке и решил себя проявить, прямо здесь сейчас и доказать, что он не просто так, а реально круто, типа там вообще...  Он тихо догнал Леонида и неожиданно ударил того в сплетение. Тут же, не давая Леониду возможность восстановиться, всей мощью своего тела он приложил его лицом об крышку, стоявшего поблизости столика. После этого Никита свалил Леонида на пол и ударил два раза кулаками по лицу.  От третьего удара Туров смог уклонился. Никита сделал замах ногой, но Леонид увернулся и от этого удара, вскочил на ноги и сразу от всей разозлённой души влепил нападающему двоечку: в скулу и в челюсть. Это был нокаут. Никита свалился на пол и … всё.  Компания быстро пошла на выход, оставляя за собой шум и крики.

Селезнёв после такого облома думал только об одном: как посерьёзнее наказать Лёньку. Это желание завладело им настолько, что во имя мести он готов был пожертвовать всем, чем обладал. Он с такой сильной обидой переживал своё фиаско, что посадить Лёньку в тюрьму казалось слишком мягким наказанием. Никита желал забить его до смерти, но так чтобы смерть его была максимально мучительной и у всех на глазах. В памяти у него навязчиво звучал комментарий одного из гостей клуба по поводу этой драки, который отчетливо дошел до него: «Да этот трусняк на пацана со спины наскочил и прессовать его стал, пиндос заподловый. Но тот как в себя пришел сразу обраточку такую клеевую выдал – молодец пацан».

Но вариант расправиться с Туровым самому физически не очень реален по понятной причине. На следующий день он встретился с Пашкой Суреповым. Пашка обещал со своей стороны финансовую помощь в осуществлении серьёзной ответки обидчику Никиты. Один знакомый опер согласился взяться за это нужное для милицейской корпоративной чести дело, тем более, если эти хлопоты будут сопряжены с оплатой. Никита предложил вариант с подставой: типа обнаружить у боксёра Леонида Турова ствол, который тот использовал для разборок и прочего как боец одной криминальной структуры.  Ну чо, нормально.

Вскоре возникло обстоятельство, которое придало дополнительный импульс этому плану, но поменяло направление. В средствах массовой информации локального масштаба прошло сообщение о том, что на праздновании открытия нового ночного клуба произошла драка, в которой принимал участие сотрудник милиции. Что было причиной этого конфликта, как он начался и чем закончился, не уточнялось. Эта информация дошла до начальника местного отдела милиции. Он вкратце провел своё разбирательство и дал задание привлечь Турова к суровой уголовной ответственности за такое, в любом случае, дерзкое поведение на территории его отдела в отношении хотя бы и не его подчинённого, взвод ППС в котором служит Никита относится к батальону, но всё же к сотруднику милиции. С этим начальник не собирался мириться, так как затронута честь и авторитет его отдела. Под честью и авторитетом своего отдела он подразумевал свою честь и свой авторитет, а также перспективу своего дальнейшего служебного роста. Связи и поддержка, согласно уровню занимаемой должности, у него были, и прокуратура взялась за это основательно. Сразу появился и оперативник, желающий оказать помощь в этом деле. Селезнёва, был срочно направлен на больничный.  Эта новая тема не совсем устраивала Никиту: не хотелось выступать в качестве потерпевшего, но возражать не приходится.

Леонида после этой драки никто не беспокоил, и он решил, что на том всё и закончилось. Но подготовка наказания шла полным ходом, несмотря на то, что неожиданно возникла проблема.  Намечалось представить обстоятельства с небольшой, так сказать, корректировкой для создания стандартной картины пьяного, агрессивного поведения распоясавшегося боксёра, который в итоге напал на сотрудника милиции, призывавшего дебошира к порядку, в целях оградить мирно отдыхающих граждан от нарушения их права на отдых без приключений и зрелищ противоправного характера. 

Версия, которую надлежало подтвердить судом такая. Младший лейтенант милиции Селезнёв нёс службу и на патрульном автомобиле со своими подчинёнными, всё как обычно. В конце своего дежурства он подъехал к новому ночному клубу, чтобы удостовериться в соблюдении порядка на праздничном мероприятии. Селезнёв был само собой в форме. Управляющий клубом Павел Сурепов обратился к нему с просьбой утихомирить Леонида Турова, который вёл себя вызывающе, нецензурно выражался, угрожал гостям клуба и самому управляющему избиением. Селезнёв вместе с двумя своими подчинёнными подошел к Турову, который действительно неприемлемо выражался в адрес отдыхающих и был сильно пьян. Офицер представился и потребовал от Турова прекратить противозаконные действия. Но Туров ответил нецензурной руганью. Ему было предложено пройти с сотрудниками милиции, для того чтобы разобраться с жалобой на него. Но вместо того, чтобы выполнить законное требование представителя власти, он набросился на Селезнёва и стал его избивать.  Турова с трудом оттащили от потерпевшего. Благодаря своей физической подготовке, правонарушителю удалось скрыться. Такое должно легко прокатить, не такое прокатывало.

Но оказалось, что родной коллектив Селезнёва - взвод патрульно-постовой службы не выделил от себя ни одного очевидца этого виртуального события. Драка Турова с Селёзнёвым активно обсуждалась среди сослуживцев Селезнёва, у двоих из которых подруги были местными, и до них эта история дошла в свежем неискажённом виде. При этом авторитет Никиты в его коллективе оказался не таким уж незыблемым, как тому казалось. Версию происшествия пришлось менять, но ничего страшного, может и к лучшему: слишком поздно эта потасовка произошла, сотрудники ППС к этому времени уже дома спят, да и Селезнёва в клубе в ночь открытия многие местные и его знакомые могли видеть по гражданке и запомнить этот факт, не смотря на отдыхающий хаос. 

Тогда вот как было. В ту незабываемую ночь Селезнёв находился на законном отдыхе, а в клубе он был по приглашению своего знакомого Павла Сурепова. Туров из-за чрезмерного употребления спиртного затеял скандал с управляющим клубом.  Селезнёв, представившись сотрудником милиции и, предъявив удостоверение, как положено, хотя Туров и так знал, что тот офицер милиции, стал требовать от Турова прекратить свои противоправные действия. Однако Туров, вместо того, чтобы внять голосу разума от представителя закона, стал жестоко избивать Селезнёва, после чего скрылся.

По окончании предварительной оперативной подготовки условий для этого расследования, началась реализация намеченного плана. Леонида задержали. К его матери, вдруг, «подкатил» некий Альберт Шумкин с предложением свести с одним очень успешным адвокатом.  Альберт учился с Леонидом в одной школе.  Он был на два года старше сына Ирины Анатольевны. Альберт убедил её в том, что никто не окажет профессиональную помощь Леониду лучше, чем его знакомый адвокат: у того столько выигранных дел, что остальные его коллегам только мечтать и злопыхать.

Ирина Анатольевна заключила соглашение с этим адвокатом, и тот бойко взялся за дело. Сразу последовал успех. Суд отказал заключить Леонида под стражу и тот вышел на подписку о невыезде. Защитник пообщался со всеми представленными очевидцами этого происшествия и убедил Леонида и его мать, что перспектива этого дела просто блестящая. Но сейчас об этих очевидцах заявлять следователю не стоит, убеждал защитник, так как на них могут оказать давление.  Они объявит о них прямо на суде.

Но вскоре пришло разочарование в выборе защитника. Его бывший старший товарищ по секции, который теперь работал опером в городском управлении собственной безопасности, по старой дружбе и по большому секрету сообщил Леониду, о том, что адвокат его – карманный, на поводке у оперов и следователей.  Его зацепили на передаче взятки, и теперь он отрабатывает по указке ну и подрабатывает. Когда надо сливает подзащитных, а по другим ситуациям вместе со следователями разводит свою клиентуру на бабки и одновременно зарабатывает себе репутацию на лохах. Схем много, но обычно подтягивают того, кто заведомо по делу не будет обвиняемым и «раскачивают того на качелях» пока с него не выскочит последний рубль. Или тяжесть обвинения искусственно завышается, а за снижение этой тяжести с лоха серьёзно выжимают. В общем, берёт под следователей, делится с ними и всё нормалёк. Учитывая характер лёнькинового дела, этот адвокат наверняка по приказу своих типа кураторов будет всю защиту разваливать.

Леонид засомневался: да нет, разве адвокаты могут так поступать, к тому же его защитник добился для него подписки вместо ареста.  На это приятель ответил, что как же просты и наивны наши люди и как легко добиться их доверия. Чтобы суд отказал во взятии под стражу простого, в смысле небогатого и, не связанного с властью, человека по тяжкому преступлению в отношении сотрудника милиции это чудо, которое случается не за просто так. 

Сомнение оставалось. «А почему тогда служба собственной безопасности не занимается этими оборотнями, которые заставляют адвокатов предавать своих клиентов и вытягивать из них деньги?» – удивлённо спросил Леонид. На это знакомый оперативник посоветовал ему не лезть в эти вопросы, а заниматься своей проблемой, которая вообще-то очень и очень немелкая. Он предложил проверить своего защитника: побеседовать с очевидцами, которых он выложил этому адвокату, а ещё лучше провести нехитрую проверку на вшивость. Леонид согласился, хотя испытывал при этом чувство стыда перед своим защитником, но всё же согласился.

Туров побеседовал со своими очевидцами и выяснилось, что один из них, его хороший дружок, с которым они были за одним столом в клубе, не будет давать показания о том, что он действительно видел, а если его вызовут в суд, то он заявит, что был в туалете, когда Леонид разговаривал с Селезнёвым и между ними произошла драка. На изумлённый взгляд Леонида, он тяжело вздохнул и признался.  Оказывается, что ему подкинули наркоту и прямо поставили условие по этой теме с дракой. С него на всякий случай взяли нужные показания, но обещали, что вызывать его в суд не будут. Как оказалось, впоследствии с этим обещанием обманули. Он извинился перед Леонидом, за то, что оказать законную честную помощь не сможет. Но ведь этот очевидец был изначально известен Селезнёву, поэтому данный факт не изобличает адвоката.  Но другие два свидетеля, тоже знакомые Леонида, которые были в тот вечер на открытии клуба и видели эту драку, их то как раз и держали в тайне от следствия, также заявили, что показаний давать не будут: им обещали серьёзные проблемы в институте. Если же их вызовут в суд, то они дадут показания совсем другие, те, которые им порекомендовали. 

Телефон Анфисы был отключён, она куда-то уехала, а её мать вообще отказалась общаться с Леонидом. Только та девчонка, которая была с ними той ночью в одной кампании, пообещала дать в суде правдивые показания. Также она рассказала о давлении на неё со стороны ментов. Но заверила, что изгибаться перед ними она не собирается.

Настала очередь непосредственно адвоката. Тому было сказано, что оставшуюся часть гонорара ему передадут позже, так как на него вышел один парень, который был в клубе в ту ночь и снимал на видеокамеру свою девушку. Но оказалось, что была заснята и эта драка, она хорошо видна на дальнем плане записи. Этот парень готов передать запись, но за деньги. Защитник навязал своё участие при получении записи, так как Леонида могут легко развести мошенники, такие случаи в продвинутом городе известны и более того случаются нередко. Леонид заверил, что от подобного развития событий он подстраховался и сообщил как, но адвокат настаивал на своём участии, на всякий случай, Туров согласился. Он сообщил о времени, месте встрече и дал общее описание этого парня. 

Роль живца исполнил один приятель по спортивной команде Леонида. На встрече его задержали сотрудники милиции в штатском. Они сразу схватили того, как только он обозначил себя. Схваченного тут же обыскали. Адвокат подошел к предполагаемому владельцу записи, покрутился около него, задал несколько вопросов сотрудникам милиции, а вернувшись, сообщил, что это действительно оказался мошенник, у которого с собой ничего нет. Также он предложил подать заявление на этого обманщика, чтобы того привлекли к ответственности за покушение на мошенничество. На это Леонид предложил своему защитнику пойти куда подальше, так как эта была инсценировка, которую он сам организовал. Адвокат начал уверять Леонида, что он привлёк милицию только для того, чтобы его не развели, а если бы запись была, то ей бы обязательно дали ход. Но тут был изобличающий факт: по договорённости деньги передадут только после того как будет продемонстрирована запись, и об этом адвокату было сказано.

Леонид подошел к сотрудникам милиции и объявил им, что всё это было шуткой, розыгрышем для его адвоката, так что этого парня нужно отпустить.  Один из оперов не сдержался и открыто заявил, что никакие тупые приёмы не избавят его от срока за то, что он поднял руку на Селезнёва.

Всё стало ясно с защитником, но дальше что делать?  Леонид обратился к своему знакомому оперу из службы собственной безопасности за помощью.  Тот смог только порекомендовать нормального адвоката и посоветовал ничего важного не говорить по телефону, который наверняка на прослушке. Но когда состоялась замена защитника, то дело подошло к завершающей стадии предварительного следствия. Времени для подготовки к суду было совсем мало. Мать влезла в долги на гонорар новому адвокату, также помогли с финансами приятели по спорту и тренер.

Сфабриковать дело так, чтобы оно прошло в суде без сучка и зазоринки – задача сложная. Подготовить лжесвидетелей, предусмотреть все вопросы к ним и «правильные» ответы, чтобы они соотносились с фактами и доказательствами по делу это не вкрутую яйцо сварить, когда защита намерена серьёзно сопротивляться.  Неопытный свидетель из-за волнение иногда такое выдаёт в судебном заседании, что можно и пожалеть о его привлечении. Леонид нашел ещё двух посетителей ночного клуба при его праздничном открытии, которые согласились дать показания в его пользу.

На процессе было нелегко: судья часто вмешивался в опрос адвокатом свидетелей, как со стороны обвинения, так и защиты. Да и вопросы защитника судья пытался изменить, отклонить, сам начинал задавать вопросы, когда свидетель ещё не закончил отвечать. Когда Леонид и его мать попросили адвоката объяснить эту позицию суда, тот заявил, что суд работает на обвинение и иллюзий на его объективность быть не должно. Так, объяснял он, искусственно создаётся сумбур, и путаница с целью уровнять и сомнительные доказательства и убедительные. А уже из этого винегрета по своему усмотрению можно повыдёргивать то, что легче прокомментировать в пользу обвинения, а всё остальное забраковать как лишнее, неважное, противоречащее доказанной позиции обвинения. В общем, будет трудно отделять зёрна от плевел, когда зёрна суду и не нужны.

Но принимать такое своим сознанием не хотелось, особенно Ирине Анатольевне: да мало ли, что говорят или пишут о судах. Ну не могут нормальные люди так жестоко не по-человечески относиться к судьбе молодого парня.  Это ведь такая организация – суд. Как судья может не желать разобраться в том, что случилось на самом деле это ведь его работа. Решается судьба живого человека. Неужели такую ответственную государственную функцию с громадными затратами на весь этот механизм, исполняют какие-то бессердечные и бездумные люди. А как же совесть, правда, честность, кому тогда верить?   

Признавать то, что судьба твоего самого близкого человека несправедливо и безжалостно решается людьми, олицетворяющими твоё родное государство, а не какими-то бандитами, это означает лишиться и веры в это общество, и надежды для себя.  Нет, без этого жить невозможно, такое не может быть, потому что так не должно быть.  «Просто - рассуждала Ирина Анатольевна -  адвокаты, защищая, как правило, настоящих преступников, видимо уже по привычке негативно относятся к справедливому суду.  Но в этом случае Леонид действительно не виноват, у него такие хорошие характеристики и люди о нём хорошо отзываются. Да по нему видно, что он хороший парень.  Нет, такое просто невозможно, и на суде всё так серьёзно: встать, суд идёт! И судья такой самостоятельный, не расшаркивается перед прокурором».

Обвинение по этому делу допустило ошибку. Леонид не употреблял в ту ночь спиртные напитки, строго соблюдая спортивный режим, а следы телесных повреждений у самого Турова само собой были, но не сохранились к моменту его задержания. Следствие за это не переживало: было не было это вопрос неоднозначный.  Но утром после драки с Селезнёвым, Леонид пришёл на утреннюю тренировку.  Тренер, увидев на его лице следы побоев, повёл того к штатному спортивному врачу, на обследование, в том числе, и на наличие следов алкоголя: с перспективными спортсменами всегда много беспокойств и суеты. Повреждения оказались неопасными, а остатков алкоголя не было совсем. Эти обстоятельства выглядели бесспорно, так как сохранились итоги обследования Леонида в письменном виде, которые также подтверждались свидетельскими показаниями самого врача. 

Ладно побои, обвиняемый мог получить и после эпизода с Селезнёвым, но все свидетели от обвинения, которые допрашивались первыми, прямо утверждали, что Леонид перебрал в ту ночь и с коктейлями, и с виски и был сильно пьян и неадекватен.  Однако за такой короткий промежуток времени алкоголь не мог не сохраниться в организме, такое невозможно. Он не потреблял в ту ночь ни капли алкоголя и это однозначно. Соответственно, какова цена этих показаний. 

О проверке своего состояния на наличие алкоголя Леонид сразу вспомнил, когда вместе с защитником знакомился с материалами дела.  Когда он сотрудничал с первым своим адвокатом он и подумать не мог, что свидетели, которые станут оговаривать его, так явно будут врать по этому обстоятельству, это ведь так непредусмотрительно.

Анфиса так и не была допрошена в суде: она не появилась после своего отъезда.  А её показания в деле были искусственно нейтральными: в самый важный момент, когда Туров конфликтовал с Селезнёвым, она разговаривала с одной своей знакомой и была далеко от места конфликта.  Громкая музыка, плотная толпа танцующих, ничего не слышала и не видела.

Однако удалось выявить немало противоречий в показаниях свидетелей обвинения. Даже судья стал демонстрировать своё критичное отношение к позиции обвинения. Защитник выступал убедительно, и Леонид с Ириной Анатольевной естественно ожидали победного результата. Но суд вынес обвинительный приговор, назначив Леониду довольно суровое наказание: реальное лишение свободы на пять лет.  Это был как гром среди ясного неба. Леонида сразу взяли под стражу. Ирина Анатольевна ничего не могла понять.

Когда Леонид в СИЗО общался со своим адвокатом, то забросал его вопросами по приговору: а почему вот эти факты суд как-то странно оценивает? а другие проигнорировал? а что вообще-то означает вот эта мысль, какая-то она непонятная, а почему вы говорили, что это важно, а в приговоре написано, что это неважно, но почему неважно? На это защитник ответил:

- Леонид, мы конечно подадим кассационную жалобу, но постарайся понять. Не стоит слишком серьёзно вникать в этот приговор и в то, что напишет кассационная инстанция. Эти решения преследуют одну цель: как сохранить видимость законности и обоснованности обвинения. Но в действительности решение принималось не судом. А суды призван реализовать его и не более. В приговоре, по этой причине, нет никакого здравого смысла и понятной логики, там одна смысловая шелуха. Не забивай себе голову, особенно когда будешь отбывать по приговору. Поверь из этого умозрительного лукавого лабиринта, который выстроен текстом приговора ты не найдёшь выхода.  Просто наш великий и могучий язык недобросовестно используется. Из его богатства слов и фраз выстраиваются конструкции витиеватых, как у нас говорится, надуманных доводов, с такой же выдуманной, кривой логикой. А атрибуты власти и употребление по делу и без дела специальной терминологии придают этим текстам как бы серьёзную весомость – вот люди и теряются.

- Нет, ну суд может не понял, там, не разобрался. Я не пёр на этого Селезнёва, и я вообще не пил, какие там коктейли, виски. Он налетел на меня и начал метелить, мне что оставалось? Мы же с вами всё это доказали. А показания Селёзнева? Он всё так напутал, тут же всё ясно. И другие их свидетели, они же врут напропалую: вы, когда стали уточнять детали они же поплыли.  За что пять лет и реально.

- Иного объяснения нет.
- Нет, если вы говорите, что всё заранее уже было решено, зачем тогда суд разбирался, вызывал свидетелей, все эти выступления это что игра какая-то.
- Да своего рода игра в правосудие с заранее определённым итогом. 
- В начале да, я согласен, судья был на стороне прокурора и там перебивал и вас и свидетелей, но когда стало всё выясняться, то он изменил своё отношение, даже язвил в адрес прокурора, когда того фактами подопустили конкретно.

- Видишь ли вообще-то правосудие это площадка для серьёзного дела, а юмор, сарказм, ирония от арбитра между обвинением и защитой, неуместны. Иначе что ж тогда, обвинителю и защитнику шутовские колпаки на себя напяливать. Нет, конечно и с серьёзным видом можно оставаться марионеткой, но в данном случае эта была имитация ложной независимости от обвинения и доброжелательный реверанс в твою сторону, для чего – понятно: дело не во мне, так как я с пониманием отношусь к вам, а в сложившихся непреодолимых обстоятельствах. Ну и для самооценки такое приятнее. Но это игра, не более.

- Ну ни хрена себе, это что, судья и не собирался по сути разбираться, а приговор заранее уже был.  Да когда выйду, я ему «скворешник» разнесу. Ни хрена себе, ни за что пять лет.  У меня всё ломается, всё, что наработано всё это в хлам, вся жизнь скомкана. Я с детства в поту купаюсь, и что теперь.

- Эх, Леонид. Ты, когда выйдешь, тебе будет только двадцать пять. Знаешь я бы всё отдал, чтобы вернуться назад, когда мне было двадцать пять. Хотя нет, лучше, когда было двадцать шесть: в двадцать пять я как раз к госэкзамену готовился, такое в голове творилось. Так что и не думай о мести это глупо, сам себе жизнь доломаешь. А судья со своей совестью договорился. Понимаешь, он конечно понял, как у вас с Селезнёвым произошло, потому и дал тебе по триста восемнадцатой части второй минимальный срок.

- Минимальный то он минимальный, но это ведь не пять месяцев, а пять лет, мне от его понимания особо не полегчало.  Да мама с ума сойдёт пока меня дождётся. 
- Да Леонид, это очень тяжело.

- А если бы этого судью так же как меня осудили, ни за что, он что не понимает, что это не шутки, а годы жизни конкретного человека. Ни за что пять лет и судья ни в чём не виноват – нормально.

- Да пойми, был бы на его месте другой, всё было бы также, если не хуже.  Каждый держится за своё место, какая в принципе разница кто выступает от лица системы. Действуют не писанные правила системы, и от человека из неё ничего не зависит. А систему мы с тобой не поломаем, такова наша жизнь.

- Да, охренеть вообще: система виновата, жизнь такая, не он так другой.  У нас на районе один барыга кокаиновый есть – Вензель.  Так он тоже говорит, а какая разница не я, так другой будет кокс сбывать. Он, получается, тоже не виноват, такая жизнь, такая у нас система.  Так эта система ещё и крышует его.

- Знаешь Лёнь, в таких разговорах, которые, кстати, случаются нередко, я и другие мои коллеги, объясняя вот эту ситуацию своими подзащитными, как бы выступаем защитниками этой системы. Но в действительности мы, как правило, противостоим ей по роду своих профессиональных задач. Правда, с совсем небольшими шансами на успех. Но пойми это власть, прав тот, у кого эта власть. А ты хорошо врезал милиционеру. Да он был не прав в том конфликте, более того сам виноват, но он со стороны власти. А система своих всегда поддерживает. Это как одна команда.  А закон, справедливость, права и их гарантии всё это, к сожалению, в нашей жизни лишь красивая пафосная условность и не более. О ней власть вспоминает, когда ей это выгодно, а наш случай это совсем не тот.

- Я не пойму, зачем мы тогда что-то доказывали, душу перед судом нараспашку выносили, да и расходы на ваши услуги, какой смысл?

- Наказание хоть и реальное, но в минимальном размере.
- Ну да, классный у нас минимум.
- Ну вот ты, когда на ринге чувствуешь, что твой противник сильнее тебя, ты ведь ведёшь бой до конца или сдаёшься? ... Ты бьёшься по максимуму, иначе не простишь себя, так ведь?

- Это другое.  В боксе всё честно.
- И что никогда не засуживают?
- Это редко бывает, когда ситуация спорная, а у нас на суде всё ясно было.
-  Ну а, всё же по вопросу: бороться или сдаваться.
- Мы не сдавались, бились и что толку?
- А все не хотят сдаваться и бьются, и даже тогда, когда понимают, что победы не будет. Такова природа не только человека, но всех живых существ. Каждый борется за себя до последнего. Если бы в этом не было смысла, то этого и не было бы.

- Вот и мы ещё побьёмся. Вы пишите жалобу, пять лет, да за что? Этот Селезень сам нарвался, он вообще-то начал, и он сам виноват в этой драке. А теперь он будет на свободе жить, звёзды на погоны отхватывать, я зону тянуть – хороша справедливость.  Ничего, вы жалобу подавайте.

- Да конечно. Только не питай особых надежд. Я даже предскажу основной довод, который будет между строк в кассационном определении: вы - Леонид Туров, в любом случае знали, что Селезнёв – сотрудник милиции, офицер, и, зная это, тем не менее, били его. Если все так будут милиционеров бить, то такое начнётся. Так что будьте благодарны за то, что получили минимальный срок по этому составу, а всё остальное не столь важно: сотрудник милиции это вам не спарринг-парнёр на ринге. Ладно, Леонид, посмотрим.

Вышестоящий суд приговор оставил в силе. Последующие попытки пересмотра дела также ни к чему не привели. Леонид, не смотря на призыв своего адвоката не морочить себе голову разбором состоявшегося приговора суда, ещё долго перечитывал приговор и остальные решения по своему делу и ломал голову над этими мудрёными документами.
 
Он столько домыслил всяких вариантов: если бы задать ещё и другие вопросы свидетелям и потерпевшему, если бы особо подчеркнуть ещё одни обстоятельства, о которых то ли забыли, то ли не заметили, то возможно его и оправдали бы. Это было мучительное метание из-за упущенных, как ему казалось, возможностей. В один из периодов своего пересмотра решений по делу он злился на адвоката, не на первого, с ним всё ясно, а на второго. Леонид склонялся к мысли, что тот не доработал, многое упустил, сделал не совсем так, как следовало. Потом он прожигался изнутри ненавистью ко всем судьям, которые занимались его делом, обвиняя их в том, что его жизнь несправедливо сломана. Далее отношение к своей истории у Леонида изменилось. Он долго жил чувством мести и к Селезнёву, и к Сурепову, воображая, как он, вернувшись, воздаст обоим.   

Из письма своей матери он узнал, что Селезнёв уволился из милиции месяца через три после того как ему – Леониду был вынесен приговор, а Анфиса вышла замуж за какого-то крутого бизнесмена, который вёл дела с отцом Пашки Сурепова. Леонид бил самодельную боксёрскую грушу, которую смастерили на зоне, представляя вместо неё и судью, и прокурора, который поддерживал обвинение в суде, и следователя, и оперов, которые попались на его уловку для адвоката, и своего первого защитника, и Селезнёва, и Сурепова.  Не долго бы все они протянули, после такой взбучки. Только когда срок перевалил за середину, Леонид успокоился и стал жить мыслью об освобождении. Он не рассчитывал на условно-досрочное освобождение по своей статье.  Более того, Леонид и не желал никакой милости от государственной системы правосудия, ненавидя её каждой клеткой своего организма.

Теперь он на свободе. Он вернулся в прежнюю жизнь, но эта жизнь была уже совсем другой. Да и он не тот, кто был до осуждения. С боксом всё и с институтом тоже. Анфиска вышла во второй раз замуж и снова за богатенького. По слухам, она сейчас живёт в штатах. Да она предала его, но разве она одна, просто от её предательства больнее, всё ведь из-за неё завертелось, а она…  Мама осталась такой же как и была, только сильно постарела за это время. Леонид сразу устроился грузчиком на продуктовую базу.  Вначале было нелегко работать, но он быстро втянулся. 

Сложив свою зарплату, он настоял, чтобы на эти деньги мать поехала на отдых в Турцию. Она отказывалась, но Леонид настоял: это всё что он мог сделать для самого близкого и преданного ему человека. Теперь он жил один в квартире. На завтра у него был выходной. Закончится пробежка, он примет душ, чего-нибудь закусит на ужин и будет смотреть телевизор до упора, пока не заснёт – нормально, в общем. Как строить дальнейшую жизнь?  Да кто его знает.

Несмотря на усталость после работы, он начал вечерние пробежки. Молодому организму не хватало ритмичной нагрузки, да и для дыхалки это полезно. Также бег и потом душ успокаивали нервы, а это было не лишним. После освобождения Леонид медленно втягивался в обычную жизнь, ему казалось, что все смотрят на него как на какую-то диковинку и это держало в неприятном напряжении.  С этим напряжением и от ощущения сумбура и неустроенности в своей жизни он боролся посредством пробежек. Но не только это Леонид хотел преодолеть своей волей. Сожаления и сомнения неожиданно стали давить на него после освобождения. И совладать с ними не получалось.

Они, сожаления и сомнения мешали важному: жалеть себе как положительного героя, пострадавшего от несправедливости. «Да какой ты Лёня герой. Смотри сам. Атаку Селезнёва в баре ты пропустил, что для тебя позорно. Героем выглядет как раз Никита: он – обычный хвастун, всё же попер на кандидата в мастера спорта по боксу. А ты «буксовал» на мента, зная, что за это в любом случае придётся расплачиваться. Это была твоя подсознательная истерика, отказ от полного контроля за своей жизнью и уход от ответчтвенности за свои решения. А трудные решения были неизбежны, вот ты и убежал от них таким образом. Нужно было или заниматься боксом профессионально, а не строить из себя супермена: и боксёр, и студент. Не потянуть тебе две эти упряжки. Баловство это. Интитут – не школа, как студент сам ты не тянул.

Дальше поблажки тебе как к спортсмену могли и закончиться, что было бы и логично и правильно, соответственно дипломы светили только твоим сокурстникам, но не тебе. А на высшем уровне бокс для любителя это только как для зрителя, а не для участника. Всё это было понятно даже тебе, вот ты и психанул. Так что если кто и виноват, то только ты сам это твой выбор. И выбор надо признать не счень удачный, что тебе остаётся: примитивный труд, общество в окружении грузчиков и охранников. Ну и досуг такого же уровня: дурацкие шутки и анекдоты, тупые попойки – блеск».

 Такие мысли особенно угнетали примерно через семьсот метров бега, когда наступал пик ощущения отравления мозга от нехватки кислорода. Носоглотка горит, в голове каша, отвратительное чувство, что своими ноздрями ты собираешь всю пыль с дороги. Но метров через триста всё приходит в терпимую норму. Этого преодоления Леонид и добивался посредством своих пробежек.

Уже темнело. Леонид собирался пробежать метров пятьсот и повернуть обратно к себе домой. Он для разнообразия менял маршруты пробежки. Впереди за углом многоэтажного жилого дома, вдоль которого он бежал, стоял тёмный кубоватый автомобиль. Он почти добежал до угла дома, как из-за этого угла торопливо вышел какой-то молодой мужик. Опустив голову, тот встал на его пути и резким тоном обратился к нему:

- Поворачивай назад, дальше беговая тропа закрыта.
- В чём дело?
- В том, вали на х… от сюда, дятел!
- Да, ты не борзей и базар фильтруй, щас сам туда отправишься, недоношенный.
Незнакомец выставил руку с ножом и стал приближаться:
- Вали отсюда, пока кишка внутри, а не снаружи.

Леонид быстро среагировал: он резко отступил в сторону от линии атаки. Его соперник повернулся и пошел на него. Начался уличный спарринг. Около минуты соперники кружили против друг друга. Леонид резко выдвинулся в сторону и сразу вперёд. Хлёстким боковым ударом в подбородок он сбил противника с ног. Наглый незнакомец секунд пять лежал на асфальте, но потом приподнялся, мотнул головой, нашел взглядом своего противника и выбросил вперёд руку, в которой был небольшой пистолет с барабаном. Леонид опять быстро среагировал, бросился в сторону, потом в другую и побежал по траектории зигзага. Резко хлопнул выстрел. Леонид постарался прибавить ещё скорости. Громыхнул ещё выстрел. От нахлынувшего страха дышать стало очень тяжело, но он максимально выжимал из себя все силы для бега. Сзади послушался звук автомобиля. Туров, продолжая бежать, оглянулся. За ним, быстро набирая скорость, ехал светлый большой внедорожник, сокращая расстояние. Он понял, что этот шарабан на колёсах едет за ним и постарался ещё прибавить скорости своему бегу. 

Впереди показалась асфальтовая дорога, которая располагалась поперек. Левую часть этой дороги скрывал многоэтажный дом. Подбегая к дороге, Леонид оглянулся назад, а когда вернул своё зрительное внимание перед собой, увидел, двигающийся с левой стороны дороги, тёмный с тонированными стёклами автомобиль четырнадцатой модели ВАЗа с верхней накладкой такси. Такси с включенными фарами проезжало наперерез ему.  Водитель автомобиля, увидев выбегающего на дорогу человека, резко затормозил. Леонид постарался быстро остановиться, но полностью погасить силу инерции не смог и, ударившись коленом об автомобиль, оказался на его капоте.  Он посмотрел на водителя через лобовое стекло, но из-за спешки и тонировки не разглядел его лица.  Удар колена об автомобиль был не сильным, и Леонид быстро соскочил.  Он посмотрел в сторону своих преследователей. Вдруг прозвучал страшный своей визжащей резкостью звук рикошета пули об асфальт, а из светлого внедорожника одновременно прогремел выстрел. Леонид долго разглядывать участников своей погони не стал и резво побежал через шоссе.  Прозвучал ещё выстрел.  Таксист, в свою очередь, быстро вспомнил о педали газа и колеса его «ВАЗа» максимально дали жару по асфальту. Туров побежал по пересечённой местности по направлению к своему дому. Светлый внедорожник, притормозив перед бордюром, заехал на зелёную лужайку и помчался по ней. Леонид добежал до ближайшего дворика многоэтажки и побежал через него. Это было спасение: асфальтовая дорожка дворика была плотно заставлена припаркованными автомобилями, а остальная его часть перекрывалась металлическим ограждением по периметру детской площадки.  Туров получил очень хорошую фору, так как внедорожнику предстоял небольшой объезд детской площадки.

Водителем такси, на которое наскочил Леонид, был не кто иной, как Никита Селезнёв. Такая в высшей степени неожиданная и яркая встреча с Туровым Леонидом, которого Никита сразу узнал, не на шутку впечатлила Селезнёва. Он направлялся к себе домой, собираясь поужинать и продолжить работу, взяв дополнительно ночную смену: денег постоянно не хватало. Однако после такого события он по телефону отказался от ночной смены, сославшись на недомогание, и весь оставшийся до сна вечер пил водку, вспоминая прошлое и обдумывая варианты действий на ближайшее будущее. Значит, Туров вернулся, как время быстро пролетело, вот «радость» то.