Шагай

Ноха угад hаха хуцдг*.

Он уже давно заметил, что являться вовремя – это дисциплинированность, ответственность и удача, а вот опаздывать, даже со всем вышеперечисленным – просто талант. В основном, им одарены и успешно его развивают женщины. Опоздание – импровизация, непредвиденные обстоятельства, force-majeure, что означает – воля (или вина?) Высших Сил.
Специально опоздать не так уж просто. По крайней мере, у Джомукхи из рода Салджиутов племени Джаджират это никак не получалось. Он уже и пускал своего коня шагом, и, спешившись, шел рядом, и делал очередной привал, пустив Жалынкуирррыка выбирать из грязи жухлую траву. Огненный конь лишь, недовольно фыркая, дергал ушами, сегодня ему хотелось, как назло, мчаться вскачь, поэтому он постоянно сбивался с шага на рысь, а там уж и галоп. Впрочем, Джомукха сам не понимал, почему оттягивает встречу с побратимом. 
Невеселые мысли вдруг сошлись на том, что Джомукха ехал к старому другу с пустыми руками. О драгоценном, но бесполезном (или о бесполезном, но драгоценном) подарке думать уже поздно – где его возьмёшь посреди степи? «Вот если бы привести к обеду… –  мужчина глянул на холодно уходящее солнце, – ужину мяса дзерена или джейрана2. Или даже заплутавшего мазалая3!» Однако мечты –  тем более, несбыточные – не к лицу воину, и Джомукха принялся смотреть на степь.
Странно, но он уже много вёсен просто не замечал её, ставшую серым фоном его серой жизни. Сейчас он не искал приюта, следов или пропитания, а просто смотрел в её глаза. Хороша ли монгольская степь? (От странного занятия Джомукхе приходили странные вопросы и ещё более странные ответы.) В родной степи магола1 устраивало всё, а вот какой-нибудь русич затоскует по лесам да полям, не умея увидеть в степях жизнь.
Кстати, о жизни. Джомукха заметил вдалеке какое-то движение. Камень, похожий на Дахре, ожил?! Поговаривали у очагов, что шаман, то самый, который, разделив свой барабан, изобрёл бубен – украл у Тэму Джинна жену. (Впрочем, Джомукха сильно сомневался, что на старуху кто-то мог позариться… Вот если бы речь шла о тартарке4!) Естественно, вора настигла погоня, и он, чтобы спастись, обратился в камень… Сказки! Не верить-то Джомукха не верил, а вот к  «человекоподобным камням» стал относиться с осторожностью – мало ли? 
И тут тень отделилась от камня!.. «Вот нам и повезло с подарком! Сурок и ещё не спит, как… эм…» – мысленно обратился охотник к своему коню. Тот кивнул. (Просто кивнул, как он делал и до, и после – мошки больно кусались!) Однако Джомукха, ободренный знаком, направился к жертве. Тучный, ленивый и замечательно глупый сурок сидел на задних лапках и, как только что Джомукха, рассматривал степь, хотя для торбагана она должна была казаться лесом.
Нужно подойти на выстрел. Один шаг, другой… Нельзя, чтоб сурок юркнул в нору. Слишком удачное подношение на ужин, ведь торбаганы – это не только ценный мех… «Эх, нет с собой ни балахона, ни конской махалки», –  сокрушался мысленно  охотник. 
Тем временем сурок, который уже давно заметил человека, хитро делал вид, что высматривает сухую траву для норы. Ещё несколько шагов исполина, и торбаган издал предупреждающее «гонь-гонь». (Что-то вроде «стой, кто идёт», впрочем, Джомукха не силён в торбаганском наречии. Как-то никогда не интересовало охотника, о чём говорит его добыча.) Великан, вместо того, чтобы броситься на сурка, останавливается… Торбаган готов скрыться – вот и спасительная нора, в двух – торбаганских – шагах. Удобно устроившись, торбаган продолжает наблюдать за странным действом. Но любопытство сгубило не только кошку! Не мигая, зверёк смотрит на забавно шелестящий предмет, который летит ему прямо в…
«Глаз! – Джомукха издал победный клич, – Огненный, ты видишь?!» Но конь, хотя и стал свидетелем убийства, мотнул головой – опять мошка села на шею. «Хороша шкура на шапку! –  охотник приблизился к свалившемуся замертво сурку, – Хоть что-то в дар!»   
Торбаган с удивлением смотрел на убийцу круглым блестящим от обиды глазом.
Вот и познакомились.          
• За неимением собаки и свинья лает.

1. Представитель народов, говорящих на магольском языке и проживающих в Маголии.
2. Животные рода газелей семейства полорогих, обитатели степей.
3. Пустынный медведь.   
4. Представительница народов… и т.д. и т.п.   


Ирг;р орсн салькн ясна экнд ;и;ндг, иньгин келсн ;г з;ркн; экнд ;и;ндг.

    Как только долгожданный гость вошел в юрту, девушки бросились к ханше, желая услужить ей, а получается, и самому хозяину, но Бурте буквально цыкнула на них: «Улаанцэцэг, Баянцэцэг… Цэцэгжаргал!1 Уйдите, пока одна из вас опять не пролила  айран, – женщина продолжала им вслед, – Вы бы ещё додумались подать пиалу левой рукой! – и Бурте продолжила ворчать, –  Нынешние маголки!..» Сегодняшнюю трапезу она приготовит сама.
Бурте никогда не боялась работы. Не боялась бедности, войны, смерти. Не страшилась несчастливой семёрки, того, что кровь прольётся на землю… да и  других примет. Женщина боится лишь мужа, точней, ЗА мужа.
Всю эту осень супруг бодрился, но, видимо, наступила и их осень тоже. Бурте надеялась, что онголы2 заберут её раньше, чем призовут Тэму Джинна, чтобы она успела в ТОЙ юрте приготовить ему достойный приём.
А пока нужно смешать «суутай цай»: варёная вода, ячменная мука, молотая черёмуха для остроты, а ещё, как любит Тэму, зерна поджаренного риса, соль по вкусу Джинна и, конечно, костный мозг барана – для сытности. Хорошо испить чайку с дороги!
Джомукхе женщина подавала пиалы  своими руками. Супруг, помешав пальцем «цай», чуть склонил голову – одобрительно, и счастливая жена поспешила на улицу. Чтоб не заплакать от счастья, что угодила мужу, Буртэ решила сосредоточиться на готовке. Принесенному Джомукхой торбагану как раз отрезали голову и сейчас вытаскивали внутренности, от которых шел пар и запах крови. «Вот и ладно – требуха как раз для берека! – радовалась Бурте, собирая на берегу ручья травы и камни, – Холодает, пора с молока переходить на мясо». Впрочем, она собиралась подать и «цаган идэ»3:  сухой творог, масло в бычьей брюшине, терпкий кымыз… Всё на пользу мужниного здоровья.
Положив ещё влажные камни в огонь, Бурте задумалась: «Какую весть привёз Джомукха? – её не интересовали интриги найонов4 или замыслы чужеземцев, пока они не  касались её… быта, –  Лишь бы не огорчить господина!» Вздохнув, Бурте решила, что пока  готовится лакомство, нужно отправить шуструю тартарку подать на закуску… к чаю пирог с мясом – берек, который так полюбился и Джинну, и Джомукхе.   

Отогнав Нугая-слугу и настоящего пса, Бурте сама достала щипцами камни, с которых грязными хлопьями отлетала зола, и принялась наполнять отъевшегося за лето торбагана каменной начинкой. Скоро зверёк мог похвастаться (если бы ещё мог… и если бы, в принципе, мог) каменным сердцем, а также желудком, легкими и прочими жизненно уже НЕ важными органами. Теперь оставалось только укрыть тушку золой, и, как только мясо прогреется, «боо дог»5 – пахнущий ручьем и степью, жирный, целебный – готов.

 Ветер по низу кибитки пронизывает до костей,
 слова друга проникают до сердца.

1. Имена: «Цветок счастья», «Красный цветок» и «Богатый цветок».
2. Духи умерших предков.
3. «Белые яства», то есть молочное.
4. Феодал в Маголии. (Не путать с «нойонами» в Монголии!).
5. Внимание – не «хот дог»!



 Суусан цэцнээс явсан тэнэг нь дээр.

     «Сыграем партию?.. – Тэму Джинн вдруг замер в своей манере, словно устремив взгляд в собственные – темные, запутанные, не всегда, кажется, даже ему самому понятные – мысли. Собеседник знал, что задумчивость эта может продолжаться дольше, чем женщине требуется времени на приготовление котла чая, но избави Бодончар1 словом, жестом… хоть как-нибудь выказать своё нетерпение, а уж тем более недовольство. Рано или поздно, мысленно посоветовавшись с пра- и пра-праотцами, Тэму доведёт  речь до конца. На этот раз получилось немного не так, – Партию», – повторил друг и вопросительно взглянул на собеседника. Поёжившись от жутко странного взгляда, Джомукха предложил: «Поохотимся на бегущего оленя?..  – и он кивнул на глиняную доску «буга»2, словно раскинувшуюся от Хангая до Гоби, – Или может быть, в «боджи»? Или «шоо хаях»?» «Детские игры!» – покачал головой Джинн, но снова сам ничего не предложил, заставляя собеседника мучиться выбором. «Тогда предлагаю Вам игру мудрецов», – как младший, Джомукха обращался к брату на «Вы». Тэму предпочёл бы играть в шахматы, передвигая фигуры по настоящему полю. Пожертвуешь всего парой верных пешек и у тебя в руках, например, ирвэс3... На лице Тэму так и осталось «напряженное спокойствие» – выражение человека, который никогда не отдыхал, впрочем, никогда и не работал, но он выбрал: «Шагай!» Подумав, что гадание это со времени предков превратилось в азартную игру (куда катится Маголия?!), Джомукха направился к алтарю, который от входа в юрту отделяла лишь стена… стена огня, разгоревшегося в очаге. По святым камням, серебряным статуэткам, золотым чашам для жертвоприношений взгляд нукера4 скользнул почти безразлично. Лишь слегка недовольно – слишком много скопилось безделиц!

Тут к очагу тихо скользнула ещё одна «безделица». Оставив пирог, красавица стрельнула глазами, словно стрелу пустила в сердце Джомукхи, и исчезла. «А какое  нежное, певучее у неё имя… – мысленно восхитился воин, – Ымсын!5»
Но игра должна продолжиться, то есть, хотя бы, начаться. Собирая в войлочный круг россыпь альчиков6, Джомукха пытался вспомнить правила. Впрочем, они были нехитрыми: бросают кости по очереди, а выигрывает тот, у кого они лягут вверх комбинацией морин, тэмэ, хонто или буху… Ясно и младенцу! 
  «И почему эта глупая игра? – не переставал внутренне удивляться Джомукха, моля духов: –  Лишь бы удача отвернулась от меня! Пусть повезёт, если враг пустит в меня стрелу. Пусть везёт, когда волшебница Ымсынай смотрит на меня!.. Но только не сейчас, только не в игре с Тэму Джинном из рода серой лани и пестрого волка… кажется».
               
  Путешествующий глупец лучше недвижимого мудреца.


1. В мифах один из основоположников рода Тэму Джинна.
2. И далее народные игры.
3. Далее шахматные фигуры (ферзь – снежный барс, ладья – телега).
4. Дружинник.
5. «Соблазн» в тартарском и татарском.
6. Костяшки из лодыжки овцы. Используются в играх и гадании.




Усыг уувал ёсыг дагана!!!

–  А давайте её побьём, девочки…  –  задумчиво произнесла Цэцэгжаргал.
–   ЕЁ?! – Улаан- и Баянцэцэг даже не решились произнести «Бурте» или, в данной ситуации, синонимы: «старуха», «гадина» и прочие.
– Да не ЕЁ! – Цэцэжа даже прекратила отбирать ячмень, который смешал с просом нерадивый Нугай (Вот его бы заставить исправлять! Но всё приходится делать «Золушкам».), – А её!!!
   Ула и Бая переглянулись. Цэцэжа мнила себя не только самой красивой, но и самой умной… Но вот только не все с ней согласны. 
– Уффф… – нет, Цэ не считала себя «САМОЙ», просто знала, что её окружают глупцы, – Ну, кто в месяц суки-тахна пролил айран на повелителя?1
– ЫРЫМ2!!! – в один голос ответили две Цэцэг. Дальше все перешли на шепот:
– Кстати, я видела, как она – не поверите – не сразу прекратила расчесываться при хозяине!!!  – еле сдержала злорадный смех Бая.
– Позор перед онголами! – Цэцэ опрокинула плошку, снова смешав зерна.
– Ох, уж эта тартарка!.. – фыркнула Ула, – Я бы ей космы чернявые повыдергала.
– Глаза её черные выколола бы! – подхватила Баянцэцэг.
– А я бы…
– Что ты бы? – раздался спокойный голос за спиной Цэ. Девушка резко обернулась – перед ней во всей красе (а именно, в хурган дотортой дэл3 – подарке самого Джинна) стояла Ырымбану.
– А я бы защитила тебя – мою подружку! – скривилась, то есть всё-таки улыбнулась Цэ, – Сестры, как вам не стыдно?!
– Что?! Да ты… Да она!.. – наперебой затараторили Цэцэг.   
– Ладно, девочки, – улыбнулась (точно улыбнулась) Ырым, – Давайте помогу!   
«Такая добрая… – одновременно подумали сёстры, – Надо обязательно её проучить!!!»
                Пьешь нашу воду, следуй нашему закону! =
                В чужой монастырь cо своим уставом не ходят.
1. У маголов считается «бытовой» магией, грехом. 
2. В переводе: шаманство, магия, колдовство и тп. Соответственно, обрядовое имя, дававшееся девочке, родившейся после определенных заклинаний и\или связанную с волшебством.
3. Верхняя одежда: осенний халат на ягнячьей овчине.

Нохан дун о"о"рдж" йовна.

Жизнь научила Джомукху тому, что друзей – ведь они такая редкость в наше сложное время – нужно держаться, а точней, держать. Тем более что Тэму Джинн всегда был больше, чем просто друг… Анндт!1

Джомукха знал, что долгие годы найоны ждут их размолвки, не решаясь поссорить неразлучных друзей. Ему представлялось: если вдруг они с Джинном поругаются, то тут же прискачут магольские богатыри, которые до поры до времени лежат на печи, то есть у очага. И что же будет дальше? В страшном сне не привидится!
«Нет уж! – руки игрока дрогнули, – Только я могу удержать Тэму от безумства», – альчики легли очень неудачно – выигрышной комбинацией.
– Везёт тебе сегодня, – констатировал Джинн и добавил, – Как всегда.
– Моя удача преумножит Вашу, – воин чуть не вскрикнул: «Я же НЕ специально!»
Тэму молча бросил священные кости, вздохнул. Странно, но уже некоторое время – зим тридцать – его душа не чувствовала родства с Джомукхой. Словно они пропустили тот момент, когда нужно было расстаться. Впрочем, как разойтись с названым братом? Ведь  друга детства в таком возрасте уже не найдешь, как не найти вторую Первую любовь.

«Возможно, я просто виню его в собственных ошибках, – старался понять своё раздражение Джинн. Ему стало неприятно это родное лицо, не нравились жесты друга,  речь, даже его везение, словно воин украл его у Тэму, – Хотя я сам виноват во всём, что сделал… Но ещё больше в том, что НЕ сделал».

Сейчас, когда степь снова зябко натягивала  рыжий халат, Тэму Джинн вдруг задумался о старости. Раньше мысль о том, что он не вечен, не приходила в голову. Что он оставит своим наследникам? От Бурте несколько сыновей и несчётное число дочек, а есть и от других жен… Что оставить жизни после своей смерти?

Ещё есть шанс всё исправить… наверное. Наверняка! Но для этого нужно сделать шаг. Вот только, в какую сторону?
Иногда Тэму казалось, что он мог бы стать одним из Великих. Предрекали ведь… В тайне он мечтал о том, чтобы стать Повелителем Мира. Ну, кто об этом не мечтает? «Эх, создать бы свод законов, ну, были когда-то кое-какие интересные мыслишки, – усмехнулся Тэму, – Мой ход».   

Альчики, будто издеваясь, сложились в самую зловещую комбинацию. Она предвещала завершение жизненного цикла, по-магольски говоря, смерть.
– Верите в шаманские сказки? – нарочито удивился Джомукха, хотя сам назначил в «советники» собственного коня, как в римском сенате, –  Женщинам ещё простительно гадание…  но догадываются они о значении «предсказаний», когда всё свершается!
– Верую только в Волю Духов! – оскорбился Тэму.
– Дух духу рознь, – глубокомысленно заметил Джомукха.
– Да, но всё-таки мы сами трактуем их знаки, – упрямо сказал Джинн, – на то они и знаки.
– Ха, тогда получается, что мы не духов слушаем, а себя! – сейчас Джомукха чувствовал, что они перенеслись в их общую молодость, почти спорили… 
– Интересно, – произнеся это ничего не значащее слово, Тэму помолчал, собираясь с мыслями, – Главное, как бы то ни было, принять верное решение.
– Но какое решение верно?!
Джинн молчал. Он из тех, кто долго запрягает тэрэг.
– Сделаешь так – пожалеешь, по-другому – тоже пожалеешь, – воодушевился странной темой друг, –  Но лучше жалеть о сделанном.
– Интересно, – повторил Джинн, на этот раз вкладывая в слово особый смысл, – Ладно, куда, думаешь, нам направиться дальше?
Что мог ответить на это друг? Тут и выбора-то нет: если не по степи… реки-горы, горы-реки. Тэму Джинн давно собирался переместиться на пастбища богаче, чтобы позволить своим скотам, то есть своему скоту «разграбить» их.

 Неожиданно для самого себя Тэму загадал мысленно: «Если заговорит сначала о горах, то поедет со мной, а если нет…»
Пожав плечами, Джомукха сказал, не чувствуя, что этим ответом сам обрезает конский волос, на котором висит его дамоклов меч.
    – Покочуем-ка возле гор…
«Значит, как и прежде, ему продолжать путь со мной, – обреченно подумал Тэму, уже не слушая собеседника, но вспомнил вдруг, – Не верю судьбе! Поступлю наоборот».
– Ну, победитель, какой бы ты хотел приз? – кажется, Джинн не позволил соратнику довести фразу даже до рек. Итак, в какую сторону шаг? Прочь от близкого (недалёкого) друга. Вперёд. Может, ещё не поздно сделать первый самостоятельный шаг.
 – Вы так… – удивился воин (Джинн начал исполнять желания?!), но тут же понял, что это прощальный подарок, и тогда выпалил скороговоркой, – Ырымбану-Ымсынай!
– Я подозревал… – Тэму был готов расстаться даже с любимой тартарочкой, – Бурте!!!
Тут же супруга, ожидавшая знака, подала аппетитного сурка с черемшой.
– Позвать Ырым! – приказал Джинн, не зная, какой переполох сейчас вызовет в и так неспокойной юрте женщин.

Через несколько минут заплаканная тартарка, придерживая порванный халат, зашла к хозяину. Нет, жаловаться она не собирается – её всё равно ждёт другой… берег!
–  Теперь ты принадлежишь Джомукхе, – провозгласил хозяин, –  Считай, что я умер.
– Согласна! – и её черные глаза на миг вспыхнули, словно разгорающиеся угли, хотя, в принципе, женщину никто и не спрашивал. Тартарка возблагодарила духов за спасение из этого… тартара.
– У тебя есть подарок для невесты? – уточнил хозяин, вспарывая дымящемуся сурку брюхо и наливая в пиалу крепкий ароматный бульон. 
– К-конечно, – автоматически соврал друг, но тут понял, что Тэму и особенно Ымсынай  смотрят на него вопросительно, – Хм… Да вот, – он указал на кушанье, – Шкура торбагана. Мех рыжеватый, играет на солнце… Как раз пойдёт на свадебную шапку.
– А я дарю тебе алтын. Сколько понадобится на этот ваш тартарский… берек, – кивнул Джинн, –  Есть мастер, который плетёт золотые кружева редкой красоты.
У юрты счастливую Ырым уже ждал взволнованный рой «цэцэ»:
– Ты теперь уедешь, бедняжка? Как же мы без тебя, чудо наше? – причитали обрадованные  женщины, удивляясь мысленно: «Вот не зря её ТАК зовут – ведьма!»
Сама Ырымбану тоже плакала-смеялась и мечтала, мечтала о том, чтобы прикрепить хотя бы самый маленький самоцвет на свадебную шапку.

Так и получилось. Постепенно её шапку украсили драгоценными камнями и жемчугом, крестом и собольей опушкой… славой и позором. Тяжела она – шапка Мономаха, то есть берек тартарки Ырымбату-Ымсынай Джомукха из рода Салджиутов племени Джаджират!

А в ту ночь Тэму заснул спокойно – в первый раз за долгие годы, будто совершил что-то важное. 
Когда первый луч солнца коснулся умывальни, когда влажный воздух покрылся ржавчиной, Тэму Джинн не проснулся. Погиб, как Берек!..3
Умер Великий, но никому НЕ известный, Хан.   
   
1. От монгольского «ант» или «анд»: друг, побратим, брат… родная душа.
2. «Iezy jak Berek» (польская поговорка), т.е. жертва безвыходной ситуации.