Флэшбэк

«Я вспоминаю эти дни,
Они как врезались в мой мозг.
Моих друзей уж не вернуть,
Как не пройти сгоревший мост…»*

Впереди маячат три крепких мужских спины в разномастном камуфляже. Идут не спеша: один из мужчин хромает, опираясь на костыль, двое других приноравливаются к его шагу. Куда идут – понятно. Сегодня 8 августа 2016 года,  ровно сто сорок лет назад император Александр II подписал указ о добровольцах, согласно которому русские офицеры могли уходить во временную отставку ради защиты братьев-славян на Балканах. Первые наши «отпускники», первый порыв «северного ветра». Считается, что в тот день родилось Русское добровольческое движение, хотя отчаянные головы и допреж того воевали и за независимость Греции, и за независимость США, и за что только не воевали.
Юбилей решили отметить торжественным собранием добровольцев в Доме офицеров, и народ подтягивается со всех сторон. Кто в форме, при шевронах и наградах, кто просто в гражданском, как мы с  Татарином, моим другом и однополчанином.  В зале битком и кого тут только нет, впрочем,  в основном все свои.  Знакомый командир диверсионной группы на миг отвлекается от обступивших его бойцов, жмет руку. Обнимаюсь с симпатичной девушкой-снайпером: «Вы как всегда очаровательны, Леди Смерть». Кто-то хлопает по плечу, кто-то спрашивает про дела. Почти все присутствующие прошли Донбасс, кое-кто прихватил и Сирии
Рассаживаемся. Звучат речи. Поздравления. Торжественно вручают  «Кресты ополченцев», с мечами для участников боевых действий, без мечей для медиков и гуманитарщиков.  Я сижу, откинувшись на стуле, слушаю вполуха и вдруг глаз цепляется за знакомое лицо: длинные вьющиеся светлорусые патлы, растрепанная борода, ехидная улыбочка…Ростик…. Нет, это не может быть он, мой старый камрад  Ростислав Панов, позывной «Викинг», погибший в ДНР у деревни Малоорловка в сентябре 14 года… Развернувшись всем корпусом напряженно всматриваюсь, пока Татарин не пихает меня локтем.
- Ты чего?
- Да так, показалось…
Понимаю теперь, что одетый в джинсу мужик возле телекамеры не Ростик. Он и выглядит старше, и вообще просто похож. Фууу, почудится же такое!
После завершения мероприятия вся толпа вываливает на улицу, запрудив тротуар Литейного. Облаком клубится сигаретный дым. Кто-то с кем-то договаривается о продолжении вечера. Другие прощаются. Возле пешеходного перехода останавливается парень лет тридцати. Он поворачивается в пол оборота, и тут уже мы с Татарином оба хватаемся за сердце. Это Женя "Таймыр", убитый под Дебальцево 8 февраля 2015 года. Все его: поворот головы, осанка, этот взгляд, чуть насмешливый и самую малость сумасшедший, фирменный  женин прищур…
- Гляди: Таймыр.
- Точно, он. Как живой.
Парень не торопясь отворачивается и идет через проспект, а мы смотрим ему вслед.
- Что за день? Второго погибшего друга встречаю. – наконец с трудом выдавливаю я.
Татарин задумчиво кивает. Потом произносит, вздохнув:
- Он должен   быть сегодня здесь, с нами. Так было бы правильно.
- Многие должны были… .
Кажется, прошлое подернулось рябью, отступило, забылось в суете дней, но это только кажется. Прошлое найдет способ напомнить о себе: дохнет холодом, глянет из глаз случайного прохожего и понимаешь, что ничего не забыл и все оно с тобой.   

СПб. 9 августа 2016 г.
 
*Строка из песни «Восточный путь».