Глава 4. Арест

;Был зимний вечер. В новый год мы входили как очерствевший рифмоплёт и добродушная девочка, вышли - уже схватившейся, как цемент, парой. На самом деле Алиса, бывало, иногда спрашивала меня:
;;-Ты говорил, что тебя свезли в психушку. А что было до этого? Как произошел арест?
;;Я уклонялся от этого, делая это хитрее и находчивее или прямее и от этого сразу вскрывалась моя фальшь. Это случалось от нежелания трогать все еще опухшее и воспаленное прошлое, как больно шевелить конечностью после снятия гипса - или я просто не помнил происшедшего, не мог доверять себе.
;; Мы сидели у меня в комнате, свет был погашен, и в темноте мы, прижавшись друг к другу, говорили едва приглушенным голосом - не шепотом, потому что от него я становлюсь нервным.
;;-Так что же было до клиники?- спросила вдруг она, и я почувствовал, как кровь резко отлегает от головы, все крутанулось колесом рулетки; да, вероятно, это лучшее сравнение; как и в рулетке, шанс выпадения z;ro был ничтожен, но это должно случиться рано или поздно. И вот выпал - z;ro - некуда отойти, заесть, запить этот вопрос: и слишком тихо, чтобы отвлечься.
;;-Ты всегда уходишь от вопроса,- обиженно сказала Алиса,- даже ощущение у меня, что ты мне не доверяешь.
;;-Нет-нет, я тебе доверяю, я тебе все доверю.
;;-И молчишь о своей карьере поэта?
;;-Я попробую вспомнить.- сказал я, понизив голос.
;;-Как - вспомнить?? Неужели ты не помнишь свою жизнь?
;;-Ладно, теперь некуда деваться,- сказал я,- сейчас расскажу.
;;
***

;;Был год - 1975. Может, и 1976 или 1974 - но в пределах. Я состоял в союзе писателей тогда, и, наверно, за неделю или две до ареста я опубликовал стих; содержания я точно не помню, но последние строчки были такие:
;;Построим стену из коммунизма мы
;;Неосязаемую, невидимую.
;;В майский день (была середина мая) я сидел в гостях у своего знакомого поэта - пусть будет Н-ский - и случилось так, что засиделись допоздна. За чаем мы обсуждали других поэтов, писателей - в общем, культуру. Разговаривали непринужденно, но вдруг он стал серьезнее, да еще лампа так светила сверху, что вокруг глаз все вообще стало черным - это я прекрасно помню - и говорит мне:
;;-Ты, Свидригайлов, зря стих тот писал.
;;-Какой?- а я и не понимал: какой стих?? А в голове все пролетело быстро, все четверостишия мои; так какой именно стих?
;;-Да вот последний, что ты первого числа написал.
;;Я вспомнил.
;;-А-а-а,- протянул я,- так чего же в нем? То есть что не так с ним?
;;Н-ский даже стал злее.
;;-Нет, ну ты вообще читаешь свою рифмотню?- "рифмотню" эту я тоже запомнил; как клеймо поставили. Риф-мот-ня...
;;-Да читаю... а что не так?? Я не понимаю тебя. Почему в конце концов ты так со мной разговариваешь?
;;Н-ский молча вытащил листок с переписанными строками:
;;-Вот тут...- он показал на последние.
;;-Про коммунизм,- пояснил я,- что не достигли его. А что, за это сажают еще?
;;-Могут.- сухо сказал он.
;;-Да не при Сталине ведь живем!
;;-Тебя и скрутят за отрицание официальной идеологии. Или в дурдом засунут - пока не влюбишься в коммунизм.
;;-Но... ты сейчас серьезно?- я сам почувствовал, как краска сползает с лица и пылью оседает в легких.
;;-Я тебе скажу,- предостерегал он;- жди, пока за тобой придут...
;;-Ждать смерти моей, да?
;;-...за тобой придут утром. Ранним. То есть очень рано. По крайней мере других так забирали.
;;-И оттуда - в тюрьму?
;;-Нет, это вряд ли. Но могут вообще не придти. А могут и на следующий день; тоже по-разному бывает.
;;-Что же делать?
;;-Лучше жди.
;;-Да что ты заладил: жди, жди! Тебя самого-то спрятать никуда не хотят!
;;-Я, Свидригайлов, и антисоветских стихов не писал, и живу поэтому спокойнее.- сказал он и отпил чай.
;;Я немного успокоился.
;;-Так...так...- я щелкал пальцами, был не в силах найти нужных слов,- так надолго меня заберут?
;;-Если заберут вообще. А в психушку могут и на год сунуть, и на всю жизнь: пока не посчитают тебя вылечившимся.
;;-От чего мне лечиться?? Я же здоров!
;;-Это уже как нужно будет власти,- сказал он,- и вообще: долго мы сидим. Тебе домой пора, мне - спать.
;;В тот день я больше не сказал ни слова.
;; Я шел от Н-ского к себе домой, по пути проходя мимо цветочных клумб, аллей, мимо черных и светящихся рыжим окон; в голову только лезло: санитары, милиция, из министерства внутренних дел придут; да хоть сам Брежнев! Я воображал себе, как просыпаюсь от громкого, твердого стука в дверь, иду открывать, как был, в трусах, в майке, думаю или говорю:
;;-Вот же нашли время в гости ходить...
;;Открываю, а меня встречают санитары или милиционеры и уводят в одних трусах, носках да майке в тюрьму, в диспансер - ах! И я смотрел на посаженные вдоль дорожки тюльпаны, розы, пытаясь отвлечься, но все думал, все влетало: "А ведь в тюрьме я таких цветов никогда не увижу! И ничего не увижу; клетчатое небо сквозь решетки камеры увижу - вот что. Или стены мягкие, белые...". И сам же чувствовал, как тремор охватывает руки, потом ноги, и так мне становится хуже, голова начинает кружиться, вот я уже сажусь на скамейку - так плохо мне стало - и лепечу только:
;;-Двадцать лет мне... самый расцвет...а потом кончится жизнь - тю, ищи ее теперь! двадцать лет... выйду только под сорок...или под пятьдесят...
;; Так я сидел, пока меня не оторвал милицейский патруль.
;;-Что тут делаем?- спросил один. Всего их было четверо.
;;-Мне плохо стало, вот и решил отдохнуть.
;; Кончилось все тем, что меня чуть не забрали в участок, посчитав за пьяного.
;; До дома я дошел ближе к одиннадцати вечера; лег в кровать - и не мог уснуть! Прошел час, полтора, а с меня пота налилось - выжимай и кипяти; тут же, замучившись бессонницей и неврозом, написал стих; в нижнем белье, без очков (а носил ли я очки?); наскоро записал:
;;Я слышу, в коридоре
;;Слепые санитары
;;Уже идут за мною
;;Им вирой гнутый сольди
;;Они едят друг друга
;;Когда им станет мало
;;Они полезут в небо
;;Я зайчик солнечный - начали
;;Anno Domini
;;Я не умею быть схваченным
;;Журавль в небе.
;; Этот стих я выучил наизусть: благо, имел много времени. Так я промучился до пяти или шести утра; вдруг звонок. Я весь как карбидом в воде подорвался. И все же знал: придут за мной, а я не одет! и не оделся. Так меня связали и увезли в клинику. Кажется, все было именно так.
;;
***

;;-Вот оно как...- задумчиво сказала Алиса.- Тебя, наверно, это ожидание вымотало сильнее заключения?
;;-О нет... нет-нет-нет. Я же шесть лет провел, считай, среди нелюдей - а так хоть в квартире жил, а не в палате и избе.
;; И какая-то хандра накатила, вот это осознание, что часть молодости - в помойку; а что есть часть молодости? это снятые с производства все идеи, замыслы - такие утопические - но ведь знал ли кто об этом? И если бы не это заточение, то и я смог бы что-то реализовать - главное не знать того, что может быть какой-то иной результат кроме ослепительного успеха; идти по узкой линии быстро и уверенно, как по земле родной не ходишь, чтобы дойти до цели и взять наконец ее, как девок берут! И не думать о том, что цель даже может дергаться, жалиться и пинаться. После же этой "ссылки" ко всему относишься как непуганый кот: сторожишься этой планки, проходящей над пропастью, такой ненадежной, но такой привлекательной, соединяющей твое "Сегодня", где ты мнешься и куксишься, и твое всегдашнее будущее, на стороне которого и лежит твоя мечта, которую ты так рвался осуществить, и идешь ты осторожно, весь залитый страхом оступиться - а в промедлении смерть! смерть! смерть! И так всю оставшуюся жизнь простоишь над бездной, в каком-то маргинальном положении, так и не решась действовать. Другие же, те немногие, что перейдут на ту сторону, будут искать прохода к зубастой и бойкой хищнице-цели, и так падут, ища лазейку и став в итоге растерзанными жертвами, безликими и безнадежно мертвыми. Обломовщина! А ведь нужно только - не знать об этом...
;; И правду говорят: меньше знаешь - крепче спишь.


Рецензии