Чертова дюжина

Жара! Очень сильная жара!

Хочется обнять ствол пальмы и слиться с её тонюсенькой полоской тени. Но жалкого хвостика из пяти веточек на десятиметровой высоте недостаточно, чтобы спасти от перегрева литр холодного пива в бочковатом животе. На самом конце небольшого мыса одиноко стоит часовня святого Николая, которая, отражаясь в море, купает в его бирюзовых волнах свои белые стены и синий купол. Хочется заказать хвалебный молебен садовникам, которые разбили чудесный сад на террасах у моря, но триста метров до храма под огнём солнечного напалма живым не проскочить, да и садик оказался невелик, и все тени уже заняты!

А хочется… Всё время чего-то хочется, но жуткая жара выжигает из тебя даже желания. Остаточные рефлексы всё-таки пытаются напоминать, что всегда и несмотря ни на что нужно чего-нибудь хотеть. И опять хочется, но – проклятая жара! – не ясно чего! За минуту она нагревает ледяное пиво до кипения. За ту же минуту мороженое она топит в молоко. И, если подождать ещё минуту, то на его поверхности появятся булькающие пузыри!

Столбик термометра последние дни на Кипре упрямо полз вверх, желая побить прошлогодние рекорды. Вот и сейчас в столице Никосии ниточка ртути подобралась к +38° и замерла на время, чтобы собраться с силами и выпрыгнуть из стеклянной тюрьмы. Лишь на побережье сильный западный ветер сдувал жару, сбивая температуру до приемлемых, если сидишь в воде, +34°. А заканчивался только июль.

Впереди был самый жаркий и сумасшедший август, когда местные все одновременно сорвутся в отпуска и пополнят и без того многочисленные банды иностранных туристов, под завязку оккупировавших кипрские пляжи, отели, частные виллы и апартаменты.

А потом будет не менее жаркий сентябрь. И только в октябре жара начнёт постепенно отступать, отдавая по вечерам час за часом спасительной прохладе. И всё равно, туристы будут продолжать десантироваться в аэропортах Ларнаки и Пафоса, чтобы почти до рождественских праздников наслаждаться средиземноморским.

А пока жара! Очень сильная жара!

– Хорошо этим туристам! – думал про себя официант отеля "Каво Марис". – Они думают, что я медленный, а я просто умно распределяю свои силы на весь длинный день.

– Ну и "тормоза" же эти местные официанты! – действительно так думал Тараканов, попивая утренний кофе и наблюдая за тягучими, словно прилипшая к подошве жевательная резинка, движениями официанта. Это был высокий грек-киприот со жгучими чёрными, немного волнистыми волосами, карими глазами и немного горбатым носом. Парень выглядел настолько типичным киприотом, что для того, чтобы всё-таки не ошибиться, кто перед тобой грек, бедуин, араб или семит, нужно обязательно посмотреть на его именной бейдж.

"Паникос" – значит кипрский грек, – подсказывал маленький металлический значок на белой рубашке.

– Сами бы попробовали за завтраком поноситься с моё между сотнями столиков в ресторане, а потом к полудню, когда силы начнут иссякать, метаться от ресторанной веранды у бассейна на кухню и обратно! – вступил в телепатическую дискуссию Паникос.

– Он, наверное, думает, что вот эти движения называются бегом! – с иронией принял невидимый вызов Тараканов и присмотрелся, чтобы запомнить имя официанта, – Ну, конечно, как я мог забыть известного чемпиона мира по черепашьим бегам Паникоса! Нет, Паникос может быть только олимпийским чемпионом по… спокойствию.

– Потом за ланчем достанут своими вопросами "это забыл!", "не то принёс!" или "почему так долго?", – не успокаивался в своих мыслях официант. – Эти приставучие туристы ни на минуту не отставят в покое!

Всё это время, пока Тараканов наблюдал за киприотом, тот, совершенно не оправдывал своё суетливое, близкое к панике имя. Он стоял без движения перед столиком, который целых пять минут был свободен и который давно должен был быть убран и подготовлен для следующих посетителей! А официант продолжал смотреть с открытым ртом на испачканную скатерть, очевидно распределяя на длинный рабочий день свои небеспредельные силы.

Жара сильно давила на всех и вся и, в первую очередь, на мозги, что по центральной нервной системе передавалось в человеческие конечности, замедляя и без того нескорые движения парня. Мысль явно подтормаживала где-то в глубинах мозга и вообще отказывалась его покидать. Так казалось Тараканову со стороны, потому что… Потому что Паникос продолжал стоять перед столиком, ничего не предпринимая.

Наконец он повернулся к буфету, который оказался у него за спиной в паре шагов, и, сделав только полшага, потянулся и взял с него новую скатерть. Ещё раз посмотрев на чистую скатерть у себя в руках, потом на грязную на столе, официант замер, пытаясь вытащить из запутанных коридоров своей памяти очень сложный алгоритм.

Жара действительно давила… Память "зависала" постоянно. Тараканов даже за собой стал замечать странные вещи. Вот, например, звонит телефон. А мысль, что нужно его взять и ответить, приходит в голову с явной задержкой. А тут правая рука отказывается шевелиться, потом еле тянется за раздражающим уши смартфоном, а её указательный палец, конечно, не успевает вовремя ответить на входящий звонок. Или вообще творит беспредел, сбрасывая вызов наперекор вялой команде из мозга.

Жара! Очень сильная жара!

– Да, наверное, лучше сначала убрать со стола грязную скатерть, а потом уже застелить свежую.

– Вазу с розой не забудь поднять сначала! – телепатировал Тараканов официанту.

– Панайя ! Кто придумал ставить вазы на столы? Лучше бы повар повкуснее готовил! – принял сигнал Паникос и аккуратно, точнее медленно, поднял вазу.

Использованная скатерть полетела в корзину у буфета, для чего официант опять не сделал ни шага. Но бросок был точен. Финт был явно отработан. Теперь оставалось только постелить и разгладить новую, и не спеша перейти к очередному столику. Но Паникос по-прежнему не двигался, держа скатерть на вытянутых руках.

– Неужели он прицеливается? – не поверил Тараканов в то, что официант не сделает ни шага к столику.

И, действительно, застиранное, белое местами полотно взлетело вверх на метр, расправило в воздухе свои обтрёпанные края и медленно накрыло столик, включая вазу с розой. Бросок снова оказался точным!

– Профессионал! Ну что ты дальше будешь делать? – смотрел на Паникоса Тараканов.

– А ничего! – словно услышав издёвку клиента, официант удивлённо уставился на скатерть с непонятно как появившимся на ней белоснежным горным пиком высотой как раз с вазу.

– Сил моих нет что-то делать! – из последних сил думал Паникос и…

И медленно, с осторожностью минёра, начал тянуть скатерть на себя…

– Прошу, не надо! Ну, сделай же лишний шаг к столу. Приподними край тряпки, и посмотри, что под ней… – подавал неслышимые советы Тараканов.

Но киприот продолжал, не торопясь, тащить скатерть, не сходя с места – ровно посередине между буфетом и столом, чтобы как раз и не делать ничего лишнего.

– Понял, как надо, русский?

О розы-розы! Зачем вашей пленительной красоте такие острые шипы? Почему у вас такой вредный, вечно за всё цепляющийся, словно колючая проволока за задницу пехотинца, абсолютно женский характер?

Ваза тоже, должно быть, по-своему умоляла розу отцепиться от этой дурацкой скатерти. Ну подумаешь, дала тебе легонько по башке! Ни один лепесток даже не отлетел. Она ведь ни при чем – это "тормоз" Паникос, лентяй с расплавленными с утра мозгами, не захотел сделать один шаг поближе к столику и тупо тянул тряпку на себя, думая что ты не будешь сердиться и отстанешь! 

– Отцепись, ну, пожалуйста, милая! – умолял Тараканов, пытаясь предотвратить катастрофу, и не заметил, как произнёс фразу вслух.

– Ты это кому говоришь? – моментально среагировала его жена Юля.

– Обернись назад – сама увидишь!

Там, сзади, крепко и по-женски под самую кожу вцепившись в ткань, роза тянула за собой на смерть вазу. Паникос, как ни в чём ни бывало, продолжал подтаскивать скатерть к себе, пока, наконец, не грохнул вазу о стол, разлив по нему заодно море воды.

На столике осталась стоять только табличка с номером… Конечно, тринадцать.

– Ну вот, во всём виновата "чёртова дюжина" – чертыхнулся официант.

– Естественно, только она и… чуть-чуть жара! – согласился с ним Тараканов. 

Жара! Очень сильная жара!

********

Отель Каво Марис, Протарас, Кипр, 7 августа 2016 года