18. Колыбель жития. Vitae incunabula

Полуденка

Каждый год ровно на один месяц родители поочерёдно отправляли нас с сестрой в Ростовскую область, в село Койсуг, недавно вошедшее в черту города Батайска.
Село так и не смирилось с положением города, и долго отделялось  не только железнодорожным мостом, но и пустырём, поросшим камышом…
Да и куда смиряться гордому селу?
Село старинное, после нескольких русско-турецких войн заселенное запорожскими казаками станицы Полунниця, что в переводе означает «земляника» или полуденка… Основали село два десятка фамилий, и бабушкина, и дедушкина родня входила в число основателей села. Хотя поселения Койсуг и Батайск известны с ХIII века в летописях как место становища хана Батыя. А нынешний  город Батайск, присоединивший к себе и Полуденку-Койсуг, – это рабочий городок, но официальная дата его основания тоже внушительная: 1769 год.
Издавна уклад Койсуга и уклад Батайска  сильно разнился.
Бабушка жила в Койсуге.
Развлечений здесь не было. Все с утра до ночи занимались огородами.
Куда ни глянь: грядки, грядки, грядки…Жизнь в Койсуге текла до того однообразно и безрадостно, что я, развлекая себя, заучивала сказку на китайском языке и собственноручно шила себе кукол, с трудом отыскав в доме иглу и нитки!
Зато здесь меня не будили, и я спала до одури.
Открыв глаза, долго вслушивалась в  звенящую тишину глубинного села.
Собак у бабули не было (они рыли на грядках ямы), куриц тоже(куры рылись в земле), кошки не водились(они топтали всходы), так что ничего не нарушало эту абсолютную тишину. Иногда я даже слышала, как пульсирует кровь в висках или бьется сердце. Вставать не хотелось, но солнце, пробравшись сквозь ветки дикого абрикоса, называемого «жердёла», начинало припекать край одеяла.
До прихода бабушки с базара, где она торговала ягодами и зеленью, еще оставалось время. Но мне нужно было за это время собрать упавшую жердёлу, разлущить её, и, выбросив косточку,  каждую половинку  разложить для просушки. Этот процесс оказался самым долгим и муторным…Двор нужно было вымести.
Легко сказать! В необозримом дворе земля была утоптанной и легко сметалась вместе с разбитыми жердёлами, превращаясь в ком мокрой грязи. Так можно было домести до Америки…Эту грязь нужно было собрать в ведра и закопать в огороде. От такой «легкой» работы оказываешься грязной от локтей до колен, после чего  предстояло обмываться холодной водой. Вода – в колодце. Ведро – на цепи. Доставай – не хочу. Моря не было.
Но схитрить можно было и здесь: всё смести и закопать, ничего не собирая для сушки.
Таким образом, отработав «барщину», уже  вымытая, я могла идти встречать бабушку на остановку, и в этом был свой резон.
Во-первых, к этому времени «мороженная тётка» вывозила свою коробку с мороженным, и бабушка за проявленное радение награждала меня 15 копейками  на мороженное.
 За это я помогала бабушке тянуть поклажу, состоящую  из трех сумок,  связанных перекинутым через плечо шарфом. Когда уставали ноги, она перебрасывала поклажу на другое плечо и, вот тут, нужен был помощник, то есть я.
Во-вторых, придя домой, мы накрывали низенький столик под раскидистой жердёлой,  и она вынимала из кошелки ростовские гостинцы. Я не чувствовала себя гостьей, а расторопно  помогала бабушке принести-подать. Выкладывался на стол молодой чеснок, круглый хлеб, спелые помидоры, огурцы с пупырышками, свежая колбасу или «мясной хлебец». Овощи вымывались и никогда не резались, чеснок подавали головкой, разломленный хлеб  накрывался полотенцем. Резали только колбасу и то не всякую, так как тонкую колбасу тоже ломали.
М-м-мммм…Откусить кусочек колбаски, затем огурчика-помидрчика-чесночка и серого хлебца в тенечке, под шум зелёных ветвей и чириканье воробьёв, в абсолютной тишине двора – и жевать, разве это было не первобытным счастьем?
Я от бабушки почти не имела нареканий, и однажды меня отпустили на ростовский пляж со взрослыми соседями.  Но оказалось, что купаться в такой мутной речной воде  было ниже моего морского достоинства, и я вынуждена была гордо прогуливаться по песку.
Под высокими ивами, дающими хоть какую-то тень, я бродила туда-сюда, отчаянно жалея потраченного времени. Смотреть на серую воду реки  и, одновременно, рассматривать её противоположный берег, было делом невыносимым. А запах? Этот невыносимый запах тины разносился по всему берегу, им пропахли все купальщики…Уж куда донскому пляжу было до первозданных красот морского заката и вспыхнувших румянцем гор Архипо-Осиповки!
Неподалеку, так же точно как и я, подбивая ногами ракушки, уныло прохаживался мальчик, искоса поглядывая на меня, такую же унылую.
Я первая незаметно подошла, сосредоточенно разгребая ногами серый песок, полный острых створок перловиц.
– А как тебя звать?
Парень поднял вихрастую голову. На меня взглянул, не смущаясь.
– Сашка.
– А ты чего не купаешься?
– А!…вода грязная…
– Ты что, с моря??? – Я обрадовалась. Вот, вот, он – меня понимает! Значит, я не одна не хочу прикасаться к этой взмученной, пахнущей болотом жиже с плавающими тростинками камыша.
– Неа.. С Новочеркасска…– Сашка кивнул подбородком куда-то в сторону.

Нет…я, конечно, представляла себе, что Ленинград – это далеко, Москва – далеко, даже Киев – далеко, не говоря о Сибири. Но Новочеркасска я не знала ничего.
– А где  это? Далеко?
– А, вверх по Дону. Там вода чистая! А тут…– он обречённо ударил лозиной по закрытой створчатой ракушке, и она улетела вдаль.
– Аааа… – разочарованно протянула я, потеряв к мальчишке интерес. – А я… с моря…
– С Чёрного? – Сашка аж всмотрелся в меня, жмурясь от солнца. – В лагере, что ли была?
– Неее…Я там живу, на море. На Чёрном…
Я впервые задумалась, что какое же оно чёрное? И пояснила, чтоб мальчик понял правильно.
– Только оно синее…
– Ну да?… – Сашка качнул головой и усмехнулся. – И я не лебедь, а пацан.
Я подумала, что он говорил о кличке или прозвище. И поддержала тему.
– А меня папа тоже называет «воробышком»...
–Да, нееет…– Пацан дёрнул острыми плечами и пробасил, – эт у меня фамилие такое…
– Лебедь?... Фамилия? – ну и ну…красивая фамилия.
Тут его позвали большие парни, и пошли к грузовику, а он, Сашка, подавая мне руку, серьёзно попрощался:
–Передавай Чёрному морю привет от белого Лебедя. Скажи – с Новочеркасска!
Я долго не могла его позабыть. Этот Сашка был такой в себе уверенный, смелый… Мои одноклассники, соседские мальчишки совершенно не были на него похожи.
Вот и всё приключение.
А мы вернулись в свой Койсуг, где мои глаза упирались в стены соседских домов и не могли отдохнуть ни в бескрайности полей, ни на водной глади, ни растворяясь в уходящей череде разноцветных горных вершин... И как они могут так жить?