Судьбой повенчаны

Глава первая
Мария

Эта история началась с той самой минуты, когда её карие глаза встретили этот внимательный серый взгляд. Юноша смотрел открыто, с нескрываемым интересом, на его губах играла легкая улыбка. «Какой смелый!  А если я возьму и рассержусь!!! – подумала девушка, и независимо прошагала мимо, как – будто ей вовсе не важно, что  на нее обратили внимание.
Мария, конечно, отметила про себя, что он явно студент, как и она, и достаточно привлекательный, чтобы остаться равнодушной к нему.
Она была очаровательная в своей юности.  Стройная, среднего роста  брюнетка. Ее густые, слегка вьющиеся волосы, ниспадали на плечи.  Строгая красота все еще  оттенялась наивной непосредственностью. Уже зная себе цену, восемнадцатилетняя Мария оставалась милой и  скромной девушкой.
Воспитывалась в хорошей дружной семье. Родители, занятые люди,  находили время для любимой дочери. Не баловали, держали в строгости,  но в меру, и   это было правильно. Результат их родительского труда был на лицо: дочь выросла и расцвела, радуя своей  внешностью,  рассудительностью, манерой поведения, послушанием и взаимной любовью к ним.
- Вы торопитесь? - его голос прозвучал совсем рядом.
Мария повернула голову. Её глаза уткнулся в его плечо. Юноша оказался выше, как в прочем и положено мужчине по статусу. От того что, не увидела сразу его лица, девушка смутилась, снова молча, отвернулась.
- Вы не хотите со мной знакомиться? Куда же Вы так спешите, за Вами не угнаться … Вас ждут? … Дома? – он продолжал предполагать, уверенно шагая рядом. В его голосе  слышались шутливые нотки.
«Он  такой приятный!  Что плохого в том, что я с ним заговорю? – размышляла  девушка.
- Да, спешу.  Сегодня были утомительные лекции, пришлось много конспектировать… Вам это тоже знакомо, Вы же учитесь в нашем институте, - заговорила, наконец, и  Мария.
- У меня предложение по такому случаю. Давайте… или давай. Так проще, мы же ровесники, - не дожидаясь ответа, юноша договорил свою мысль.
- Познакомимся, погуляем в сквере на свежем воздухе. Лучший отдых! – его оптимистичность не оставила возможности капризничать.
- Хорошо! Будем знакомы, - непринужденно в унисон она подтвердила свое согласие.
Юноша остановился перед Марией, преграждая  ей путь, и протянул руку.
- Анатолий!  А Вы... ты – Мария…  Маша, – я  узнал это давно.
- Значит,  ты видел меня и раньше?  Наблюдал за мной? – она весело рассмеялась, включаясь в игру.
- Ничего преступного… Тебя нельзя было не заметить….  Ждал удобный момент, чтобы заговорить. Вдруг ты  принцесса – недотрога и рассердишься на меня … и заколдуешь, - продолжал веселить ее новый знакомый.
- Ты всегда такой не серьезный? – Мария приостановилась, ожидая ответа.
- Нет….  Это я от волнения...  или от радости, - Анатолий стал серьезным, но ненадолго.
- Но ты оказалась доброй Волшебницей и очаровала меня,– глядя в ее карие глаза,  он улыбался ей так, как – будто знал её уже давно.
Его глаза снова смутили девушку, в них она увидела  не скрываемую симпатию к себе.
Они уже шли по аллее сквера, не заметив этого, за разговором.
Студенческая пора только началась, и осень насыщала листву  теплыми оттенками всей палитры красок. Под ноги опадали, медленно кружась в воздухе, листья. Земля укрывалась желто – багряным покрывалом, в преддверии холодов и снежной круговерти.
Но, золотая осенняя пора так радует взор, что не стоит торопить время. Лучше наслаждаться её поэтичностью, не оставляющей в покое умы лириков, и любоваться искрящимися паутинками, поблескивающими, как серебристые нити в еще теплых солнечных лучах.
Анатолий и Мария гуляли среди этого чарующего спокойствия, совсем забыв о времени, узнавая, друг о друге   все больше нового и интересного.
Она поведала, что приехала в Ленинград из Ярославля, чтобы поступить в "Академию Художеств", в ту, что на Неве, рядом со знаменитыми Сфинксами на набережной, ... но провалилась на вступительных экзаменах. Потом решила, что сдаст документы в технический ВУЗ. Страна ускоренными темпами строила новую социалистическую действительность и нуждалась в молодых специалистах разных профессий. Так Маша стала студенткой Политехнического института, и теперь они  с Анатолием учатся вместе на кафедре гидротехнического факультета.
«Вот откуда в ней столько особенной красоты! Маша - художник по натуре, и это качество воссоздало ее красивый образ», - удовлетворённый открытием, подумал он про себя.
- Ой, ведь поздно уже!  Я никогда так не задерживалась! – воскликнула девушка.
Романтичное настроение вмиг улетучилась.
- Ты не расстраивайся, Машенька, это все я….  Так хорошо было  с тобой рядом, не подумал, что времени много прошло… Я тебя провожу. Хорошо? – его голос такой сочувствующий, заботливый.
Мария почувствовала, что ее новый друг ей нравится.
- Я тебя завтра снова встречу, Мария?  Ты согласна? – у входа в парадное, Анатолий заглянул в её глаза, ожидая ответа.
- Хорошо, Анатолий. Завтра будет завтра. До свидания, - взмахнула прощально рукой, торопясь, взбежала по ступеням и скрылась за дверью.
Анатолий какое – то время продолжал стоять на месте, смотрел на вход. Там живет она.
Промелькнули « картинки» их прогулки, перед глазами по-прежнему её образ. Ему сразу понравилась эта девушка, как только впервые увидел её на общем собрании студентов перед началом занятий. Все не решался познакомиться и вот... Мечта была сегодня рядом с ним так долго.
 Развернувшись на каблуках.  Продолжая улыбаться своим воспоминаниям, Анатолий отправился домой.
День за днем, год за годом  шли своим чередом. Насыщенная студенческая жизнь, общие друзья; увлеченье спортом, потому что молодежь 30-х  годов активно рвалась к новым рекордам; грустные короткие расставания, чтобы потом пережить радостные счастливые встречи; культурная жизнь Ленинграда для духовного насыщения – они теперь всегда вместе. Любили гулять по одному из красивейших мест в Ленинграде - каналу Грибоедова.
Пять лет пролетели незаметно. Успешное окончание учебы.  Анатолий получил Красный диплом, и теперь они молодые специалисты. Любовь окрепла,  проверенная временем,  и Мария услышала желанные слова: предложение «руки и сердца» от своего дорогого друга.
Отгуляли скромную, но веселую свадьбу, на радость друзьям, родным и близким и на счастье себе, влюбленным.
Своего жилья, как водится, еще не нажили, поэтому родители Анатолия пригласили молодую чету жить с ними, как говорится, «под одной крышей» в мире и согласии.
Жили в Центральном районе на канале Грибоедова, в районе Сенной площади  большой дружной семьей почти четыре года.
Анатолий и Мария все эти годы, до самого начала войны,  совместно работали в Конструкторском Бюро,  вели активный, по тем временам, образ жизни.  Вопрос о детях, как – то не поднимался, было недосуг  что ли…
Отзвуки  войны с запада  становились все более тревожными. Хотелось верить, что беда пройдет стороной, но воскресное, короткое летнее утро поставило точку в спокойной мирной жизни нашей страны и в судьбах людей.
Анатолия призвали на фронт. Марию эвакуировали в Ярославль. Тревожные годы страданий,  горя и потерь  многое изменили в сознании людей. Годы ожидания весточки с фронта и писем из дома, годы разлук и лишений стали проверкой на верность и преданность   для  всех. Они не были исключением, пережили войну, дождались Победы, остались живы и это единственное, что не каждому досталось.
Что произошло с их любовью, теперь не скажет никто. Однако, после возвращения с фронта Анатолия, их пути – дорожки разошлись. Развод официально оформлять  Мария не стала, просто ушла. Мать Анатолия всегда будет говорить, что женщина она была хорошая. Да разве  кто – то  станет утверждать обратное, не зная тонкостей их взаимоотношений. Просто грустно и не понятно, почему так неожиданно закончилась красивая история  Любви с первого взгляда, не оставившая о себе потомственную память.

***

Глава вторая
Сильвия

Третий год войны. Город Тарту полуразрушен, оккупирован немецкими войсками.  Уцелевшие здания, ратуша и православные церкви в стиле готики, центральный рынок, скверы и каменный  виадук над тихими и мутными водами реки  Емайыги - все это ещё напоминает о прежней,  мирной жизни.
В  городе относительно  спокойно,  как будто нет войны.  Такое,   «затишье»,  не свойственное  положению военного времени, нарушают  лязг и рокот военной техники, грохочущей по булыжным мостовым; цокот подков марширующих военных;  курсирующие  грозные патрули, под неусыпным вниманием которых, невольно сжимается каждый, спешащий  по необходимым делам, горожанин.  Повсюду слышна  гортанная  речь, и доносятся отзвуки  резких команд. 
Как и большинство жителей  Тарту,   семья Сильвии  осталась в городе. Она - старшая дочь в семье вдовы. Муж Иоганны - Август, в начале двадцатых годов был послан родителями в Питер, обучаться киномеханике. Вернувшись в Тарту, и женившись на Иоганне,  купил кинотеатр и аппаратуру. Хозяева сами же и работали: он - киномехаником,  она в кассе и за буфетом. Позже открыл второй  кинозал, тот назвали "Колизеем" по образцу, видимо, Питерского, который был  на  Невском проспекте... В тридцать седьмом году кинотеатр сгорел, а Август умер, простудившись на каких-то учениях... Иоганна осталась с детьми одна и  вынуждена была устроиться на частную войлочную фабрику, и работала там до начала войны....
В семье, кроме Сильвии, есть  младшая сестра Леа и брат  Кальо.
Сильвия  окончила Учительскую  гимназию и могла бы преподавать в младших классах, если бы не началась война, остальные – еще гимназисты.
Родословная, полученное образование, этнические особенности, всех живущих в Прибалтике, позволяют  членам семьи  разговаривать между собой и окружающими, как на русском и эстонском, так и на немецком языке, одинаково им понятным.
В один из дней  к Сильвии на улице  неожиданно  подошел немецкий солдат. Она встревоженно взглянула на него, недоумевая,  чем привлекла внимание, и что ему от неё нужно.
- Nie b;j si; mnie, kochanie dziewczyna....J estem polakiem... rozumiesz mnie? * –  он   заговорил взволновано,  негромко.
Сильвия отстранилась, когда он протянул руку, видимо считая, что прикоснувшись,  сможет помочь ей, понять его слова.
Солдат – поляк, стало ясно по знакомым,  созвучным с русскими,   словам.
- Я Вас не понимаю!  - девушка хотела пройти мимо,  но улочки города узкие, легко  разминуться не получилось,  к тому же  было ясно, что он не желает  отпускать её.
- Ты пани,… я  зауважутем тебе… подобуешься мне… Ты  разумеешь?  -  продолжал  солдат,  заглядывая в ее глаза, стараясь поймать ответный взгляд.
Сильвия очень красивая  девушка. Жизнь в прибалтийском городе накладывает отпечаток на  внешность,  схожую   с  европейскими женскими образами сороковых годов.
Несмотря на невзгоды военного времени,  стиль  одежды,  ухоженные темно – русые волосы,  красивые вразлёт брови и серые  глаза делают  её образ милым и привлекательным.
Волнение, с которым  солдат старался пояснить ей своё намерение, наконец, смягчило Сильвию.
Молодость сделала свое дело:  позволила остаться и понять, что  он хочет, всего лишь познакомиться, потому  что она понравилась.
Солдат, несмотря на то, что на нем была немецкая форма, не вызвал отторжения, тем более, что  он  - красивый  юноша,  с хорошими манерами в обращении.
Между ними вспыхнула искорка взаимности и вскоре, после нескольких встреч, их дружба станет  неотъемлемой частью  жизни….
Молодые люди встречаются  теперь каждый раз, как только у него появляется  возможность, ведь  служба ограничивала во времени.
Сильвия знает  теперь о нем всё. Хайнс Корновский родился в Польше. Мама у него – русская, вышла замуж за поляка.  Жили они в Кракове.  Он  до  войны – студент. Был призван Вермахтом на службу с оккупированной  территории  всего месяц назад.
Они часто прогуливаются в парке на Тартусском Вышгороде, беседуют  в уютных кафе старого города. Хайнс   бывает желанным гостем в  семье Сильвии. 
Была ли у них близкая связь? Кто сейчас это может знать!    Да и надо ли?
Разве это так важно для нас, если, глядя на  черно – белое фото тех дней, видим, как Сильвия и Хайнс счастливо улыбаются, склоняясь друг другу с нескрываемой нежностью.
Три месяца прошли, как целая маленькая жизнь. Поглощенные взаимной привязанностью, влюбленные не замечают происходящего вокруг. Своей светлой любовью согревают  сердца окружающих, тех,  кто  жил рядом, и просто хороших людей.
Всегда, во все времена так было и так будет: счастье влюбленных для кого–то - доброжелательная радость, а кто-то, к сожалению,  испытывает зависть - не лучшее  человеческое  эмоциональное чувство.
Младшая сестра Леа, как-то  воскликнет, не справившись по наивности со своими чувствами: «Если его убьют, то я никогда в жизни никого уже не полюблю...»
Милая наивная девочка, не задумалась о последствиях своих слов, не ведая о том, что слова материальны и имеют свойство реализовываться.
Позади студеная военная зима. Природа наслаждается весенними солнечными лучами, еще скупыми на ласку, но все - таки в душах, уставших от невзгод, людей  теплится  надежда на лучшие времена. Это естественное явление – ожидание новизны с каждым приходом весны независимо от исторических событий.
Сильвия и Хайнс мечтают, как и свойственно всем влюблённым, жить долго и никогда не разлучаться. Им кажется, что любовь будет вечной.
Время неумолимо, и с каждым днем они,  все больше познавая друг друга, не могут насмотреться в любимые глаза. Это великое счастье, встретить свою частичку, такую желанную и необходимую, среди лихолетья и непредсказуемости  событий.
Однако, непрошеная  гостья, – беда настигла молодых в апреле. Сильвия тяжело заболевает. Болезнь прогрессирует, лечение осложняется отсутствием необходимых медикаментов, обследования и надлежащего врачебного ухода.
Тревожность поселилась теперь и в семье девушки  и в душе у Хайнса, ведь  он очень дорожит своей любимой подругой.
И всё – таки судьба оказалась жестокой к ним. Сначала подарила счастливую встречу, а потом безжалостно решила разлучить влюбленных.
Дежурный вызывает  Хайнса  на проходную: там его ожидает Леа. Сердце юноши сжимается от предчувствия. Так просто девушка не могла прийти.
- Почему ты здесь? Что – то с Сильвией? – теребит он Леа, которая не может произнести роковые слова. Слезы застыли в её, воспаленных от горя, глазах.
- Нет больше нашей Сильвии,  - с трудом произносит она, не в силах больше сдерживать рыдание, склоняется   лицом  к груди солдата….
«Как же так? Этого не может быть», - мысли лихорадочно мелькают в его голове. Хайнс непроизвольно гладит девушку,  пытаясь успокоить ее вздрагивающие плечи.
- Нет!  Это верно – ошибка! Я все узнаю сам….  Я сейчас.…  Иди домой, Леа, - и, отстранив  её от себя,  слегка подталкивает   вперед. – Иди!
Решительно и  бесповоротно солдат решается на рискованный поступок….
«Увольнительной нет….  Ну и пусть,  теперь все равно… Я должен быть рядом с любимой! Это ошибка…. Конечно, ошибка… », -  как  в бреду,  быстро шагает  Хайнс в сторону больницы по узким улочкам, не задумываясь о последствиях. Он покинул часть самовольно….
Резкий окрик – команда выводит  его из оцепенения. Перед ним  военный патруль.
Офицер требует предъявить «увольнительную», подтверждающую законность   нахождение вне расположения воинской части. Понимая, что теперь, по закону военного времени, он – дезертир, а это значит, что сейчас будет  арестован и  никогда не увидит свою Сильвию, ни проститься с ней, если она покинула его, Хайнс резко разворачивается и пытается убежать прочь, не понятно на что  надеясь.
Автоматная очередь настигает его. Боль прошивает  на мгновение,  и солдат падает, как подкошенный, вскинув вперед руки, все еще стремясь вперед. Туда, к ней, к своей ненаглядной подруге, так безвременно ушедшей от него.
Они покидают этот жестокий Мир в один день, но  только молодыми, недолюбившими, так и не ставшими супружеской четой, не успев оставить после себя потомков.
Оставляют,….. только горькую память в сердцах близких и не высыхающие слезы своих матерей.
Через месяц из Кракова семья Сильвии получит письмо. Мать Хайнса пришлет скорбную весточку и свое фото. На нем она одиноко сидит у стола. Перед ней в рамочках два фото: могила сына и похороны его любимой девушки. Это все, что осталось матери – нескончаемое горе  и память.
Эта печальная история трагической любви – лишь маленькая песчинка среди миллионного горя вследствие безжалостной Мировой войны.

***

*- Не бойся меня, милая девушка... Я  поляк... Ты меня понимаешь?( перевод




Глава третья
Анатолий

Наступательная операция по освобождению Тарту началась 23 августа залпом "катюш". Ранним утром, на третий день наступления, развернулись  непосредственные боевые действия по освобождению города от захватчиков. Стремительной атакой наши войска отбросили врага из пригородной зоны. Уличные бои в городе очищали  от фашистов районы Веарику и Тяхтвере.  К  полудню пробились к центру  и железнодорожной  станции. Немало важным событием для поддержания жизни в полуразрушенном Тарту стало спасение от полного уничтожения городской водокачки. Удалось защитить Тартуский  университет. В напряженных уличных боях освобождались  квартал за кварталом. Раздавались сильные взрывы - гитлеровцы взорвали элеватор, виадук по улице Рийа и ряд других важных объектов.
Действовавшие вместе со стрелковыми подразделениями танки и самоходные орудия миновали центр города и сосредоточились на берегу Эмайыги, чтобы поддерживать своим огнем части, форсировавшие реку.  Непростые условия местности усложняли возможность  нанесения основного удара для освобождения Тарту. Город находится между двумя крупными водными преградами - Чудским озером и озерам Выртсъярв. С юго-востока пути к Тарту преграждает болотистая пойма рек Эмайыги и Реола, доходящая до самого города.
Жители на время бомбёжек уходили на свои хутора и в леса... Больше всего от обстрелов и бомбёжек пострадала центральная часть города.  Мрачную картину являли кирпичные скелеты зданий и вертикали печей над курганами обгоревшего дерева, скомканной жести, и остатков того, что совсем недавно было тесно связано с человеком и местом его обитания.
25 августа сорок четвертого года  город был  все-таки полностью освобожден, несмотря на яростное сопротивление фашистов. Однако в руках врага еще оставались возвышенности между Нарвским и Ряпинаским шоссе, позволявшие вести наблюдение и огонь по городу. Театр "Ванемуйне", этнографический музей, гостиница "Ливония", здание типографии напротив университета были подожжены снарядами врага уже после того, как его изгнали из города. В течение двух дней тушили пожары. Саперам пришлось основательно поработать над разминированием городских объектов, начиненных вражескими «подарками».
В ходе Тартуской наступательной операции, длившейся почти месяц, были освобождены сотни населенных пунктов, созданы плацдармы, с которых открылись благоприятные возможности для начала освобождения всей территории Эстонии.
Именно эти события послужили началом нового этапа в жизни нашего Героя. Многие жители города стали специально поселять в своих домах и квартирах офицеров, спасая нажитое хозяйство  от мародёров.  В начале сорок пятого Анатолия и ещё двух капитанов, пригласила  на постой Иоганна, вдова с двумя детьми: Кальо и Леа. Старшая  дочь, Сильвия,  умерла в сорок третьем: её не удалось спасти от тяжелой болезни в условиях военного времени.
Один из офицеров, Рафик, был армянин по национальности, второй, как и Анатолий – русский. Друзья–однополчане были молоды, дружба закалилась и проверилась в общих тяготах войны.  Приближение весны и ощущение, что грядет долгожданное уничтожение «черной чумы» и, конечно, возраст позволяли им расслабиться,  радоваться жизни и «подаркам» судьбы. Они живы, вдруг посреди лихолетья  оказались в домашней обстановке. Пусть скромной, далеко не комфортной…  и все-таки.
Иоганна, как заботливая хозяйка, приглашала  постояльцев к семейному очагу, и друзья вносили свою долю в трапезу, делились  офицерским пайком. Оттого вечерние совместные посиделки за ужином затягивались, переходя  в беседы, взаимные воспоминания о мирной жизни и рассказы о пережитом.
Четвертый год Анатолий проживал с неизменным чувством, как - будто каждый день, как в последний раз;  испытывал уже  не страх, а привычно воспринимал постоянную  опасность, свист пуль, вой снарядов, и грохот взрывов. Он  очень изменился.
Весельчак и балагур остался, как прежде – это характер.  Он хотел в юности посвятить себя музыке, научился играть на гитаре и баяне, но его отец, сказал: «Это всё хорошо, но – баловство! Нужно овладеть специальностью, которая будет кормить тебя... и твою семью...».  Тогда и принял  Анатолий решение поступить в Политехнический институт и получить востребованную профессию – инженер – гидротехник.
Теперь возмужал и переоценил все, что осталось в той, довоенной жизни. Там ждала Мария – первая жена, его студенческая любовь; коллега, с которой получили одну специальность и несколько лет вместе работали в конструкторском бюро. Последние месяцы редкие письма от нее стали приходить особенно прохладными. Правда, она всегда оставалась сдержанной по отношению к мужу. Анатолию не хватало ее безмятежной желанной женской теплоты, мягкой податливости и внимания.  Они так необходимы  во взаимоотношениях между супругами, чтобы как можно дольше сохранять чувство влюбленности и преданности. Мария была такой с первых встреч, но тогда он не придавал этому значения, просто слепо любил и верил, что тоже любим.
Военная весна, с оживающей нежностью природы, несмотря на продолжающиеся тревожные новости о боевых действиях на западе, никого не оставляла равнодушным ни офицера, ни солдата. Так устроен человек: быть чувственным и стремиться жить вопреки всем невзгодам и горестям. Эта потребность особенно востребована на фоне непредсказуемости событий.
Анатолий и его друзья тоже поддались весеннему искушению,  не оставили без внимания  дочь хозяйки. Девушка была милой, скромной и сначала смущалась от их присутствия на вечерних чаепитиях. Беседы за чашкой чая со скромным угощением стали привычными, постепенно чувство отчуждения улетучилось. Леа привыкла к вежливым веселым постояльцам и с интересом, вместе с братом, слушала их рассказы,  искренно радовалась и смеялась. Иоганна почувствовала облегчение, поглядывая снисходительно на своих детей. Наконец-то, в доме стало светлее после трагических событий.
В апреле Леа исполнилось восемнадцать лет. В День её рождения друзья, не сговариваясь и не подозревая о замыслах   друг друга, преподнесли  девушке необычный подарок. Невероятно, но три милых щенка – это было непривычно и весело. Ей предстояло  сделать выбор, из чьих рук принять живой подарок.  Времена трудные, оставить всех семья не могла себе позволить.
Анатолий, в первые дни появления в их доме, не произвел на Леа никакого впечатления. Скорее, не понравился вовсе. Он был простужен, на его шее красовался заклеенный пластырем фурункул. Однако, она все-таки незаметно присматривалась к нему и вскоре изменила  мнение в положительном направлении.
Совершенно неожиданно для Анатолия, да и для себя возможно, Леа приняла его щенка. Песик жалобно поскуливал, потешно трепетал его хвостик, но уткнувшись влажным носиком в теплые ладони девушки, тут же затих. Леа прижала к груди пушистый комочек и, поблагодарив, слегка присев в реверансе, стремительно развернулась и скрылась за дверью  своей комнаты.
Друзья переглянулись, многозначительно подмигнув друг другу, одобрительно    похлопали по плечу Анатолия: « Ты избран! Твой подарок принят, и этим все сказано».
- Да ладно Вам! – пытался отшутиться он, но все-таки был приятно удивлен, вернее обрадован.
Действительно, стал замечать последнее время, что ему приятно и не безразлично внимание и присутствие рядом этой милой девушки.
Сердцу не прикажешь,  не объяснишь, что дома ждут…  «Ждет ли?» - не раз задавал себе этот вопрос, Анатолий,  читая скупые, редко получаемые, строки писем от жены.
Возможно, именно поэтому и позволил себе, отпустить обиду и дать волю новой симпатии занять место в своем сердце. Поступок девушки придал уверенности, и появилась   надежда на взаимность. Чтобы расположить Леа к себе, в последующий вечер Анатолий пригласил ее в кино. 
- Ничего плохого нет в том, что ты примешь приглашение, - позволила Иоганна дочери, заметив её нерешительность.
Ей, как матери, было приятно, что дочь замечена интересным молодым офицером.  «Взрослая она уже…. Пусть порадуется жизни,  сколько можно страдать о трагическом прошлом», - рассудила женщина, смахнув незаметно, непрошенную, скупую слезу. Она управлялась на кухне. Семья теперь большая стала, ведь  постояльцев приняла в дом.
«Мужчин кормить надо, чтобы силы были мир завоевать», - мысли независимо «гуляли»  в её мудрой голове.
             Нашумевшая трофейная кинолента «Девушка моей мечты» рассказывала о красивой любви и напоминала о мирной жизни без тревог и потерь. Весна, молодость и  любовь не знают причин, чтобы отказываться от счастья быть рядом с тем, к кому тянется вся сущность. Леа и Анатолий всё чаще старались проводить время вместе. Встречи сближали...  Желание стать  друг для друга необходимыми, стали такими явными, что это заметили и те, кому они были дороги. Их смущали внимательные взгляды и матери и друзей, но притворяться уже не было смысла.
            Леа, правда, все еще побаивалась  признаться строгой матери, что мысли об Анатолии не покидают её.
«Наверно, я веду себя не прилично….  Как можно так открыто встречаться с офицером…. Все знают, что он женат. Что  же мне делать, ведь я хочу быть с ним,  хочу верить ему,  хочу его любви?»  - с тоской укоряла  себя девушка.
              В один из вечеров Анатолий предложил Леа пойти с ним на танцы в Дом офицеров. Это было слишком смело, открыто показаться в таком обществе  в качестве его подруги. Анатолия этот нюанс уже не смущал: он для себя решил окончательно, что эта девушка ему дорога и расставаться с ней он не намерен, как бы не сложилась их жизнь дальше.
Леа все еще оставалась в замешательстве, не ведая, как правильно поступить: согласиться или отказаться. Любовь затмила  все сомнения и другие чувства, и она решилась уйти с любимым, не спросив разрешения, не задумываясь о последствиях своего поступка  и не страшась гнева  матери, выбравшись через окно.
        Всем известно, что танцы сближают. Под романтическую мелодию руки и тела соприкасаются, импульсы чувств, как токи проникают в сердца  партнеров, обжигая их любовной страстью. Молодые, наполнившиеся взаимными чувствами,  долго гуляли после танцев по улицам,  полутемным аллеям сквера, не желая, расставаться. Их поцелуи становились все жарче, а  объятия  все дозволенными.
Вернувшись домой перед рассветом, Леа шмыгнула за дверь, смущенно пряча глаза от любимого. Она понимала, что сегодня они переступили запретную черту в их отношениях.
Для нее это было новое ощущение,  надо было привыкнуть к нему и хотелось жить, и знать без сомнений, что  она нужна Анатолию, а он – ей. Быть уверенной, что их отношения отныне навсегда и не закончатся сегодняшним утром.
          Понимая всю ответственность перед юной подругой, Анатолий не стал задерживать более девушку: и так виноват, что не только увел её без спроса, так ещё и до утра прогуляли.
«Как теперь будет воспринимать меня мать Леа? – поселилось внутри беспокойство.
          Иоганна конечно  не спала.  Она прекрасно понимала, отчего дочь решилась на непослушание. Её волновало их долгое отсутствие и предрассветное возвращение, но она сделала вид, что спит.
«Дочь все расскажет сама. Леа уже взрослая и умная девочка. Пусть хоть она будет счастливой….  Моя милая Сильвия расплатилась за свою любовь,…. но она там все-таки вместе с Хайнса….  Так говорят люди, пусть так и будет», - с тоской, уже засыпая от усталости, думала Иоганна.
Утром, перед выходом на службу, Анатолий заглянул на кухню, где хлопотала хозяйка.
- Иоганна, не судите строго. Я не обижу Леа, люблю Вашу девочку», - произнес четко, как и подобает офицеру с честью и достоинством.
- Посмотрим,…  я надеюсь, что Вы – человек слова», - спокойно ответила женщина. «Зачем показывать, мужчине, что волнуюсь  за судьбу дочери, ведь мы гордые и цену себе знаем. В обиду дочь не дам, а если он любит – буду счастливой матерью. Анатолий – хороший, я чувствую», - рассудила она про себя. Ловко орудуя скалкой,  продолжала раскатывать  тесто.
          Быстротечная любовь Анатолия и Леа  ознаменовалась радостью - наступлением победного  мая. Мир праздновал, салютовала Родина.  Радовались со слезами на глазах, оставшиеся в живых, скорбя по миллионам погибшим во имя жизни на Земле, не дождавшимся этого светлого дня. Теперь долгие дни, месяцы и  годы будут надеяться,  верить и ждать, те, к кому не вернутся дорогие сердцу близкие и родные, друзья и любимые,  вдруг свершится чудо, и они, от которых давно нет  вестей, появятся у порога…. Как невыносимо  трудно ждать! ....
Одно из самых любимых мест тартусцев - парк Тоомемяги.  Этот невысокий холм является самым древним и самым красивым местом города. В прошлые века – это древнее городище эстонцев, епископский замок, дома и владения городской знати. После Ливонской войны холм опустел.  Сохранилось  лишь величественное здание – Домский собор, которое и сейчас поражает своим величием.
Позднее холм отошёл к владениям университета. Заложили на холме парк для развития  эстетических чувств горожан и студентов, в английском стиле, со свободным расположением насаждений, чтобы парк был приближен естественному виду растущими деревьями преимущественно отечественной породы:  липа, сосна, ясень, клён, ели, берёзы и более редкие породы деревьев.
Для украшения парка соорудили грот из камней бывшего русского бастиона. Около грота пруд, через который перекинут мостик с сиденьями «Мост вздохов», сохранившийся до сих пор, устроены теннисные площадки.
Влюбленные не один век назначают свидания в этом парке, признаются в своих чувствах на мостике, предлагая и принимая «руку и сердце». Леа, утонченная натура, в своей девичьей  пылкой  чувственности  желала встречи с Анатолием  проводить в этом чудном месте. Их любовь расцветала,  насыщаясь благодатными природными силами, которые дарил им уникальный парк. Их страсть естественным образом переросла в близкие отношения.
Время неумолимо мчалось вперед. Настал долгожданный  мир. Люди строили  новую жизнь, восстанавливая прежнюю. Профессия военного инженера предполагала теперь частые расставания.  После очередного приезда в Тарту, Анатолий услышал от любимой желанное известие.
- Нас скоро станет трое, - прошептала Леа, обнимая дорогого мужчину.
Её сердечко трепетало, как птичка в клетке, от волнения. Она верила в его любовь, но Анатолий  уезжал в Ленинград, туда, где живет его жена, и это было каждый раз испытанием для  неё. Правда, знала, что вернувшись, домой, он не застал Марию. Она, оказалось, уже не живет у его родителей, с тех пор, как вернулась из эвакуации. Предчувствия Анатолия не обманули, их брак распался. Его совесть была теперь спокойна, ведь жена тоже была ему не верна, кем-то увлечена и  ушла от него навсегда. Развод почему-то  дать отказалась. 
Глаза любимого светились радостью и нежностью, все страхи тут же улетучились: она любима и  плод  их страсти, желанный. Что еще нужно понять женщине в такую минуту! Вечером они вновь отправились в любимый парк, чтобы насладиться мечтами о будущем под шорох листопада.
Середина осени. Парк радовал глаза теплыми красками опадающих листьев. Тишину нарушало щебетание, оставшихся на зимовье, птиц. Мягкий ковер под ногами скрадывал звук шагов редких гуляющих пар,  их  голоса поглощала пелена легкого белесого тумана.  Полная идиллия, умиротворение!!!  Это то лучшее, что так необходимо в минуты счастья для двоих. Скоро снова предстоит расставание, пусть ненадолго, но все-таки. Служба вносит свои коррективы в их жизнь. Возможно, это проверка и закалка  их чувств на прочность.
Пятый месяц без войны. Анатолий приехал  вместе со своими родителями, чтобы они познакомились с семьей Леа, и сделал ей официальное предложение, стать женой. Совсем скоро явится на свет их первенец, как подтверждение  глубины чувств юной Леа и Анатолия, пережившего разочарование в первом браке.
История любви продолжается,  и не видно ей конца.  Это ли не долгожданное  счастье для двоих!

***




Глава четвертая
А жизнь продолжается….

   Лето сорок шестого, уставшее, выгоревшее под солнечными лучами, заканчивается. Последняя неделя августа. Ленинградские «белые ночи» становятся все  темнее и холоднее. Это и понятно, климат в здешних местах достаточно суровый. Туманы более частые гости, чем безоблачное небо и яркое солнце.
           Хорошие вести от Леа, разволновали Анатолия. Любимая женщина подарила долгожданное счастье – родила сына. Теперь бывалый офицер станет нежным заботливым  отцом и будет торопиться домой после службы, в  семейное гнездышко, чтобы вдвоем радоваться новой жизни, наблюдать, как станет подрастать  их первенец. Мужское счастье скупое, не многословное…. и все-таки.
«Надо успеть завершить все важные дела….», - размышляет Анатолий. «Поездка в Тарту, чтобы встретить из роддома  Леа с сыном, которых выписывают на днях – это значимое событие, и его нельзя ни отложить, ни пропустить, ни в коем случае».
           Первая жена еще не дала согласие на развод  по  причине, ей  одной только ведомой: то ли не досуг, то ли какое-то женское коварство. Первая ушла из дома родителей еще до его возвращения и нашла утешение для себя с приятелем Анатолия  и коллегой по службе. Это и есть то, о чем он догадывался, читая скупые «холодные» строки из редких писем к нему на фронт. Видимо оскорбленные чувства, ведь он любил Марию, подтолкнут его к  юной  Леа. Только позднее Анатолий  поймет, что именно новая любовь  окажется настоящей.
«Надо  поговорить с бывшей женой по поводу развода. Причина есть веская - рождение сына. Он должен узаконить отношение с Леа и рождение малыша», - не дает  покоя мысль, и Анатолий решается на встречу с Марией и на серьезный разговор впервые после  их размолвки.
Он успел,  конечно, уладить все служебные дела, и в ближайшие дни поезд остановился у перрона. Пассажиры разбрелись по своим направлениям. Анатолий прямо с вокзала прибыл в роддом. Волноваться в фойе долго не пришлось. Распахнулась дверь в конце длинного больничного коридора,  к нему навстречу заспешила Леа, в сопровождении медсестры, которая несла, завернутого в одеяльце, новорожденного.
- Вот, принимайте, папаша! – без видимых эмоций сказала женщина в белом халате, передавая в руки Анатолия «живой» сверток.
Леа стояла рядом, наблюдая за ними.
- Наш сын…, - произнес он, охрипшим от радостного волнения голосом,  осторожно,  как хрустальную вазу, которую боятся уронить, принимая  свою «ношу».
- Смешной, ты! -  улыбнулась  смущенно  Леа. Блеск её глаз сказал о многом и важном для него.
Понятно, ведь ситуация не простая, отсюда и смущение Леа и нежный, будто извиняющийся, взгляд и голос Анатолия. Сын – незаконнорожденный, вне брака.
Так вышло. Любовь не виновата, да и их вины нет. Бывшая жена  не дала официальный развод и разговор с ней так и не состоялся. Честь и воспитание не давали покоя, Анатолий чувствовал свою вину перед юной подругой, и все-таки был уверен, все наладится. Мария поймет и не станет больше препятствовать их счастью с Леа, ведь ребенок уже родился. Его судьба в руках взрослых разумных людей.
  Окликнув извозчика пролётки, Анатолий помог Леа с ребёнком разместиться на сидении, назвал адрес и пристроился рядом. Надо было шепнуть любимой слова благодарности и заботы, ведь для нее все впервые, непросто и волнительно.
Леа счастливо улыбнулась ему, уверив, что у нее все хорошо. Малыш мирно посапывал, а они, склонившись  друг к другу, любовались своим творением.
После Домского собора,  здесь же, рядом с роддомом, находился и Ангеловый мостик, на котором молодые родители впервые поцеловались год назад, признавшись в своих чувствах. Неподалеку грот и памятник Бэру, на фоне которого фотографировались и горожане, и гости города.  Учащиеся гимназии Сильвия, Кальо и Леа, а позже и Сильвия с  Хайнсом, прогуливаясь во время встреч, тоже оставили фото-память.   Даже родители Анатолия, посетив Тарту впервые,  пожелают запечатлеть себя возле городских достопримечательностей.
- Вот вы и дома! – такими словами встретила их в прихожей Иоганна, протянув руки, чтобы взять сверток, давая возможность молодым родителям раздеться, вымыть руки и тогда, можно будет развернуть конверт для всеобщего созерцания.
Отчего мать была эмоционально сдержанна, Леа знала и  смирилась с ее неудовольствием. Виновата дочь… Известие о беременности было неожиданным и не обрадовало, а огорчило Иоганну. Ребенок вне брака – это не то, о чем она мечтала для своей девочки. Она уважала Анатолия, верила в его добропорядочность, но факт оставался фактом. Родственники Иоганны,  её сестра Аманда и брат Герман, естественно были не довольны тоже... Другой менталитет... и прочее, но Герман потом всё же подарит молодым  обручальные кольца.  Свадьбы  не будет по понятной причине....
Жизнь теперь в их семье изменится, прибавится радостных минут, добавится забот и хлопот с появлением младенца.  Однако, безоблачно в жизни не всегда бывает. Радость и горе – сестры-подруги. Беда не замедлила постучаться в их дом. Неожиданно ушел из жизни любимый сын и брат, Кальо. Прибывшее пополнение - новорожденный появился в доме, как замена ушедшему  родному  дяде. Так говорят в народе…
Иоганна и Леа были потрясены, их скорбь безутешна, и только присутствие малыша  помогло смягчить боль потери.
На второй день приехала Павла, мать Анатолия, и увезла всех  в Ленинград. Иоганна осталась один на один со своим горем. 
Поздняя осень выдалась сырая, холодная. Суровый климат напоминал первыми снежинками вперемешку с холодными моросящими дождями, что вот-вот ударит мороз, и все покроется ледяным панцирем, и только  пушистое снежное покрывало спрячет лед, спасая прохожих от падения.
На улице ненастье, а в городской квартире родных тепло и уютно. Чтобы малышу было комфортно, пока свое жилье еще отсутствовало и не предвиделось в скором будущем,  молодых поселили у себя родители, Павла и Дмитрий.
        Родные Анатолия первое время тоже были не совсем довольны, что он привез такую молодую жену. Двадцатилетняя девушка почти не говорила по-русски, плохо понимала, что говорят окружающие, это вносило свои сложности в общение с ней. К тому же, она ничего толком не умела делать: ни готовить на кухне, ни по хозяйству, только увлекалась рисованием и умела шить.
Правда со временем опыт к ней придет. Леа научится всему, что необходимо знать и уметь хорошей хозяйке и жене, и жизнь семейная счастливо устроится.
Братья Анатолия погибли на фронте, поэтому отец смирился с выбором, единственного теперь, сына.
         Прошло совсем немного времени после переезда. И сейчас молодым предстояло обживаться на новом месте, как следует. Навыков ухода за новорожденным не было у обоих родителей.  Малыш неожиданно стал плаксивым, поднялась температура. Видимо простудили. После купания ребенок обычно разгорячен, а в комнате зимой все равно прохладно. Вызвали доктора. Диагноз неутешительный. Отит среднего уха.  Эта болезнь  - «частый гость» маленьких детей.
Иоганна забеспокоилась, узнав, что дело дошло до операционного вмешательства, упрекнула дочь в неумении ухаживать за крошкой. Это тоже не новость в молодых семьях!
         Лечение затянулось. Тревога поселилась в доме. Все были напряжены. Терпение сердобольной бабушки не выдержало.
Иоганна приехала незамедлительно, и,  конечно, увезла  с собой малыша. Думали на время, но оказалось надолго.
         Анатолий и Леа остались в Ленинграде, свободные, как ветер. Мария согласилась на развод.  Молодые, наконец, узаконили свои отношения узами брака. Анатолий демобилизовался и теперь работал в строительном тресте. Леа пробовала поработать там же чертежницей, поскольку диплом учителя в Тарту она не получила, к тому же, если бы он и был, то на русском языке она говорила неважно, и работать по специальности все равно не смогла бы.  Позже она будет работать провизором в аптеке, пока не закончит обучение на  курсах «Кройки и шитья».
        Однако, отъезд матери с внуком и предоставленная свобода,  на пользу, так сказать, не пошли. Бывалый офицер и молодая очаровательная жена, почти иностранка, зажили в свое удовольствие, насколько позволяла городская жизнь большого города, обилие друзей у Анатолия и, несомненно, их бюджет.
Жизнь продолжалась своим чередом. Ленинград восстанавливался после пережитых тревожных блокадных дней и разрушений, нанесенных безжалостным врагом. Любимая северная столица преображалась, радуя горожан, гостей города, да и всю страну. Мирное  спокойствие, наконец, поселилось в возрожденных дома и реанимированных душах. Город суетился, спешил, трудился в будни; отдыхал и развлекался в часы досуга; учился, встречал гостей, отмечал праздники и гордился своими достижениями и всей страны; сопереживал, происходящему на Планете – жил  в лучшем смысле этого слова.
         Анатолий и Леа радовались жизни, шагаю в ногу со временем, внося посильную толику в общее благосостояние своим трудом, и наживая опыт добропорядочной семьи, продолжая родословные традиции.
Послевоенному поколению свойственно быть таковым. Пережитые лишения очищают от вредных примесей бытия и заставляют переоценить человеческие качества. Жить сейчас в полной мере, не смотря на некоторые не приемлемые нюансы (такова жизнь),  и воспринимать будущее, как светлую безоблачную даль; мечтать и «сказку делать былью» всеобщими усилиями.


***