Гнездо орла

Бетонная тишина взорвалась громким шипением.
- «Орёл», ответьте «Гнезду»! Приём.
- Орёл пятый - на связи. Приём.
- Ну, что грибочки, дошли? Приём.
- Грибочки дошли, идёт развод на плацу. Как поняли? Приём.
- Понял. У нас колпачки полные выдыхаются и волноводы нечем…, твою дивизию! Конец связи.
Старый лес жил привычной жизнью в странном месте между городской свалкой и жилым городком исследовательского атомного реактора. В ожидании пропавших навсегда хозяев на краю леса ветшали  бывшие казармы бывшей охраны бывшего нацистского концлагеря. Эти казармы занимало большое отдельное подразделение со всеми правами и обязанностями части.
В глубине леса на огромной поляне с муляжами и маскировочными сетями на стартовых позициях хищно притаились шесть почти двенадцатиметровых ракет. Ещё двадцать одно изделие в хранилище каждое само по себе мечтало попасть в ласковые руки кипсистов и избежать злой участи старта.
На городскую свалку предприятия города ежедневно вывозили ширпотреб, нереализованный торговлей, когда срок выпуска комплектующих узлов и деталей переставал соответствовать году продажи.
Реактор вообще существовал тихо и незаметно. Даже фон был на уровне минимального для этой местности.
Что, что это? Стая ворон, галок, сорок, соек от раскатов лужёного голоса взметнулась над лесом. Картину дополнили голуби мира в логове войны, которые низко носились в поисках убежища над  казармой.
Командир Зубащик, начальник штаба Затуло и замполит Глошкин ублажали «лишний» состав.
- Ну что, орёлики? Мы - не орлы, орлы - не мы? А? Мы сюда только оправиться прилетели? Как мы встречаем командира из отпуска? Отвечать лично, по существу и членораздельно, а не шепелявить  всяко разно! Из строя не выходить, чтобы не оступиться, не упасть и не стать причиной рапорта, саламандры вы мои перепончатые…
 Гитара, которую я разбил по причине громкого бренчания в неуставное время, ждёт хозяина в ленинской комнате. Купил новую, лично сам и самую лучшую. Пусть только не понравится! Сразу тревогу объявлю!
Рядовой Козлаускас!
Длительная тишина…
- Старший сержант Кальдер!
- Я!
- Что за интернат глухонемых? Оживите подчинённого!
- Его фамилия - Казлаускас. Так написано в документах.
- Рядовой Казлаускас!
- Я!
- Вы так и не вспомнили, почему подожгли немецкую баню?
- Никак нет, хотел больше пара, дров не жалел.
- А замполит говорит, что вы немецких оккупантов не любите. Не могу больше задерживать ваш отпуск. Начштаба, внесите его в приказ и подготовьте благодарность за успешные восстановительные работы. Только из бани сауна получилась, вот незадача! Ладно, с глаз долой - из сердца вон!
- Рядовой Джуманазаров!
- Я!
- Сколько раз можно говорить, что телевизоры надо со свалки приносить не только в запечатанной упаковке, а совсем свежие – с машины, а не у свальщиков заначку отбирать! Почему я должен нюхать этот мусорный аромат дома? Почему вы не проверили его включением в розетку? Не отвечайте. Вы живёте не здесь, а в своих мечтах. Не могу видеть ваш томный взгляд. Начштаба! В отпуск его. Пусть едет срывать, как пишет, розы отдохновения в саду радости!
- Это поэт так писал!
- Разговорчики в строю!
В отпуск попали и братья Турчану. Младшему целых три минуты снилось в поезде, что он, птенец орла, сидит в гнезде на спине у старшего брата, а вокруг, укрываясь за складками местности, перебегают с места на место офицеры дежурной смены станции наведения с колпачками от интерфейса, в которые налит спирт.
Офицеры ищут в траве жареные лисички, которые рассыпал впопыхах старший брат.
Поезда умчались, а в нашем лесочке воцарилась то ли тишь, то ли гладь. Только серые вороны со свалки своими сочными голосами вещали что-то мрачное, достойное бедного Йорика, перешедшего в мир иной от окружающей скомороха щедрой праздности так неожиданно и безвозвратно.