Спасение утопающего After 1. 2

(От автора:
Здравствуй, дорогой читатель! Своим долгом считаю предупредить тебя, что данный рассказ: первое- большой для того, чтоб выкладывать его одной партией (19 страниц 11-ым шрифтом ворда), второе- для полноценного понимания было бы желательно ознакомление с предыдущим рассказом из данной серии; он выложен под названием "Доброго вам вечера" в этом же сборнике ("После") (однако, он тоже большой):).
Рассказ фентезийный, но без единорогов, троллей и длинноухих. Рассказ философский и требующий некоторого терпения для того, что осознать идею целиком, что случится только в самом конце. Так что здесь уже выбор ваш: закрывать побыстрее эту страницу или же доставить себе удовольствие при прочтении.
Спасибо за внимание!
И удачи вам в выборе :)







Спасение утопающего.




Все, что стало явным в предыдущем рассказе серии “After” остается верным и для последующих.



Пролог.

Он пришел в мир, созданный не им ( что было уже странно ) спустя примерно 20- 30 лет после того, как тот был создан (если, конечно, Создатель задал продолжительность года, некогда характерную для Земли или для Эппера). Пришел, не теряя памяти и своей личности ( так как он уже давно вышел из того возраста, когда это было бы хоть сколько-нибудь уместно; лет шестьдесят назад этак ) и желая понять, ЧТО ЭТО.
Никогда еще миры не функционировали сами по себе, без Создателя, а такового Он здесь не видел, сколько бы ни вглядывался. Может быть… миры и правда продолжают существовать если Создатель в них умер?.. Навряд ли. Что же тогда?..
У этого мира не было Создателя… значило ли это, что все наконец возвращается на круги своя?.. И что Миры наконец-то станут Мирами, а не пустыми игрушками в руках богов, создающих их?.. Нет. Конец света, случившийся однажды по воле смертных доказал обратное. Кто бы ты ни был, но раз ты создал свой мир, или сумел разрушить, значит ты- Бог. Нет Создателя- нет его детища и, увы, нечего разрушать.
*Он хмыкнул себе под нос*
(да, у него был нос)
И тогда, стоя где-то на опушке мирка, где за спиной у Него был лес, а впереди вился дым из труб деревеньки, он наконец понял- НАШЕЛ.
Нашел пропавшего много лет назад человека, которого могли бы считать богом, если бы он был в силах посчитать так сам. Тот человек был Его братом и Создателем этого места.
Теперь стало ясным, что его брат не умер, не ушел дальше линии форпостов на столько, чтобы быть потерянным… нет, он просто сделал то, что сделал бы любой человек, очутившийся в Мире (пусть даже созданным ИМ САМИМ)- он отрицал то, что он некогда человеком не был.
Что ж… как же его теперь-то найти?.. Брат все же…
Навряд ли ты забыл свою сущность полностью. Кажется, я знаю, что с тобой произошло- то, чего все боялись- ты сунулся создавать Мир, где вырос. Но не только ты. И даже если тебя можно было назвать богом, то какую-то твою часть, покуда ты мыслишь так, чтобы кто-то смог изложить это на бумаге, нельзя называть этим именем. И ты создал условия, где ОНА жила. Ты самоубийца, Создатель. Не создавай Миры, подобные тем, что близки были тебе тогда, когда ты только подходил к тому, чтоб Создателем стать.
-…Просто по тому, что, отрицая себя в роли Создателя, будучи в том состоянии, когда близок к тому, чтобы вспомнить, что ты- он и есть,  ты выбираешь единственный другой вариант- безумие смертного. …В твоем случае, братец, можно сказать, что тебе повезло. Ты уже был «безумцем», хоть и несколько другого рода. …Хм… Я жду.
Через секунду из кустов выпорхнула птица и безмолвно унеслась в сторону деревни. Потом, как бы мимоходом у ног прошастал маленьких пыхтящий ежик (и не говорите, что они не ходят днем).
-Как настойчиво…- усмехнулся человек и бодро направился в сторону деревни, как подарка ожидая очередного слова и взгляда Мартина.
Мартин смотрел на него, Мартин ему подмигивал бликами изнанки листьев осины, колышимой порывистым ветерком. Мартин улыбался ему, но улыбка быстро сползала с губ подобно старой коже… И Мартин плакал. Он был растерян, он был подавлен и беспомощен… Он перестал цепляться за что-либо и время от времени делал слабые попытки воспротивиться… Но считал их «попытками», а не «действиями», он считал их «слабыми».
Человек остановился и его брови искривились, взметнувшись вверх и нахмурившись.
-…Я иду.- быстро бросил он и двинулся прочь от искривленного ствола дерева, которое можно было назвать живым лишь по тому, что где-то на середине ствола торчала маленькая сухонькая веточка, на которой качалось несколько тонких листочков. На это дерево несколько секунд назад села маленькая серая птичка.
 Однажды, когда он не был еще совершеннолетним, он видел Ремо; говорили, что когда-то его отец был ее учителем. Эти двое говорили о чем-то не до конца понятном, вроде бы отец ее пытался в чем-то убедить и отговорить от каких-то действий. Он помнил отрывок разговора:
«-Скажи, сенсей, ты знаешь, ты видел, как умирает бог?
Отец промолчал.
-Я видела это, Эли. Прежде чем Вадим погиб, он вновь стал человеком. Он боялся попасть в Преисподнюю. Собственно, погубил его страх, а не торчавший в ребрах меч. Я иду искать Алису. Почему-то я все же верю, что им удалось воскресить Лайнура.
-… Возвращайся. И ничего не бойся,- отец наклонился и легко припал губами к ее лбу,- Я жду вас с Вадом. И скажи Финндо, что я по нему тоже скучаю… Знаешь, вообще было бы не плохо наладить наконец сообщение! А то вместо того, чтобы вызвать, ты идешь искать их на n-ное количество лет!
Она рассмеялась в ответ и, лукаво улыбнувшись, встала, бросив на меня, стоявшего в дверях, быстрый любопытный взгляд:
-Ничего, сенсей. В конце концов, он ведь был богом. Второй раз, я уверена, легче им стать. Пойду поищу этого засранца. Если докопаюсь до Финндо, то скажу, что ты жаждешь его лицезреть. Кстати, Хадсон говорил, что недавно их видел, так что я спрошу, где… И да, я полностью поддерживаю твою идею с коммуникациям… реально задолбалась. Хотя, может, истинным богам и реальный мир не помеха. До скорого, Элендер.
Выходя из комнаты, она потрепала меня по голове.»
В тот момент, пока человек шел, он понимал, что желание умереть, желание бояться- одно из самых сильных, когда попадаешь в свой собственный мир, где нет ни малейшего отклонения от созданной собственноручно судьбы. И человек знал, что у Мартина, создавшего этот уголок, так похожий на Землю, желание сильнее, чем у кого бы то ни было.
Оставалось верить в то, что каким-то чудом у него сохранилось желание Жить.

1.

Знаете, вообще-то по мне не скажешь, что я беспокойный малый: сорваться с нагретого места, попрощавшись только с человеком, брякнувшем в разговоре то, что заставило меня уйти, и с холстами, которые я поручил ему распродать, а деньги сохранить (ну да, я понадеялся, что однажды смогу вернуться туда вновь)… Нет, это было бы явно не про меня. Если бы не тот факт, что в наше отсутствие Мартин делал все (и делал крайне умело), чтобы встретиться с тем человеком, о котором случайно упомянул Поль.
Как только стали ясны потуги Мартина, мы с Луи затолкали его подальше и поспешили унести ноги из родной деревни. …Те три года, что мы все провели вместе, заставили нас усвоить: никогда ничего не позволяй Мартину если не хочешь обнаружить себя посреди костра в обнимку со столбом или, что тоже не есть хорошо, просто в деревянном ящике.
Ну, это так… я задумался… Собственно, я лирик тот еще, хоть Луи и давал знать, что на самом деле я- единственный надежный мотор и голова нашей компании, а значит времени на лирику у меня быть не должно… Нет, без лирики никак- что вы еще хотели от художника?
Я поерзал на стуле, почему-то казавшемся мне безмерно большим, и наконец заставил себя взять перо.
«Итак: в твое отсутствие ничего не случилось, Мартин вел себя смирно. Мне бы даже показалось, что слишком смирно, так что не вздумай расслабляться- ты его знаешь! И да, оказывается, он умудрился с кем-то договориться (наверное, тогда, когда вырубил нас часа на два за день до того, как мы ушли) об отправке своей скрипки! Так что ей богу, будь осторожен с этой чертовой деревяшкой- это, быть может, единственный способ воздействия на него! Не вздумай угробить!» … … …
…. …
У меня не лезло ничего в голову по делу: что угодно, но только не то, о чем нужно сообщить или предупредить Луи. … У этого могло быть две причины: первая- я слишком напуган, вторая- нахлынуло расслабление от видимого невнятного ощущение безопасности. Нельзя. Мы оказались только за 20 миль от той деревни. Как только обдумаем ситуацию, двинемся дальше.
О, вот. Что ж, отлично, начнем обдумывать:
«Будь осторожней с Жюлем- кажется, он вполне может положить на тебя глаз. Я ему по носу заехал, а вот ты можешь оказаться это сделать не в состоянии. Носи-ка при себе шило и не бойся пускать в ход- его вся деревня тут не любит.
И, собственно, то, что следовало бы сделать в первую очередь:
У меня предложение- день перекантуемся и рванем дальше. Я уже закидывал удочку компании во главе с Пьером- веселый такой щекастый дядька, у которого на правой руке нет мизинца и половины среднего пальца- спросишь у хозяина двора, он тебе скажет, где его найти. Так же я уже закупил солонины и сушеных грибов. На счет порвавшейся сумки: я нашел адрес, по которому ее могут быстро и недорого починить. Бумажка будет лежать сверху.
Далее: есть два варианта, куда поехать- тут уже зависит от того, чего мы хотим: уйти подальше или уйти поглубже; Есть Апремонт- это в глушь если, а есть Герберу- из нее можно будет прорываться дальше. Кстати, не мешало бы решить, куда.
На мой взгляд, лучше будет ехать в Герберу. Поясню: куда бы мы не затащили Мартина, он все равно сделает все (а ты знаешь, что у него очень много чего из того, что он делает, получается), чтобы его там нашел тот человек. Лично мне кажется, что Мартин на нем помешался… Я даже на какой-то момент засомневался, сможем ли мы его удержать…
И да, поделюсь своими подозрениями: Мартин знал о том, что этот человек здесь еще до того, как об этом обмолвился Поль. Мне показалась эта догадка очень странной: мы не выпускали его уже неделю до того момента, как решили удрать… Он не мог знать. Подумай над этим… Но не вздумай у него спрашивать!..
В общем, звиняй, я очень хочу спать, так что починку сумки, договор с извозчиками и закупку всего остального оставляю на тебя. Только считай деньги; я положил кошелек в сумку с кистями, она под кроватью.
Хм, и вот еще: дай ты мне уже выспаться наконец! Не колобродь посреди ночи!»
С силой чиркнув внизу свое имя, я в раздражении отбросил перо. Этот лунатик- по-другому никак не назовешь- все время вылезает ночью и начинает колобродить, совершенно не думая о том, как себя потом буду чувствовать я!
За окном весели дождливые серые ватные сумерки, освещенные тускло просвечивающими через мутные окна слабыми отблесками огня. Справа от меня, встроенный в стену так, чтобы можно было обогреть сразу несколько комнат, тоже горел камин, недовольно потрескивая через узкую решетку, откуда вырывались клубы дыма. Жгли просыревшее за последние дни дерево.
Я захлопнул тетрадь и, проверив перо на дефекты, уложил его в футляр, закрыв чернильницу. Ох, как вспомню, что если не класть их на видное место, то Мартин начинает карябать нам послания художественной тушью, меня озноб пробивает. Черт бы подрал этого Мартина…
Во мне когда-то росла глубокая неприязнь к этому человеку, со временем заменяемая страхом, иногда, когда я терял над ним контроль, доходившем почти до панического. Что нас объединяло? Думаю, в общем-то, если абстрагироваться от материального, схожего в нас не было почти ничего. Даже вкусы в еде не совпадали… И все равно как приклеенные… Черт бы это подрал. Почему, собственно «как»? Именно это меня и выбешивало. Что даже если я и захочу, то мне ни за что на свете не скрыться от того, чего я действительно боюсь больше всего на свете. Мартин всегда будет где-то рядом и с этим ничего не попишешь.
Я откинулся на стуле, заводя руки за голову и упираясь взглядом в бревенчатый грубо отесанный потолок.
Мне оставалось только жить так. Да. «Жить» было намного важнее, чем то, «каким образом». Я знал этим словам цену, мне так казалось, не по-наслышке.
На улице громко хлопнула дверь и на секунду блеклая вспышка осветила уголок за моим окном. Кто-то вышел покурить. Когда я думаю «кто-то» мне все время мерещится, что этим «кем-то» вполне может быть ОН- тот, от кого мы удрали и тот, к кому так рвется Мартин… Господи помилуй…
Я согнулся и закрыл руками лицо, проводя кончиками пальцев по глазам, судорожно вздохнул. Здесь все равно было холодно и сыро, даже несмотря на то, что грел камин. Недалеко текла широкая, но покрытая у берегов болотами, река, которая вдобавок разлилась после таяния.
-Иди спать, иди спать, Жан…,- «Даже если Луи и не будет колобродить, тебе все равно следует перестраховаться и выспаться получше… Это сейчас ты млеешь от чувства относительной безопасности, зная, что это не так… Кто ж скажет, сколько ты еще будешь бежать… иди спи».
И, подчиняясь внутреннему голосу, прислушиваясь к которому, я каждый раз задавал вопрос «Кому из нас он принадлежит?», я сбросил ботинки, казавшуюся влажной шерстяную кофту и штаны. Забравшись под одеяло, я зарылся в него, простынь и наброшенный поверх всего плащ, зная, что еще долго не смогу унять мелкую бьющую меня дрожь… Но тот момент, когда я все же каждый раз совладевал с ней был бесподобен…

2.

Через пять часов после того, как заснул Жан, Луи открыл глаза и обвел взглядом затаившегося мелкого зверька комнату. Казалось, тут ничего не изменилось. Минул один день.
Он, не сразу вспомнив причину того, что нигде не валяются обрезки холста и стружки, вдруг резко сел и за тем вскочил на ноги.
-Черт побери!- прокомментировал он, то ли то, что пол был чертовски холодный, то ли утро. Именно с этим возгласом он просыпался последние три дня,- Черт побери! Черт побери!- продолжал он шепотом изливать душу пустой комнате, пытаясь насадить неаккуратно валяющийся рядом с кроватью ботинок на ногу.
Ботинок хватило, чтобы, не обращая внимание на отсутствие штанов и чего-нибудь теплого на спине, хотя под одеялом было очень тепло и сейчас это великолепно ощущалось, подбежать к маленькому неуклюжему круглому столу, стоявшему на равном расстоянии от окна и камина.
Он схватил дрожащими то ли от напряжения, то ли от холода, руками тетрадь и в вихре взвились, бешено мелькая, страницы. Его рука хлопнула по листам, останавливая их и глаза впились в последнюю сделанную запись.
Какое-то время он молчал.
-Не колобродь посреди ночи,- нервно передразнил он и, рыская глазами в поисках часов, стоявших дома как раз напротив кровати- больших таких часов, похожих на шкаф, на них еще выстроилась громадная стопка книг и старых набросков,- Я бы на тебя посмотрел!- часы он нашел лежащими на полу. Аккуратно подняв их, он замер, прислушиваясь. Часы ходили,- Мажор хренов. Где ты еще такие часы возьмешь, чтобы они не ломались на n-ный раз, если эти угробишь?
И все же да. Хотелось спать.
Перед глазами, в процессе осмысления содержания записки, всплыл Жюль, которого следовало опасаться. Луи передернуло и он принялся вспоминать, где лежит шило. Оно нашлось на подоконнике в сумке с солониной и сушеными грибами. Видимо, Жан тоже таскал его с собой. Всего один день прошел…
-И где, скажи на милость, адрес мастерской, где починят то, что осталось от тубуса для А3?- пробормотал он, еще раз оглядываясь на стол, где того листка, о котором говорилось в записке, не было видно, параллельно продолжая рыться в сумке на подоконнике.
Вдруг мелкий камушек резанул воздух, сухо бряцнув о стекло прямо перед глазами. Чуть отойдя от легкого испуга, Луи опасливо выглянул в окно… …. ….  Где там мое шило?
Он поспешно спрятался обратно, ежась от холода и тряся головой. Только этого хрена с утра не хватало. Сейчас не дай бог еще сюда заявится в дверь стучать. Отмороженный полностью. Надо быстрей убираться из этой деревни.
Куда?
-Ты прав, нужно подальше, нежели поглубже. Когда будет достаточно далеко, тогда уже будем думать о глубине. ….Черт побери...- комок подступал к горлу, и если б не отсутствие штанов, он бы сел на стул, погружаясь в очередной припадок меланхолии.
Так… Штаны одели, свитер одели, ботинки тоже по-нормальному зашнурованы. Что дальше? Надо найти того Пьера, о котором говорил Жан и договориться об отъезде. Кстати, не мешало бы узнать, сколько денег.
Он замер посреди комнаты, ожидая того, что кто-нибудь ему скажет, с чего начать и… И что вообще делать?!
-Меня не было тут день! Я провел здесь три гребанных часа и ты хочешь, чтобы я продолжил какие-то твои непонятные манипуляции?! Кретин, спать он хотел! Как ты себе это представляешь?! «Здрасте, я Луи! В каком-то месте я брат Жана, который вам удочку закидывал вчера, не изволите ли вспомнить, что он тут вам молол? И да, не обращайте внимания на то, что мы чертовски одинаковые близнецы!», а может «Привет, помните меня? Я Жан! Я вчера вдрызг напился и вспомнил с утра вашу физиономию. Не подскажите, о чем это мы с вами вчера говорили?»- он в ярости пнул ногой стул и вздрогнул от раздавшегося снизу ора:
-А можно потише там все разносить?!
-…- нет, это определенно его выбешивало.
В дверь раздался деликатный стук.
Даже если бы там сейчас обнаружился Жюль, Луи бы ему, ни на что ни озираясь, набил морду. Тихий и скромный, меланхоличный, поэтичный, тонкий по натуре, но весьма хитрый и умный Луи… Чтобы он набил кому-то морду?
Стук продолжался… Юноша, замерший посреди комнаты с округленными глазами, сглотнул… Это был не он… Это был Мартин.
-ААааа!- тихая паника зарождалась в нем вместе с почти что несдерживаемым шепчущим криком. Внезапно все стихло. На какие-то мгновения.
Лицо его просветлело, глаза сфокусировались и он весь присел, будто готовясь к прыжку. Лицо крайне рассудительного, но полубезумного человека сейчас занимало место Луи.
-Какого черта вы двое творите?! Совсем шарахнулись?!- тихо и разъяренно заговорил человек, после потока непереводимого фольклора языка, которого здесь никто не знал, почему-то все больше напрягаясь, но так и не двигаясь с места. За дверью задумчиво замолчали,- Где вообще…?- голова рывком повернулась к окну, а ноги сделали в его направлении несколько шагов. Неровных шагов, шатающихся, длинных и коротких. Потеряв равновесие от игр инерции и мышц, парень рухнул на оконную раму, рукавом свитера цепляя крючок и оказался наполовину за окном, с ужасом осознавая, что его ноги отрываются от пола.
Он рухнул вниз со второго этажа здания таверны, утянув за собой сумку, стоявшую на подоконнике. Несмотря на жесткий удар, сознание не покинуло человека и продолжало жестоко сопротивляться, цепляясь за каждую возможность, за каждый заусенец уверенности хоть в чем-либо.
«Где я?»
«Куда на этот раз?»
«Хватит!»
«Безумие!»
Выражающее только усталость и непонимание, искаженное обилием мыслей лицо металось, переводя взгляд с неба на деревья, на видневшиеся длинные печные трубы двухэтажек, на облака, погруженные в предрассветную муть. И каждый раз глаза, цепляясь за окружающее пространство, спрашивали «Каким образом?», «Откуда?», «Почему именно так?», «Кто тебе приказал?», обращаясь к земле, воздуху, кусочку блеклого света, исторгаемого солнцем, встающем над лесом.
Он знал ответ; знал с тех пор, как вожжи вылетели из его рук, и место возницы было занято Яном и Льюисом. Знал и ничего не мог с этим поделать.
Солнце, что принадлежало не ему, жгло глаза Мартина, заставляя их неистово слезиться, заставляя уйти прочь; ветер, что не был создан Мартином, хлестал его по щекам отросшими волосами, заставляя катиться отсюда к чертовой матери на неизвестные кулички подобно перекати-полю; небо, что не Мартин написал, давило сверху, раскаленным жестким воздухом наждачкой терло кожу, крича «Прочь!».
«Не мое», «Лишний», «Чужое», «Чужой», «Чуждое», «Страшное», «Опасное», «Увечье», «Смерть»; Да, именно этого мы хотим! Прочь отсюда, Мартин!
«Этому миру не нужен Бог, знающий его неутешительную, неотвратимую и страшную своей печальной красотой и жестокой славой судьбу! Нам не нужен бог, Мартин.             Пошел на х*р отсюда.»
Мы хотим жить сами, без вселенского плана, судеб и твоих целей, непонятных человеку, мы хотим хоть в чем-то стать властны над собой.
Выбитый с последнего уступа, за который он так отчаянно хватался, человек сорвался вниз, застыв на какое-то время в пустоте падения где-то далеко-далеко… на столько далеко, что уже нельзя было сказать точно- падает он или завис. Не было вокруг него никого, кто мог бы создать точку, относительно которой он двигался. Не было Мартина по тому, что он сам отрицал себя.
И каждый раз, как только сил у него становилось достаточно, он сшибал с ног Яна и Льюиса и, разбросав их в стороны, силился докричаться до себя, пытаясь наложить отрицание на то, что его здесь нет и быть не должно.
Не в этот раз. Не в этот раз ему бездействовать, что он делал большую часть времени на протяжении последних трех лет. На этот раз за ним явились чтобы спасти.
Сознание покинуло лежавшего на спине юношу, смявшего своим весом кусты. На вид ему было от пятнадцати до семнадцати лет. Лицо, сейчас расслабленное, обычно вводило людей в некое удивление диссонирующими со всем остальным глазами; глаза у него были голубые- так можно сказать. Каштановые волосы сейчас, в мертвенном блеклом свете встающего застрявшего над лесом в плотном тумане солнца, отливали холодной медью. Вообще говоря, обычно они казались темно-русыми.
На втором этаже настойчиво, уже почти что-то заподозрив, продолжали стучать в дверь. Нет, это был не Жюль, это- мальчишка с пропускного пункта, которому чуть больше, чем за день, до этой минуты, заплатили копеечку, чтобы он тут же мчался по нужному адресу если вдруг в город войдет молодой мужчина лет двадцати, довольно высокий, но не тощий, волосы которого вились крупными кольцами и носили яркий теплый каштановый цвет, а зеленые глаза казались неестественно яркими. Впрочем, словесное описание могло и вовсе не пригодиться- у мальчика было довольно хорошее изображение этого человека, которое ему дал… Ох господи, кажется, вот этот парень, что валяется в кустах под распахнутым окном.
-АААААА!!!- звонкий детский крик заставил вздрогнуть и проснуться тех, кто не проснулся до этого, стараясь спастись, вжавшись в подушки и накрывшись с головой одеялом.

3.

(Жан)

Я до сих пор считаю, что мне просто сумасшедше везет… Тот хрен был в городе, Луи проиграл Мартину, Мартин выпал из окна… И буквально меньше, чем через час я очнулся в своей комнате в таверне, обнаружив рядом сонного угрюмого доктора, которого, судя по всему, сильно мучало похмелье, а в теле- себя.
-О, молодой человек, вы очнулись,- меланхолично процедил он, вглядываясь в мое лицо через глазки-щелочки.
-…Что произошло? Кто вы?... И что вы, черт побери, делаете здесь?- я приподнялся на локте, но, скривившись от боли, жгутами стягивающей мой позвоночник, быстро уложился обратно.
-Спокойно, спокойно… Вы имели неосторожность выброситься из окна, юноша. Кто ж знал, что вас не в морг отправят, а меня позовут… Так что могу вас уверить, я здесь временно…- по его тону и измученному лицу создавалось ощущение, что он был явно не против, если б меня переправили в морг.
-…Сколько я был без сознания?
-Часик… Кстати, весьма сожалею, но вы сломали часы и правую руку. Как раз друг об друга.
-Что?!!
Он поморщился, вжимаясь в плечи и отвернулся, посасывая пересохшие губы и бессильно свесив руки с колен.
Я же был чрезвычайно увлечен разглядыванием замотанной тряпками, нацепленными на каркас из палки, руки. Правой руки. Рабочей руки!
-Черт!!
-Не чертыхайтесь,- так же меланхолично подал голос мой собеседник, если его можно было таковым назвать,- И да: к вам приходил Люсьен, мальчик с пропускного пункта. Оставил вам вот этот дивный портрэт и сказал, что вы поймете. Кстати, он спрашивал, не могли бы вы написать портрет его матери, но я сказал, что у вас сломана рука и если вы его чем и напишите, то только ногой, впрочем, даже если и левой рукой, то, я так подозреваю, разница будет не особо заметна… Вы ведь правша? Весьма соболезную.
-…- я тихо взвыл, выгибаясь на кровати и вздрагивая от боли, пронзившей мое предплечье, когда я попытался сжать кулаки.
-Я бы не советовал этого делать,- заметил доктор.
-…- я был готов сожрать Мартина с потрохами. Нельзя было исключать того варианта, что этот чокнутый специально прыгнул, чтобы мы не сдвинулись с места… Безумие, но на то Мартин и псих.- Когда пройдет эта хрень с моим позвоночником?
-Хм, так у вас болит спина?
Оказывается!
-Док, вы можете поставить меня на ноги за день-два?- быстро заговорил я, стараясь сдержать раздражение и начинавшуюся панику. Этого не хватало! Портрет!
-Не-а,- вымолвил мужчина и, вздохнув, поднялся на ноги,- не смогу. Вообще говоря, то, что вы сломали только руку- уже замечательно.
-Я куплю вам выпить и заплачу за необходимые расходы.
При слове «выпить» его глаза на секунду посветлели.
-Знаешь что, мальчик, ни один из моей братии не согласился бы ставить на ноги человека за два дня, когда обычно на поправку уходят месяцы. Даже если я буду без похмелья, большее, что я смогу сделать- это вменяемое обезболивающее. Однако, крайне не советую. Ты в дальнейшем потратишь куда больше денег на морфий, чем мог бы сэкономить на проживании в гостинице если бы остался здесь на подольше. Здравия желаю,- бросил он и скрылся за дверью.
-Док!!
Черт! Нельзя его отпускать! Судя по размерам деревни, это- единственный доктор на округу! Мне нужно убраться отсюда как можно скорее!
-Угх…- произнес я, рывком садясь на кровати и понимая, что быстро вскочить и броситься за ним у меня не выйдет,- …Док!!
Стоило мне встать, как внезапно налетевший порыв ветра распахнул настежь связанное веревкой окно и поднял в воздух все, что только мог. Я завороженно следил за тем, как шуршит по полу, крадясь к моим ногам портрет того человека…
-НЕТ!!- с этим криком я распахнул дверь и бросился по коридору, за тем вниз по лестнице, и, увидев за барной стойкой пререкающегося доктора, рванул к нему.
-Хозяин, все, что попросит этот человек- за мой счет!- выдохнул я и, еле держась на подкашивающейся правой ноге, ухватился за стол.
На меня недоуменно обернулось молодое лицо, испещрённое гладкими морщинами, и пара карих глаз доктора уставилась на меня, выглядывая из-под поседевших раньше времени клоков темных волос. Немая сцена, где я, страдая отдышкой, свесился над полом, поджав под себя ногу и руку, мой новый знакомый, которого я не хотел отпускать, пялился на меня как на душевнобольного, уже готовя что-то вроде «ваш случай не по моей части», а хозяин заведения, скривив брови, не знал, радоваться ему или нет. Во всяком случае, то, что он заплатил доктору за мой осмотр будет явно перекрыто счетом, который док здесь оставит; однако, явившийся посреди публики полуголый (панталоны были на мне) парень с сумасшедшим видом и красноватой повязкой, проходившей через ухо, вызывал некоторое недоверие.
-Кхм,- наконец кашлянул хозяин и перевел взгляд на доктора,- Винс, тебе картошку или кашу?
-… Картошку, мясо какое найдешь, бутылку вина и банку с огурцами.- выдал мужчина, освобождая готовые вылезти из орбит глаза от очков, держащихся на веревке за затылком, сдвигая их вверх,- Все принесешь в комнату к пациенту,- добавил он, и, подойдя ко мне, схватил, закидывая на себя здоровую руку и пускаясь в обратный путь до моей комнаты. Мало сказать, что я был возмущен этим жестом, однако из горланившего в моих ушах звона в образе здравого смысла, оказался вынужден не подавать виду.
Что ж, прощай мой кошелек, но здравствуй шанс на удачу.
Иногда я кажусь себе большим психом, чем Мартин. Впрочем, сейчас, в этом состоянии-то, я наверняка не один.
Оказавшись в комнате, док впал в еще больший ступор и, несколько оклемавшись, наконец отпустил меня, заставив искать поддержки у косяка двери, побежал закрывать окно. На какое-то время он застыл, стоя ко мне спиной.
Потом повернулся, почему-то его динамика напомнила мне шарнирную конструкцию, и абсолютно буднично произнес:
-Ну что вы в дверях встали? Входите.
-У меня завод кончился,- сухо бросил я, не желая отклеиваться от косяка.
-Хм, не мудрено,- философски заключил он, оставшись стоять. Похоже, до кровати мне придется хромать самостоятельно. Как только я с кряхтением уселся, он наконец сдвинулся с места и, захватив от стола один из (почему-то) трех  стульев, сел напротив меня,- Как вас по имени, молодой человек?
-Я гляжу, вы тоже не очень старый,- выдавил я, еле держась в сидячем положении, а не в крючкообразном. Спина болела адски.
-Да, мне только тридцать два, если вас заинтересовал мой возраст. И все же?
-Жан. Зовите меня Жан.
-Хорошо, итак…
-Подождите! Мне-то как вас называть?
-… Да как угодно, е-мое, мальчик! Зови Винсент, ладно.. Итак… Вот: как себя чувствуешь, Жан?
-Кхм… Хреново, док… Что посоветуете?- нервно отозвался я, пытаясь вертеться на кровати в поисках угла, под которым будет не очень больно ложиться.
-Подождите с советами. Как спина? Рука? Нога? Ухо? Ладно, ухо- вижу, кровоточит. Ногу тоже заметил…
-Стоп, вы глумитесь сейчас?
-Я? Да.- уверенно, даже как-то оскорбленно в силу моих подозрений, ответил он.
-…Вы просто решили пожрать за мой счет.
-Нет, не только. Еще я хотел до вас окончательно донести, что за два дня это не лечится. Завтра смогу принести морфий, но я вас предупредил.
-… Что мне сделать, чтобы вы согласились мне помочь?.. У вас же наверняка есть какие-то рецепты… хотя бы желательные условия, в которых мне нужно содержать раны и перелом… Кстати, что у меня с ногой?
-Растяжение. Рецепты есть, и я их озвучу как только наемся. До тех пор, Жан, вкушай прелести своей травмы и убеждайся в моих словах. Это- нынешний максимум, что я могу тебе дать.
-…. Черт!!
Он промолчал, хоть я и думал, что он вновь попросит меня придерживать язык. Да, действительно, брань начала слишком часто сыпаться. Сцепив зубы, я сделал над собой усилие и просто расслабил все мышцы, рухнув на кровать. Мы молчали до тех пор, пока в комнату наконец не постучались, и док не набросился на еду с таким остервенением, будто последний раз ел с неделю назад. Во время еды угрюмую тишину развлекал звук чавканья и сопения. Доктор доктором, но вот эстетик из него никакой.
Мне ужасно захотелось спать и все, что я делал, пока он ел- это пытался чем-то занять свои мысли на столько, чтобы не смочь уснуть. И, что ж, у меня это получилось великолепно… на столько, что я начал опасаться относительно способности заснуть сегодня ночью.
Нам все время везло… Или не везло, а просто Мартин по своей природе был не способен долго задерживаться в теле. Мы никогда не успевали приложить особых усилий чтобы убрать его от руля… нет, он почему-то всегда проваливался сам. Я какое-то время думал, что это мы с Луи на столько сильны… но то, с какой легкостью Мартин нас порой выкидывал, говорило об обратном. Напрашивался единственный вывод: почему-то Мартин неустойчив, хоть и безумно силен.
А в этот раз… Он как нечего делать запинал Луи и… что могло его заставить выпрыгнуть из окна? Да ничто… Тогда он выпал? Похоже на то. Почему? Я, конечно, знаю, что если не до конца отстранить другого от управления, то возникают некоторые трудности с контролем движений, но допустить, что его на столько не заботил полный контроль, а волновало только… Зачем он пошел к окну? Очевидно, чтобы узнать, где он. Можно предположить, что он оступился и, неудачно упав, выпал? Ну… с натяжкой можно.
А, еще можно сказать, что это был прощальный жест Луи. Возможно, он на столько испугался, что счел потерю сознания от падения единственным вариантом избавиться от Мартина. Кретин. …Нет, он бы такого не сделал. Все же, он немного трус, но я не знаю, чего он боится больше- физических повреждений или Мартина… Надо у него спросить.
Ладно, это все не так интересно, как могло мне показаться на первый взгляд. Я посмотрел на доктора, все еще поедающего огромную порцию и терзая кусок мяса, целиком наколотый на вилку.
«Ну и что ты собрался делать? Тело выведено из строя, Луи малодееспособен в силу слабой осведомленности в твоих планах, Мартин поднимает бунт при первой же возможности… В общем, как всегда. Что ты собрался делать, Ян?
У тебя нет возможности выйти из деревни на своих двоих; лошадью ты тоже управлять не сможешь, а несколько дней тряски в повозке явно не пойдут тебе на пользу. …Похоже, что единственный вариант- спрятаться здесь. Куда?
А главное: имеет ли смысл прятаться? ТОТ человек, совершенно, казалось, не задумываясь, приехал сюда и совершенно понятно, зачем. Хорошо: в первую очередь нужно убраться из таверны. И ни в коем случае не связываться с извозчиками- наверняка ОН будет спрашивать у них об тебе. …что ж, он может узнать и о том, что ты выпал из окна… тогда он пойдет к доктору и священнику. На священника- плевать; тебе нужен доктор.»
-Док, у меня новое предложение.
-Мм?- он еле оторвался от еды и то, похоже, что только из удивления. Хотя, полагаю, скоро ему начнут надоедать мои потуги чего-то получить от жизни.
-Только сначала мне нужно знать: вы в этой деревне живете?
-…Нет, а что? Здесь я был проездом.
-Отлично. Здесь у вас есть комната, так? При том ВАША комната. Вы же были готовы СДЕЛАТЬ приличное обезболивающее.
-…да.
-Мы идем туда. В таверне я больше не задержусь. Погодите возражать. Все расходы на время моего лечения, связанные с миом содержанием и вашей жизнью, я беру на себя. При условии, что вы будете придерживаться нескольких правил.- пауза, повисшая в комнате явно отдавала продуманностью по секундам,- Первое- вы не гуляете так, как сегодня до тех пор, пока я не встану на ноги. Второе: никакого алкоголя- мне не хочется терять время на то, чтобы привести вас в порядок. Третье: как можно меньше людей должны знать, что вы остались в этой деревне.
-…С какой стати? Я могу уехать к себе и совершенно ничего не потерять.- грубо отозвался он.
-Можете. Но будьте уверены, что однажды я к вам явлюсь и как раз для того, чтобы отплатить за услугу. Только вовсе не так, как это принято в приличном обществе. Я не шучу. Если мне удастся выпутаться из ситуации, я не забуду тех, кто мне в недобрый час помог и тех, кто это сделать отказался.
-…У вас обостренное чувство справедливости, похоже… Не все люди обязаны следовать правилам, которые кажутся вам естественными своей направленностью на ваше благоденствие.
-Да. И тем не менее, вы- мой единственный шанс выбраться из сложившегося. Если вы мне откажете, то для меня это будет равносильно тому, что вы меня предали самым ужасным образом. Как правило такое не забывается. Я знаю, что то, что было сейчас сказано не отдает здравомыслием, но кроме как так я поступить не могу. Поймите меня и простите. Я надеюсь на вашу помощь.
Он долго молчал, глядя в пол и терзая руками крышку литровой банки с огурцами. Хоть ему это и говорил всего лишь мальчишка, становилось ясно, что парень не в себе- то ли ему действительно грозила серьезная опасность, то ли он просто псих. Ни тот, ни другой вариант не предвещали ничего хорошего как в случае согласия помочь, так и в случае отказа. Другое дело, что можно было согласиться и отравить пациента или как-нибудь менее грубо свести его в могилу… Но если бы доктор так поступал всякий раз, когда к нему за помощью приходили сомнительные граждане… Нет. Так нельзя.
-Хорошо, я согласен. Но не по тому, что ты мне пригрозил. Знаешь, ты ведь теперь полностью оказываешься в моей власти. Если тебе интересно, то я согласился по тому… … Я думаю, по тому что… иначе после всего сказанного я бы не мог поступить. И причина этому- не угроза, а твои глаза, когда ты со мной говорил. Добро пожаловать, Ян.

4.

К вечеру таверна уже не содержала никаких признаков того, что в ней останавливался Жан; и ровно через два часа после того, как доктор и пациент покинули комнату, сюда наведался человек с портрета.
Он ни с кем не разговаривал, просто зашел, глянул на бегающую между столами столовой, занимавшей почти весь первый этаж, жену хозяина, без спросу поднялся на второй этаж, сделал пару нерешительных шагов по коридору и, остановившись, вздохнул, после чего сразу же вышел на улицу.
Через двадцать минут он появился у бара, где в основном собирались извозчики. Здесь он произнес только одно слово: «Мартин», после чего, залпом добив медовуху, за которой сидел неподалеку от шумной компании, вышел на улицу. На ночь он остановился у пожилой женщины в двух кварталах отсюда.
Почему-то, когда старую Маргарит спрашивали, кто этот молодой человек, она отвечала, каждый раз слегка задумываясь. После чего с ее сухих губ слетали слова:
-Это Оливер, Олли, мой внук… он ищет своего друга.
Словом, имя «Маргарит» было единственным, что Оливер знал о своей бабушке, погибшей много-много лет назад во время падения Варгрен- одной из сильнейших пересадочных станций; да-да, еще тогда, когда пересадочные назывались именно так… Он никогда не видел ее в лицо. Разве что имелось личное дело, которое дополнял групповой снимок, содержавший трех женщин. Которая из них- его бабушка, не знал ни он, ни его мать. Так что то, какой создать «Маргарит» он не знал… в результате пришлось оставить это дело Мартину.
Увы, Мартин выдал банальную сухонькую старушку-одуванчик. Видимо, на большее бедняга был, увы, сейчас не способен.
-Надо тебя побыстрей найти…- пробормотал человек, стоя напротив высокого узкого окна коридора, поймав себя на воспоминании об их последней встрече.
Тогда Мартин сказал, что шлет всех к черту и не желает больше питать надежды о том, что когда-либо мир снова будет существовать, а хочет научиться и понять, что за МИР перед ним теперь. Звучало это из его уст абсурдно, а выглядело похожим на самоубийство. Однако, вступился отец: «Если мир не оставляет тебе другого выбора, то он все же существует. Иди и докажи себе обратное, Мартин, иначе рано или поздно мир не оставит тебе иного выбора кроме «смерти». Никому из нас не хотелось бы, чтобы ты его принял слепо. Остается лишь вручить тебе свое доверие и выгнать, пока ты не ушел сам.». Буркнув что-то невразумительное, он оттолкнул от двери Клера и ушел прочь.
-Олли, иди поешь,- раздалось сзади и слабый отсвет огня осветил пустой темный коридор, куда из окна падала лишь глухая синеватая полоска света, исторгаемого то ли встававшей луной, то ли остатками солнца, ушедшего в сумерки.
-Да,.. я иду.- спустя несколько секунд от отступил от окна и, отвернувшись, вошел в тень.

5.

Доктор не спал этой ночью. Пролежав на кровати несколько часов, он в конце концов встал и оделся. И тем не менее это не решало проблему: что делать? Когда более ли менее осознанно начинаешь относиться к своей жизни, но все еще не понимаешь, что от нее хочешь, это- самый большой вопрос.
Он перевел взгляд на спящего через проход. Другое лицо. Интересно, что ему сейчас сниться? У всех ли другое лицо во сне? Никогда раньше доктор этого не видел так явно.
Произошедший между ними разговор, заставивший его уступить этому мальчишке, напоминал в некотором роде эпизод кошмарного сна: предопределенность, угроза, страх, вязкая непредсказуемость своего и чужого поведения.
Испугался ли он? Было бы ложью сказать и «да и нет», и каждое из них по отдельности. Кошмары, конечно, в большинстве своем не оставляют свободы действий, но правда ли это? Правильно ли говорить именно так, а не «считая что-то кошмаром, мы не допускаем для себя отклонения от его сценария»? Вязко.
Однажды эта вязкость уйдет… но не прежде, чем он перестанет жить так, как жил до этого. Тогда вопрос: а как еще? … И именно на него Винсент не знал ответа. Никогда изменение своего образа жизни не было подвластно ему- он слишком слаб. Что могло сделать его сильнее? Только то, что как-то смогло бы изменить его самого… … …. …. Нет… нет, нет…. Прочь.
Изменение себя- потеря себя нынешнего. Исчезновение нынешнего «я». Какое существо пойдет на то, чтобы исчезнуть самому как таковому? Только не он.
-Вы кто?
Он вздрогнул, резко развернувшись на раздавшийся в пустой комнате настороженный удивленный голос, в котором, казалось, уже появлялись и страх, и угроза.
-…как?- тихо произнес он, не понимая ситуацию. Этот вопрос ему задал стоявший возле кровати Жан, сжимавший в руке маленький перочинный ножик,- Ты что?!- за тем вскрикнул доктор и отскочил к двери, нервно шаря за спиной в поисках ручки.
-…Просто ответьте, кто вы и как я сюда попал.- растерянно, но с явной угрозой в голосе медленно произнес стоявший напротив.
-…. Винсент, доктор… ты что? Ты же сам! Сам даже угрожал мне только чтобы добиться того, чтобы я привел тебя сюда! Что такое?!
-Тише.- человек опустил нож. -Понятно… Знай, доктор: у этих придурков, и у меня вместе с ними, расщепление личности. Ты, наверняка, видел Яна. Льюис сейчас в сильном шоке, последний раз я обошелся с ним очень жестко, так что он вылезать не хочет. Поэтому здесь я. У меня несколько минут. Может, десятков. …. …. Добрый вечер, доктор, меня зовут Мартин.
-…черт…- тихо вымолвил собеседник и, обхватив рукой живот, опустился на пол, начиная истерически улыбаться…- Здравствуй, Мартин.
-Здравствуй. Успокойся, мне нужно тебе еще кое-что сказать.
-…ха-ха… Может не в этот раз, а?- его глаза округлялись, а руки начинали трястись и шарить по полу вокруг в поисках чего бы то ни было.
-Успокоиться.- Мартин сделал несколько шагов вперед. Глухой удар метала о дерево- нож упал на пол,- Я не трону тебя,- продолжал он, медленно приближаясь.
Ужас воцарился на лице несчастного доктора, вцепившегося в недовбитый гвоздь. Он уже не мог думать о дверной ручке и бегстве. Все, о чем мог- о том ужасе, что украшал его лицо и о том, как его не замечать. Не замечать что-то- быть им.
-ААААА!!!- он рванул гвоздь, но лишь грубо порезал руку и тихо завыл, все сильнее вжимаясь в дверь за спиной.
-…Успокойся, Винсент… успокойся.             Я здесь.
Опустившаяся на его голову рука погасила ужас сознания, наблюдавшего за немой для нее сценой. Лишь крик доктора был для него осязаем.
Доктор плакал.
-…почему ты не показывался?..- тихо спросил он у Мартина,-… сколько я мог так прожить?..
-…Я думаю, что еще долго. Но тебя очень скоро ждало бы принятие «смерти».
-Забери меня отсюда… я не могу больше оставаться трусом. Измени меня.
-Не могу, Винс, я сам трус.
-Не ты! Не ты, это все они!!
-Хочу напомнить, что не «я» и «они», а «мы». Если какая-то часть меня является трусом, я не могу отсечь ее от себя просто так.
-Можешь! Ты можешь! Анселю это удалось!
-Ансель пропал. И, быть может, именно поэтому.
-Нет! Он мог пропасть ОТСЮДА, но он не пропал ВООБЩЕ!
-Думаешь, лучше уж «отсюда», чем жить так?
-…да.
-Ты сейчас так думаешь, Винс, пока ты не трус. Пока ты не обычный человек с севера Франции неизвестно-какой-Земли. Сейчас для тебя, хочу напомнить, перестали существовать три столпа человечества- власть, покой и удовольствия. Сейчас единственная твоя опора- во мне. А я- отрицающий себя Бог. Прости меня, Винсент.    Но ты, хотя бы, все еще человек.
-…- он тихо завыл, врезая пальцы руки в волосы и лицо, тянясь ими к Мартину. Мартин подался вперед и позволил доктору прижать его к себе. Не было доктора. Были два Мартина. Но никому из них не хотелось ощущать одиночество и быть Собой.
-Я могу кое-что сделать, Винс.- вдруг произнес он. Повисла тишина и звон звезд об окно раздался в ней. Капли дождя, летящие на пол,- Меня ищет Оливер.
-….
-Я дам тебе силы изменить себя, Винсент, но я не смогу дать тебе желание это делать. …Поэтому… во что бы то ни стало, чего бы тебе этого не стоило!- глаза Мартина впились в свое отражение на лице доктора, которое, как и любое нормальное отражение, было другим.- Сделай себя способным принять эти силы и владеть ими! Я дам тебе ЧТО-ТО, а ты сделай ЕГО своим знаком и талисманом, напоминающим тебе обо Мне. Спаси меня, Винсент, и я смогу спасти тебя.
-От «принятия смерти»?
-Так здесь называют Потерю осознания жизни и «я».
-Но ведь «я» тебе не должно быть знакомо, раз личностей три…
-Ошибаешься. Кому, как ни мне знать, что такое «я». Спаси это, Винсент.
-Спаси себя, Мартин.
-Спасибо.
-Спасибо.
И Мартин обмяк на его руках, почти что лежа на полу. Когда доктор посмотрел поверх него, первое, что он увидел- лежащий на полу перочинный нож. Вот ОН.

6.

Стук где-то за стеной комнаты разбудил его. Была привычка: вставать сразу же, как только проснулся. Не прошло и секунды, как он сидел на кровати после того, как открыл глаза.
Где штаны?
Быстро одевшись, он открыл дверь и успел услышать осторожные, но все же шаркающие шаги и тихий щелчок дверного замка. Спустя секунду громко хлопнула дверь на улицу. Кто-то пришел и ушел. Оливер бросился к окну коридора и выглянул во двор. Мальчишка несся от их дома к подворотне.
Пойти спросить у Маргарит, зачем тот приходил, или догнать мальчика?
Закусив губу, он выпрыгнул в окно. Приземлившись, чуть пошатнулся, но устоял на ногах, и тут же бросился вслед за ребенком… главное удержаться от желания заорать на весь город.
Уже когда он бежал по широкой улице, которая к воскресенью превращалась в базар, Оливер наконец закричал:
-Мальчик!... Мальчик! Стой! Ты, ты, да!
Что ж… это несколько более действенно, чем пытаться догнать юркого мальчишку, знающего этот городок как свои пять пальцев.
-Чего тебе, дяденька?- спросил он, заставив Оливера обомлеть. Еще никто не называл его дяденькой…
-…Что ты только что делал у моего дома?
-А? Так это вы- тот Оливер, который спал?
-… да,- слегка смущенно и раздраженно ответил он, с удивлением узнавая в мальчишке полузабытые черты Мартина… «Он появлялся здесь недавно…»
-О, тогда вам записка. Только я отдал ее вашей маме.
-Бабушке. Моя мама намного моложе,- зачем-то добавил он, на секунду повиснув в прострации.
-О… Ну ладно,- деловито бросил ребенок и уже хотел было развернуться, как был пойман за руку.
-Подожди… Кто попросил тебя отнести записку?
-….
-…. Я куплю тебе печенье.
-Доктор Винсент.

7.

Проснувшись, он увидел перед собой незастеленную узкую кровать, стоявшую через проход. Серые предрассветные часы дремали за окном. Казалось, что его разбудил донесшийся откуда-то окрик.
Приподнявшись на локте, он взглянул вглубь комнаты.
-…Док?- легко сорвалось с его губ, когда взгляд застыл над силуэтом человека, оперевшегося локтями на стол и сложившего руки в замок, положив на них голову. Прямо перед этими руками воткнутым в стол стоял перочинный ножик. Его перочинный ножек- Жана. Да?
Доктор не ответил, хоть и было видно, что глаза его открыты.
-Док, с вами все в порядке?
-… что мне делать?..
-Простите?
-Жан, это ты?
-… …. да. Луи появлялся?..
-Мартин.
-Что?!!! … Как он мог?! Ведь только вчера!...
-Он появился совсем не на долго. Не прошло и десяти минут.
-…что он сказал?..- страх, страх, страх. Отчаяние. Жан начинал осознавать, что бессилен.
-Он просил меня о помощи.
-…Я тоже тебя просил,- зло и горько отозвался юноша.
-Я не могу.
-…чего не можешь?..
-Выбрать кого-то из вас. Вы оба- мои части.
-…Док, что за бред?.. Док! Эй, Винсент!- Жан вскочил с кровати и, не обуваясь, рванул к столу, над которым склонился мужчина. Он помнил эти слова. «Я не могу выбрать кого-то из вас. Я не могу состоять только из одной части». После этих слов Жан помнил только то, как бросив все, бежал из деревни, спасаясь от тех, кто шел за ним попятам, шепча «колдун», «еретик», «на костер». Это было так давно… На следующий день, Жану снова было пятнадцать. На два года меньше, чем за ночь до этого, а на столе лежала записка, написанная художественной тушью на хорошей плотной бумаге: «Я не смог». Спустя почти два года- пять дней назад- ЧТО-ТО случилось снова. Но на этот раз «что-то» отличалось, теперь Жан это знал: инициатором был не Мартин.
…у него никогда не было шансов. Ни уйти от погони в те ночи, что он бежал из деревни, ни теперь скрыться от ТОГО человека. И то, и другое действие, были направленны на свое спасение; было даже не очень важно: физическое или духовное. …Всегда их спасал Мартин, являвшийся причиной их бед. На этот раз Мартин просил о помощи. Для того, чтобы не позволить им с Луи спастись.
-Я отдал мальчику письмо, где написал свой адрес.- продолжал говорить доктор, глядя в никуда,- …
-Но зачем?..
-Он отнесет его Оливеру.
-…кому?..
-Так зовут человека, которого ты боишься и от которого прячешься…
-…. Я не понимаю вас… С вами все в порядке?- рука Жана, дрожа, легла на плечо доктора и спустя секунды колебаний, резко рванула его на себя,- Недоумение!!- закричал он, тряся за плечи ошарашенного мужчину,- Недоумение!! Раздражение!!
-Ты что?! Отстань от меня!! Чокнулся!,- док свалился со стула и с полным непониманием уставился на замершего в ожидании чего-то юношу.
-… Слава богу…- тихо выдохнул он и осел на пол.
-…простудишься.- прокомментировал Винс.
Смех. Сначала тихий и слабый, казавшийся измученным, а за тем- заливистый, веселый и громкий.
-Что ты смеешься?- нерешительно улыбаясь и чувствуя, что сердится, спросил доктор у своего пациента.
-Я радуюсь! Радуюсь!- повторил он. И, предупреждая следующий вопрос, сказал,- Радуюсь, что я смог добиться и услышать слова человека, которого я знал! Иногда, похоже, в кошмаре, я или не хотел бы заставлять  тебя говорить или не хотел бы слушать! Я счастлив… что мне удалось и то, и другое… Значит это- еще не кошмар…
-…Он сказал, что у вас расщепление личности.
-Да?- Жан удивленно вскинул голову,- Обычно он ничего такого не говорил.
-Сказал, сказал. … И знаешь, раз уж ты смог сделать то, о чем сейчас говорил, хоть я и не очень понял, о чем ты, а я более ли менее теперь в курсе событий, но знаешь, что я придумал?
-Поведай тайну, док.
-У меня есть лошадь. Я специально искал породу, на которой в случае чего смогут ехать двое и более ли менее долго.
-…ты шутишь.
-Нет. Я чувствую себя виноватым.
-Оригинальный способ выразить извинение.
-По-моему, наиболее действенный.
-Почему же тогда извинение и именно такое?
-Я всего лишь смог вспомнить себя до этой ночи. …. Не собирай вещи, только оденься и возьми самое необходимое. Я оставлю тебя у тех людей, к которым я ездил до этого, там маленький хутор. Они мне обязаны, так что легко выйдет договориться о том, чтобы ты там пожил. Сегодня я заброшу тебя туда, а послезавтра завезу самые необходимые вещи. Какое-то время ты сможешь провести там…Я не могу сказать, на сколько тяжелыми будут последствия для твоего организма, но… вроде бегаешь ты уже шустро.
-…. …. Пфф… Спасибо,- он вздохнул и лег на пол, раскинув руки в стороны, чем заслужил неодобрение доктора. Так и казалось, что очередное «простудишься» сорвется с его языка. Нет. Тот лишь угрюмо выдохнул и флегматично ответил.
-Не за что.

8.

Он бежал так быстро, как только мог. Письмо? Доктор Винсент? Мальчик с чертами Мартина? Можно было и не читать письмо, а адрес доктора тут знает каждый.
«Тик-так»? Нет, нет, здесь это не уместно.
Было бы к месту что-то вроде «Да/Нет».
Когда он подбежал к нужному подъезду, который заприметил еще издалека по выступающему вперед козырьку, как и говорили те, кого он спрашивал, то увидел на пороге курящего мужчину, закутавшегося в длинное серое обтертое пальто. На голове нелепо сидели очки, заставив растопыриться челку. В какой-то момент человек вздрогнул и повернулся в сторону подбегавшего на полном ходу Оливера. Казалось, что он испугался, что тот в него впишется.
-…осторожней…- попытался пробормотать он, разглядывая в упор присевшего на корточки, вытянув руки вперед, человека,- … вам помочь? Вы ко мне? Вам нужен доктор?- меланхолично и растревожено начал нервно заваливать вопросами мужчина.
-…Вы- доктор Винсент?..- незнакомец поднял на доктора глаза.
-…Да…
-Тогда я тот, кого вы искали. Отведите меня к своему пациенту- вот, в чем заключается ваша помощь.
Было похоже, что на Винсента сверху упала большая деревянная балка.
-… Оли…- начал он и закашлялся. Оливер учтиво похлопал его по спине, поднявшись на ноги и продолжая внимательно вглядываться в лицо.
-Мартин?- тихо произнес он совсем рядом с ухом, заставив доктора застыть.
-…
Господи, как же Винсенту хотелось в тот момент оттолкнуть от себя этого юношу и, бешено вопя, унестись прочь! Прочь от всего этого! От этого места, от тех трех людей, что ждали его на верху в обличии мальчишки, от шанса того, что ему еще раз придется столкнуться лицом к лицу с Мартином и от ЭТОГО человека, который Мартина искал!!
-…нет…- простонал доктор, и судорога свела мышцы его лица,- …нет…- повторил он и медленно, трясущимися руками, схватил за грудки человека напротив,- НЕТ МЕНЯ ЗДЕСЬ ДЛЯ ВАС!!!!- закричал он и, глядя в широко распахнутые, полные недоумения, невинные глаза юноши, выхватил из-за пояса револьвер и, сунув дуло в живот собеседнику, нажал на курок.
Громкий хлопок подобно удаленному грому раскатился по улицам.
Тишь.
Скоро… скоро многое придет в движение… И если они сразу ничего не увидят, то, быть может по тому, что не часто слышат выстрелы, решат, что это был всего лишь удар?... Кто-то где-то что-то уронил?..
-Мар… тин…- сипло выдохнул Оливер и опустился на колени, одной рукой сжимая живот, а другой вцепившись в предплечье доктора. Он чувствовал, как холодит внутри и сердце наливается обжигающим то ли жаром, то ли холодом, свинцом,- …Март… нет..,- было слышно, что он вдохнул и, набрав воздуха, молчит.
Винсент, дрожа, сбросил слабеющую руку со своей кисти и сунул револьвер обратно. Единственное, что ему оставалось- подхватить падающего и втащить его в дом.

9.

Жан стоял напротив прислоненного к стене человека, чья голова повисла, почти касаясь груди. Лежавшая на коленях левая рука была почти полностью покрыта кровью. Насквозь промокшая рубашка уже не впитывала ни капли влаги и теперь, собираясь в мелкие лужицы, кровь монотонно капала на пол. Жан узнал этого человека.
-…док,- он поперхнулся,- …он мертв?..
-не знаю,- нервно и коротко отозвался сидевший на стуле напротив Человека-с-портрета Винсент.
Когда Жан резко обернулся, вцепившись взглядом в собеседника, в его глазах читался единственный порыв- немедленно добить раненого.

-Звенела в стеклянных глазах тишина,
И песнь, что пелась- безмерно длина,
Но тот, кто петь эту песню бы смог,
Не вечен, увы. Подходил его срок,- вдруг подобно раскатам далекого грома тихо раздалось за спиной юноши.

Когда он оборачивался, холодная кровь бежала от его сердца, а коченеющие от страха кончики пальцев подергивались почти что в такт словам. Доктор в тот момент вздрогнул и, попытавшись вскочить, почему-то упал со стула. Видимо, ноги его не слушались. По полу покатился вылетевший из-за пояса револьвер.
-Это твои стихи, Мартин. Я вспомнил их как нельзя к месту… Видимо, ты решил меня крепко отделать! Вообще-то, можно сказать, это довольно больно,- Он смеялся, медленно поднимая голову. Взгляды Жана и ТОГО человека встретились,- …Здравствуй, Ян. Будь добр, уступи ему дорогу. Я не желаю сейчас с тобой разговаривать. И еще долго этого делать не захочу.
-….Я тебя не знаю.
-Знаешь, чертов выскочка, знаешь. Я даже тебя не осуждаю за то, что ты почти убил его! Ты ведь идиот- ты и не знал, что произойдет, если твой мир лишится собственного бога. Не советую экспериментировать, честно.
-…что за чушь ты несешь?! Что тебе от меня надо?! Почему ты меня преследуешь?! …. ЧТО Я ТЕБЕ СДЕЛАЛ?!!!
-…-  ясные, светло-зеленые глаза Оливера застыли на искаженном страхом, почти переходящем в ужас, лице. Еще секунда и нервы парня напротив совсем сдадут. Как, например, у того мужчины, что вжался в стену, мутными глазами сейчас вцепившись в сцену, разворачивающуюся перед ним. Он даже не думал уже убежать.    Хороший знак,- Ты ничего мне не сделал, Ян. Но ты, как я говорил, чуть не убил Мартина, воспользовавшись его слабостью- тем, что он оставил тебе жизнь когда-то. Вот за это я тебя мог бы призирать если бы это хоть что-то изменило. Не изменит. Ты- не он; Богом тебя даже с закрытыми глазами назвать нельзя. Хоть ты и можешь как-никак влиять на происходящее вокруг. Да, например, сейчас подбирая этот револьвер. Смотри не промахнись.
Все смолкло. Оливер запрокинул голову, уперевшись в стену, и молчал, блуждающим взглядом окидывая пространство вокруг. Как будто ища знака… Слова… Нашел? Напротив него, вытянув руку, которую била сильная дрожь, стоял тот, кого он называл Яном и лица у стоявшего напротив не было. Доктор, вжавшийся в стену вдруг обмяк, потеряв сознание.
-Впрочем,- помолчав, снова начал он,- с тобой мне разговаривать бесполезно.    Прочь.     Здравствуй, Мартин.

Выстрел.

На пол, глухо ухнув, упал револьвер; механической походкой из комнаты вышел юноша лет 16-ти, по ничего не выражающему лицу которого текли слезы, а кожа блестела от пота.

Около десяти минут спустя городок покинул всадник, вырвавшись через северный въезд, не предъявив никаких документов. Так же удивило и то, что никакой поклажи на лошади, явно из тяжеловозных пород, не было.

Небо затянули тучи, а на западе чернела гроза. Впереди, на севере, стоял глухой лес, через который вела ухабистая дорога, заводившая в глушь, откуда можно было выбраться только к двум хуторам. Свернув с дороги в лес, всадник заблудился, но он этого еще не понял.

10.

Он не знал, как его зовут- Жан или Ян. И то, и другое имя были ему знакомы и одинаково чужды. Он не знал, почему, загоняя лошадь, мчится куда-то через этот чертов лес, что с каждым метром становится все менее и менее проходим.
Внезапная судорога свела вдруг правую и руку, и ногу. Выдав сдавленный крик, человек рухнул на землю, сорвавшись с резко повернувшей лошади, уздцы которой он ненароком потянул.
Тихие шорохи раздавались когда лошадь замерла где-то в десяти метрах. Жужжали и стрекотали редкие одинокие насекомые, вившиеся над и между высокой травой. Человек лежал и не двигался, хоть сознание и не покинуло его.

Чье сознание?

Шуршание листвы и редкие слова птиц бросали в тишину пригоршни звуков, таявших за тем подобно искрам костра в налитой цветом ночи.
Кто-то вспорхнул и, похоже, приземлился прямо над лежавшим.

« - Что ты наделал, эй?! »
« Я-то?»
« Ты! Ты убил его!! »
« … »
« Убил его! Смотри мне в глаза! Ты убил единственного человека, способного мне помочь! Ты убил меня!! Эй!!    Смотри мне в глаза.  »
« Я убил единственного человека, способного сейчас убить меня. Я не чувствую за это никакой вины перед тобой. А ты меня без него уничтожить не сможешь. Я тебя не убивал. »
« Но само то, что ты ныне жив- мой смертный приговор! »
« Нет.    Смотри мне в глаза. »

« …не надо, перестаньте… »

« Молчи, Льюис. »
« …как скажешь… »
« Нет, ты не прав. Пусть говорит.   Смотри мне в глаза. »

Льюис? Луи?  Ян? Жан? 
Мартин.    ?

-Кто ты ( Я ), черт возьми?- прошептал человек, лежавший в траве…

-У тебя есть какое-то время чтобы подумать над этим,- произнес Некто сзади, что подошел недавно, еще когда бесились внутри те трое.
-… Что произошло, Некто?..
-Мартин отбросил Яна и застрелил доктора.
-… как это жестоко… …. Как это все жестоко…
-Ты плачешь?
-Неужто мне нельзя?
-Они слишком часто плакали.
-Не «они», а «Я». …И все равно все это для меня слишком жестоко…
-На то ты и Я,- философски заметил в ответ Некто.

- Чего он хотел?...
-Чего хотел Мартин?
-Да.
-Он увел их как можно дальше, он хотел, чтобы Оливер нашел его, Яна или Льюиса- кого бы то ни было- и помог ему.
-У него получилось?..

-Очевидно, да.
 
-Я должен сказать ему спасибо?..
-Это очень важно для него- быть живым.

-Спасибо, Мартин.

-А что бы мне сказать Яну и Льюису?..
-Должен заметить, что отец бы их выпорол.
-…Я им не отец, чтобы поступать так…. Эмм…
-«Жестоко»?
-Да…
-Учти, они ведь могут и не усвоить урок.
-Похоже, что такова моя сущность.

-…все же, я не перестаю удивляться, насколько ты необычный экземпляр.

-Стоило ли мне быть каким-то другим?
-Мартин пытался.      У него почти получилось.    Но, увы, его сущность не содержала Яна и Льюиса, ему было не дано.     А эти двое и вовсе пытались от себя спрятать свое естество.
-До чего же абсурдно, ты прав.

-Вставай.
-Зачем, (    )?
-Закончилось (началось/ было завершено/ было создано).
-…я бы сказал (понял/ узнал/ создал), что они все еще рвутся в бой.
-Кто их теперь спросит? Скажи спасибо Мартину еще раз. Кстати, интересно, почему именно он соблюдал твою сторону, как бы некорректно это ни звучало.
-Ты прав. Я скажу ему потом, когда будет возможность вновь стать им. На мой взгляд, это был Мартин по тому, что здесь появился ты.
-Тогда я думаю, появись здесь кто угодно кроме Созданных-Тобой, это был бы он. А так- каждому по равной доле вероятности. Ну… или Льюиса обделить.
-Довольно интересно, ты прав. Не хочешь составить мне компанию, чтобы выяснить это? У меня есть несколько идей, как подогнать условия.
-С удовольствием задержусь (проведу с тобой время).
-Ты идешь (ищешь) куда-то?
-Да. Открывают Фронтир-2092-384-7224-03-4756.
-…когда успели открыть 03-ий округ?..
-Ты долго плутал (спал/ блуждал/ наблюдал), братец,- рассмеялся в ответ «Мартину» «Оливер».

11.

Открыл глаза и вздохнул Винс- (м)арт’ ин.
Кто Я?
Что Я?

Какие еще могут быть вопросы?

Он вышел на улицу, не до конца понимая, как он перемещается, не до конца понимая, что такое улица.
Он посмотрел в свое отражение в воздухе и понял, что это лицо пока ему не знакомо.

Почему этот мир не исчез?

Это был не вопрос. Это была его данность.

Его улыбка в глазах говорила:
«Это нормально, чудак, это данность.»
А в голове звучал голос, вырывавшийся из его собственного рта, что он открыл сегодня (какое-то размытое понятие…) ночью:


«

-Хочу напомнить, что не «я» и «они», а «мы». Если какая-то часть меня является трусом, я не могу отсечь ее от себя просто так.
-Можешь! Ты можешь! Анселю это удалось!
-Ансель пропал. И, быть может, именно поэтому.
-Нет! Он мог пропасть ОТСЮДА, но он не пропал ВООБЩЕ!
-Думаешь, лучше уж «отсюда», чем жить так?
                -…да.
»