Золотой отблеск совсем уж подлых дел. глава 10

Глава 10


- Валера, давай на Ломоносова, 15.

- К Екатерине?

- Угадал.

- Как скажете, Светлана Георгиевна.

    Тронулись. Дорога близкая, всего четыре квартала, особо-то и не расслабишься. Охранники в джипе даже не подозревают куда едут, бедолаги, думают что так надо. Ну и правильно, незачем им знать, вполне могут повыхватывать оружие и оцепить двор дома, уложив на землю даже бабулек местных. Шутник, ясен перец, заподозрит неладное, развернется и отчалит, раздумав брать Разину живой, для обещанных пыток. Она ему и мертвая сгодится; цель уничтожена, деньги заработаны, а на появившиеся во время работы личные мотивы можно наплевать и растереть. Стрельнет издалека, ругнется радостно матом, и уедет куда-нибудь очень далеко. А мне останется лишь кусать локти, стоя над трупом нанимательницы, и раздумывать насчет переквалификации в переводчицы, продавщицы, или вовсе наниматься по контракту и в локальных конфликтах участвовать. Не уберегла, не защитила, кто ко мне вздумает потом за помощью обращаться? Вот-вот, никто…

   Водителю передалось наше с Разиной боевое настроение, непонятно как правда, но передалось; начал вести машину наглее, подрезать особо тормозных, пару раз даже ругнулся, высунувшись в окно. Музыку поставил какую-то ненормальную, так и зовущую кому-нибудь куда-нибудь ударить. Джип еле поспевал сзади; визжал покрышками, сигналил тормозам, вихлялся из стороны в сторону, добавляя хаоса в оставленный “мерседесом” бардак. Разина на это внимания не обращала, похоже это не в первый раз происходит. Откинулась на спинку сиденья и неизменно дымила сигаретой, думала о своем созерцая обивку потолка салона. Дмитрий молчал, словно и не было его тут. Я тоже не стала ничего высказывать водителю, смотрела вперед, ожидая момента когда приедем, и можно будет начать действовать. Действовать, хотя бы на короткий момент став прежней, быстрой, жестокой, хладнокровной, и эффективной. Игра в делового партнера порядком поднадоела, хотелось встряхнуться основательно, испытать всплеск адреналина.
 

      Секретарша Разиной проживала в типовой девятиэтажке, одной из целого ряда по улице Ломоносова. На пятом этаже, как я уже знала, в двухкомнатной квартире. Окна выходили во двор, давая мне некоторое преимущество; можно было не ждать у двери, теряясь в догадках – придет, не придет – а сверху заметить противника еще при входе в подъезд. Хотя нет, высовываться с балкона и разглядывать всех внизу не стоит, можно спугнуть. Или пулю словить. Проще уж под дверью, держа в одной руке пуленепробиваемую папку, а в другой, на которой перстень с токсином, что-нибудь отвлекающее; например пирожок или другое съестное. Шутник зайдет, ухмыльнется при взгляде на меня, якобы перепуганную, палец к губам приложит, призывая к тишине, и тут я ему пирожком в рыло, папкой по башке, ну и протопчусь основательно как упадет. Или сразу перстнем в рыло, останется только дождаться действия химии, ну и на допрос пеленать. А Разина пусть рядом со страдающей секретаршей торчит, или в туалете прячется, дело её, лишь бы не перенервничала и сама в драку не полезла. Вот картина будет, не иначе как комедийная…

  Водитель, Валера который, въехал во двор, аккуратно развернулся и сдал задом прямо к подъезду. Джип протиснулся следом, оградил от доброй половины двора, и из него выбралось двое охранников. А больше и не надо было, этих хватит для подтверждения обыденности. Другое дело – вшестером бы поперлись в подъезд, тут и собаки с кошками неладное бы заподозрили, не то что Шутник.

 Один охранник зашел в подъезд, направившись для проверки квартиры секретарши, другой замер возле подъездной двери, дожидаясь пока мы выйдем из машины.

 Разина вздохнула очень уж предательски, вылезая, руки тряслись заметно, глаза бегали из стороны в сторону.

  Я, понимая что она может своим состоянием нас раскрыть, поспешила заметить вслух, тем самым давая нанимательнице некий намёк:
- Тихо-то как, Светлана Георгиевна. Словно и не в городе находимся, машины не шумят, пешеходы не бегают, можно расслабиться и не нервничать в… в пробках. Да, в пробках.

 Дмитрий озадаченно посмотрел на меня, закрывая дверку, не понимал явно к чему это я такие речи веду. Но мне было плевать; кому это адресовалось, тот понял.

 Разина бросила на меня быстрый взгляд, протерла лицо ладонями. Закурила новую сигарету, и взяла себя в руки. Решила хоть как-то ответить:
- Да, Елена Викторовна. Нервы не восстанавливаются…

  Дмитрий посмотрел уже на неё. Так же. Но и Разиной, как оказалось, было плевать; развернулась и пошла к подъезду. Оставляла за собой дымный шлейф; мандраж решила убавить при помощи никотина, дымила как паровоз.
 
  Вскоре появился второй охранник, сказал что в квартире чисто и можно подниматься.   

 Мы вошли. Оба здоровяка двинулись следом, собираясь встать у дверей квартиры секретарши. Я их немного жалела, но ничего с этим поделать не могла; не мне же у двери стоять? Я – козырь. Тайный. Дама.

   Всё. Теперь оставалось надеяться только на свои навыки. Охрана не защитит; Шутник её запросто вырубит, это к бабке не ходи. Вырубит, посмеиваясь, и дальше пойдет, переступая дергающиеся тела. Зайдет в квартиру, весь в предвкушениях, дверь за собой закроет, ноги вытрет, ехидным голоском позовет Светлану Георгиевну Разину. А тут я… Нет, конечно можно сразу его прострелить насквозь в пяти-шести местах, как только дверь откроет, но он мне нужен живым, для допроса. Не имей я такого интереса, так не маялась бы; еще в подъезде бы изрешетила, даже до квартиры не допустив. И риска меньше, и головоломок не так много.

   Лифт растворил двери, доставив нас на пятый этаж. Охранники вышли первыми, глянули по лестнице вверх и вниз. Один распахнул дверь квартиры, а другой закурил, стоя рядом со ступеньками и приналегши тазом на перила. Видимо собирался скучать в ожидании нас, курить, болтать со вторым, ну и прочее. Я его вполне понимаю; не зная что скоро припрется ловкая вражина, почему бы и не расслабиться в ожидании.

       Разина посмотрела на распахнутую дверь как на проем ведущий в газовую камеру. Затормозила слегка, вновь занервничав. Пришлось легонько подтолкнуть её, незаметно для охраны. И проговорить:
- Екатерина нас поди не ждет? А тут мы, спокойно поболеть девушке не даем…

  Она наконец зашла, видимо действуя уже на остатках сознания. Я вошла за ней, напоследок бросив презрительный взгляд на закурившего охранника. Отметила про себя, что как представится возможность и угроза жизни нанимательницы исчезнет, то не буду стеснять себя в высказываниях; сравнение с вареной мухой и неповоротливым бегемотом будет отнесено к разряду самых невинных.

   Квартира оказалась не так уж и роскошно обставленной, как я привыкла видеть сегодня весь день. Всё простенькое, без шикарности… Впрочем, не до разглядываний сейчас.

  Я закрыла за собой дверь. Не на замок. Так надо. Молча указала повернувшейся ко мне Разиной вглубь квартиры, снимая очки и забрасывая их куда-то на одну из многочисленных полочек. Скинула туфли, так как могли помешать. Видя что нанимательница по-прежнему стоит и не двигается, строго посмотрела на неё.
- Ну чего?

 Она сглотнула. Глаза большие. Того и гляди прямо здесь в обморок грохнется.
- Мне страшно…

 Я недобро улыбнулась, скидывая сумочку с плеча. Заметила:
- Страшно будет после. Приедем домой, напьетесь, и уснете. Утром будете прежней. А сейчас идите к секретарше и, чтобы не случилось и что бы не услышали, не выглядывайте в коридор.

 Разина переступила с ноги на ногу.
- Может все таки предупредить охранников?

- Ни в коем случае. Всё, идите, не мешайте мне.

- Хорошо… но, может…

 Пришлось повысить голос:
- В комнату идите, Светлана Георгиевна!

   Подействовало. Ушла в боковую комнату, дальнюю, донесся её срывающийся голос, видимо успокаивала секретаршу или саму себя. Рассматривать времени не было, кто там болеет и как эта Екатерина выглядит, атаковать придется в коридоре, и надо быть готовой к любым неожиданностям. Надо самой неожиданностью стать для Шутника. Времени не так уж и много, драгоценные секунды уходят на всякую хрень, вроде успокаиваний и указываний. Тьфу!

  Я достала из сумочки цифровую видеокамеру, поставила её повыше, и направила объектив на весь коридор, в направлении входа, собираясь записать всё что здесь произойдет; для милиции и для собственной коллекции. Затем отодвинула туфли ногой в сторону, освобождая необходимое пространство. Сняла с перстня предохраняющий колпачок, замаскированный под красный драгоценный камешек. Глубоко вздохнула несколько раз. Похрустела шеей. Сосредоточилась, выгоняя постороннее из головы. Взяла в свободную руку папку-защитницу. Встала напротив зеркала и изобразила будто прическу поправляю. Долго поправляю. Долго. Гость должен увидеть именно это при входе. Наверняка меня заметил рядом с Разиной, и пусть думает что я слабая, никчемная, избалованная жизнью молодая девушка, которая угрозы не представляет, и которую можно просто запереть в туалете на время, основательно припугнув пистолетом или что в руках на тот момент будет. Да хоть ножом страшным… Я ему, мля, покажу ножи и пистолеты, я ему устрою кары небесные, не рад будет что в Тарасове пакостит, пусть только зайдет.

…За дверью кто-то коротко вскрикнул. Началось. Шутник появился. Зашибись. Донесся звук нескольких ударов. Шум упавшего тела. Наконец наступила тишина и дверь начала открываться. Я, как ни в чем не бывало, будто и не слышала ничего и нихрена периферийным зрением не вижу, задумчиво приставала расческой к своему локону, который специально высвободила из прически.

  Дверь открылась, плавно “втек” тот самый невзрачный парень, я его Шутником именую, закрыл неслышно дверь за собой. И тут-то я наконец изобразила, что увидела его. Распахнула глаза, поворачиваясь, начала характерно набирать воздуха в грудь, для крика. Увидела в руках неприятеля обычный десантный нож, еще шире глаза распахнула, да так и замерла. Тот смерил меня быстрым взглядом, поверил судя по всему, и приложил палец к губам, оказываясь рядом.

 Мелькнула мысль, что надо себе в качестве приза за хорошо сыгранную роль мороженное купить. Мелькнула и пропала, вытесненная холодными вычислениями расстояния и траекторий атаки. Я начала действовать.

  Против ножа побольше шансов, бронированная папка уже не нужна, поэтому я выронила её из руки, целясь по ногам. Услышав явный хруст пальцев под упавшей тяжестью, и одновременно видя как расширяются в муке глаза Шутника, я перехватила освободившейся  левой рукой его конечность с ножом, оттянула в сторону, пользуясь его секундным болевым замешательством, а правой – как уже весь день собираюсь – нанесла мощный удар в лицо. Вернее – в рыло, если быть до конца точной.

  Шутник растерялся и отступил к дверям, взмахнув руками. Уперся спиной в дверь. Ножа так и не выпустил. Собирался было атаковать уже не хрупкую девушку, а настоящего телохранителя, это про меня, но тут замер и остановился, уперевшись взглядом в дуло револьвера. По лицу сбегала струйка крови из ранки, оставленной моим перстнем, но он на нее внимания не обращал. Расплющенный палец-два на ноге тоже пока мало волновали. Вот же ухарь попался, даже боль контролирует, если бы не мой обезоруживающий облик – мне пришлось бы тяжко. Всю квартиру развалили бы, дрыгаясь в боевом танце в её замкнутом пространстве.

- Ты кто? – решил заговорить, тем самым пытаясь ослабить моё внимание. – Откуда такая наглая?

 Я прекрасно знала все эти уловки, сама кого угодно уболтаю, но пришлось тянуть время, ожидая пока вражина не свалится под действием нервно-паралитического токсина, поэтому изобразила выражением лица что поддаюсь на его уловку.

 Сообщила холодным тоном:
- Я – телохранитель. Настоящий… Зубочистку брось, а то отстрелю вместе с рукой.

 Подчинился замедленно. Бросил нож на пол. Начал выпрямляться, все так же не отрывая от меня взгляда.
- Хитро придумано, красавица. Но неужели думаешь, что справишься со мной?

 Я хмыкнула. В свою игру играла, что мне его неуклюжие потуги.
- Даже не сомневаюсь.

- И что, выстрелишь, красавица?

- И не собираюсь.
 
Озадаченно на меня уставился, даже плечи опустились.
- Не понял…

  Пришлось допустить сдерживаемую улыбку на лицо. Ну и пояснить, что еще пять-шесть секунд и ожидание подойдет к концу:
- Я жду когда ты свалишься. Еще немного и всё.

 Еще больше озадачился. Но потом до него начало доходить; лапнул рукой лицо, поднес к глазам, рассмотрел. Углядел на моей руке окрашенный его кровью перстень. Сглотнул ком, подступивший к горлу, едва заметно пошатнувшись.
- Ах ты, ж, падла… Да ты… гребанная химия…

 Опустился на одно колено, голова начала клонится к полу, но он её вскинул в последнем усилии, глянул на меня сузившимися глазами. Выдохнул:
- Так нечестно… нечестно…

   Повалился к моим ногам, как и было рассчитано. Подергивался в судорогах. Я отошла на шаг, по-прежнему держа его под прицелом, вполне мог и притвориться; от такого ухаря что угодно можно ожидать.

 Проворчала, оправдываясь в первую очередь перед собой:
- А на хрупких беззащитных девушек с ножом десантным честно нападать?

   Через несколько минут расслабилась, убрала револьвер в кобуру. Одела на перстень предохранительный колпачок, стерев чужую кровь. Убрала это тайное оружие в карман пиджака. Одела на руки хирургические перчатки. Обыскала неудавшегося киллера тщательно, проверив даже обувь. Нашла аж два пистолета, одну гранату, ключи от наручников в трех экземплярах, и еще один нож. Сложила это всё в целлофановый пакет, стараясь не удалить возможные отпечатки и красуясь перед камерой; мне еще вырубленного в милицию сдавать, а кому он нужен без улик. После – вытащила из сумочки строительный скотч, основательно спеленала руки и ноги, закрепила еще и парой наручников, повторю что Шутник может выкинуть немало фокусов. Управившись с путами, оттащила его от двери, и только потом выглянула из квартиры.

   Охранники были живы, хоть и без сознания. Встанут сами, не маленькие. Впредь будут внимательнее.

 Я зашла обратно. Открыла дверь пошире, показывая что не просто так гостя вырубила, а за нападение на охранников. Отключила цифровую камеру, убрала её. Обулась, отыскала свои очки, подняла с пола бронированную папку-помощницу, вернула локон в прическу. Через минуту уже была прежней молоденькой и избалованной бизнес-леди. Только вот выражение лица принадлежало телохранителю Евгении Максимовне Охотниковой, а не какой-то, там, Елене Викторовне.

 Зашла в комнату. Оглядела её, задержалась взглядом на озадаченной нанимательнице, сидящей скромненько рядом с болезной и на самой Екатерине, что лежала в постели, с повязанным на голове мокрым полотенцем.

 Разина, наконец, восстановила способность говорить.
- Что, уже всё?

 Я кивнула.
- Всё.

   Оставила их наедине со своими мыслями, потом объясню если такое желание будет. Вышла на балкон, протиснувшись среди бытового хлама, посмотрела вниз.

  Джип и “мерседес” были окружены лежащими без движения охранниками, отсюда казалось будто на фотографию абстрактную смотрю. Я пожала плечами. Спросила саму себя:
- А этих-то за что? Спортивный интерес? Или как?

  Вернулась в квартиру. Тело требовало движения, адреналина в кровь выплеснулось достаточно, но пленение Шутника произошло на удивление быстро, и теперь надо было чем-то заняться, слить лишнее возбуждение.

 Я посмотрела на молчащую болезную секретаршу. На Разину глянула. Не став ничего говорить, осмотрела вторую комнату и прошла на кухню. Там, бросив папку на стол, отыскала сигареты в своей сумочке. Хоть и забросила это вязкое дело, курение табака, но сейчас не тот случай, у самой нервы как гитарные струны вибрируют. Шутник мог и пистолет вместо ножа использовать, а вся под бронированной папкой не спрячешься, вполне реально и ранение получить. Мог и разгадать мою маскировку, тяжко бы в таком случае пришлось. А если бы с порога огонь на поражение открыл? А если бы… Очень много этих “если”, очень много.

   Я закурила, принялась искать кофе и прочее к нему. Время от времени поглядывала на связанного, что по-прежнему лежал в коридоре, подергиваясь в муках. Выбирала в уме с чего начну допрашивать и какие вопросы ему буду задавать. В том что он заговорит, я не сомневалась, у меня и более стойкие на все вопросы отвечали, даже лихорадочно блестя глазами просили чтобы я их выслушала. И этот заговорит, к бабке не ходи. Кофейку, вот, выпью, дождусь прояснения его взгляда, и начну…

   В коридоре появилась Разина. Боязливо рассматривала связанного и дергающегося. Спустя несколько мгновений испуганно отскочила и выкрикнула что он на неё смотрит. Я не обратила на это внимание, пусть смотрит. Да и не видит он нихрена, у него сейчас рои всяких разноцветных огоньков перед глазами стоят, а то и пострашнее что-нибудь. Тем более связан, чего бояться и отскакивать, я бы вообще на месте нанимательницы пинать его принялась, мстясь за пережитый страх и потерянный покой.

  Чайник вскипел, отключился. Я равнодушно ограбила секретаршу на две ложки кофе и вдвое больше сахара. Стряхнула пепел с сигареты, стала наливать в кружку кипяток, помешивая. Разина опять появилась в коридоре, видимо понимая что связанный её не укусит и не тронет. Но всё равно опасалась подходить близко, разглядывала. Вскоре появилась и болезная животом секретарша, оказавшись очень даже высокой девушкой, и должно быть миловидной, но на вскидку не определишь; повязанное полотенце мешает и бледное почти зеленое лицо. Эта была похрабрее – нейтрально переступила связанного и скрылась в туалете.
 
  Сигарета кончилась. Я добила её в пепельнице. Закурила новую. Всё не могла прийти в нормальное состояние. Разина, вспомнив про себя и свои переживания, зашла на кухню и тоже закурила. Руки тряслись как у алкоголички какой. Глаза искали свободную кружку и сам кофе. Я помогла найти. Потом села на табуретку, у окна и сбоку стола, закинула ногу на ногу, и завела речь про плененного:
- Ну вот и всё, Светлана Георгиевна. Наша затея удалась очень даже отлично. Охранники, правда, пострадали, но не наша в том вина, надо было лучше к своей работе относится. А злодей схвачен – вон, лежит, дрыгается. Осталось его допросить, и – сдавать в милицию.

 Разина сделала глоток, обожглась. Отставила кружку остывать. Указала на Шутника:
- А как… чем вы его ударили?

 Я не стала рассказывать; ни к чему ей знать про методы моей работы. Отшутилась:
- Он упал пораженный моей красотой, Светлана Георгиевна. Иного объяснения я дать не могу.

 Она недоверчиво на меня глянула. Потом на связанного. Не стала ничего переспрашивать; вот и правильно, не надо лезть в запретное. Затянулась основательно, выпустила дым. Не зная чем заняться, тоже села. Спросила:
- А если он не скажет ничего?

- Скажет, можете не сомневаться в этом. У меня в таких делах огромный опыт.

     Дверь квартиры распахнулась. Забрел пошатывающийся и держащийся за пострадавшую голову охранник. Вяло шевелил пистолетом в свободной руке, осматривался и щурился, едва не падал. Увидел связанного. Замер, недоверчиво приглядевшись к путам и наручникам. Ничего так и не разобрав, посмотрел на нас, сидящих в кухне и спокойно курящих. Вновь ничего не понял. Собрался было задать какой-нибудь вопрос идиотский, иного я и не ожидала, но в этот момент по лестнице дружно затопали и в квартиру ворвалось сразу двое охранников; эти пострадали не так сильно, видимо просто были оглушены через шоковые точки на теле, Шутник на такое был мастер, поэтому и двигались бодрее. С пистолетами. Грозные. Устрашающие. Тоже замерли, растерявшись и ничего не понимая. Пялились на связанного и чесали затылки. Переглядывались иногда.

  Мне стало вдруг смешно. Еле удержавшись от хохота, встала с табуретки и подошла к озадаченным охранникам. Попросила:
- Вы его, мальчики, в комнату перетащите пока, вон в ту, да к стулу привяжите. А там я с ним побеседую, как очнется. Хорошо?

  Те посмотрели на Разину, за моей спиной. На меня посмотрели. Ничего не сказав, вдвоем подхватили связанного и потащили в указанную комнату. Третий подобрал подходящий стул, тоже решив внести свою лепту в общее дело. Оживал прямо на глазах.

      Я вернулась на кухню. Кофе так и не допила.

   Разина теперь мелко тряслась, “грела” обеими руками горячую кружку с кофе, съёжившись и сгорбившись, разом постаревшая, похоже “отходила” от пережитого страха. Если её не напоить, запросто получит удар по психике и всё такое подобное. Истерика не за горами, кстати. Можно, в принципе, подойти, обнять, по спине погладить, что-нибудь ласковое сказать, пусть поплачет. Но успокаивать я её не собиралась, саму бы кто успокоил. Поэтому я вытащила из своей сумочки несколько сотенных купюр, зашла в комнату, и, вычислив самого целого и бодрого, попросила, отозвав в сторонку:
- Сходи в магазин и купи водки. Хорошей какой-нибудь… Тебя как зовут?

 Назвался, малость растерявшись. Попробовал даже пятится назад и отвел взгляд.
- Олег.

 Заглянула ему в глаза вновь, наступая.
- Сходи, пожалуйста, Олег. Светлана Георгиевна вся на нервах, и надо её успокоить. Сходишь?

 Кивнул. Что-то в моем взгляде было такого; не первый за сегодня дискомфорт испытывает и пробует попятится или глаза отвести.
- Схожу.

  Удалился, выполняя мое поручение. Я проследила за оставшимися. Покачала головой, заметив:
- Кто ж так вяжет, мальчики? У него руки отвалятся от недостатка крови. Кому я его потом сдавать буду, покалеченного? Нежнее надо, нежнее.

 Один из охранников проворчал незлобливо:
- Я бы ему вообще конечности отрубил за такое.

  Пришлось поставить на место, уже давно этого хотела:
- Рот закрой. И делай что сказано. Если такой справедливый, то чего возле джипа землю обнимал? Взял бы и отрубил, хера сейчас-то выступаешь?
 
 Засопел. Но встретившись со мной взглядом, опасливо отодвинулся. Смолчал. Принялся ослаблять веревки на руках пленного.

     Я вышла в коридор и остановилась перед зеркалом, не понимая что же такого у меня во взгляде. Чего все шарахаются? Неужто огонь какой полыхает? В столовой, ведь, началось. Именно там первого перепугала, не дав даже буханку хлеба догрызть. В салоне, спустя некоторое время, опять его же встряхнула. Олега взять – пятился и явно побаивался, даже за водкой согласился сбегать, лишь бы я ему в глаза не смотрела. Этот, теперь, не в меру храбрый, сразу на попятную пошел… Что у меня в глазах? Чего они боятся? Неужели профессия наложила свой отпечаток?

  Приблизила лицо к отражающей плоскости. Постаралась хоть так что-нибудь высмотреть. Но нет, обычный взгляд, ничего опасного. Может, просто, не вижу? Для меня-то это мои глаза, а не чужие, я к ним привыкла, вот и не могу высмотреть той самой особенности что все увидели.

      От разглядывания меня оторвали.

   В квартиру заперлись оставшиеся охранники, включая и того что до сих пор у двери лежал и пытался встать. Не было лишь водителей. Загалдели, наполнив тесное пространство голосами. Из туалета вышла хозяйка квартиры, более менее привела себя в порядок, озиралась не понимая причины появления такого количества людей. Потом, махнув на всё рукой, вернулась обратно в туалет, закрывшись там.

  Связанного, и еще не пришедшего в сознание Шутника, обступили и характеризовали всякими плохими словами. Я одним глазом следила чтобы его не трогали, иногда выбираясь с кухни и проверяя его состояние. Запросто ведь могут избить, они же сейчас храбрые неимоверно, а злодей – вот он, связанный и дергающийся, чего по нему толпой не протоптаться?