Золотой отблеск совсем уж подлых дел. глава 11

Глава 11


    Ждать еще следовало не меньше часа, прежде чем токсин перестанет действовать, поэтому я спокойно пила кофе, курила уже третью сигарету, и ловила на себе озадаченно-восхищенные взгляды; уже поняли что это я вырубила напавшего. Я, хрупкая и беззащитная, молодая и красивая, деловой партнер из другого города…
 
 Вернулся Олег. С бутылкой водки. Высыпал передо мной мелочь сдачи. Я поблагодарила его и попросила закрыть дверь кухни с той стороны; не хотела чтобы нам мешали, Разиной предстояло немного выпить и успокоится. А если будут заглядывать, шуметь, то какое может быть успокоение? Водка пойдет только во вред, спровоцировав истерику и маты в сторону “таких” охранников. Поувольняет еще, к чертям, придется самой всех заменять.

- Выпейте, Светлана Георгиевна. – я пододвинула к ней наполненную рюмку. – Станет полегче.

  Она ухватила, расплескивая. Выпила. Тут же поставила со стуком, и вновь сгорбилась, уставившись в одну точку. Сигарета попусту дымилась в пепельнице.

 Я налила еще. Попыталась успокоить.
- Все кончилось, переживать нечего. Злодей нейтрализован, скоро я его допрошу и сдам в милицию, так что успокойтесь, расслабьтесь, глубоко вдохните.

   Она выпила. Взяла сигарету из пепельницы. Затянулась.
- Колотит всю…

- Это скоро пройдет. Еще налить?

- Да.
 

       Наконец связанный прекратил подергиваться на стуле. Начал что-то бессвязно бормотать, отходя от действия химии, потом и вовсе затих, дышал лишь с перерывами и мутным взглядом пытался рассмотреть пол и свои ноги. Я приподняла ему голову за волосы, посмотрела в расширенные зрачки; всё правильно, отходит, так и должно быть, еще минут пять и будет прежним соображающим человеком. Вялым, правда, но кому нужна его прыгучесть.

  Охранники к этому времени тоже малость успокоились, пришли в себя после полученных травм, теперь сидели на чем можно и мрачно созерцали связанного. Бить его я строго запретила, и вдобавок пригрозила что в противном случае ослушавшиеся так же будут корчиться, лежа на полу рядышком. Поверили, судя по тишине и отведенным взглядам.

  Разина по-прежнему сидела на кухне, изредка добавляя к выпитому по рюмке. Самочувствие у неё пошло на подъем, это хорошо. Распивать всю бутылку я ей не дала, выделяла по чуть-чуть; еще с милицией беседовать и давать показания, а если она напьётся то это не сыграет в её пользу нисколько. Наоборот, сотрудники милиции начнут всяческие каверзные вопросики задавать, пытаясь вывести на “чистую воду”, как у них принято, а это мне никаким боком не надо; мы с ней условились что про допрос промолчим, а перед сдачей вновь уколем Шутника, дескать, – такой и валялся до самого приезда милиции. Вдобавок к самому “герою”, я собиралась отдать найденное при нем оружие и запись с цифровой камеры. Те самые улики. Можно еще конечно присовокупить к этому записи с камер дома Разиной, но это – если не хватит того что уже имеется.

  Секретарша всё также сидела в туалете и не выходила.

   Выждав положенное время, я зашла в комнату. Выгнала оттуда всех охранников, не хватало еще им при допросе участвовать; упрись Шутник и откажись отвечать, придется использовать особые методы, а лишние свидетели мне не нужны, как бы в обморок не выпали или не рассказали про увиденные ужасы сотрудникам милиции. Закрыла дверь. Проверила пойманного; отвесила несколько пощечин, плеснула в лицо кружку холодной воды, дождалась сердитых и вполне осмысленных матов. Улыбнувшись, поставила напротив табуретку. Села, закинула ногу на ногу.
 И задала первый вопрос:
- Как зовут?

 Посмотрел на меня. В глазах много что читалось. Тоже наверное шкуру намеревается снять, при случае, от пяток до макушки. Но он не в том положении чтобы угрожать, как бы с самого чего не сняли. На мужиках, ведь, площадь снимаемой кожи поболее будет, значит и больнее выйдет, и оскорбительнее, и продолжительнее, и… И? Ладно, не до этого сейчас.

 Я повторила вопрос:
- Как зовут?

  Продолжал смотреть, словно мысли пытался прочесть или загипнотизировать. Но меня и самый крутой гипнотизер не сломит, в “Ворошиловке” необходимую школу прошла, и мне эти “чудеса” не грозят. А мысли прочитать… брехня всё это, невозможно такое в природе, невозможно.

 Я усмехнулась.
- Молчишь? Стойкость показываешь? Не хочешь разговаривать? Что, ж, дело твоё. Молчи и играй в “героя”, ты вправе поступать так как считаешь нужным.

 Встала с табуретки. Прошлась по комнате, взяла с полки шкафа журнал про недвижимость, пролистала его равнодушно, бросила обратно. Вновь вернулась к допросу, разглядывая содержимое полки:
- Небось воображаешь себя разведчиком в немецком плену? Думаешь что любые пытки выдержишь, и ничего мне не скажешь? Я, конечно, тронута таким героизмом, только мне не особо важно, заговоришь ты добровольно или нет, я могу и просто применить к тебе чего-нибудь жуткого, сломать руки-ноги, пальцы молотком и гвоздями потревожить, особенно те, что хрустнули под тяжелой папкой, могу и куски мяса с тебя вырвать. И начну, кстати, с самого главного “куска”, кому ты потом такой инвалид нужен будешь? Хромой, грустный, на основную функцию природную неспособный… Разве что милостыню в подземном переходе просить?

  Я взяла с полки другой журнал, дав связанному подумать малость, и понять что его молчание только навредит ему самому же. Пролистала так же равнодушно. Бросила это дело. Вернулась на табуретку. Глянула в глаза:
- Думаешь что я тебя просто пугаю? Нихрена ты неправильно думаешь. Я тебя взяла в плен, и могу сделать с тобой всё что захочу. По правилам действовать, если, то я тебя должна была прострелить насквозь еще у порога. Вместо этого я не стала в тебя стрелять и, тем самым, сохранила тебе жизнь. Любопытная я очень, ничего с этим поделать не могу уже какой год, понимаешь, вот и тебя в живых оставила лишь для вопросов. Ответишь – будешь жить. Не ответишь – оттащу к порогу, приставлю к двери, и расстреляю.

  Сделала паузу, наблюдая за Шутником. Он молчал, но выражение взгляда изменил; задумчивость посетила, прогнав злобу и немое обещание жуткой мести. Видимо всё же мои слова до него доходят. И правильно, правильно что доходят, шутить я не собираюсь, действительно могу куски мяса с живого тела вырвать, это у меня запросто, опыт гигантский. Своё в любом случае получу.

 Продолжила:
- Но если я своё любопытство не могу удовлетворить мирным способом, то начинаю нервничать, буквально зверею, и потом уже сама остановиться не могу. Допрашиваемые кровью харкают, дергаются в луже собственной крови, сучат обрубками, визжат тоненьким голоском, просят пощадить, даже обещают всё-всё на свете рассказать, но я уже не могу остановиться, рву мясо, вышибаю остатки зубов, тяну жилы, ломаю кости… в итоге ничего не остается делать, как пилить труп на куски и прятать в пяти-шести местах. Затем – отмываться от крови, еще кого-нибудь выслеживать, и повторять попытку.

 Нервно хихикнул, глянув на закрытую дверь комнаты.

Я посмотрела в том же направлении.
- Думаешь, охранники об этом расскажут кому? Ну, про дикие вопли, кровищу, и прочее? Нихрена, они сами тебя готовы на куски разрезать, просто я первая в очереди, так как лично тебя повязала… Думаешь, соседи услышат? Тоже ошибаешься. Светлана Георгиевна им заплатит побольше за молчание, и всех делов. Да, кстати, секретарша Разиной тоже на тебя злая, из-за пищевого отравления, тоже может по тебе протоптаться основательно, и всю рожу расцарапать. Минимум, поправлюсь, расцарапать.

  Закурила, давая ему время еще подумать. После трех-четырех затяжек, возобновила расписывание того что будет в случае молчания:
- Надеешься на цивилизованность общества? Зря. В людях еще много чего осталось звериного. Прогресс лишь дал возможность усовершенствовать орудия пыток; ну, электричеством в зубы, утюгом по роже и ниже, отверткой в руки-ноги, башку в микроволновку можно запросто засунуть… всё хотела посмотреть на время готовности, да и как запекаемые глаза себя поведут, лопнут или не лопнут… А знаешь сколько тайн в себе хранит применение обычной поваренной соли? Знаешь, по глазам вижу…

 Стряхнула пепел на ковер. Растерла ногой.
- Можно ко всему этому, конечно, и не прибегать. Рассказываешь кто тебя нанял, и целехоньким отправляешься на нары. Я удовлетворяю свое любопытство, ты сохраняешь целостность своего тела, думаю что предложение заманчивое. Отсидишь положенное, выйдешь на свободу… Да, и самое основное – ты, как я поняла, мастер боевых искусств, уважаешь честность в противнике, блюдешь кодекс негласный. Я права?

 Кивнул без раздумий.
- Я уважаю честность, кровожадная красавица. А ты…

 Пришлось пояснить простые вещи:
- Я с самого начала хотела использовать химию, еще когда взялась охранять Разину, не в последний момент к такому решению пришла. Учти это. Да и некогда мне с тобой в боевом танце отплясывать, я на работе, мне еще твоего нанимателя вычислять. Личные убеждения забыты до полного выполнения договора, короче. Так что не вини меня в подлости и прочем, сам виноват что попался. Я бы на твоем месте не обратила внимания на кажущуюся беззащитность и хрупкость стоящей в коридоре девушки. А ты – обратил и расслабился, за что и пострадал. Логично?

 Согласился, тяжело вздохнув.
- Логично…

- Вот и я о том же. Ладно, это всё лирика, некогда об этом болтать… Ну так вот, сдам тебя в милицию с доказательствами, отсидишь положенное, будешь держать себя в форме на зоне, так что ничего можно сказать не потеряешь. И целым будешь, заметь, не инвалидом. Заодно и поразмыслишь над своим поведением, учтешь ошибки… А будешь молчать или грубить, тут уже ничего хорошего для тебя не выйдет. Докурю сигаретку и буду играть с тобой в “шамана”. Ну, в качестве разминки…

 Насторожился:
- Шамана?

- Ага, весь “бубен” скалкой расколочу, пританцовывая вокруг.

   Сглотнул нервно. Даже съежился весь; в моих глазах прочел, что обещание я своё выполню с радостью, только дай повод. Понял, что со мной шутки плохи. Тем более контраст хрупкого облика с кровожадным содержанием много чего добавлял. А может и осознал, что лучше действительно отсидеть на зоне целым и невредимым, чем просить милостыню в подземном переходе; на зоне тоже жить можно неплохо, особливо когда владеешь телом превосходно и любое количество противников в пыли изваляешь.

 Ругнулся под нос. Посмотрел на меня:
- Что ты хочешь узнать?


      Допрос не дал мне желаемого результата. Шутник был нанят через посредника, по интернету, с самим заказчиком не общался никогда, и единственно что знает более менее ценного – заказчик приехал из другого города. Оплата, естественно, через связующего. Я попыталась узнать про посредника, но тут было вообще “болото”; умудрись я выйти на него – попала бы в анналы частного сыска, как большой оригинал. Проще сброшенный с самолета окурок в джунглях найти, чем пытаться выйти на след посредника. Да и некогда этим заниматься, надо искать этого иногороднего нанимателя, пока он не приступил к активным действиям. Вполне может узнать про неудачу и нанять какую-нибудь бесстрашную и прямолинейную шпану. Ну а там – винтовочная пуля не заставит себя долго ждать, прилететь может начиная с завтрашнего утра.

   Сдержав слово, я не стала избивать и калечить пленного. Запретила это делать и охранникам, нечего после драки кулаками размахивать. Вызвала милицию, собираясь сдать горе-киллера и уже транспортировать хмельную нанимательницу домой. Там пусть хоть пять литров водки уговорит – это дело десятое. Пьяная клиентка, это все же не мертвая клиентка. Так что пусть пьёт, ей сегодня много чего пришлось пережить, запрещать ей не надо. Утром будет, естественно, недоуменно спрашивать себя, с чего так надралась, но это утром, а сейчас – болтовня с сотрудниками милиции, дача показаний, и прочее характерное.

  Охранники шептались у меня за спиной, восхищенные моими действиями, но я мало обращала на это внимание; готовилась к приезду милиции, собиралась как можно быстрее избавиться от пленного, и уже по приезду в особняк Разиной – начинать тщательное раскапывание прошлого клиентки. Только в прошлом следовало искать связь с этими событиями, только в прошлом. А иного на ум и не приходило; вариант с бандитствующей братвой сразу отпадает, если бы и имелось такое, то только от местных, незачем бандюкам приезжать, в Тарасове своих хватает. Тут дело в другом. У хозяйки пяти салонов по продаже ювелирных украшений все-таки есть враг из прошлого. И именно он приехал в город и нанял Шутника. А если так – то ее прошлое не совсем чистое. Какое-то преступление все же было…  Наверное с тем авторитетом криминальным связанное? Не должно вроде, еще тогда бы предъявили, да и убит был на разборке, Разина-то причем? Быть может связанное с пропавшей близняшкой? Тоже не вполне логично… Может, Валерий Игнатьевич что-нибудь раскопал? Надо бы позвонить ему, разузнать, может что и нашел.

  Я положила пакет с изъятым оружием у ног связанного. Скопировала через компьютер секретарши запись с цифровой видеокамеры, саму же камеру присовокупила к оружию, напомнив себе попозже забрать её из рук сотрудников органов. Собралась было идти на кухню и отдохнуть за кружкой кофейку, но не успела; наконец-то приехала вызванная милиция.
 
     Ну а там всё потонуло в суете. Дача показаний, пояснение своих действий, проверка моей лицензии и права носить оружие, проверка всех остальных. Естественно не обошлось из без понятых; сотрудники милиции бодро пробежались по окрестностям, отловили какого-то не то армяна не то грузина, пару бабулек, и молодую девушку. Армян всё ворчал с акцентом, потом начал восхищаться мною и всё пытался выведать номер моего телефона, после моего отказа устроил скандал и его выдворили из квартиры. Бабульки и девушка были не в пример спокойнее, остались до конца. Всё это настолько надоело, уже в сотый раз с этим сталкиваюсь, что я с трудом дождалась окончания. После, как Шутника увезли и от нас отстали, я проводила полупьяную нанимательницу до машины, вернее проследила как её несут на руках охранники, уселась на переднее сиденье и устало закрыла глаза. Денек выдался сумашедший. Вроде и не вечер еще, а такое ощущение что светлое время суток растянулось как минимум втрое. Может и тягомотина с милицией так вымотала, не понятно.

  Водитель имел распухший нос, хмурое выражение лица, понятно из-за чего, ну и отвратительное настроение. Про его коллегу в джипе и говорить нечего; всё тоже самое, только вдвойне. Посмотрел на пьяную работодательницу, что уже практически спала и была не в состоянии связно говорить. Посмотрел на мрачного Дмитрия. На меня взгляд перевел.
- Че делать-то?

 Я села поудобнее, положила папку на колени, и сказала:
- Поехали домой. Поездка по салонам отменяется.

- А как же… Всё, понял, молчу.

- Вот и молчи.