Золотой отблеск совсем уж подлых дел. глава 13

Глава 13


     Просидев несколько часов в полной неподвижности, я наконец-то почувствовала в себе желание подвигаться и уже малость подкрепиться. За окном медленно утверждался вечер, косые лучи солнца переползли на стены и не были теперь такими интенсивными. Еле слышимый шум с улицы стал вообще практически незаметным. Облака изменили окраску, уже подсвеченные немного красно-желтым, закатным, красивым.
 
   Разина по-прежнему спала, отходя от сегодняшних встрясок и внушительного количества выпитого алкоголя. Будить её не следовало, пусть и дальше спит, но в то же время подмывало встряхнуть её и расспросить о пропавшей сестре. Естественно правды услышать не придется, если замешана то вряд ли что откроет, но всё таки существовала возможность подловить её на несоответствиях. А если вообще откажется разговаривать на эту тему, то тем более моя уверенность в её порочности многократно усилится. Сейчас-то простые догадки, полу-реальные, а вот после беседы, удачной или нет, догадки превратятся во вполне обоснованные версии. Первая – да, замешана, следует искать недовольного этим её проступком, даже преступлением, родственника, дальнего или близкого, который поднабрался силенок за эти годы, поднакопил деньжат на наём Шутника, и теперь хочет восстановить справедливость. Семейную, что ли, справедливость… А вторая – никаким боком не замешана, непонятно кто вредит, непонятно из-за чего вредит, и вообще какие цели этим вредительством преследует. Н-да, это и не версия вовсе… это – всё остальное возможное, не разделенное толком на… на пункты? Или направления?

      Я встала с кресла, сердясь на разрозненность своих мыслей; скорее всего расслабленность тела повлияла и на мозг. Посмотрела в окно на въездные ворота. Проверила периметр, хоть и какой час уже этим занимаюсь с завидным постоянством. Оглядев себя, вспомнила что теперь роль бизнес-леди уже не так важна и пора переодеться в что-нибудь свободное, спортивное. Не будешь же в юбке зажигать даже ночью.

  Переодевшись, взяла телефон с кровати, сунула его в карман олимпийки, в другой карман сунула револьвер; оба могли понадобиться, положение-то почти осадное, на тарасовских улицах вражина бродит и нервничает. Тряхнула головой, вытащив заколки и разрушая прическу. Туфли сменила на удобные кроссовки. И уже после этого вышла из комнаты. Следовало перекусить и прогуляться по двору, к тому самому домику в коем проживала домработница. Что-то мне подсказывало что эта самая Нина Сергеевна может поведать о пропавшей близняшке немного интересного; ведь должна же была застать те времена, когда еще живы были родители Разиной, да и сама сестра её никуда не пропадала. Обычно такие люди работают на одном месте довольно продолжительное время. Ну а не застала, что ж, будем искать сведения в другом месте. У соседей, например.


       В столовой никого не было. Охранники видимо пока не испытывали мук голода, или же в связи со своим сегодняшним позором сидели в гостевой комнате и скромненько пялились в монитор всей толпой. Мол; не спасли, не уберегли, не защитили, и если бы не бойкая хрупкая девушка, то пришлось бы виновато смотреть в пол и выслушивать дикие вопли-маты начальника охранного агентства, который уже получил, в свою очередь, нагоняй от владельца организации по причине смерти клиентки… а так, повезло считай, Светлана Георгиевна жива и пьяна, так что лучше сидеть тихонько, пусть даже и голодными, ждать пока милостливо не покормят.

  Я прошла к холодильникам, выбрала не стесняясь много чего калорийного, подогрела-расставила-налила, вооружилась вилкой, и принялась ужинать, всё так же усевшись во главе стола. Мне скромничать нет необходимости, я со своей работой справляюсь преотлично, так что могу и позволить себе немного похозяйничать в этом помещении. Да чё в этом – могу без упреков совести запереться в ванную, проторчать там несколько часов, блаженно закатывая глаза к потолку и нежась в густой пене; когда дом проверяла, ванная комната мне очень понравилась, такую только в кино-то и увидишь. Почти бассейн, можно налить горячей водички, насыпать лепестков роз, вытащить из заначки бутылочку вина сорокалетней выдержки, прихватить из серванта бокальчик хрустальный, залезть, забалдеть, и так здорово отдохнуть, лаская некоторые струнки своей разносторонней души, что… что такой отдых запомнится надолго. Особенно если у края ванны будет стоять какой-нибудь красавчик с опахалом, вовремя гонять воздух, вовремя подливать вино в бокал, вовремя улыбаться, вовремя…

  Я закашлялась, чуть не подавившись куском хлеба. Ощутив покраснение на щеках, встряхнулась, отгоняя такие мысли, глубоко вздохнула, даже холодного молока несколько глотков сделала, остудиться надо немедленно. Бросила взгляд по сторонам.

 Всё-таки роскошь расслабляет, вытягивает наружу нехорошие побуждения, а ведь надо быть начеку; я на работе или где. Поблизости злодей околачивается, нехорошие замыслы вынашивает, вот-вот нападет или еще как-нибудь навредит, а я о таком… Нельзя так, Евгения Максимовна. Нельзя. Пока над Разиной тучи не разойдутся, никаких лишних мыслей быть не должно, всё в работу. Работу. Работу. Работу.

  Лопнувший в микроволновке пирожок смотрел на меня разрывом-ухмылкой, словно всё знал о моих мыслях. Пришлось садистски растерзать его ножом, перемешать останки, и сосредоточится на еде.


     Вполне насытившись и полностью взяв расшалившиеся мысли под жесткий контроль, я помыла посуду, расставила всё по местам, и критически осмотрев столовую в поисках хоть малейшего изъяна, оставленного мною, ничего не нашла. Направилась к домику Нины Сергеевны, в уме подбирая с чего начну знакомство и какие вопросы буду ей задавать.

  Окажется старушка неразговорчивой или скажет что с малознакомыми людьми не хочет разговор вести, то можно раскрыть себя. Мол; я телохранитель, тайный, мне надо знать немного про минувшие года, всё такое, всё этакое, уж расскажите пожалуйста, Нина Сергеевна, а то вся в догадках извелась, пытаясь вражину вычислить, да и про близняшку потерявшуюся хотелось бы узнать… Не поверит, можно сказать что Разину сегодня от жуткой смерти спасла; дескать, охрана-то ничего не может, вот и пришлось самой защищать Светлану Георгиевну, бабуля… А поверит, что ж, еще лучше, можно столько всего выведать, что на основе только этого запросто вычислить вражину иногороднюю. Вычислить, указать пальцем, и поехать к нему на хату, вооружившись диктофоном, топором, пистолетом, утюгом, отверткой, паяльником, напильником… короче, всё равно признается в делах своих подлых.

  Поднявшись на крыльцо, я вежливо постучалась в дверь. Напустила на лицо безмятежное выражение, улыбку даже смастерила, убрав то, в коем вышла из столовой; незачем старушке видеть мою внутреннюю борьбу с разыгравшимся воображением, да и вообще со временем года. Увидит Нина Сергеевна мои сжатые губы, прищуренные глаза, нахмуренные брови – и милицию начнет звать на помощь, подумав что её убивать пришли… Вот опять, опять такая хрень, стоило расслабиться и улыбнуться, сразу же всякая дрянь в голову полезла.

   Я провела по лицу ладонями сверху вниз, подвигала плечами, хрустнула шеей, и, сконцентрировавшись насколько это возможно, стала созерцать дверь домика; зеленая такая, из ровненьких досочек, ручка медная, гвоздики поблескивающие, паучок ползет, ползет, ползет, соринка внизу прилипла, во-он там пониже царапинка имеется, рядом еще одна…

  Дверь в этот момент открылась. Передо мной стояла та самая старушка, что рыхлила землю под елочками и была зафиксирована чуткой камерой. Нина Сергеевна. Домработница. 

 Я кивнула замедленно.
- Добрый вечер. Вы – Нина Сергеевна?

 Она оглядела меня с ног до головы, держась одной рукой за дверь.
- Да, это я.

 Не озвучила конечно, но в воздухе повис немой вопрос, даже несколько; чего мне от неё надо, кто я вообще такая, и чего брожу по двору в вечернее время.

 Пришлось оптом отвечать на незаданное, прикрыв это необходимой вежливостью:
- Вы, Нина Сергеевна, извините меня за столь поздний визит, но просто я являюсь телохранителем Светланы Георгиевны, и хотелось бы задать вам несколько интересующих меня вопросов.

 Договорив, мило улыбнулась, не обращая внимания на возникающие там и сям мыслишки; надо быть приветливой. Надо.

 Домработница посмотрела теперь другими глазами:
- Вы телохранитель?

- Да. Телохранитель.
 Упреждая её следующий вопрос, я поправилась-объяснилась:
- Тайный телохранитель. Светлана Георгиевна не надеется на свою охрану, тех шестерых мордоворотов замедленных, вот и обратилась ко мне.

 Старушка малость помолчала, всё разглядывая, потом отступила вглубь домика, приглашая войти.
- Я всегда говорила Светочке, что нанятые ею великовозрастные обалдуи никакой пользы не принесут. – открыла передо мной еще одну дверь, в жилые комнаты. – Только жрут всё подряд, и по коврам в обуви уличной ходят. А чтобы помочь в чем-нибудь, те же цветы полить, так не допросишься, носы воротят и говорят что на работе находятся. А сами ни разу в жизни в руках лопаты не держали, работнички чертовы, мозолей-то на лапах нету.

   Я прошла в сам домик. Улыбнулась еще раз, уже самой себе. Старушка, похоже, весьма говорливая и легкая на общение, если с самого порога начала распекать-критиковать не нравящихся ей охранников. Наверное у нас с ней получится хороший разговор.

 Развернулась к входящей и закрывающей за собой дверь Нине Сергеевне:
- А вы давно у Светланы Георгиевны работаете?

 Она сняла советские галоши, да-да, советские, прошла в какую-то комнату, по виду так кухня, позвала меня оттуда:
- Ты проходи, дочка, чего у порога-то встала? Посидим, чайку попьем с вареньем, я тебе всё и расскажу.

  Я скинула кроссовки, прошла к ней. Сама себя укорила, что действительно не вежливо задавать вопросы с порога. Вот за чаем, да с вареньем, можно о чем угодно спрашивать.

  Села скромненько на указанную табуретку, наблюдая за суетящейся старушкой; та поставила чайник на плитку, открыла банку с вареньем и наливала в старинного вида чашку густое, клубничное, такое аппетитное. Мгновенно вспомнилось собственное детство; почти такое же варенье в похожей чашке, пушистая кошка на печи, бабушка у плиты, что-то говорит, лучи солнца в засиженное мухами окно деревянной избы на окраинах Владивостока, плетеные полосатые половики на полу, гирлянды лука на стенах, и я, такая маленькая и наивная, с деревянной разрисованной ложкой в руках, вся измазанная вареньем, еще не знающая что за забором двора существует жестокий и большой мир, который скоро перетряхнут рыночные отношения и на улицу будет страшно выйти с наступлением темноты.

 Отогнав воспоминания, я повторила свой вопрос:
- Ну так вы давно у нее работаете, Нина Сергеевна?

  Она налила варенье, поставила банку, закрыла её капроновой крышкой. И только потом ответила:
- Я еще её родителей помню, дочка. А Светочка и Ирочка совсем маленькие бегали, когда я сюда работать пришла.
 
   Пришлось придавить чуть не вырвавшуюся радость от такого известия. Я хорошо сделала, что пришла сюда, скоро буду знать практически всё. И про Светочку, и про Ирочку… не это ли сестра Разиной?... и про всё что связано с этим домом. Ну и, учитывая полученные сведения, искать вражину и открывать на него охоту.

 Домработница убрала банку в холодильник. Достала из шкафчика над плиткой вазочку с печеньем, поставила её на стол, укрытый клеенчатой скатертью, приподняла эту же скатерть, выдвинула ящик с ложками-вилками, выбрала пару чайных. Посмотрела на меня, остановившись:
- А ты, дочка, с каких бед в телохранители-то подалась?

- Не знаю. За меня жизнь решила. – мне не хотелось рассказывать про секретное учебное заведение, в которое меня определил отец, потому и исказила маленько, – Пробовала работать переводчицей, не понравилось, скучно и пресно. Вот и пошла в охрану.

- Бойкая. – старушка всё-таки вытащила ложки, задвинула ящик на место, поправила скатерть. – Сейчас таких редко встретишь. Всё надеются на мужей, сами зарабатывать не хотят, по соляриям да по салонам разъезжают.

 Достала две чайные чашки, заварник, выставила рядом с печеньем.

 Я поерзала на табуретке, продолжила задавать вопросы. Но напрямую старалась не действовать.
- У Светланы Георгиевны, я так понимаю, сестра-близняшка есть?

 Домработница оглянулась на дверь. Почему-то понизила голос:
- Кому другому, я бы ничего не стала рассказывать. Но тебе расскажу, дочка. Как никак, ты Светочку от смерти спасла, тебе можно доверять.

 Я удивилась:
- А откуда вы знаете про сегодняшнее покушение?

- Воротный лентяй сказал.

- Понятно.

  Она посмотрела на чайник, что уже начинал закипать, сообщила:
- Сейчас вот заварю, чаю попьём, расскажу тебе всё что о пропаже Ирочки знаю, но после этого никому не слова, дочка. Хорошо?

  Кивнула не задумываясь:
- Хорошо.
 
   Я приготовилась к выслушиванию обстоятельного рассказа. Все ждала пока вода закипит, но та чего-то медлила и медлила, никак не собираясь нагреваться. В том что откроется нечто тайное, не для всех доступное, я не сомневалась. Старушка еще родителей Разиной помнит, саму пропавшую помнит, наверняка и мужа пропавшего видела, так что совсем скоро картина станет ясной, более четкой, и недостающие фрагменты займут свои положенные места. А то что старушка так вот решилась всё мне рассказать, это… это наверное у меня глаза красивые. Или же ей просто не с кем поделиться своими наблюдениями. Может и еще что-нибудь, не знаю. Время покажет.