Золотой отблеск совсем уж подлых дел. глава 18

Глава 18

      
         Утром, едва край солнца поднялся над крышами многоэтажек центра Тарасова, я бодренько выбежала во двор, делала зарядку. Снайпера не опасалась, угрозы вражины меня не убедили. Инструктора “Ворошиловки” сейчас бы высказали мне много чего критикующего, обвинили бы в легкомысленности, но я пожала бы плечами, невинно хлопнула бы ресницами, и сказала бы что во всем виновата весна. Да, весна. Поэтому даже не смотрела по сторонам; чё мне какой-то снайпер?... Зато на меня смотрели; чуть ли не все охранники сон потеряли, стояли кучкой возле ворот, кода я отжималась у ряда елочек, потом переползли к джипу, когда я отошла к башенке и делала там растягивающую гимнастику, чуть позже – перебазировались на крыльцо, так виднее и повыше, когда я заканчивала разминку. Конечно такие разглядывания от меня не укрылись, и много бы чего высказала, просто в это утро я думала о другом. Всё планировала, как себя вести в сегодняшней поездке по городу.

   Ждать до завтра я не хотела, поэтому собиралась обрадовать Разину, что в осаде сидеть нет необходимости и можно спокойно разъезжать по салонам. Находится с ней рядом во время этой поездки я не могла, это запросто отпугнет вражину или он откроет уже беспорядочную пальбу по нам обеим, пытаясь сразу решить две проблемы. К тому же он знал меня в лицо. Так что следовало осветлить волосы, немного увеличить пропорции тела, ну и одеться иначе; спортивный костюм как раз подойдет. Да и ехать следовало отдельно от Разиной, и причем на своей машине. Ехать с упреждением, согласовав маршрут движения. Там – прибывать в салон на двадцать-тридцать минут пораньше, изображать из себя покупательницу, одновременно высматривая поблизости вражину с усами, горбатым носом, и характерным акцентом. Если его не обнаружится внутри салона, значит ждет где-то снаружи. Еще и там всё осматривать предстояло.

  Нина Сергеевна, кстати, подтвердила, что на фотографии, которая пришла от Симонова, никто иной как сам пропавший муж Ирочки, правда постаревший и отпустивший усы, но всё же это он, старую женщину не обманешь, это он. Поэтому я готовилась к предстоящему задержанию со всей серьезностью; разминала тело, если побегать негде, то хоть так, подбирала в мыслях облик поконтрастнее, рассчитывала все возможные мелочи. Даже такую, как внешний вид Разиной; Светлана Георгиевна должна быть свежей и спокойной, иначе вражина может что-то заподозрить и выкинуть какой-нибудь фокус возле одного из салонов. Там же люди ходят, а если кого ранит? Ему-то плевать, он полностью нацелен на мщение, даже отсидеть за это не боится, но люди-то причем. Вот и следовало отнестись серьезно. Практически как к Шутнику.

  Закончив с разминкой, я вошла в дом.

  Разина сидела в своем кабинете, хмурая, с больной головой, дымила наверное сотой сигаретой. Когда я вошла, она как раз доставала из ящичка очередную бутылочку коньяка, собираясь видимо и её употребить. И чего в такую рань не спится?

- А, Евгения Максимовна? Доброе вам утро. – глаза бизнесменши говорили о том что еще немного и она рухнет головой на стол, попросту заснув. – Я вот вчера всё перепробовала, книжки читала, фильмы смотрела, пробовала спать…
  Полупьяно вздохнула.
- Скучно… Не могу без работы.

  Я кивнула.
- И вам доброе утро, Светлана Георгиевна. Чего ж напились-то так?

- Не знаю… само вышло…

  Пришлось оставить замысел о поездке в город. В таком состоянии она даже в салон зайти не сможет, попросту свалится у входа и уснет с храпом. Вражина это увидит, пальцем у виска покрутит, и начнет стрелять по мне, справедливо полагая что с пьяной он разберется попозже. Вот и думай…

     Я вышла на крыльцо. Уткнула руки в боки.
 Не сдержалась:
- ****ство!

   Охранники дружно повернулись, побросав сигареты; наверное подумали что я их критиковать явилась. А чё? Стою на крыльце, к ним лицом, хмурая, руки в боки, да еще и ругаюсь. Видок наверное тот еще? Да, одним видом можно ого-го какое о себе впечатление создать. Нахмурься, ругнись, и все сразу же отнесут сие проявление эмоций на свой счет, хоть и ошибаются. Можно улыбнуться, подмигнуть, и тут уже два варианта – девушки ответят взаимной улыбкой и подмигиванием, а мужики – возомнят что им дан “зеленый свет”. Да, вид решает многое… Вид решает многое…

 Я задумчиво осмотрела двор. Что-то вертелось на языке, но я никак не могла сформулировать эту мысль.

   В открывшиеся ворота заехал “мерседес”; водитель со вчерашнего дня чинил вмятины, оставшиеся от Шутника и попадания в машину тел отлетаемых охранников. Грациозно протиснулся рядом с моей машиной. Заглушил двигатель. Водитель выбрался, подошел к охранникам, начал здороваться с каждым.

 Я собралась уже было в дом заходить, как вдруг мысль наконец обрела четкость и материализовалась. В город можно и без Разиной съездить. Главное – создать вид, вот, мол, машина её едет. Вот к салону подъехала. Кто углядит через тонированное стекло, что внутри Разиной нету? А муж пропавшей близняшки наверняка нападет на улице; возможностей для бегства больше, да и охранники пока выберутся из джипа… Можно приехать к салону пораньше, занять позицию, а когда вражина нерусская нарисуется, а он нарисуется, это к бабке не ходи, и попробует приблизиться к подъехавшему “мерседесу”, то тут его и вязать. Пять салонов, пять вероятных мест его появления, пять попыток. Осталось только облик изменить.

  Я сбежала с крыльца. Направилась к охранникам и водителю. Собиралась обговорить детали, согласовать маршруты и время подъезда к салонам. Охранников в джипе и двоих хватит, остальные пусть дом защищают. Мало ли что.

- Мальчики, стекла бронированные?

- Д-да…

- Отлично. Значит так, слушайте меня очень внимательно…



    Начать охоту на главного злодея я собиралась с “первой точки”, нанимательница всегда следовала по одному и тому же маршруту, вот и мне не стоило что-то нарушать; вражина наверняка знает об этой привычке Разиной, и наверняка заподозрит неладное, если я вздумаю поехать сначала к другому салону. А если все же не появится – значит ему кто-то уже доложил о том что в “мерседесе” никого нету, значит придется перетряхивать охранников и водителей, искать предателя среди них. Хотя… хотя вряд ли у мужа пропавшей близняшки есть союзник в доме; иначе зачем ему было прибегать к услугам малолетнего хакера? Да и жучки в особняке торчали бы…

   Полностью осветлив волосы и потратив на это порядочно времени, благо было еще раннее утро, я поднялась в свою комнату, и, достав из сумки походный гримировальный набор, принялась менять внешность. Как это ни обидно, но противник знал меня в лицо, поэтому следовало измениться разительно. Сделать накладки на тело, увеличивающие зрительный объем фигуры. Стать, например, немного пышной блондинкой а не стройной брюнеткой, одеть спортивный костюм против делового, “набрать” разом двадцать килограммов, ошарашить охранников и водителей, сесть в свой “фольксваген”, и уже ехать ошарашивать усатого вражину – по-любому не узнает во мне телохранителя Разиной, в одиночку свалившую Шутника. А раз не узнает, что ж… я ему припомню “вежливый” телефонный разговор, еще как припомню.
 
  Управившись, критически оглядела себя в зеркало. На меня действительно смотрела пышненькая светловолосая девочка, обряженная в бело-голубой спортивный костюм, словно сошедшая из -за какого-нибудь торгового прилавка, или же из парикмахерского салона. Всё получилось как нельзя кстати, даже мой профессиональный взгляд не заметил несоответствий. Только вот выражение лица… хмурость и сосредоточенность выдавали с головой; не может продавщица или парикмахер иметь такого серьезного вида, холодного даже. Такое могут только террористы иметь, боевики, да высококлассные телохранители. У простых обывателей, едва замечают обладательницу таких глаз, сразу же начинаются мурашки по коже, их начинают терзать смутные сомнения, рука тянется к телефону для вызова милиции, прочее нехарактерное совершают… Надо хотя бы очки одеть, если сама с собой справиться уже третий день не могу, хоть непрозрачными стеклами глаза скрыть, раз другие средства не помогают… Да, и блондинки любят яркое, чуть не забыла совсем.

  Выбрав губную помаду поярче и с блестками, я выругалась в пол-голоса, но тем не менее нанесла еще один штрих в общую картину заемного образа. Ох вражине не повезет, ох и затрещат армянские кости, ох и взвоет, ох и заскребет по асфальту ногтями. Удумал, понимаешь, честным и примерным предпринимателям кровь сворачивать. Было же расследование, в те годы еще, ничего Светлане Разиной предъявить не смогли, алиби и всё прочее, к похоронам готовилась дома, чего опять не понравилось? Закон для всех общий, ничего не попишешь. Решил собственноручно справедливость воцарить? Нихрена! Пока я живу в Тарасове и ко мне обращаются за помощью состоятельные граждане, справедливость на городских улицах буду воцарять я. Я, лично, а не кто-то со стороны.

   Жутко-алый цвет вообще изменил меня до неузнаваемости, посетило желание стереть с губ такую пакость, но я одернула себя; на первом месте должна стоять работа, а уж потом личные желания. Одела очки, хмыкнула не удержавшись. Так же не удержавшись, скорчила рожицу посмешнее. Взяла сумочку, и вышла из комнаты.

  Охранники вытаращились во все глаза, едва я появилась на крыльце. Но мне это было до глубокой фени; прошла к своей машине, бросила сумочку на переднее сиденье, и вопросительно посмотрела на собравшихся и ожидающих:
- Всё запомнили?
 Последовало несколько утвердительных кивков.
- Всё, Евгения Максимовна. Через полчаса на первой точке.
- Отлично.
   Села, пристегнулась, завела мотор. И плавно выехала со двора. Воротный охранник долго-долго смотрел вслед.