Золотой отблеск совсем уж подлых дел. глава 20

Глава 20


     Через несколько часов я сидела в кабинете Симонова. Пила кофе. Дымила сигаретой. Делилась полученной информацией:
- Всё получилось несколько странновато, Сергей Владимирович, мне до сих пор не понятно кое что, но лезть глубже в тайны этого особняка и выискивать скелеты в шкафах… думаю, что это будет не совсем правильным. Главного злодея я вычислила, обнаружила, и поймала. Светлане Разиной теперь никто не угрожает и не пытается её убить, так что со своей задачей я справилась отлично. Пусть и дальше хранит свои тайны, мне на это наплевать.

 Капитан пожал плечами. Крутил на столе зажигалку.
- Ну а вам самой, Евгения Максимовна, разве не интересно докопаться до истины?

 Я сделала глоток побольше, затянулась. Выдохнув, отмахнулась рукой.
- Больно надо. Третий день над этим голову ломаю, всё успокоиться не могу. Извилины уже воспалились от догадок. И ладно бы всегда правильные догадки были, дык ведь на деле оказалось что половина из них вовсе ошибочные.

  Он перестал крутить зажигалку. Заинтересованно глянул:
- Но ведь результат-то имеется? Киллер на квартире вами нейтрализован. Наниматель его тоже вами же пойман.

- Да это случайно получилось. Шутника я возле салонов всё высматривала, а он, зараза, секретаршу Разиной траванул и на её квартире нас ждал. Мне просто повезло, что он не принял меня за настоящего телохранителя. Дык, ведь еще и обманул, паразит, сказал что заказчика в лицо не знает. А на деле оказалось что сам заказчик понятым был, зашел удостовериться в том что Разина уже мертва – а тут совсем другое, жива, пьяна, и киллер схвачен… Дела, в натуре, выходит покруче чем в кино. Я поначалу-то и не подумала на понятого, а вчера до меня дошло. Армян, кстати, еще и в салоне мне встречался, в первый день, перед покушением на Светлану Разину, и опять я внимания этому не придала, всё киллера выглядывала… Потом я с домработницей чай попила, увидела этого самого пропавшего мужа на семейном фотоальбоме, и задалась вопросом – а не много ли вокруг меня и этого дома нерусских околачивается?... Да, вы правы, Сергей Владимирович, мы все думаем задним умом.

 От приподнял брови.
- Я этого не говорил, Евгения Максимовна.

- Но подумали, по глазам вижу.
 
Я сделала еще глоток. Затянулась, пустила дым в потолок.
- А с армяном – все само собой получилось. Сел рядом со мной на лавку, когда я его возле первого салона высматривала. Ну и попался, не узнав меня… Он, кстати, говорит что его убить в прошлом несколько раз пытались, как раз когда он по инстанциям ходил и обвинял Светлану Разину в убийстве своей сестры-близняшки, потому и подался в пропавшие без вести. Если не врет, то… то выходит что кто-то был заинтересован в его молчании и скорейшем замятии дела.

 Капитан был со мной согласен.
- Выходит, что так. Только вот кто? Двадцать лет уже прошло, кому захочется раскапывать это мутное дело? В архивы сейчас никого не загонишь, даже курсантов.

 Он загадочно глянул на меня:
- Вот если бы…

 Я отодвинулась, выставив ладони.
- Не надо, Сергей Владимирович, сыта по горло этими раскопками. Три дня копалась. Устала, да и тишины хочу.

- Дело ваше, Евгения Максимовна. Просто вам…

- Повторяю, я в это дело больше не полезу. Съезжу, личные вещи и гонорар заберу, и забуду про армянов, близняшек, и тайны этого трехэтажного дома. В конце-концов, как будет выглядеть, если я докопаюсь всё же до истины, докажу вину Разиной, и она будет арестована? Она же меня для защиты нанимала, а не для раскопок прошлого. Угрозу её жизни я устранила, работу свою выполнила. На этом всё.
 
  Помолчала, наблюдая за Симоновым; что-то хотел сказать, но не стал. Продолжила оправдываться. Да, именно оправдываться. Перед собой ли, перед ним, не знаю, в общем – продолжила отстаивать своё:
- Да и некогда мне выпытывать тайны или вытаскивать на свет прошлое, я не следователь и не частный сыщик. Я телохранитель. Я от вражин должна защищать, а не упекать клиента за решетку. Тем более Валерий Игнатьевич Светлану Разину считает кристально честным предпринимателем и иногда её в пример другим ставит. То-то огорчится подполковник, когда я его иллюзии развею…

 Симонов закурил, пододвинул пепельницу к себе поближе. Заметил, как бы невзначай:
- Вы оправдываетесь, Евгения Максимовна?

 Я отрицательно покачала головой, не хотела выглядеть оправдывающейся в его глазах. Даже слишком энергично покачала:
- Ничуть. Просто говорю, что… что охранять Разину больше не имеет смысла. Да, про это речь веду. Про это.

   Тишина повисла в кабинете. Из соседнего чуть слышно доносились вопросы следователя, пойманный и раскаявшийся муж пропавшей близняшки очень подробно на них отвечал, и не думая что-то утаивать. Билась в оконное стекло жирная муха. Настенные часы отстукивали извечную мелодию.  Капитан прихлебывал из кружки и курил. Я же – чувствовала себя не в своей тарелке. Действительно выглядела оправдывающейся, нечего кривить душой. Феликс с портрета смотрел на меня осуждающе, словно в чем-то обвинял, в чем-то таком что я могла бы сделать, но не захотела, отказалась, отгородилась.
 
Затушив сигарету в пепельнице, я поднялась. Повесила сумочку на плечо. Кофе так и не стала допивать.
- Пойду я, пожалуй. Дела… До встречи, Сергей Владимирович.

 Капитан поднялся, проводил меня до двери.
- До встречи, Евгения Максимовна. – открыл. – Если что, заходите…

 Я развернулась в коридоре.
- Это вы о чем, Сергей Владимирович?

 Отвел хитрые глаза.
- Да так… мало ли что…

     Немного отойдя по коридору, я остановилась.
  Непонятки-недоговоренности, скользкие намеки, хитрый взгляд с прищуром, к чему он клонит? К тому что я возьмусь за тайны дома Разиной? Нет уж, пусть особняк и дальше их хранит, двадцать лет хранил же, так почему и дальше не продолжить. В конце-концов свою работу я выполнила, пора получать заработанный гонорар, ехать к тетушке, и конкретно отдохнуть от раздумий, тупо пялясь в экран телевизора. Кино какое-нибудь новенькое прикупить, чипсами похрустеть. В тир съездить. В бассейн наведаться. Прочее.
  Встряхнувшись, я пошла к выходу.



     Спустившись с крыльца отделения милиции, я подошла к своей машине. Закинула сумочку в окно, на сиденье с остатками моей сегодняшней маскировки. Обошла кругом. Взялась за ручку.
  Да, действительно, почему это я должна докапываться до самого дна и выводить всех на чистую воду? Разину я от вражин уберегла, небо над её головой очистила, пусть и дальше владеет своими салонами, раскатывает по городу с тупыми охранниками, ласково относится к своим подчиненным, особенно к тому секретарю на “первой точке”, Сереже своему, ну и прочее. А тут вдруг – а вы не хотите узнать всё до конца, Евгения Максимовна? А разве вам самой не интересно? Ведь на мужа близняшки кто-то же надавил, убить пытался несколько раз, так ведь можете же узнать – кто именно? Да и с пропажей Ирины Разиной не всё ясно, ведь так?

   Я открыла дверку и села в машину. Поискала пакет в бардачке, следовало сложить накладки и убрать с глаз подальше; видок у них тот еще.
  А что с пропажей не ясно? Сказано же – осенним дождливым днем поехала в морг для получения заключения патологоанатома, папенька два дня назад шею сломал на лестнице, и больше домой не появлялась. Чё не ясно? Может… может, что-то такое было в том заключении, что оно не могло стать общеизвестным? Что-то такое… такое… компроматное? Разоблачающее? Или как? Может, Светлана Разина в таком случае… Стоп! Хоть как то заключение прячь и скрывай, патологоанатом попросту новое напишет. Хотя нет, не так, напишет-то он его напишет, это к бабке не ходи, но только кому?… Блин, бред сплошной повалил. Тьфу!

   Отыскав подходящий пакет, я стала сердито складывать в него остатки телесного грима. Хватала не церемонясь, и складывала.
  Надо постоянно действовать, двигаться, пытаясь хоть так выгнать из головы надоевшие раскопки тайн трехэтажного особняка. Впору тем же алкоголем воспользоваться, раз обычные средства не помогают. Выхлебать литровую бутылку, улыбнуться расслабленно, рухнуть пластом, и по очновению не помнить ни о каких близняшках, Шутниках, Армянах, и начатках-зародышах мук совести. Ну чё мне Разина сделала? Она в меня не стреляла, не оскорбляла никак, всегда была вежливой, даже киллера не насылала. За что выводить её на чистую воду? Армяну верить? Да кто он такой, чтобы я ему верила?

    Я вспомнила сидение на душном чердаке и анонимный звонок с телефона-автомата. Еще больше нахмурилась; забыла ему ребра пересчитать за вежливый телефонный разговор, совсем из головы вылетело.
  Да, кто он такой, чтобы я ему верила? Его жена могла и в аварию попасть, раздавленная до такой степени что опознать не смогли. Её мог и маньяк какой-нибудь прихватить для своих сомнительных наслаждений, а потом истерзанное тело спрятать в окрестных лесах Тарасова. Да и сама она могла запросто улететь-уехать куда-нибудь подальше, мало ли причин на это, может надоел ей этот городок, может и еще что. Но почему Армян думает что именно Светлана убила Ирину? Он чё, дурак? Она же дома была в тот день, к похоронам готовилась, как она могла убить свою сестру? Нанять кого? Тогда получается, что… Впрочем ладно, не моё это дело.
 
 Завязав пакет покрепче, я бросила его на заднее сиденье, пристегнулась, закурила, и отправилась в особняк Разиной. За деньгами.

     На светофоре я приоткрыла окошко, собралась выкинуть сигарету, но тут замерла невольно; по “зебре” шагали две маленькие очаровательные близняшки, ведомые за руку молоденькой мамашей. И смотрели они не куда-нибудь по сторонам, как это обычно бывает, а прямо на меня. Смотрели так серьёзно, обе, словно и они хотели мне высказать за моё попустительство и отгораживание от настоящей правды. Бантики колыхались на ветру, платьица мерно раскачивались в такт шагам, две пары одинаково серьезных глаз смотрели на меня…

 Я невольно закрыла окошко, одела очки, и виновато, даже пристыженно, уставилась на свои руки держащие руль. Что же, действительно браться за распутывание, ехать к Разиной и пытаться подловить её на несоответствиях во время беседы? Да и что она мне скажет? Чем я могу доказать хоть малейшую её причастность? Сколько лет прошло, за это время и архив тех времен сгнил давно, не то что спрятанные трупы, че копаться-то среди тайн прошлого?

 Я глубоко вздохнула, покосилась на переход, проверяя не прошли ли серьёзные малышки. Оказалось что обе повернули головы на ходу и по-прежнему смотрят. Ладно, допустим Разина будет арестована, сядет в тюрьму, и начнется следствие. Но на кого останется такой шикарный дом? Кто будет следить за многочисленными комнатными растениями и прелестными пальмами декоративными? Домработница? Это вряд ли, до этого ли ей будет; сотрудники органов весь дом на уши поставят при обыске и прочем… Родня какая-нибудь дальняя? Что ж, может и такое быть, родственничков отыщется чуть ли не пол-Тарасова, это к бабке не ходи, на такой особняк равнодушно не взглянешь. В итоге что? В итоге…

   Позади требовательно просигналили; кому-то моя машина помешала. Я встряхнулась, отогнала все мысли прочь, вжала педаль до упора и с визгом покрышек рванула с места. На душе было хреново, и существовал только один способ улучшить настроение – включить диктофон, напоить Разину, и нейтрально побеседовать с ней на тему пропавшей близняшки. Что-нибудь, да расскажет.


    Ворота въездные распахнулись заведомо, я еще не подъехала, как они уже… Хорошо, видать, охранника “разбудила” недавно? Таким макаром будет образцовым работником, и уже никому не даст прикурить, никому не позволит ночью просочится на охраняемую территорию, и навсегда забросит армейскую привычку спать сидя.

   Я заехала в ворота, припарковалась рядом с джипом, спрятала диктофон в одежде, отстегнулась, и вылезла из машины. Цель впереди стояла довольно четкая – напоить, расспросить, сопоставить. Да, и теперь можно было задавать вполне прямые вопросы про Ирину Разину; дескать, пойманный муж пропавшей близняшки чего-то там заикался, вот и не понятно, Светлана Георгиевна, не понятно…

  Ёлочки смотрели на меня, одинаковые все такие, практически близнецы, окна дома тоже не отличались разнообразием, такие же одинаковые, такие же близнецы, фары джипа смотрели, фары моей машины, два белых столба на крыльце, камеры по всем возвышениям, всё было одинаковым, куда ни глянь, лишь башенка дальняя страдала одиночеством, да группа статуй не имела никакого отношения к моим угрызениям-размышлениям. Хотя нет, имела. Это я сижу на пеньке, задумчивая, мозгую над темой близняшек и собственной ленью, а вокруг столпились трое… вокруг столпились капитан Симонов, муж пропавшей близняшки, и моя совесть.

  Я скрипнула зубами. Встряхнулась, отгоняя всякую дрянь мерещившуюся. Полезла в сумочку за сигаретами.

…десять одинаковых табачных изделий смотрели на меня из пачки…

- Вот же гадство! – я не сдержалась, убирая сигареты обратно в сумочку. – Что же за день сегодня такой?!

 До хруста сжав кулаки, ощутила как ногти впились в ладонь, стало немного больно, но в тоже время голову перестали посещать всякие характерные ассоциации. Дождавшись полного успокоения, разжала кулаки и пошла к крыльцу. На одинаковые белые столбы старалась не смотреть.


   Разина, что странно, была абсолютно трезвой. Я нашла её всё в том же кабинете, где и оставила с утра. Хозяйка пяти салонов сидела, хмурая, тоскливо обнимала стакан с минералкой. Рядом валялись упаковки разнообразных таблеток, скорее всего помогающих быстрее выгнать алкоголь из крови. Похоже самой надоело пить, бездельничать, и сидеть безвылазно дома. Что ж, можно обрадовать что всё закончилось благополучно, и никто теперь угрожать ей не будет.

   Естественно от нее не укрылись мои осветленные волосы:
- Что это с вами, Евгения Максимовна? Решили сменить имидж?

 Я не стала ничего утаивать, пусть обрадуется, пусть знает что небо за дверью дома отныне чистое, и на соседних крышах нет снайперов. Впрочем, может и есть, но те по другие души торчат, там попозже разберусь – по чьи?
- Врага вашего ловила, Светлана Георгиевна.

  Она с интересом глянула, даже подалась чуть вперед:
- И как? Поймали?

 Я прошла в глубину кабинета, села в кресло напротив стола. Кивнула утвердительно:
- Поймала. Возле первого салона поймала, готовился напасть на вас когда вы подъехали бы к крыльцу.

 Она мало что поняла. Замотала больной головой, и тут же сморщилась от болей. Сделала глоток из стакана, еще больше сморщилась.
- Я же дома была… как я могла к салону подъехать?

  Пришлось раскрыть свою маленькую военную хитрость:
- Хотела вас еще утром в город вытащить, Светлана Георгиевна, не скрою, но вы были пьяны весьма, и мало что соображали. Вот я и погнала пустой “мерседес” к первому салону, использовав его как наживку. Сама же приехала пораньше на тридцать минут и наблюдала за прохожими.

- Именно поэтому осветлили волосы?

- Угадали, Светлана Георгиевна. – я поерзала кресле, незаметно включив диктофон под одеждой. – Ваш недоброжелатель уселся рядом со мной на лавочку, не узнав меня.
 Сделала паузу:
- Это был муж вашей пропавшей сестры, Светлана Георгиевна.

  Пауза была нужна как воздух, хотелось выделить момент и проследить за реакцией. Но из этого мало что вышло; хозяйка дома ничем не отразила на своем лице нужных мне интонаций. Удивилась, лишь, неподдельно:
- Он же вроде пропал без вести? Неужели нашелся?

- Нашелся. – я кивнула, внутренне разочаровавшись. – Объяснил свое отсутствие тем, что на него несколько раз покушались и бесчисленное количество раз угрожали. Вот он и подался в пропавшие без вести.

 Она сделала еще глоток из стакана. Пожала плечами.
- Но что ему нужно от меня? Неужели до сих пор не может успокоиться?

- Обвиняет вас, Светлана Георгиевна, говорит что это вы убили свою сестру-близняшку и спрятали её тело.

  Она опять никак не отреагировала, и мне начинало казаться что моя нанимательница никаким боком к пропаже сестры не относится. Муж мог и врать, мог и заблуждаться, мог действовать вслепую, не разобравшись сам до конца в тех событиях.

 Разина тяжело вздохнула, закуривая.
- Неймется же дураку, достал, честное слово… Как Ира пропала, так на следующий же день прибежал в дом и начал кричать что это я замешана в её исчезновении, я, мол, и документы подделала, я всё хочу себе присвоить, я и в остальном виновата. Все кто дома был в тот день пытались его успокоить, доказывали ему что-то, уговаривали. А он – плевать хотел на то, что папа в гробу лежит рядом, родственники все скорбят, прочее, знай себе кричал и кричал.

 Стряхнула пепел. Продолжила, всё глуше и глуше:
- Потом и вовсе переехал на другой край города, распускал слухи, разругался со всеми, даже несколько раз приходил сюда и писал на заборе что тут живет убийца, бил стекла кирпичами, кричал под окнами. Дядя, помню, не выдержал такого, избил его жестоко, так тот через несколько часов побежал в милицию, снял побои и подал заявление… ну его, ненормального, не хочу даже вспоминать о нем.

  Она замолчала, рассматривая сигарету в своей руке.

  Мне стало крайне неловко. Заперлась, понимаешь, разбередила старые раны, теперь вот на грустную женщину гляжу, да еще и диктофоном исподтишка вооружилась. Нельзя так поступать, нельзя.

 Я попыталась повернуть разговор в несколько другое русло. Да и уезжать пора было, нечего здесь торчать, пусть тайны останутся тайнами, распутает кто-нибудь другой.
- Не переживайте, Светлана Георгиевна, он теперь надолго за решеткой окажется. Лет пятнадцать наверное вас не побеспокоит. Организация покушения на убийство, ношение незарегистрированного оружия, вовлечение в преступное деяние несовершеннолетнего, еще много чего незаконного. Так что можете жить спокойно отныне, ничего не бояться, и как прежде радоваться жизни.

  Разина подняла на меня грустные глаза. Из одного просилась на свободу крупная слезинка.
- Спасибо вам, Евгения Максимовна. Огромнейшее спасибо.
  Спохватилась, сходила к сейфу, украдкой утерев слезу, достала плотно набитый и упакованный  конверт. Положила передо мной на стол.
- Ваш гонорар…

- Ага…

 Я пересчитала мельком. Не то что не доверяла, просто некоей суетливостью старалась выгнать из головы мрачные осуждения самой себя, да и не хотела показать что мне тоже грустно. Закончив, убрала деньги в сумочку, встала с кресла, решила что пора расставаться; еще мини-камеры и датчики со всего дома снимать, а это работенка-то нелегкая и не быстрая.
- Ну я электронику соберу тогда, Светлана Георгиевна, и уже поеду.
 Помолчала малость; прощание выходило каким-то неловким.
- Обращайтесь, если что… Всегда буду рада помочь.

  Разина мрачнела всё больше и больше. Того и гляди заплачет. Но ответить всё же смогла:
- Хорошо.

   Я вышла из кабинета почти такая же мрачная. Глубоко вздохнула несколько раз, закрыв дверь, попыталась малость развеяться. Вроде получилось. Принялась снимать собственную электронику со всего дома.

     Растения всех названий и окрасок смотрели на меня одобрительно, теперь у них всё будет хорошо, никто их не бросит, никто не засушит, и никто не позволит сотрудникам милиции выдергивать их с корнем и осматривать горшки на предмет каких-нибудь улик. Шелестели листьями, едва дотронешься, ласково гладили по руке отдавая спрятанные жучки и мини-камеры, покачивали цветками в знак прощания. Кактус лишь уколол, зараза, но иного от него ждать и не следовало; да, погладить хотел, да, нежность проявить, но по-своему…
 
  Столовая встретила строгой тишиной и идеальным порядком. Кухонные комбайны, микроволновка, холодильники, стопки тарелок, мебель, прочее, всё смотрело на меня так, словно благодарило за то, что сюда не запрётся наглая толпа злодеев в погонах, ничего не развандалит, ничего втихаря не съест, ничего не нарушит. Пыли не будет на всех поверхностях, следов обуви на полу не возникнет, всё останется прежним...
 
  Я скоренько сняла всё что размещала недавно, вытащила все до единого следящие устройства, даже напоследок проверила саму себя; вдруг где оставила. После этого, забрала все вещи из отведенной мне комнаты, и, не задерживаясь более ни на мгновение, загрузила сумку в багажник машины, буркнула что-то из прощальной темы всем шестерым охранникам, что стояли в этот момент во дворе, и с огромным облегчением выехала из ворот на прилегающую улицу. Всё, моя работа закончена, а буде еще кто станет смотреть осуждающе – пошлю подальше, и всех делов.

  Собравшись закурить, с подозрением посмотрела на пачку. Открыла её, ожидая от сигарет недавней похожести-намёка. Но нет – вели себя спокойно, ни на что не смахивали, даже развернуты были по-разному, это про буковки названия.

  С удовольствием закурила, и вдавила педаль газа в пол, направляясь домой.