Читать до конца

          В политику не вмешиваюсь. Но "Семь с половиной тысяч тонн продуктов.., одним словом - попали мимо брюха." Что это: сухая статистика, отчёт о достойно проделанной работе, просто информация о событиях сегодняшнего дня? В политику не вмешиваюсь, но есть повод задуматься. Все уже забыли, за что были введены "ответные санкции". В самом деле, на что? Но санкции ввели, и нам, россиянам, велено было с высокой трибуны "потерпеть три года". Прошло два года. Политика стоит на своём, а граждане на своём.
         Граждане вызывают у меня не меньшее недоумение, чем политика. Даже большее. Если не мы принимаем решения, то чего ж мы ропщем? Почему мы не ропщем на себя, когда везём запрещённые продукты, точно зная, что они будут уничтожены, когда работаем на таможнях, изымающих контрабандный товар, когда работаем на экскаваторах, зарывающих импортный харч, когда бегаем на помойки, как на халяву?
         Чем мы лучше-то?  Лучше тем, что продукты халявные жалеем? Так нас еще в школе на политинформациях просвещали, что кризис перепроизводства в капстранах приводил (в начальный период капитализма) к уничтожению тонн продуктов, чтобы поднять упавшие цены. И никто ничего никому не раздавал. Спрос пропадет, если потребность на халяву удовлетворить.
         А взять меня, чем я лучше (хуже) других? Да я и не думаю об этих продуктах. Финансов хватило бы на законную еду (уж тухлая-нетухлая, рассуждать не приходится).  И не переживаю, что где-то на границах страны образовались братские могилы с едой. Ну не волнует это меня, не задевает. Потому что мне эта еда недоступна, следовательно, ее для меня нет. И я не хочу участвовать в этой цепочке:  одни запретили, другие привезли, третьи закопали, четвёртые подсобирали, пятые повозмущались, шестым всё равно. Я не хочу участвовать, но участвую. Не есть, что ли совсем? Исключить себя из пищевой цепочки?
          Есть еще одна гуманная сфера - веяние "спасем еду от уничтожения". Кафе, рестораны, столовые, да много кто еще могут сдать активистам неиспользованную еду. Образно выражаясь, "не выбрасывай еду, я доем". И хозяева кафешек пакет булочек, пару литров супа, две-три несъеденные порции отдают великодушно, понимая, что еду уничтожать нельзя, а надо подкормить нуждающихся. Это двумя-тремя порциями? А чего ж не придумать лотки-прилавки с бесплатной, оставшейся едой? Нет, надо поддержать движение, инициативу с Запада. Ну здесь хоть есть взаимная выгода - мы вам бесплатную качественную пищу, вы нам рекламу. Дюже продвинутое сознание.
          Если я начну возмущаться, я не выкарабкаюсь из него, из возмущения. Доход фиксированный, цены на питание растут. Я - между и не жду, что будет легче. Безумные цены на еду в Европе сдерживают мое недоумение раз и навсегда. Почему дороговизна такая у них? Объясняют высоким уровнем жизни: чем товары дороже, тем уровень жизни выше. И все че-то довольны, гордятся даже. А нельзя так, чтобы уровень жизни был высокий, а цены на продукты низкие или хотя бы, соответствующие затратам труда. Нет, кому-то надо, чтобы цены были высокие.
          Напоминаю себе и рассказываю другим, как оккупацию вспоминал мой духовный отец. Ему было четырнадцать к началу войны. Он не ел в свои годы сахару, пережил голод тридцатых годов. Он не знал, что такое хлеб досыта до 1946 года. Он знал, что при отступлении партлидеры выполняли указ свыше уничтожить все продукты на оставляемой территории, чтобы они не достались врагу. И уничтожили. Врагу они не достались: зернохранилища в церквах были залиты бензином, также - запасы соли. Народу ничего не было роздано. Голодайте, как можете. Бадаевские склады, сгоревшие "случайно", ничего не напоминают? Так вот, он вспоминал, что немцы (так называли немецких солдат) кидали хлебные куски на землю, чтобы к ним тянулись детские ручонки. А потом втаптывали сапогом в грязь. И фотографировали свои "подвиги". Голодная ребятня мечтала о куске хлеба. По-разному себя вели. Но мой духовный отец ни разу не позволил себе унизиться: не тянулся за коркой, не брал от захватчиков ни халявный табак, ни водку. Многие подростки научились в войну пить, курить. А он не научился. Он научился по-мальчишески мстить немцам в родном городе: ночью под страхом комендантского часа прокалывать шины, пробивать бензобаки в  к о л о н н а х машин, идущих к фронту через город. Он научился незаметно сбрасывать в сугробы горячие буханки хлеба для товарищей, пока идёт загрузка машин у пекарни. Буханки лежали в сугробах, потом за ними приходила голодная ребятня. Он научился не ждать от властей (хоть каких) сочувствия к нуждам простых людей. Он получил дар молитвы. Он сам встал на молитвенную защиту о них (служил в Никольском соборе с 1953 года), переживших блокаду Ленинграда. Он сам научился и научил прихожан благодарить Бога, Который помог выжить и сохранить человеческое достоинство, Который сохранил дом от разрушения, Который сохранил родителей. Он об этом Его просил при круглосуточных бомбёжках (Орловская и Курская битвы, когда бомбили с самолётов свои своих у линии фронта), в эстонском концлагере, куда полуживой и завшивевший был увезен (затем спасен священником Михаилом Ридигером). Он выжил и другим помог выжить, потому что не испугался унижений и насмешек своих сверстников до войны (потом кормил их в войну хлебом). Модно было насмехаться над верой в Бога, "которого нет". А Он, Бог, есть. И спасает Бог своих, а не всякого дурного богохульника. И приходит в темницы к своим, даёт им крепость Духа и дары Духа - дает спасение.
          Вспоминаю и биографию Тонино Гуэрро, пережившего войну в фашистском концлагере. Он вспоминал, так же, как и отец Василий, подчёркивал, что хуже голода и изнурительных работ в концлагере была тоска по дому, по родителям.  Бог пришёл к нему в барак за это чувство и за то, что Тонино своим землякам рассказывал истории, поднимал дух, не давал унывать. Он начал в концлагере писать стихи, а "всяк дар совершен свыше есть" (от Бога). Мой отец Василий прожил восемьдесят лет, Тонино Гуэрро - побольше (девяносто два года). Один называл себя священником-диссидентом и последним из могикан, второй - дзен-коммунистом, когда речь заходила о политике. Это редкие, избранные люди. Но они подымают планку человеческого достоинства и словами "мне это не надо", "я не буду этого делать" пресекают все свои поползновения расслабиться и попасться на приманку врага.
          Пусть я не соответствую этим высоким идеалам, но я вижу их пример, он значим для меня, я хочу следовать этому примеру. Я не знаю, что от меня зависит в этой ситуации с продуктами. Но я точно знаю, что не хочу ни выть, ни подвывать в "сложившейся сложной ситуации" погребения продуктов. Сама не выбрасываю и слежу за собой, чтобы продукты были закуплены и использованы с толком. И еще поблагодарить тех, кто по-совести занимается импортозамещением (и опосредованно, замещением магазинной тухлятинки). И спасибо всем тем, кто за это отвечает, что еще деньги в государстве не кончились и продукты. На этом конец!

10.08.2016 (13.13)