Когда я был маленький

Когда я был совсем маленький, я отчетливо помню это время, еще в школу не ходил, все куда-то уходили: папа - на службу, мама - на работу, сестра - в школу, а я оставался один в квартире. Всегда оставался один. Мне было скучно, с одной стороны, и грустно, и я хотел тоже ходить в школу, но, с другой стороны, в Большой комнате было ружье. Я его доставал, хотя мне было запрещено, разглядывал и целился. А потом я выходил на балкон и смотрел на гору Арарат и на гору Масис. Я тогда не знал, что на Арарате был Ной. Я даже не знал, что это Турция, мне просто нравились белые, заснеженные силуэты на фоне голубого неба и золотого солнца. Потом я шел в нашу с сестрой детскую комнату и слушал странный скрип, похожий на музыку. Он разливался эхом по двору. Я не знал, откуда берется этот звук. Это был волшебный и потустронний звук. Я представлял себе, что там, у базара, далеко, куда одному нельзя ходить, ходит старый шарманщик с наглой обезьяной, которая собирает деньги в шляпу, и это шарманщик играет на шарманке.

Однажды я с мамой шел к врачу, которая лечила меня от глистов, глистов я тоже помню, и я опять услышал этот звук, я вырвал руку и побежал во двор смотреть на шарманщика и обезьяну, но там были обычные ржавые качели под тутовым деревом. На качелях качалась какая-то незнакомая девочка. И она совершенно не замечала этот звук. А для меня это было полным разочарованием в жизни. А потом меня поймала мама. И я пошел с ней, в своих мыслях, и вдруг нашел монетку в двадцать копеек. И переменил свое отношение к жизни.

А еще, в доме было много взрослых и детских книг. Насмотревшись на Арарат, наслушавшись шарманки, я брал книги и все их читал. От безделья. Мне они не нравились, просто я гору "Мурзилок" и "Веселых картинок" сто раз пересмотрел. Только две книги нравились: Дж. Р. Р. Толкиен "Властелин колец" и Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, "История одного города". Было скучно. Не было ничего, кроме Арарата, качелей, коллекции кинжалов на стенах, которую собирал отец, и бородатого молоканина Исая, веселого могильщика, с которым отец иногда пьянствовал. Мы как-то вместе с Исаем ходили пьянствовать на кладбище, когда мама куда-то уехала. Мне очень понравилось, хотя я не пил. Папа читал там Омара Хайяма, у него к слову пришлось, а я запомнил:

Один Телец висит высоко в Небесах,
Другой своим хребтом поддерживает Прах,
А между этими Тельцами поглядите,
Какое множество ослов пасет Аллах.

Просто запомнил. Не то чтобы полностью согласен.

А потом я от скуки напросился ходить с сестрой в изостудию в Доме пионеров. Перед рисованием училка нам зачем-то прочитала "Низвержение в Мальстрем" Эдгара По. Было очень страшно. С бородатым Исаем на кладбище не было страшно, а здесь - было. Не понятно, почему мы потом рисовали кленовые листья, а не воду. Я взял лист и обрисовал его карандашем и стал раскрашивать.А мне сказали, что так нельзя. Я тогда сказал, что давайте еще почитаем страшного писателя. А мне сказали, что нет.

А Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин давно пояснил всё, о чем мы спорим.