Настасья и Ловец душ. Глава 9

- Это здесь, - кивнул Трофим в сторону кованой двери с мудреными ручками в виде вставших на хвосты разъяренных кобр. – Странная фантазия у здешних жильцов – украшать свое жилище подобными тварями. Им, должно быть, неизвестно, что любая имитация змеиных клыков является очень сильным накопителем негативной энергии. Это или непростительная оплошность, свидетельствующая о полной некомпетентности Мадам, либо же она действительно Черная ведьма, и тогда присутствие на ее жилище любимец Сатаны вполне объяснимо.
Настасья с опаской покосилась на грозных стражей каменного особняка и с теплотой вспомнила о своей змейке-браслете, которая долгое время хранила самое ценное сокровище девушки – семечко Первоцвета. Как она жалела, что сейчас с ней нет ее талисмана, оберегающего от дурного глаза. При встрече с таинственной Мелюсиной все защитные средства были бы весьма кстати. От человека, способного на такие «чудеса» с портретами, можно ожидать чего угодно. Названный братец Настасьи, похоже, испытывал те же чувства, ибо у самого входа он вдруг замялся, зачем-то начал отряхивать и без того чистые брюки, после чего любезно распахнул перед Настасьей дверь, и как только она переступила порог особняка, залепетал что-то о внезапном приступе мигрени. Не успела девушка опомниться, как массивная дверь за ее спиной захлопнулась, и за ней послышались звуки поспешно удаляющихся шагов. Такого поворота событий Настасья никак не ожидала. В возмущении она хотела было развернуться и уйти, чтобы догнать Трофима и высказать все, что она думает о его ребяческой выходке, но намерения девушки были нарушены появлением служанки весьма раздолбайского вида. От растрепанной старухи в ветхом, засаленном платье неопределенного цвета, за три шага разило лимонной настойкой. С трудом сфокусировавшись на Настасье, она произнесла:
- Ик, ожидают вас уже, барышня. Мадама просит вас подняться в ее…этот самый…ну, как же…Словом, пойдем, милая, я тебя провожу, - она сделала несколько шагов и остановилась, да так резко, что последовавшая за ней Настасья, чуть было не уперлась носом в костлявую спину старухи. Та обернулась:
- Погодь, а чего ты одна? Мадама наша, вроде, про двоих говорила. Мужик с тобою должен быть. Куда же он подевался?
«Хороший вопрос», - подумала Настасья, а сама ответила. – Да это братец мой. До двери меня проводил, а дальше – не осмелился. Не любит он подобных мест.
Старуха понимающе кивнула и продолжила свой путь по скрипучей лестнице.
- Это ты, милая, правильно подметила: мужики нашу Мадаму недолюбливают. Бабы, те толпами валють. Все им интересно – что да как. А как по мне, так что Богом на роду написано, тому никому окромя самого Бога и неведомо, - она осуждающе взглянула на притихшую Настасью. – А менять судьбу – грех великий.
Старуха поучительно подняла вверх кривой указательный палец с желтым ногтем, всем своим видом демонстрируя неприятие образа жизни своей хозяйки и всех тех, кто к ней ходит, а стало быть, и самой Настасьей. Та смутилась:
- Да я просто так, из чистого любопытства. Уж больно много разговоров ходит о Мадам Мелюсине. Говорят, многим она помогла.
- Хм, помогла…Уж лучше бы и не помогала вовсе, - неопределенно буркнула старуха и, не дожидаясь очередного вопроса, втолкнула Настасью в темную душную комнатку. – Ожидай тута, пока Мадам тебя не покличет. Да не трогай тута ничего руками – Мадам этого не любит.
Не успела девушка опомниться, как дверь за ее спиной захлопнулась, и Настасья чуть не закричала от неожиданности, очутившись лицом к лицу с целым сонмом свирепых монстров. Лишь внимательно присмотревшись, она поняла, что перед ней всего лишь грубые ярко раскрашенные маски, которыми были увешаны стены комнаты. Заинтригованная девушка с интересом осмотрелась. Кроме уже упомянутых масок, комната эта ничем более примечательным и не отличался. Разве что была слегка запущенной, впрочем, как и весь дом в целом. Всюду витал устойчивый запах сырости и пыли, темные углы комнаты были густо опутаны серой паутиной, а в закопченном камине виднелась солидная куча золы вперемешку с каким то мусором. Настасья брезгливо сморщила носик – невероятно, что столь примечательная особа, как мадам Мелюсина, живет в подобной грязи. А ведь у нее бывает множество народу… «Стоило бы держать марку», - решила девушка и погрузилась в мечты о том, как бы она все здесь переустроила, окажись она хозяйкой гадального салона. Как только очередь дошла до портьер на высоком окне, от которых Настасья готова была отказаться полностью в пользу великолепного вида на городской парк, мечтания ее были прерваны появлением самой Мадам. Ясновидящая бесшумной тенью выскользнула из своей комнаты и остановилась за спиной у Настасьи, рассеянно наблюдающей из окна за играющими в парке детьми. Действие наркотиков подходило к концу, и Мелюсина чувствовала себя самым паршивым образом. Она уже пожалела, что решила принять эту девушку без предварительной договоренности, но желание доказать самой себе, что она прекрасно может обойтись в подобной ситуации без помощи Эвелины, оказалось сильнее. К тому же, присутствующая здесь особа явно была не местной, а стало быть, в случае «прокола» во время сеанса, вряд ли о нем станет известно всему городу. Эх, была ни была…
- Что тебя привело ко мне, милое дитя?
Обернувшаяся на голос Настасья вздрогнула от представшей ее взору картины. Перед ней стояла изможденная бледная женщина средних лет с нездоровым блеском в глазах, нервно перебирающая в тонких, полупрозрачных пальцах кружевной платок, а за ее спиной…Настасье не хватило бы слов, чтобы описать Нечто глубокого черного цвета, клубящегося вокруг Мадам и запускающего призрачное подобие щупалец в ее голову. Когда то в руки Настасьи попадала книга о морских чудовищах, и увиденное сейчас «существо» очень напоминало изображенного в той книге гигантского спрута, затягивающего в морскую бездну беззащитное судно.
- Что то не так? – поразилась Мадам изумленному взгляду девушки. Она даже оглянулась, но ничего примечательного не заметила, а призрак между тем окутывал ее тело, извиваясь, словно гигантский змеиный клубок.
- Нет, нет, - Настасья постаралась, чтобы ее голос не дрожал. С трудом она сфокусировалась на лице Мелюсины и выдавила из себя некое подобие улыбки. – Просто слава о вас настолько громкая, что я немного растерялась в присутствии знаменитой Мадам Мелюсины. Даже не верится, что я сейчас говорю с вами…
Мелюсина растаяла. Ей всегда была по душе лесть, и неважно искренней ли была восторженность этой девушки или искусно изображенной, ей удалось сходу сыскать расположенность гадалки.
- Полно, душенька! – засмеялась Мелюсина, и от этого смеха существо за ее спиной заволновалось, заклубилось и, словно осерчав, набросилось на женщину, с удвоенной силой запуская свои змеевидные щупальца ей в уши, нос, глаза…Настасья чувствовала, как от волнения ее лоб покрывается мелкими холодными капельками пота – подобного ей в жизни не приходилось встречать. Мелюсина же в упор не замечала привязавшейся к ней твари. Она продолжала улыбаться наигранной восторженности девушки.
- Прошу ко мне в кабинет, - пригласила она Настасью, гостеприимным жестом указывая на распахнутые двери, ведущие в соседнюю комнату. Опасливо косясь на сгусток негативной материи, девушка проскользнула мимо Мелюсины и очутилась в премилой, очень чистенькой и просторной комнате. Она настолько сильно отличалась от всего остального дома своей ухоженностью, что тут же возникал вопрос, а часто ли покидала хозяйка ее пределы? Казалось, что именно здесь была сосредоточена ее жизнь, а то что находилось вне кабинета Мелюсины, ее вовсе и не интересовало. Обстановка салона была изысканной, дорогой и подобранной со вкусом, вот только эти ужасные маски…Настасья на месте Мелюсины непременно избавилась бы от них, и от чучела волка, скалящего острые зубы в углу кабинета – нечего мертвому телу делать в жилой комнате. Но в первую очередь она, конечно же, выбросила зеркало, за стеклом которого толпилось с десяток духов. Хорошо, что для девушки подобное зрелище уже стало привычным, и она ничем не выдала свою способность видеть души умерших. А эти к тому же вполне мирно соседствовали с живыми, проявляя лишь любопытство к событиям, происходящим в покинутом ими мире.
- Как вам моя скромная обитель? – кокетливо поинтересовалась Мелюсина, усаживаясь в любимое кресло, а гостье указывая на удобную софу, возле гадального столика. Таинственное существо исчезло, словно его и не было вовсе.
- У вас очень уютно, - искренне ответила Настасья, испытав огромное облегчение. – А это настоящий магический шар? – она склонилась над хрустальной фальшивкой.
- Самый что ни на есть настоящий, - не моргнув глазом, соврала гадалка, очень довольная тем, что ей досталась такая простушка. Запудрить ей мозги ничего не стоит. Интересно, сколько с нее взять? Пожалуй, по максимуму, решила Мелюсина и мысленно добавила: «Эта дурочка уже в экстазе от того, что она попала ко мне на прием, а уж за пророчество от самой Мадам она не пожалеет и последнего рубля» - Приступим к делу!
Жестом фокусника она извлекла из рукава колоду карт и принялась тщательно перетасовывать ее, не отрывая загадочного взгляда от Настасьи.
- Большой путь пришлось проделать тебе, чтобы попасть ко мне. Тебе и твоему…спутнику. Жаль, что ему не хватило смелости встретиться со мной, - Мелюсина горестно вздохнула. – А ведь я могла ему о многом поведать.
- Откуда?...Откуда вам известно про…спутника? – Настасья вдохновенно играла роль, готовой поверить во всякую ересь, простушки.
- О, мне многое известно о тебе, дитя мое, - интриговала Мелюсина, метая по столу карты, не заботясь даже о какой-либо системе в раскладе. – Сейчас ты находишься в тупиковой ситуации, и именно это привело тебя ко мне. Ты ищешь правильное решение и хочешь знать, что ждет тебя в будущем.
Мадам произносила давно заученные, ничего не значащие фразы, а сама тем временем внимательно наблюдала за реакцией своей гостьи. Настасье только и оставалось, что широко распахнуть глаза и согласно кивать каждому ее слову. Они разыгрывали друг перед другом спектакль, и обеим это удавалось на славу. Разница была лишь в том, что Настасья уже поняла, что перед ней обычная обманщица, а вот Мелюсина принимала ее игру за чистую монету.
- Юноша, который сопровождал тебя…ведь все дело в нем? Правда? – допытывалась гадалка, тыча пальцем в бубнового валета, который при данном раскладе означал лишь интерес к трефовой даме, то есть к самой Мелюсине. – У него сильные чувства к тебе, но нечто стоит на пути к вашему счастью…
- Правда! – прошептала Настасья, а сама подумала: «Ну и бред! Неужели нельзя было придумать что-нибудь поинтереснее?!» В голове Мелюсины роились мысли иного рода: «Вот и славненько. Кто же вам может мешать, голубки? Интриги завистливой соперницы или нежелание родителей видеть вас вместе?» Пауза затягивалась. К возрастающему ужасу Мелюсины она зашла в тупик. Существовало, по крайней мере, семь уважительных причин, мешающих людям соединить свои судьбы, и на какой из них ей следует остановиться, Мадам не знала. Еще и эта девчонка уставилась на нее своими глазищами, только с мысли сбивает. Хорошее настроение улетучилось, уступив место раздражительности и злости. Ну, где же Эвелина? Ее помощь была бы сейчас как нельзя кстати. Настасья решила ей немного помочь, уж больно забавно было слышать о своей «любовной связи» с Трофимом.
- Там…в будущем…вы видите меня рядом с этим человеком или же есть другой? – жалобно спросила она, старательно изображая смущение. У Мелюсины отлегло от сердца, дальше уже все шло, как по маслу.
- Вижу, милая, что на сердце у тебя другой, да только не пара он тебе. Не будет вам счастья вместе. А этот надежный, верный, опорой тебе будет – даже не сомневайся. А про того забудь, слова его ласковые, взгляды нежные для другой предназначены. Да и родителям твоим он не по душе.
- Сирота я, - вздохнула Настасья, а сама подумала: «Ну, давай, выкручивайся». Мелюсина же прекрасно знала, как выйти из подобной ситуации.
- Возможно я немного не так выразилась, но есть в твоей жизни человек, который опекает тебя, относится к тебе, как к собственной дочери. И мнение его тебе небезразлично. («Не  из приюта же ты ко мне такая явилась!? Кто то же тебя одевает, обувает, кормит»). Давай-ка взглянем в Шар Судьбы.
Мелюсина сделала несколько пассов руками над шаром, пробормотав что-то себе под нос:
- Так и есть. Вижу тебя в подвенечном платье, очень красивую, а рядом…интересный мужчина: светленький, в очках (больше никаких подробностей о спутнике Настасьи она не помнила, но и этого должно быть достаточно, чтобы девушка поняла, кого Мелюсина имеет в виду). Та поняла и приняла решение, что пора бы уже заканчивать этот спектакль. Она недовольно поморщила носик и капризно выпятила нижнюю губку:
- Фи…да это же мой родной братец. Что-то ваш шар нагородил сущее непотребство.
Мелюсина не нашлась, что и ответить. Она оторопело смотрела на Настасью, которая безжалостно продолжала:
- Мы и встретиться то с вами хотели, потому что по службе у него неприятности большие. Совета думали испросить, а вы нас уже и сосватали. Очень странно, если учесть, что вас считают настоящей провидицей. Хорошо, что брат не решился сюда зайти, а то непременно устроил бы скандал – он итак не хотел ехать, еле его уговорила. А теперь оказывается, прав был братец – некудышняя из вас провидица. Я, пожалуй, почище управилась бы.
Щеки Мелюсины покрыл густой багрянец. Эта соплячка могла поставить крест на его карьере, необходимо было срочно что-то предпринять.

- Успокойся, милочка, я ведь только начала. Неужели ты думаешь, что только твой брат носит очки? Или он единственный светловолосый мужчина в мире? А, может быть, ты дала обет безбрачия? Как же ты в таком случае смеешь обвинять меня в обмане?
Настасья только ухмыльнулась этой жалкой попытке реабилитироваться.
- Ну, если у вас не очень хорошо получается заглянуть в мое будущее, может быть, прошлое откроется вам более четко?
Она протянула Мелюсине ладонь, на которой линии образовывали шестиконечную звезду – знак ведьмы. Девушка знала, что рискует, но очень хотелось окончательно убедиться, что Мадам – самая обычная аферистка. Мелюсина скользнула взглядом по Настасьиной руке, а затем в упор взглянула ей в лицо.
- А ведь ты не гадать сюда пришла. Кто ты и что тебе от меня нужно? – ее била дрожь не то от негодования, не то от внезапно охватившего ее страха. Она знала, что эта минута разоблачения должна была рано или поздно настать, и Мелюсина всегда старалась гнать от себя эти горестные мысли, как гонят назойливых мух. И вот теперь ее опасения воплотились в реальное зеленоглазое существо, бесцеремонно тычущее ей под нос свою руку, с явным желанием еще больше опозорить несчастную провидицу. Как же ей сейчас не хватало Эвелины, уж та бы быстро поставила мерзавку на место. Настасья же, почувствовав, что ей удалось сбить Мелюсину с толку, приступила к решительным действиям.
- О, теперь я точно знаю, что никакая вы не гадалка, иначе подобных вопросов не задавали бы, - она усмехнулась и непринужденно откинулась на спинку софы.  – А вот у меня их множество, и если вы не желаете испортить свою репутацию, то вы постараетесь ответить на них предельно честно.
- А если…нет? – Мадам тянула время, лихорадочно соображая, что именно может интересовать эту неприятную девицу, и чем ее визит грозит самой Мелюсине.
- Если нет, то весь город узнает правду о кончине вашего мужа, еще быстрее, чем вы сойдете с ума от его голоса, - Настасья и сама была поражена словами сорвавшимся с ее уст, со стороны они могли показаться полнейшим бредом, но на Мелюсину они оказали потрясающее воздействие. Женщина побледнела, как полотно, глаза ее широко распахнулись, губы задрожали. Она с ужасом смотрела на девушку, не понимая, каким образом та стала обладателем ее самой страшной, самой сокровенной тайны, о которой, как всегда считала Мелюсина, не догадывалась ни одна живая душа.
- Спрашивай, - вздохнула гадалка, обреченно складывая руки на груди.
- Что вы делаете с портретами?
Этот, казалось бы предельно простой опрос, озадачил Мелюсину.
- С какими портретами? – она смотрела на девушку, пытаясь понять, чего та, в конце концов, от нее хочет. Настасья не сдавалась:
- Василевская погибла сразу после того, был поврежден ее портрет. У меня есть все основания полагать, что именно вы заговорили его, затем, более чем прозрачно, намекнули дочерям Степаниды Игнатьевны, что можете поспособствовать им избавиться от маменьки, если у тех есть в этом потребность. Девочки не поняли вас, или сделали вид, что не поняли, а вот Фрол воспользовался вашими услугами и даже подписал какой-то договор. Не опирайтесь, Мадам, этот подлец во всем признался.
- Постой-ка, - Мелюсина судорожно сглотнула, ее пальцы вцепились в край стола и от напряжения даже побелели. – Так здесь колдовство замешано? Самое настоящее?...Нет, этого не может быть.
- Очень даже может, - Настасью начинал злить этот бессмысленный разговор. – И не нужно отпираться. Вы принимали самое непосредственное участие в убийстве…да, да, именно убийстве Василевской. И не только ее. Вяземскому вы тоже, на тот свет отправиться, подсобили?
- Я, - тихо произнесла Мелюсина, и на ее глаза навернулись слезы. – Знала, что грех на душу беру, когда людям договоры эти предлагала подписывать. Но сама не убивала, чем хочешь поклясться могу.
- Не стоит, - вздохнула девушка. – Рассказывайте все по порядку.
И Мелюсина рассказала. О том, как перебивалась гаданиями, постоянно отказывая себе во многих вещах. О появлении Эвелины. О ее предложении заработать большие деньги, на которое Мадам после некоторых колебаний согласилась. Тем более, что от самой Мелюсины требовалось совсем ничего: по предоставленному Эвелиной списку ненавязчиво натолкнуть близких будущей жертвы на мысль об избавлении от надоевшего родственника.
- Какому списку? – оживилась Настасья, чувствуя, что потерянная ниточка вновь ложиться в ее ладонь.
- Сейчас покажу, - Мелюсина подошла к секретеру, на ходу размышляя, к каким последствиям может привести ее излишняя откровенность. И не будет ли ярость Эвелины пострашнее угрозы разоблачения со стороны этой странной девицы. Не хотя, она потянула за бронзовую скобу ящика и еле успела увернуться от вырвавшегося из секретера столпа яркого пламени. Лицо обдало жаром, запахло паленым волосом. Инстинктивно закрыв лицо руками, Мелюсина с ужасом наблюдала сквозь пальцы, как догорают документы, еще минуту назад мирно лежавшие в ящике.
- Что за чертовщина такая? – изумилась подоспевшая Настасья. Огонь исчез также внезапно , как и появился, оставив после себя лишь почерневшую от жара мебель.
- Вот именно, чертовщина, - Мелюсина попыталась взять полуистлевший листок, который сразу же рассыпался в ее руках. – Здесь были списки людей, которых «заказали» их близкие, и тех, кому это можно было еще предложить. А также пачка договоров. Если человек изъявлял желание избавиться от своего недруга, он обязан был подписать договор…кровью.
- Весело, - вздохнула Настасья, и украдкой взглянула на загадочное зеркало. Происшествие взволновало духов. Было видно, как они о чем-то взволнованно спорят, указывая в их сторону. Как жаль, что стекло не пропускало ни звука. Настасья многое бы отдала, чтобы услышать их разговор. Но делать нечего – придется хоть какую-то информацию вытягивать у Мелюсины. Женщина все еще не пришла в себя, и как завороженная смотрела на остатки документов уничтоженные «дьявольским огнем».
- Что было в договоре? – этот простой вопрос заставил женщину вздрогнуть от испуга, она взглянула на ведьму округлившимися от ужаса глазами.
- Что ты…Я не читала…Достаточно было уже того, что я наводила людей на мысль о грехе, а вот в подробности вникать мне вовсе и не хотелось. Да и Эвелина всегда предупреждала, что чем меньше я буду знать, тем спокойнее мне будет. Спокойнее…Знала бы ты, что мне приходилось испытывать всякий раз, когда я узнавала об очередной смерти. Я ведь даже…
- Ваши чувства меня интересуют меньше всего, - несколько грубовато пере6била ее Настасья. Жалость к себе человека, отправившего на тот свет не один десяток людей, была ей противна. – Предположим, что вы действительно не имеете представления о содержании договора, но ваши «клиенты» должны были ознакомиться с тем, что они подписывают.
Мелюсина отрицательно покачала головой:
- Я должна была помешать им это сделать. К тому же, мало кто из моих посетителей знает латынь.
«Включая и тебя, - зло подумала Настасья. – Просто не могла ничего разобрать в написанном, а теперь разыгрывает передо мной самобичевание».
- Фамилии из списка вспомнить сможете? – поинтересовалась девушка, возвращаясь к софе. – Или мне самой выудить их из вашей головы?
- Нет! Нет! Я сама, - Мелюсина ни на секунду не усомнилась в способностях своей гостьи. Она уже поняла, что эта девица и Эвелина – одного поля ягоды, а с такими лучше не пререкаться. Так как остальные ящики секретера не были повреждены огнем, она быстро отыскала бумагу и перо. Через десять минут список был готов.
- Тех, кого «заказали», я пометила крестиком, хм, весьма символично, - с заискивающей улыбкой она передала бумагу Настасье. – Остальные, слава Богу, живы.
Настасью несколько покоробило такое упоминание Всевышнего из уст этой нечестивой женщины. Она пробежалась глазами по внушительному списку.
- Ничего себе, - вырвалось у нее. Теперь понятно присутствие на погосте такого количества неприкаянных душ.
- Это ведь за несколько лет, - попыталась хоть как-то обелить себя Мелюсина. – Я, конечно, не гарантирую, что вспомнила всех, но хронологию попыталась соблюсти.
- И что же Василевская была последней? Или еще парочка потенциальных жертв у вас в запасе все же осталось? – съязвила Настасья, тщательно складывая листочек и пряча его в сумочку.
- Ей Богу, последняя, - перекрестилась Мелюсина. – Я и сама в удивлении, что Эвелина давно список не обновляла. Раньше, так каждые две недели по фамилии дописывала, а последний месяц – никого. Расспрашивать Эвелину я побаиваюсь, зачем на рожон лезть? «Хорошо кобыле, - мысленно позавидовала Настасья, - а мне ни на капельку не легче». Насколько было бы легче, подтвердись ее подозрения насчет Мелюсины. А что теперь делать дальше?
- Как бы мне переговорить с этой вашей Эвелиной?
Мелюсина пожала плечами:
- Я никогда не знаю, когда ей вздумается прийти или, наоборот, уйти из дома. Она, как кошка, которая гуляет сама по себе.
- Хорошо, - вздохнула девушка. – Я оставляю вам свой адрес в гостинице, дайте мне знать, как только она появится.
Мелюсина молча кивнула. Она с опаской ожидала возвращения своей компаньонки, не представляя, как она объяснит Эвелине происшедшее в ее отсутствие.
- Что ж, пора. Не нужно меня провожать, - Настасья стремительно поднялась с софы и направилась к выходу, но у самой двери остановилась, почувствовав за спиной нарастающую волну опасности. Она оглянулась и увидела, что духи в зеркале поспешно отступают, а их место заняло то самое существо, которое Настасья видела часом ранее. Существо за стеклом извивалось, пульсировало, увеличивалось в размерах. Когда его щупальце пересекло стеклянную преграду, разделяющую этот мир от потустороннего, Настасья не выдержала:
- На вашем месте, я как можно скорее избавилась бы от этого зеркала – слишком опасная штука, - предупредила она Мелюсину и, оставив гадалку размышлять над ее словами, прикрыла за собой дверь. Завтра же они вернуться сюда с Трофимом и расспросят прислугу об Эвелине, кто-нибудь да и укажет, где можно разыскать таинственную компаньонку Мадам. И завтра ее названный братец уже не отвертится. Сам заварил кашу – пусть сам и расхлебывает. Так размышляла Настасья, осторожно спускаясь по слабоосвещенной лестнице, когда ее плечо задела стремглав поднимающаяся вверх женщина. Она не извинилась, и как будто даже не заметила девушку. Сразу было понятно, что человек очень спешит.
- Подождите! – закричала Настасья и погналась за промелькнувшим силуэтом. – Это вы Эвелина?
Женщина резко остановилась и также стремительно повернулась к ней.
- Подождите! – повторила Настасья, преодолевая последние ступеньки, отделявшие ее от женской фигуры. – Мне очень нужно поговорить с вами.
В полумраке она еле различала лицо молодой женщины, которое вдруг приняло гневное выражение.
- Нам не о чем разговаривать, - закричала Эвелина высоким резким голосом. – И не стоило вам сюда являться. Немедленно убирайтесь!
- Но… - Настасья опешила от подобной вспышки гнева в свой адрес, от неожиданности она не могла подобрать даже слов.
- Я сказала, вон! – заверещала Эвелина и резко выбросила в сторону Настасьи две руки ладонями вперед. В то же мгновение девушка почувствовала, как ее подхватила невидимая сила и в буквальном смысле вышвырнула ее из дома гадалки. Хорошо, что на ее пути очутился какой-то мужчина, вовремя подхвативший Настасью, иначе лежать юной ведьмочьке посреди мостовой в самой неприглядной позе на потеху зевакам.
- Барыня? Вы какими судьбами здесь? – изумился мужчина, рассмотрев лицо так неожиданно попавшей в его объятия девушки.
- Петр! – завизжала Настасья и повисла на шее ничего не понимающего управляющего. Случайные прохожие, ставшие свидетелями этой сцены, с изумлением наблюдали, как прилично одетая молодая барышня прилюдно обнимает простого мужика. – Ты то сам каким чудом здесь?
- Так ведь за цыганкой шел, про которую вам рассказывал, - пояснил раскрасневшийся от смущения Петр, которому весьма польстило такое восторженное внимание к своей скромной персоне. – Я ее еще у Маруськиной горки заприметил. И хотя шельма в барские одежки разрядилась, я ее все одно вмиг признал, и из виду уже не выпускал. А как она в хоромы эти шмыгнула, я уж за вами собрался припустить, а вы – тут как тут…Вот оно значит, как получилось, ешкин кот.
- Как я рада, что встретила тебя! – Настасья дрожала всем телом. – Нам нужно срочно вернуться туда, - она кивнула на дверь с бронзовыми змеями. – Мелюсина в опасности!
- Что случилось? – в дверях цветочной лавки появился Трофим. Из-за его плеча выглядывала слегка растрепанная головка Машеньки. На ходу поправляя прическу, она с жадностью внимала развернувшейся перед ней сцене.
- Ах, ты ж, предатель, - набросилась с кулаками Настасья на Трофима. – Да я тебя в зайца обращу. Дай только с Эвелиной разобраться.
- С кем? – не понял Повелитель Тьмы, на которого угроза превратиться в косого ни капельки не подействовала.
- Скорее в дом, - потянула его за рукав Настасья. – Я чувствую, сейчас произойдет что-то ужасное.
Трофим разом посуровел, в его жестах появилась решительность.
- Стой на месте! – приказал он Настасье и, дав знак Петру следовать за ним, направился к двери. Но не успел Повелитель Тьмы сделать и пары шагов, как его остановил громкий протяжный женский вопль, который был прерван звоном разбившегося стекла. Все как один подняли головы в сторону окон второго этажа, откуда был слышен крик, но дом окутала нереальная, давящая тишина. Казалось, что сама природа понимала, что произошло что-то непоправимое. Не было слышно ни птиц, ни отдаленного лая собак, ни даже шороха листьев. Действительность на несколько секунд застыла, чтобы каждый мог осознать всю трагичность момента.