Поездка

Мамина сестра, жившая в Москве, прислала приглашение на свой День Рождения, а мама пригорюнилась, потому что весь её нехитрый  деревенский гардероб совсем не подходил для такого события.
Мне совсем не хотелось встречаться с вечно ворчащей тёткой, которая, изредка приезжая к нам в деревню, всегда шипела на ухо маме: «Ну, Валька, ты - дура, нарожала…». И я всегда удивлялась её словам и думала: «»А как же, если бы не было моих троих братьев? То я, что ли, одна была? А они где были бы?», - и это никак не укладывалось в моей детской головке.
Вечером, когда мы все сидели за большим круглым столом и ужинали,  папа положил руку маме на   плечо и решительно сказал: «Едем, собирай детей! Я попросил Фёдора,  и он довезёт нас до станции».
Мы пошли к себе в детскую, а в комнате родителей ещё долго горел свет, да и нам не спалось.
Мы ещё ни разу не были в Москве, и каждому из нас она представлялась по-разному.  Братьям хотелось увидеть Царь-пушку, Царь-колокол, Мавзолей, а я
мечтала постоять у Спасской башни и послушать, как бьют Кремлёвские Куранты. По радио в шесть утра и в двенадцать ночи  их бой был такой тревожный, что мы боялись, когда родителей не было дома в это время, а случалось это частенько – сельское хозяйство жило по своему, часто непредсказуемому графику.
И вот рано утром,  доехав с дядей Федей на колхозной машине от своей деревни  до Волоколамска, мы дождались поезда и ехали, ехали… и спали. «Ребята, Москва» - тихо разбудила нас мама.
Вокзал, метро, автобус пронеслись перед нами как волшебные картинки. Мы даже не говорили с братьями, лишь держались за руки, семеня около мамы, и крутили головами во все стороны, ошалевая от городского шума. Только старший брат, как самый взрослый, вышагивал один, но рядом с папой, и тоже крутил головой, боясь пропустить что-то интересное.
А  интересным местом оказался большой магазин женской одежды. Родители посадили нас на скамейку напротив магазина, купили по мороженому и пошли в магазин. Из него папа вышел один, загадочно улыбаясь, и очень довольный. На наши вопросительные взгляды  он ответил одним только словом: «Сейчас».
И вот из дверей магазина вышла мама, нет – появилась…
Мы еле узнали её по простой прическе – коса вокруг головы. На маме был новый костюм.  Из-под узкой модной юбки выглядывали стройные ноги, которых мы прежде и не замечали, а приталенный пиджак облегал её точёную  женскую фигурку. Мы замерли…
Папа, почему-то обращаясь не к братьям, а ко мне, но, не отводя взгляда от нашей мамы, задумчиво  растягивая слова, сказал: «А наша мамка – королева!». А я, забыв о недолизанном мороженом, которое уже текло по руке, будто эхом повторила: «Королева…». То чувство, которое охватило меня от папиных слов, я не могла объяснить, а просто стояла и глядела на красавицу маму, которую чаще всего видела в темном халате на ферме.
А где-то внутри меня что-то  сладко сжималось,  замирало, и прыгало,  но не от мороженого…
От счастья!