Дорога

  Шёл сорок седьмой, неурожайный, голодный год.... Кое-как дотянули до апреля...подмели, как говорят, "по сусекам...", а на базаре булка хлеба - батина зарплата, кус сала - две! Где их наберёшь тех грошей, не нарисуешь...
Мама стояла, мёрзла на базаре с рухлядью, да кому она, в то время была нужна? Разве тем, кто ошивался, у продуктовых сладов или общепита.. Там можно было, что-потянуть, припрятать, там водилась денежка!
А здесь...здесь толку было мало. А нас четверо, да два сопливых племяша, потребителя еды, хоть какой, лишь бы жевалась...
Пришло половодье... Десна разлилась, на десятки вёрст, ни бережка, ни бугорочка, только вербы, как первопроходцы, по горлоо, в холоднющей воде, кое-где торчали, на поверхности разлива. А по реке чего только, не плыло! Вывороченные, с корнем деревья, утонувший, где-то скот, копёшки и целые стога сена, старые, бывало - и новые, срубы, доски в пакетах, порознь, брёвна, дрова, потом поплыли сплотки двенадцати метровые... Мы наладили старую лодку и наловили разного леса достаточно, почти, под хату... Когда вода, в начале мая, ушла и наши запасы малость просохли - наняли лошадь и приволокли во двор. Отец напилил полутора метровых чурбаком сосны, без сучков, расколол на чурки...нащепали драни, для штукатурки, навязали пучки по полсотни штук, уложили в тележку и утречком, ещё и петух дремал, выехали и двору, на базар в Мену, райцентр... Двенадцать километров, разбитой войной - одно слово, дороги... А под Меной, ещё и речка, притока Десны - Бабка. До неё добрались когда насало светать... Как и предполагали, пришлось снимать портки иператаскивать груз и тележку на себе. ПерправилисьЯ, уложились, а тут, за бродом:
- А-у! А-у! - Волки! Стая небольшая, но...
Быстро развязали  дранку Папа поджог. сою, потом мою пачку... Мы размахивали факелами, надеялись, на помощь или на то, что звери, не очень оголодали... Половину груза сожгли, пока они скрылись в плавнях...В Мене люди строились! Дранку забрали оптом. Накупили мы подарков да хлеба, в Комерческом и  подались домой. Всё же днём, не так страшно, на дороге, как поночи... Дорога... Чего тут только небыло! Разбитые зентки и сорокопятки, у Бабки, в болоте несколько танков. Башен не видно, одни пушки глядят в  небесную синь, ржавые, до красноты... Патроны наши и фашистов - россыпь, ящиками, полные кузова, с кирпатым носом машин и наших полкторок, участки траншей, окопы...окопы...окопы.... Могилки со звёздочками, касками и просто бугорки ( ещё не работала районная похоронная команда), следы траков и колёс переплелись, в замысловатый перплёт... Воронки...воронки...воронки... По венчик с водой, с обрывками ватника, шинели, на дне, с редкими бугорками, в центре. И не удивительно. В колхозе, ни одной машины или трактора, поганенького, не было. Ходили пешком, телеги  больше трех-четырёх поездок, тут не выдерживали. Накладные поездки... Разве, что районная эмка проползёт раз в год...

     По этой же дороге я бегал с товарищами, на сеанс фильма, о краснодонцах,  на "Председателя", выправлял утерянную метрику, в райкои комсомола и воинскую комиссию. И с каждым разом видел оживление. Начали расчищать железный хлам, уничтожать патроны, снаряды, потом ровняли "носком" проезжую часть, потом занялись перезахоронением. Одна братская могила образовалась в Мене, другая у нас в селе... Но ездить дорогой было нельзя, она оказалась ниже обочин и после дождика, превращалась в болото.
   В пятьдесят пятом, всё ещё мучались на той дороге. Допотопный автобус дрожал всеми болтами игайками, пробираясь в село, к трем лужам, никогда, не высыхающих. Их было, не обойти, потому, что с обеих сторон стояли заборы...
А в шестидесятых мы семьёй, явились в отпуск, так нас встретил новенький "Паз", сверкающий краской и вымытыми окнами. Он катил по тёмно-серому асфальту, на оставовке высыпали разодетые земляки, да не просто так, а с "Мриями" и "Днипром", в руках, рядом стояли, у заборов и плетней, велосипеды. Пресаживались и, под музыку, неслись дальше...
И колхоз приказал долго жить, потом там организовали совхоз имени ТГ Шевченко. И дороги вокруг полей, к фермам, двору, мелнице заасфальтировали!. Во дворах тарахтели "Ижи", "Днепры".. В семидесятые - "Жигули" и мало "Запорожцев". Душа радовалась. Молодцы, земляки. Отлично жить стали... Пока не завелись черви доморощенные...
                09.08.16