Фая

Алиса Благонравова давно собиралась подправить карму, но никак не могла решить, что для этого предпринять. Самое лучшее, конечно,  податься в волонтёры, ухаживать за больными и умирающими. Карма в этом случае немедленно очистится, улыбнётся и засияет, куда там кристаллам Сваровски. Красиво.
 Однако для этого надо же с работы уволиться, а жить на что? И в своей нервной системе Алиса не была уверена: боль, боль, боль, перекошенные от страданий лица, рвота, запах мочи, вид крови – вот это всё. Сколько можно выдержать? А сколько нужно? А можно как-то иначе?..

Пока Алиса ограничивалась мелкими денежными, вполне адресными переводами и иногда кормила хлебом уток на Чистых прудах. Но карма чесалась и хотела большего.

Возвращаясь как-то летним вечером с работы, Алиса болтала с подружкой по телефону. Вернее, болтала подружка, надо было только вовремя вставлять наводящие вопросы. Вот уже и подъезд. Алиса присела на лавочку и закурила, не выныривая из подружкиных проблем. 
Через пару минут явилось вдруг сморщенное азиатское чудо женского пола в стёганом халате, платке и с пёстрыми тюками в руках. Чтобы, высвобождая руки, чудо не раскатало свои тюки по наклонной предподъездной площадке, Алиса встала и открыла перед ним дверь. Женщина скрылась, но почти сразу вернулась с вопросом:

-- А вы не знаете, где Диля живёт?
-- Что?.. Не знаю. – и подружке, подавив смешок, – Тут… Дилю ищут.
-- А это дом семь? Четвёртый подъезд?
-- Да. Но корпус два. Вам какой нужен?
-- Не знаю. Я тут ночью была один раз. А адрес забыла в тетрадке. Всю тетрадку. Она в туалете осталась. – и, потоптавшись, села рядом с Алисой. Развалила-таки свои тюки. И заплакала.
-- Ритуля, я тебе перезвоню потом, ладно? Мой вечер, похоже, перестаёт быть томным.

Про туалет Алиса решила пока не уточнять, зато живо вообразила себе предстоящее приключение. Разделив между собой тюки, вдвоём с экзотической потеряшкой они методично будут обходить сначала сто квартир в этом подъезде, а потом, преодолевая кодовые замки, ещё по сто в каждом четвёртом подъезде всех пяти шестнадцатиэтажных корпусов и везде будут спрашивать Дилю. Весело, ярко. И карме, наверно, понравится.

 К счастью, у женщины есть номер телефона какой-то приятельницы таинственной Дили, они полопотали по-тарабарски и выяснилось, что подъезд, действительно, этот, а квартира – бывает же такое! – хорошо Алисе знакома. Там раньше милейшая старушка проживала, Галина Сергеевна. Алиса к ней забегала иногда с гостинцем, доверяла запасные ключи, большую вазу для цветов пару раз одалживала. Года три назад Галина Сергеевна померла без всякого предупреждения, а сын, вот, сдаёт теперь квартиру таджикам, оказывается.
Вот только Дили дома не было. Зато у потеряшки был ключ! Который дверь не открыл, как они не старались. Видимо, не тот дали или бракованный.
Алиса совершенно запуталась в причинно-следственных связях. Ясно одно: в её подъезде плачет женщина с тюками, которой некуда идти. То есть, вроде, есть куда, но не раньше часу ночи, когда чёртова Диля вернётся домой.

-- Если хотите, можно подождать у меня, -- произнесла раньше, чем осознала смысл.

А что? Подбирают же на улице кошек, там, собак. Если у себя оставить не могут, расшаривают в соцсетях обращение, вроде такого:

«Маленькая таджичка Фая с грустными глазами и золотыми зубами срочно ищет новый дом или недорогую передержку. От паразитов обработана, к унитазу приучена. Матрасик и подушка уже есть. За лайк и репост плюс в карму!»

-- Располагайтесь в этой комнате, пожалуйста. Можете принять душ, а я пока приготовлю что-нибудь.
-- Можно я волосы покрашу? У меня есть… Надо только… -- Фая по-русски говорит хаотически, делая остановки и дополняя активной жестикуляцией. Краска у неё есть, но нужна кисточка и посуда для смешивания, догадалась Алиса.
-- Спасибо вам, сто раз спасибо! Я пятьдесят дней работала, а он не заплатил совсем. Спала в туалете. Ой, как страшно было… Там мужчины разрисованные, в одних трусах, по ночам.. Как с женщинами.. друг друга!..
-- Как в туалете?.. Почему? – Алиса представила себе закрытый клуб для геев в виде сортира со штатными мастерами боди-арта и специальными комнатами отдыха для таджичек.

Однако речь шла о жутких пластиковых голубых кабинках возле метро «Выхино»,  единственное место, куда Фаю согласились принять на работу без патента. Брать тридцать рублей за пользование, мыть, раскладывать по кабинкам рулоны серой бумаги. Патент стоит шестнадцать тысяч и надо ещё медкнижку завести и сдать экзамен по русскому языку. Потом ежемесячно продлевать патент – по пять тысяч кровавых рублей.*
Фая спала там же, среди «оборудования». Алиса даже побоялась вникать. Стоя что ли? Они же узкие, эти туалетные коробки-то. На старой простыне, которую ей принесла добрая русская пенсионерка. Ещё эта пенсионерка Фае иногда чай приносила в банке. В неделю раза два. Когда Фая говорит про чай, она счастлива, как будто это был камчатский краб в апельсиновом соусе.  Сегодня Фая пила только холодную воду. Видимо, из-под крана…

У Фаи имелись и «молодые подружки» -- кондукторши из автобусов, конечная остановка-то рядом. Они Фаю жалели и предупреждали, что здесь до неё другие работали и всех хозяин обманывал, никому не заплатил. Фая не верила. Подружки вздыхали, разменивали у Фаи деньги так, чтобы ей незаметно побольше дать. На эти копейки она питалась. Подружек, конечно, бесплатно в туалет пускала, за что ей попадало от хозяина.

По ночам у туалетов кучковались всевозможные нетрезвые граждане, часто буйные. Фая думала, что они и есть самое страшное, запиралась, боясь обнаружить своё присутствие, уверенная, что её сейчас убьют. Они иногда долбили по её хлипкому убежищу, но всегда оказывалось, что это от избытков эмоций друг к другу, а не к ней.

Деньги Фая приехала в Москву зарабатывать, чтобы отдать кредит за сына, которого тот не брал. Какие-то люди выманили у него документы и повесили кредит в пять тысяч долларов. В Душанбе сын, то ли дворник, то ли садовник, то ли строитель – «Я точно не скажу, ну, он с лопатой ходит…» таких денег никогда не насобирает.
-- А вы тут, значит, насобираете? – не удержалась Алиса.
-- Да, я заработаю! В сентябре патент куплю, отдам за квартиру той женщине, которая к Диле меня… Она меня устроит в другой туалет, завтра выхожу, там не обманут, там каждый вечер зарплату дают. Она мне и денег, вот, сказала другую одежду купить, сказала, потом отдашь, но менты отобрали. Они хотели семь тысяч, а у меня только две было. Хоть матрас и подушку успела купить. Как зае…ли эти менты! Ночью где они?

Неприличное слово было произнесено с уверенностью трёхлетнего ребёнка, которому не объяснили значения.
-- А муж есть?
-- Его убили на войне, в девяносто втором году. У нас война была.
-- Знаю… Может, ещё кто-нибудь? Только сын, больше не было детей? Редко же у вас по одному.
Рассказала, что был ещё один сын и дочь. Тоже умерли. От каких-то инфекций.

Фая держалась робко, но говорила, не закрывая рта, сбивалась, не зная, поняли ли её, начинала сначала, снова путалась. Вилку она проигнорировала и горячие макароны с сыром, соусом песто и сарделькой – Алиса, на всякий случай, заверила гостью, что сарделька говяжья, мусульманка же, но Фая только улыбнулась – брала руками. Национальное… Съела всего ничего, остальное попросила положить в пакет.
-- Как «в пакет»? – Благонравова поймала себя на том, что всё время задаёт идиотские уточняющие вопросы.
-- Я потом съем.
-- Итальянскую пасту в пакет? Контейнеры же есть.

Пока Фая смывала краску, Алиса вывернула свои шкафы с одеждой и обувью. Размер ноги совпал – редчайший случай. Набралось пар десять более-менее подходящего на разные сезоны во вполне приличном ещё состоянии. С одеждой похуже, поскольку у Фаи, как у всех, кто ест что попало и когда попало, телосложение невнятное. Джинсы, которые Алисе великоваты, еле застегнулись. И несколько футболок отобрали. Белая сразу запачкалась плохо смытой краской для волос. Алиса побежала отстирывать. Заодно оттёрла краску со всех поверхностей ванной комнаты.

-- Вы что же краску нормально не смыли?
-- Я мылом, потому, что.
-- Да она водой смывается. И там бальзам ещё у вас должен был быть специальный. И шампуни стоят. Пошли, я помогу.
-- Не надо, пусть так.

Мокрые, жирноватые волосы до попы мешали примерке.
-- Недавно чёлку себе подстригла, но плохо вышло, -- сообщила Фая.
-- Хотите, подстригу?
-- Да! А вы парикмахер?
-- Нет, когда-то от скуки курсы закончила и иногда стригу своих, кто похрабрее и знает, что волосы – не зубы, если что, отрастут…
-- Мне не коротко.

На расчёске оставались целые клочья волос и полно, просто полно краски. Отвратительно. Прикусив язык, Алиса подравняла чёлку и сняла общую длину сантиметров на пятнадцать. Результатом Фая осталась довольна.

-- Вам надо в салоне работать. Теперь я как современная женщина! Спасибо вам сто раз! Вот заработаю  и уберу себе морщины!
Ни за что не дам денег на ботокс, подумала Благонравова. У неё и для себя на ботокс не было, если честно. Но Фая верила в крем:
-- Крем себе куплю! Я не старая, пятьдесят ещё нет. – и крутится перед зеркалом во всём Алисином.
-- А сколько же?
-- Сорок четыре.
-- И мне сорок четыре…

Потом Фая вдруг села и спросила активированного угля. Живот, мол, всегда болит. И от головы что-нибудь  -- тоже всегда.
-- Я без таблеток не живу.
Алиса выдала новый тюбик энтеросгеля, несколько блистеров угля и спазгана, объяснила, как принимать.
-- Спасибо! Сто раз спасибо! Не знаю, как сказать.
Хозяйка всё больше мрачнея, поведала Фае, что таджики во время второй мировой войны прибывших в эвакуацию, прямо на станциях разбирали по домам и делились годами всем, что имели, как с родными. Не все русские только это помнят.

Я и сама, похоже, забываю, думает Алиса. Какая же несчастная. Невезучая. Какая бестолковая… Хлебнёт ещё по этим туалетам, да с нашей доблестной полицией. В малогабаритной двушке Галины Сергеевны сколько вас человек ночевать будет, интересно? Тридцать? Сорок?
 Но не могу я тебя у себя оставить! Жить в полной антисанитарии пятьдесят дней, есть руками… Ещё бы живот не болел. Завтра не забыть продезинфицировать тут, посуду прокипятить.

Алиса к дарам прибавила несколько упаковок риса, большую пачку чая, увлажняющий крем для лица, банку протёртого лимона с сахаром и чашку. Про чашку Фая говорила, что тоже забыла в туалете.
-- Фая, если деньги появятся, рассовывайте их по разным местам, по карманам, хоть в лифчик, ладно? Полиции отдадите тысячу и скажете, что больше нет. Так в бандитских районах Нью-Йорка до сих пор делают, я читала. Плачьте, причитайте, рассказывайте про кредит сына, про то, что муж умер, не стесняйтесь. Ну и, вообще, соседи теперь, если что заходите.

Ближе в часу ночи гостья засобиралась.
-- В подъезде подожду! Спасибо вам, сто раз спасибо.
-- А если Диля не придёт?
 Но Диля пришла, Алиса услышала голоса и потом не поленилась подняться на пятый этаж, убедилась.

Карма, между тем, осталась грязноватой, как мутная река Хуанхэ. И во рту противная горечь.


* Все цены и суммы актуальны на 2016 год. А потом сильно росли и растут.