Умри, любовь моя, умри. 20

20.
Я не знал, сколько будет продолжаться эта пытка любовью. Я ничего не знал тогда, и думалось мне тоже, как в тумане. Я только одно чувствовал, что не было мне еще дано такое пережить,что это не купишь ни за какие жемчуга. Я хотел одного только, чтобы ей было хорошо. Я молил всех известных мне богов, чтобы отобрали они её, светлую мою, у черных сил, чтобы разогнали этот проклятый туман меланхолии, и чтобы не подсела она на таблетки, пытаясь залечить сердечные раны.
 Я никогда и никому не показывал эту" мягкую" сторону меня. Скорее  был известен как жесткий, даже холодный человек. Рассчетливый,немногословный. Сам не понимал, почему она возымела надо мной такую власть. Бывает. Это своего рода химическая реакция, на всех - по разному. Невозможно объяснить, почему одних мы избегаем, от одного присутствия других у нас случается несварение желудка, а третьих... Хочется оберегать, нежить.

 Я согревал дыханием её узкие ступни, я лелеял её руки, как  двух маленьких голубок. Я поражался неистовой железности её такого, казалось, хрупкого тела. Я купал её, а потом убаюкивал, прижав  еще мокрую голову к своей груди.

- Зачем тебе это? – Спрашивала она тихо, глядя на меня снизу вверх.

А я и сам не знал. Это было, как бы искупление за все мои грехи, от тяжести  которых я уже начинал сутулиться.
Бывает так, сам не можешь ответить, зачем? Просто знаешь, что так- надо. Так - должно быть.

 Зора выздоравливала. Дом был чист. Окна – блестели. Я отдраил их с невыразимой яростью. Я знал как нужны ей все возможные крупицы света. Я впускал их внутрь, и она, казалось, впитывала их кожей.

 Я не был многословен с другими, только « внутри себя», иногда, позволял себе поболтать, А вот ей – я рассказывал сказки, мои собственные, которые сочинял сам, в прошлом, сидя на вершине скалы, или пережидая грозу в горной пещере.
Что-то поняла она своим женским чутьем. Задумчиво поглядывала на меня в такие минуты, как бы пытаясь разгадать, что там у меня на самом деле болит. Я чувствовала, что жалеет она меня. Казалось, роли переменились.

Прошли дни, месяцы. Я не мог объяснить ей, почему избегаю близости с ней. Я боялся, что видеть она меня после этого не захочет. Так и носил в сердце свою страшную тайну, моля бога об одном, чтобы и ей не передалась моя ужасная болезнь. Я соблюдал всю возможную гигиену, я всегда имел наготове хлорку. Я боялся дышать одним воздухом с её ребенком, и старался не попадаться ей на глаза. Я был предельно осторожен, когда купал Зору, когда готовил для неё пищу.

Она же, так всегда бывает, когда мужчина воздерживается от контакта, начала меня провоцировать. Я не скопец, я живой,я  мечтал о близости с ней, но увы, мне это было недоступно. Я чувствовал, что дальше так продолжаться не может, что это может случиться однажды. И тогда к моей коллекции грехов прибавится еще один. Самый страшный. Я не знал, как поступить: и уйти я не мог, потому что умер бы я без неё. И остаться – тоже не мог. Тогда она могла бы умереть. Вот я и оттягивал этот момент, не хотел принимать никаких решений, авось жизнь сама что-нибудь подскажет. Выход…

Она пришла ко мне ночью. Я не спал. Молча глядел я в темноту, но она меня не убаюкивала. Я вздрогнул от шороха – в проеме двери я узнал её силуэт. Она стояла на цыпочках, вытянув голову и прислушиваясь к моему дыханию.
Медленно приблизилась она к моей кровати – я спал на диване в жилой комнате. Всегда был на чеку. Всегда хотел быть рядом, если что..
Я не отозвался, когда она окликнула меня по имени и закрыл глаза.
Она подошла вплотную и наклонилась:

- Скаджит… Скаджит.. Мне страшно отчего-то.

Я открыл глаза немедленно. Что я мог поделать.
Я подвинулся и дал ей прилечь рядом. Ах, зачем я это сделал! Дурак! Идиот!
Она повернулась ко мне лицом и нашла мой рот! Я пытался увернуться, но не смог. Я ненавидел себя и так хотел этого поцелуя, я плакал внутри. Хорошо, что тех слез никто не может видеть. Я растерзал в клочья свою душу, я ненавидел крепкое свое тело, которое хотело, хотело, хотело её! Я не мог заставить себя отстраниться, а она становилась все решительнее, распаляя себя… Казалось, моя сдержанность наоборот еще больше сводит её с ума.

А поцелуй все длился. И по капле перетекало в меня её желание. И я покорился.
Полетела на пол простыня. Её рубашка, мои штаны – я намеренно спал одетым.. Я чувствовал, как неумолимо приближается этот момент.. Наши тела знали что надо делать, она вдавилась спиной в диван и раскрылась мне навстречу, как цветок в росе. Я не мог отвести от неё взгляда, а она все торопила меня, шепча:

- Что ты миленький, давай же, что ты ..

Я наклонился над ней, навис глыбой льда, готовясь раздавить, разрушить, войти, забрать! Залюбить.

Я не смог.

Я встал, и, подобрав с пола штаны, ушел в кухню – курить.