Да здравствует Женщина!

                - Ну почему, почему люди ссорятся, да ещё так громко и безобразно, - думала девочка-подросток, уткнувшись лбом в дверь и дрожа от страха. Босые ноги холодит резиновый коврик, в комнате на диване забыты интересная книжка, тепло и уют. А за входной дверью, в подъезде, разворачиваются события, которые невозможно назвать предсказуемыми.

                Изрядно выпивший сосед с пятого этажа, Толя-половинка, как зовут его все за глаза, яростным треском захлопнутой двери подъезда наверняка поднял всех жильцов. «Рррайка!» - несётся снизу громогласный баритоновый рык, - «Ррраиса, стерва, твою мать...! А ну, выходи! Рррасчёт брать будем!».

                Девочка живо представляет себе его могучую коренастую фигуру совсем небольшого роста. Ухватившись за перила и опустив голову, он, набычившись, качается из стороны в сторону. Скрипнула дверь в комнату. Сонная бабушка, хлопая невидящими от прерванного сна глазами, пробормотала что-то про «Иерихонскую трубу» и, зевнув, снова скрылась за дверью.

                В какой-то момент в подъезде наступает тишина и сразу же наверху негромко, но отчётливо хлопает дверь. Толя с новой силой принимается сыпать на голову жены ругательства, и кажется, что конца этому не будет. Но поток брани всё-таки иссякает и происходит необъяснимое: «Да кто же это там меня зовёт? Муж мой дорогой! Сокол мой ненаглядный! Пришёл с работы наконец-то. А я-то, из окна в окно, из окна в окно, нет, как нет его!»,- голос Раисы журчит и завораживает. Девочка, стоя за дверью на третьем этаже, открыв рот, боится пропустить хоть одно слово. Где в этой некрасивой высокой крупной женщине, не блещущей интеллектом, кроется этот мелодичный, необыкновенно мягкий и тёплый голос?!

                Интонации снизу меняются, переходя от обвинений к упрёкам. Рая не перебивает его, терпеливо выслушивая и медленно спускаясь по ступеням лестницы. Но как только он замолкает, нежно и певуче продолжает: «А я борща наварила вкусного, с сальцем да чесночком, как ты любишь, котлеток дочка помогла накрутить куриных, жду-пожду, да не случилось ли чего худого, баю!». Внизу раздаются неуверенные шаркающие шаги, спешащие, по всей видимости, к вкусному ужину.

                Выждав паузу и не дождавшись возражений, она продолжает ласково и певуче: «А сынок-то, младшенький, всё крутится, да спрашивает где папка, ждёт, скучает очень». Снизу доносится судорожное всхлипывание, слышится нетвёрдая, но торопливая поступь. Раиса спускается, продолжая ворковать. Встречаются они на площадке ниже третьего этажа и дальше поднимаются уже вместе.

                Уткнувшись жене куда-то подмышку, Толя громким шёпотом, прерываемым тяжёлыми стонами и сдавленными рыданиями, кается: «Раечка, Любушка моя ненаглядная, прости меня, дурака безмозглого, за ради Христа». В груди его что-то клокочет и, кажется, сердце его вот-вот разорвётся от осознания своей вины. Они поднимаются выше и девочке уже ничего не слышно, но она ещё долго стоит у двери, чутким ухом стараясь уловить, но скорее понять, что же отвечает Раиса. Да это и нетрудно, большая любовь сквозит в каждом звуке её необыкновенно ласкового голоса.

                Несмотря на возраст, девочка понимает, что нечастые эти сцены вызваны досужим любопытством окружающих, которых беспокоит несоответствие этой пары в росте и которые, почти не стесняясь, открыто поворачивались и смотрели им вслед при каждом их появлении. Но непонятно девочке и то, как этот свирепый пьяный мужчина не разнёс пол подъезда, а ещё, почему Раиса не боится его, такого.

                И только много лет спустя, став уже взрослой женщиной, она, вспомнив этот эпизод, вдруг поняла главное: на что способно любящее, великодушное, мудрое сердце. И только любя и жалея, может женщина вот так принять удар, и не обидеться, и не воспылать негодованием, а мягко притушить разгоравшийся пожар, не задев при этом мужского самолюбия и чести.

                Да здравствует ЖЕНЩИНА !