Признак Дракона 8

      Однако, хватало и таких, кого сон покинул. Ворочалась без сна Надежда. Она и не верила и верила тому, что рассказала ей подруга. А, кроме того, она всегда подсознательно завидовала людям, с которыми происходило что-то необычное. Она представляла себя на их месте, иногда ей казалось, что она могла бы найти выход и лучше, но не в ситуации с Лейлой. Она не могла себе представить иными, чем у нее, отношения внутри семьи. Она была единственным и любимым ребенком. И естественно, что с нее сдували пылинки не только мать, но и бабушка и дедушка. А из последних, Надежда, могла бы при желании, вить веревки. А иногда, особенно в бессонные ночи, ей хотелось ощутить сопротивление среды, сопротивление родственников. Ей хотелось быть победительницей, но жизнь очень тщательно оберегала ее. Ей вспомнилась история с разборками на пустыре. И если внимательно в ней разбираться, то Надежда опять оказывалась пассивной стороной. И большое спасибо Лейле, за то, что она была приспособлена к подобным ситуациям. Надежда вздохнула, перевернулась в постели и стала смотреть за окно, где светила Луна.

      Не спалось и Евдокии Марковне. Ее тоже волновала судьба Лейлы, но немного иначе. Саму себя, Евдокия Марковна не считала деспотичной или склонной к самодурству. Она даже вполне серьезно думала, что если бы тогда, еще в Заокске, к ней подошли и представили всю ее затею с переездом, как неудачную, она бы могла и согласиться. Конечно, потребовалось привести серьезные, настоящие доводы, а не писклявые эмоции, как это делала невестка. Теперь же, Евдокия Марковна неожиданно почувствовала, что ситуация не совсем находится под ее контролем. Но обиднее всего было, что случилось это из-за маленькой паршивки. Женщина тяжело вздохнула, приподнялась и села на кровать. Она ясно понимала, что из-за псевдовоспитания, которое применяла к Лейле Вера и ее сын, они получили монстра, а не ребенка. И ладно, если бы это был мальчик, а то ведь какая-то малолетняя шлюшка…. То есть, Евдокия Марковна любила свою внучку, но стоило признать, что иногда она была просто несносной.

      В области сердца у нее закололо, это было похоже на иглу, которая погружалась все глубже и глубже. Немного дрожащей рукой, она накапала себе в мензурку лекарства. Выдохнула, что бы не чувствовать приторного запаха и медленно выпила. Теперь надо было прилечь на пару минут, дать возможность лекарству проникнуть в кровь и начать действовать. Евдокия Марковна попробовала расслабиться, но расслабиться не получилось, потому что вместо боли, тут же возникал вопрос – где внучка. Не удавалось найти не только ее саму, но даже ее следов. Через свои каналы Евдокия Марковна подняла на ноги и друзей и знакомых, но девчонка не появлялась в Заокске. Хотя ее по расчетам именно только туда она и могла отправиться. Только там она могла получить помощь и укрытие. Здесь же у нее не было ни друзей, ни подруг. Она была одна. Женщина прикрыла глаза, пытаясь вспомнить лицо девочки, с которой она разговаривала на улице. Но лицо постоянно ускользало. Хотя, мало вероятно, что это девчонка в сговоре с Лейлой. Ведь к нему пришлось бы подключать еще и родителей, а там и школу… Нет. Девчонка здесь не при чем. Но тогда где Лейла? Она убежала из больницы прямо в пижаме, без денег, без документов, хотя какие ей нужны документы. Может она…, еще не додумав мысли до конца, она вздрогнула. Нет, нет, конечно, нет! Она не желала смерти собственной внучки, да еще носящей имя ее лучшей подруги. Боевой подруги, сотрудницы ХАДа. Женщина еще раз вздохнула, ее мысли сбивались на прошлое, на Афганистан.... Это могло показаться кому-то странным, но ей там было хорошо. Она там была нужна, она там приносила пользу, а не была обузой. Разве она не поняла, как старательно от нее отделывались другие сыновья. Только Мишенька считал, что это нормальным, что мать хочет жить со своим сыном…

      Не находил покоя и Михаил Семенович. Во-первых, он не привык спать один в огромной, двуспальной кровати. А во-вторых, кроме матери в доме все его сторонились. В одно мгновение он стал чужим и для жены, которая даже отказывалась его кормить, и для детей. Ворочаясь с бока на бок, как заведенный, Михаил Семенович вспоминал тот злосчастный ужин…

      Да, Лейла выросла жутко непослушной. Своими поступками она не раз доводила и жену и его самого до верхней точки кипения. Но тот вечер он сам вспоминал с содроганием, на него действительно, как затмение нашло. Это хорошо, что рука у него не такая тяжелая, как у отца – деда Лейлы. Тогда точно было бы быть беде. Хотя и так уже, куда же больше… Верка, как только дочь забрали в больницу, перешла в ее комнату. Ходит мимо, как будто его и нет вовсе. Зато с двойняшками у них теперь, что ни вечер, то прогулки на улице или походы к каким-то подругам. Он слышал, как жена говорила близняшкам, что если все будет нормально, то она перейдет на другую работу. Вроде как, обещали ей место. Все рушилось. Все, что с таким терпением и любовью строили. Больше пятнадцати лет. И вот, все псу под хвост. Тут еще желудок что-то начал болеть. То ли из-за нервов, то ли из-за того, что частенько стал он прикладываться к бутылке, а кому захочется идти домой, где тебя не замечают.

      Михаил Семенович заругался. Страшно, матерно и грязно, как учили его мужики на работе. Но облегчения это никогда не приносило, и теперь не принесло. Только на душе стало еще муторней, и жутко захотелось принять стопочку. Но дома не было, пришлось перевернуться на другой бок, закрыть глаза и постараться заснуть… После получаса мучений он поднялся, пошел на кухню и закурил. Он затягивался и получал удовольствие от ощущения во рту вкуса металла и песка.

      А за стеной, в соседней комнате, не спали близняшки. Война в доме и для них была тяжелым испытанием. Так получилось, что и их мир был разрушен. Они чувствовали себя преданными, и что самое страшное, предали их люди, которых они любили, на которых хотели быть похожими. Естественно, что, лишившись одним мгновением половины семьи, они сплотились. И как это бывает, их руками, разговорами, в их спальне родился маленький божок – Лейла. Теперь, они молились ей, хотя внешне это выглядело, что они ее вспоминают. В разговорах о ней они находили какое-то свое утешение и считали, где-то в душе, что, говоря о ней, они помогают. Лейла очень удивилась бы, когда бы узнала, сколько хорошего, могут рассказать о ней, ее сестра и брат. Но еще больше удивили бы, а может быть даже, растрогали бы их слова о том, что они винят себя в том, что случилось. Но удивлению ее просто не было бы предела, если бы она услышала клятву, которую принесли Игорь и Олеся, пообещав сделать все, что бы Лейла была счастлива. А среди книжек, была тщательно спрятана, упакованная в кожаный футляр зажигалка. Тонкая, изящная, дамская штучка.

      А сегодня ночью они решили сделать альбом, посвященный сестре….

      Воистину, странные ночи были теперь у членов семьи Гооцци. Странные и страшные…

      Лейла проснулась от того, что шевельнувшись во сне, она придавила Габара и тот отчаянно замяукал. Девочка приподняла голову, за окном было светло. Она повернула голову и рассмотрела на часах начало девятого утра. Сонливость прошла. Впервые за длительное время, она проснулась отдохнувшей и даже, какой-то счастливой. Соскользнув на пол, она подошла к окну и стала рассматривать улицу через морозный рисунок. Все кому было положено, идти, уже прошли, а остальные, по-видимому, не решались выходить в пятнадцатиградусный мороз, под сильный ветер на улицу. Заурчал позади кот.

- Подожди немного, Габар. Мне надо умыться. - Она подошла к коту и погладила его, - не болит горло, после вчерашнего разговора-то. - Кот потерся о ноги девочки. Видимо, это должно было означать, что терпеть вполне можно.

      Лейла прошлась по квартире. Вчерашняя перестановка, которая вчера казалась ей удачно, предстала в ином свете. Появились первые углы, задевать о которые было больно.

- Да уж, вчера надо было лучше подумать, прежде чем заниматься перестановками, - произнесла она, обходя очередной угол, направляясь в ванную комнату.

      Посреди ванной комнаты, которая по размерам заметно превосходила планируемые архитекторами, стояла грандиозных размеров ванная. Каменная, вырезанная в незапамятные времена из цельной глыбы. В ней бурлила горячая, мутно-белая вода из какого-то целебного источника. По ее краю стояли несколько глиняных плошек, с какими-то благовониями. Был еще не предусмотренный строителями, родник с чистой, ледяной водой. А справа, в углу, находился небольшой водопад, для принятия бодрящего душа. Лейла умылась, потом, немного подумав, сбросила одежду и забралась в водопад. Свод пещеры огласился вскриками и легким постукиванием зубов. Вода в водопаде, как и положено, брала свое начало где-то в верховьях Альп. И пахла при этом стаявшим снегом и какими-то горными цветами. Иногда в водопад попадала живая рыбка, которая тут же отправлялась миску к Габару. Больше десяти минут, принимать такой душ было невозможно. Девочка выскочила из потока падающей воды, две летучие мыши, метнулись к ней. В лапках они держали огромный махровый халат с капюшоном. Прежде чем отнеси его девочке, летучие мыши грели его у камина, в котором, предусмотрительный Габар, расшевелил огонь. Девочка укуталась в халат и отправилась на кухню. Кот уже пристроился на столе, около поваренной книги.

- Я не хочу завтракать, только чаю попью. Тебе полистать, - обратилась она к Габару.

      Кот задумался, а потом проурчал, что предпочитает плотный завтрак. Лейла принялась медленно листать книгу перед котом. Наконец, тот зацепил ленточку и принялся бормотать заклинание. Для колдовства Габар использовал какой-то свой, возможно, кошачий разговорный, язык. Уже через мгновение, кот исчез, перед этим что-то заискрилось и на кухне запахло морем. Лейла закрыла поваренную книгу и отправила ее в деревянный шкафчик, где стояли баночки и бутылочки с разными травами. На газовой плитке потихоньку забурлил чайник. К запахам кухни прибавился аромат чайного настоя.

      Огромная чашка с чаем последовала за девочкой в зал. Лейла села в кресло около самого камина. Это было здорово, пить горячий чай и смотреть на огонь. Скрипнула дверь маленькой, темной комнаты и к ногам девочки, темной волной подползла темнота.

- Хочешь чаю? - обратилась к Тени Лейла.
- Нет, - легким шорохом ответила тень.
- Будем учиться или просто поговорим? - Они достаточно часто занимались и тем и другим.
- Будем говорить, - Тень отползла от ног девочки ближе к камину, - где Габар?
- Завтракает где-то, у моря, - пожала плечами девочка.
- Бабушка сильно желает тебя найти. Тебя это не беспокоит? - прошелестела Тень, одно ее крыло при этом приподнялось и подвернулось, для удобства, наверное.
- Нет.
- Ты уверена, что не желаешь вернуться домой?
- Что бы снова оказаться в психушке. Нет.
- Что ты намерена делать дальше? Так и будешь сидеть в квартире и прятаться.
- А я думала, что у меня нет выбора и здесь на положении пленницы.
- Не говори ерунды. Это ты открываешь и закрываешь дверь. Можешь уйти прямо сейчас, и в любом направлении, куда хочешь. А можешь жить здесь. Нас устроит уже то, что у ворот появился страж. Пройдешь курс охранной магии, и живи здесь, сколько хочешь…
- Такое ощущение, что ты что-то недоговариваешь? - Лейла немного подалась вперед.
- Конечно, недоговариваю. Я предлагаю тебе самые простые выходы из ситуации, - прошелестела Тень.
- Ладно…, хорошо, а, какие еще есть варианты?
- Сначала подумай над тем, что я тебе предложила, - Тень вроде как перевернулась на спину, подставив под тепло, идущее от камина что-то вроде живота, - Потому, что когда я начну говорить о следующих вариантах, вернуться к простым, уже не будет возможности.

      Тень, зашипев, отползла от камина и скользнула по комнате.

- Сделала перестановку? - спросила она откуда-то из-за спины.
- По-моему не очень удачно, - ответила Лейла, поворачиваясь на голос.
- По-моему тоже. Лейла, приготовь мне молока.

      Девочка поднялась и отправилась на кухню, следом за ней, в некотором отдалении двигалась пустая чашка из-под чая. В нижнем закрытом ящике стояли столовые приборы, которыми пользовалась Тень. Есть она хотела редко, предпочитала в основном молоко, но иногда ее аппетит разыгрывался, и Лейле приходилось готовить специально для нее.

      Лейла потихоньку возилась, готовя молоко для Тени, как и у Габара, у нее был свой поставщик молока и свои специальные добавки. Внезапно в комнате возник кот, был он мокрым, на прилипшей шерсти явно поблескивала рыбья шелуха, но вид у него был необыкновенно довольный.

- Ну и вид у тебя. Где же это тебя носило?
- Ловил золотую рыбку, - чуть хрипловатым голосом ответил кот. Лейла удивленно посмотрела на кота.
- А я думала, что без отвара ты говорить не можешь.
- А рыбка на что, - хмыкнул кот.
- Выходит, ты ее все-таки поймал?
- Конечно, - кот облизнулся и начал умываться.
- И что, съел?!
- Вот еще. Вытребовал желание.
- Три?
- Одно. Для котов она выполняет только одно желание, - кот опять облизнулся.
- Но ты так облизываешься, что я решила, что рыбке конец.
- Нет. Они на вкус жутко противные и сухие.
- Так ты все-таки пробовал ее на вкус?
- Все коты, хоть раз, но съедают золотую рыбку. К тому же это было давно.
- А их что, много?
- Не мало. Ты слишком увлеклась с полынью, - кот протянул лапу в сторону миски, - к тому же это не моя.
- К тому же, это не тебе. Тень в комнате.
- Тогда я в ванную.
- И постарайся, что бы, когда я буду принимать ванную, ко мне не приставала рыбная чешуя.
- Да, когда это было, - возмущенно начал Габар, но вспомнил, что было и такое, - зато теперь, стоит тебе пожелать, ты имеешь броню, как у дракона.
- Ага, только я не дракон.
- Ну, это как сказать, - с особой кошачьей улыбкой пробурчал Габар.
- Ах, ты, - Лейла замахнулась на кота, и кот был вынужден быстренько ретироваться.

      Лейла рассмеялась. Аккуратно, что бы, не пролить, Лейла подняла мисочку и пошла в зал. Тень играла с мячом на полу. Мяч перекатывался по тени, и каждый раз, когда он собирался соскользнуть, край Тени поднимался, и мяч отправлялся в центр темного пятна. Девочка поставила перед Тенью мисочку и присела в кресло. Мяч, как будто отброшенный теннисной ракеткой, отлетел в угол, темнота нависла над миской, послышалось легкое бурление, как будто, кто-то дул в молоко через соломку.

- Ну что, надумала что-нибудь? - поинтересовалась Тень, когда половина миски опустела.
- Нет еще. Мне надо подумать.
- Я не тороплю. Думай, но помни, ответ мне нужен до следующего полнолуния.
- Хорошо.
- Убери за мной, - в голосе Тени послышалась усталость и легкое раздражение, - Я к себе.
- Значит, занятий не будет?
- Для того, чтобы принять правильное решение, ты знаешь достаточно, - Тень мгновенно переместилась к себе в комнату, и оттуда послышался свист. Лейла не знала, что он значит, но каждый раз, когда она его слышала, ей казалось, что из комнаты выходит воздух, как из развязанного воздушного шарика.
- Что же делать? - произнесла вслух Лейла.
- Я бы на твоем месте что-нибудь почитал, - высказал предложение Габар, появившись в комнате. С мокрой шерстью она казался тощим и невзрачным.
- Что?
- А хоть вот это, - на стол откуда-то сверху опустился огромный фолиант.
- Что это? - поинтересовалась девочка, разглядываю огромную книжищу с кресла.
- Это история Мира Теней. История Фаргоса, история Чинаки и старика. С картинками, звуками и запахами.
- А она, часом, не кусается? - с улыбкой поинтересовалась Лейла.
- Кого как. Попробуй, - Габар устроился поближе к огню. Уже через мгновение, послышалось урчание, говорившее о том, что кот задремал.

      Лейла простеньким заклинанием подвесила книгу перед собой и открыла ее. Явственно послышалось потрескивание огня, откуда-то из двери потянуло холодом. Света в комнате поубавилось. Буквы в книге начали немного светиться, читать было немного неудобно, как будто читаешь неоновую рекламу.

      «В день первый, когда свет отделился от тьмы, за пределами круга, в который оказались, замкнуты свет и его отсутствие больше половины мира осталось без присмотра.

      И так было очень долго, пока племя не приняло решение принести в жертву маленькую девочку, по прозвищу Чинаку…»

      Зимнее солнце неспешно преодолело зенит, и медленно катилось по второй половине неба, а Лейла все читала и читала. Несколько раз, она отрывала взгляд от книги, потому, что глаза ее наполнялись слезами, которые мешали рассматривать буквы. Тогда книга опускалась ей на колени, как будто для того, что бы тоже передохнуть. Огромный мир перемещался со страниц этой странный книги куда-то в глубину души Лейлы. А переместившись, занял там место, вытеснив множество различных, незначительных интересов, воспоминаний и переживаний…

      Оторвал Лейлу от чтения телефонный звонок. Прежде чем подойти к телефону, Лейла произнесла заклинание, и книга отправилась в книжный шкаф, под замок.

- Алло. Слушаю.
- Лелечка, это я, Надя. Ты дома? - Что-то в голосе подруги насторожило Лейлу, но ответила она в своем стиле.
- Нет. Только с кем ты тогда разговариваешь?
- Вообще-то да. Я к тебе собираюсь прийти. У нас тут такие дела…
- Ты из дома?
- Нет, с улицы.
- Тогда не заходи домой, у меня поешь.
- Маму надо предупредить.
- От меня позвонишь.
- Тогда жди. Сейчас приду.
- Договорились. Жду.

      Лейла пошла в ванную комнату. Умылась сначала холодной водой, потом, на несколько секунд, погрузила лицо в бурлящую муть ванной, а потом снова умылась, но уже родниковой, ледяной водой. Припухшие от чтения и слез глаза пришли в норму. Что бы скоротать время, она закурила. Наконец раздался звонок в дверь. Лейла пошла открывать. Надежда, буквально ворвалась в квартиру, скинула куртку, портфель бросила прямо на пол и одновременно с этим взахлеб затараторила:

- Была в школе твоя бабушка…
- Стоп, - остановила ее Лейла, и даже приподняла руку, - медленней.
- Сегодня, утром, - подруга начала говорить медленней, и даже пыталась с выражением, - в школе появилась твоя старуха.
- Что это ее принесло?
- Требовала, что бы мы рассказали, у кого ты прячешься.
- Откуда она взяла, что я у одноклассников?
- Не знаю. Может, вычислила.
- Она – могла, - кивнула Лейла.
- Сначала, просто разговаривала. А потом, начала рассказывать всякие ужасы, про тебя…
- Ну-ну, это даже интересно. Хочешь кофе?
- Да, хорошо бы, а то я замерзла, сил нет.
- А может, сразу есть приготовить?
- Сначала кофе – еда потом.
- Ты отдышись пока, я сейчас кофе принесу и продолжишь.