Куда спешит голубой тук-тук?

Самолет приземлился в Урумчи, северной точке Поднебесной. Я прошла таможенный досмотр, получила багаж.  На выходе меня встретила толпа услужливых китайцев и уйгуров, готовых отвезти куда угодно.
 
- Спасибо! Я тут проездом!

Толпа рассосалась, испарилась, исчезла.Самое лучшее средство поменять представление о себе и о людях – это уехать в страну, противоположную твоим представлениям о жизни.
Китайцы в корне не похожи на нас. Мы слишком серьезные и взрослые. Они непосредственные и открытые, выразительные и гармоничные, как их иероглифы. Они умеют смотреть во все глаза, в упор, удивленно разинув рты. Смотреть без стеснения, почти не моргая. Могут хитрить и обмануть, как обманывают дети, не желая тебе лично зла. Главное, принять их простую мораль, и тогда не страшно оказаться среди непривычных лиц и режущих слух голосов.
 
Следующий рейс будет только вечером. Посадка в аэропорту местных авиалиний. Это в десяти минутах ходьбы от международного аэропорта, куда прибыл мой самолет. Времени больше чем достаточно, чтобы прогуляться по окрестностям.
 

Урумчи, как и весь Китай, строится каждую минуту. С потрясающей быстротой вырастают новые гостиницы и жилые кварталы.Чтобы скоротать время, погуляла в парке. Посмотрела скульптуру, собранную  из живых веток и гвоздик.  Диковинная цветовая палитра, сочетание алого  с изумрудным. Постамент похож на большую райскую птицу. Вокруг обошла конструкцию и наткнулась на ларек.
 
- Ни-хао, - поздоровалась хорошенькая китаянка.
 
Улыбнулась и  пригласила  в свои владения: широко развела руки, открыв ладони. Привычный  жест – знак гостеприимства. Решено, остаюсь с ней! Купила сок и мороженое. Села в тени навеса на металлическую скамейку, прикрепленную к столу. И похвалила себя за удачный выбор. Место, людное и обдуваемое ветром, спасало от изнуряющей жары.
 
Выпила сок, съела мороженое. Продавщица тут же принесла и положила передо мной фрукты. Движением руки показала, что это угощение для меня.  Я растерялась и в изумлении попыталась отказаться. Но она настойчиво подвинула фрукты ближе, настаивая на своем.  Девушка, видимо, скучала в одиночестве, и была рада моей компании. Ну, я не прочь отведать!
 
- Се-се, - поблагодарила ее за щедрость.
 
Хозяйка ларька расположилась напротив и протянула персик,потом абрикос и все время, пока я ела, не спускала с меня  глаз.
– Меня зовут Нара. А как твое имя?– я спросила по-английски.
– Сию-линь,– ответила благодетельница.
– Красивое имя, поэтичное.
На этом общение закончилось, исчерпав весь запас английских слов новой подруги.
- Се-се, - с признательностью повторила я, когда все фрукты были съедены.
 
Я достала из сумки ноутбук. С разрешения Сию-линь подключила его к сети питания. Сделала погромче звук. На всю округу заиграла вдохновляющая музыка. Саксофон исполнял «Катюшу».
 
Торговля Сиб-линь стала бойчее. Водители  останавливались купить воды. Прохожие потянулись к островку цивилизации. Когда покупатели уходили, Сию-линь садилась рядом и смотрела на меня с нескрываемым восторгом. Настоящая идиллия, еще никто так не смотрела на меня прежде.
 
Неугомонная Сию-линь принесла фисташки и принялась снова угощать с щедростью искреннего дарителя. Как только исчезала партия орехов, она тут же высыпала новую горсть.
 
Вскоре иссяк  поток желающих послушать музыку.  Сию-линь отправилась в магазинчик, где складировался товар. К моему удивлению, китаянка оставила ящик с деньгами. Иногда она возвращалась, чтобы обслужить покупателей.
 
Захотелось заглянуть во владения моей доброй подруги. На пороге лежал живой утенок,  распластавшись и раскинув лапки. Он не шевельнулся, когда прошла мимо. Нелепый глупыш, ведь кто-нибудь раздавит его нечаянно! В воздухе витала абсолютная безмятежность. Словно люди и животные замерли, приняв условия, которые предоставила им судьба. А чего же я ищу и скачу из одного пространства в другое? Стремительно шагаю в неизвестность…
 
Невинное существо, облюбовавшее укромное местечко прямо на проходе, напомнило мое детство. Я ощущала себя гадким утенком, ужас какой некрасивой, отверженной и бесталанной. Я писала стихи с десятилетнего возраста. Записывала их в школьную тетрадь и прятала в коробке с любимыми игрушками, потому что у меня не было своего письменного стола. В конце восьмого класса у меня появился, наконец, собственный уголок. Но я прятала их все равно. Стихи были моей тайной “ахиллесовой пятой”. Я стыдилась этого занятия и почему-то  думала, что недостойна писать стихи. Считала это привилегией для избранных. И конечно,  получила за эти мысли сполна. Сколько моих выстраданных творений было уничтожено и сожжено моей мамочкой! Она ненароком находила мои тетрадки и пылесосом счищала с лица земли. Ах, мой драгоценный блюститель чистоты и порядка, тебя уже нет со мной… Я написала бы еще миллион тетрадок для твоего пылесоса, если бы это помогло вернуть тебя…
 

Пора возвращаться в аэропорт. Прощаюсь с гостеприимной Сию-линь и дарю ей на память флакончик духов. Она смущается и тепло пожимает руку. Навстречу с треском пыхтит голубой тук-тук. Это местный транспорт – закрытая брезентом  тележка на колесах, по типу мотороллера. Сияющий пожилой китаец останавливается и на пальцах объясняет, что довезет за пять юаней. Почти что даром.
 
Заглядываю внутрь: одноместная кабинка с узкой скамьей. Чем не королевская карета? Сажусь. Взревел и запыхтел мотор, выпуская клубы дыма. Голубой дракончик набирает скорость. После старта с ужасом ощущаю все неровности дороги, камни и бугры.
 
Самолет представляется нереальным и фантастическим на фоне скрежета мотора и тряски тук-тук. Смеюсь, вспоминая недовольное лицо Ивана-царевича. Однажды я предложила ему прокатиться на тут-тук в Сучжоу, живописном, старинном городке близ Шанхая. Мой  потешный друг испуганно мотал головой и отмахивался – знал, какова будет поездка. Шутливо приговариваю про себя:
 
– Это я, твоя Лягушонка в коробчонке, скачу к тебе!
 
Наконец, дракончик подкатывает ближе к аэропорту. На перекрестке стоит полицейский. Завидев нас, выскакивает на дорогу и сердито машет жезлом моему извозчику, требуя развернуться и удалиться немедленно. Замечаю, что в округе нет ни одного тук-тук. Вероятно, такой вид транспорта не допустим в цивилизованном районе города.
 
Мой китаец тормозит. Открываю полу брезента так, чтобы полицейский мог видеть меня. Встаю со скамейки и машу ему рукой, как бы говоря:
– Я в аэропорт, опаздываю на самолет!
Полицейский  меняется в лице. Затем понимающе кивает и показывает жестом:
– Проезжайте, дорога открыта.
Ну и хитрая же ты бестия, Лягушонка, думаю про себя. Как великолепен язык тела и жестов! Лучший язык для общения. Используя его, мы понимаем насколько люди земли похожи друг на друга. Также еще раз отмечаю магическое действие на китайцев европейской внешности. Они позволяют тебе невозможное, прощают незнание законов и порядка. Ты можешь нарушать их иногда, как  младенец.
 
Китайский аэропорт работает четким, отлаженным механизмом. Легко иду на посадку. Удобно усаживаюсь в кресле. Защелкиваю ремень. Подобно гигантскому фрегату, распростершему огромные крылья, самолет  мчится по взлетной полосе, рассекает воздух и с рокотом поднимается в небо.На взлете ощущаю оторванность от земли, слабую невесомость и чувство свободы. Привнести бы это состояние в обычную жизнь. Неспроста летчики и стюардессы выглядят иначе, чем люди земных профессий. Ведь они совершают взлет и посадку множество раз.
 
Подъем завершен. Самолет уверенно парит в воздухе. Впереди Гон-конг. С нетерпением жду встречи и новых открытий с незнакомым мегаполисом. Случается так, что мы вырастаем из тех мест, где родились и выросли. Мы тоскуем оттого, что все уже было. И однажды нам хочется обновления и перемен. Мы вырастаем из колыбели и нуждаемся в новых горизонтах.
 
В чреве стальной птицы с трепетом повторяю:
– Это я, твоя Лягушонка в коробчонке, спешу к тебе, Иван-царевич!