Васькино приведение

Из сборника "Воспоминания. о.Наргин(Зёюк-Зиря)"


Васька Химич сладко посапывал в утробе матери, когда  сотрудники родильного отделения решили  его, соню, выволочь на свет божий для пополнения страны рабсилой. При родах Васька оказал сопротивление, и его, что называется,
выволокли за уши, при этом голова его особым образом деформировалась…
  К моменту службы в рядах Советской Армии, голова затвердела, в так называемой, «первобытной» форме, когда скулы и подбородок вытянуты вперёд, а всё остальное, что относится к голове, оттянуто назад. Череп покрыт был редкими волосиками ковыльного цвета. Таковы же были брови и ресницы, которые можно было увидеть, лишь присмотревшись. А вот сине-чёрные глаза, зияя, как две чёрные дыры, уходящие в глубину черепа Васьки, не заметить было невозможно, как и нос, случившийся при родах поросячим пятачком.
К общественной жизни Васька сотрудники «родилки» выволокли из тепла лютой зимой, да ещё в неурожайный голодный год, и ему пришлось сосать сосульки со стрех крыш вместо леденцов на палочке из сельпо. Отчего его тоненькие губки синим колечком, вытянутым вперёд, образовывали дырочку, в глубине которой желтели зубы. Что-то вареникообразное располагалось поближе к затылку, и если хорошо присмотреться, то догадаешься, что это были уши. Да ещё Василий картавил. Всё остальное у него было в полном порядке, а фантазий в голове, хоть отбавляй, отчего за ним закрепилось прозвище «Хохмач».
В Первой Военной Школе Специалистов Связи Химич предстал в строю пред очи старшины роты, человека бывалого, которого абы чем не удивишь. Старшина Ткач, знакомясь с прибывшими курсантами, читал по списку, дойдя до фамилии Василия:
- Химич!
- Я! - кричит тот из строя.
Старшина с недоумением смотрит на него и спрашивает:
- Что у вас, Химич, с головой? 
- Не болит, товарищ старшина.
- Болит-не болит, то не моё дело. Я спрашиваю, почему в маске в строй встал? Тут, Химич, не цЫрк, а военная школа. Сейчас же выйди из строя, приведи голову в порядок, а дурацкую маску сдай в каптёрку.
- Товарищ старшина, это у меня голова такая, а не маска.
- Я сказал сдать!
Васька вышел из строя и бочком побежал меж двухярусными койками к своей.
Открыл тумбочку, достал чёрный фломастер, и, как мог, на своей лысой голове нарисовал круги, обозначающие глаза, нос и рот. Выскочив из рядов коек, развернулся задом наперёд, и, изображая строевой шаг, подошёл к старшине с рапортом:
- Товарищ старшина, ваше приказание выполнил! Разрешите встать в строй!
- Ну вот, теперь на курсанта похож. Становись.
А строя никакого не было! Все курсанты, глядя на Ваську, корчились от смеха. А он, так же задом наперёд, встал в строй.
Старшина повысил голос:
- Прекратить смехуёчки! Равняйсь! Носочки подровнять! Смирно!
Старшина присмотрелся к строю, и, с удивлением произнёс:
- А это ещё шо за херня? Химич, носки сапог подровнять, а не задники. Ишь умудрился как ноги повакручивать! Стань, как положено, а то я тебе их сам повыкручиваю, чтоб было как у всех.
Васька повернулся, выровнял носки сапог по условной линии, поднял свою голову, устремив глаза на старшину, и спросил:
- Теперь так, товарищ старшина?
- Химич, ты, никак, белены объелся? Я ж тебе сказал чтоб сдал свою дурацкую маску в каптёрку. А ты тут цирк устроил. Выйди из строя и подожди меня у каптёрки. Я там научу тебя родину любить, а не выкобеливаться.
Под хохот курсантов, Васька пошёл к каптёрке.
Только там старшина, разглядывая курсанта Химича в анфас и профиль, удостоверился в истинности его лица. И, каким Василий есть на самом деле, разрешил становиться в строй. Со временем все курсанты, старшина и офицеры привыкли к васькиному лику. Привыкнуть же к его чудачествам было невозможно. Они всегда были новы и потрясны.   
Если то был кухоннй наряд, то Васька Химич и там умудрялся отмочить хохму, до которой никто додуматься не мог.
Это же не секрет, что в столовых питаются не только стоящие на довольствии солдаты или курсанты, но и полчища крыс, которыми кишат посудомойки и остальные подсобные помещения. Травить опасно. Эти твари могут травануть весь личный состав. Приходится их просто разгонять всем, чем попало: ногами, мисками, но лучше всего половниками. Швыронёшь в самую кучу половник, смотришь и убил одну-две, а остальные на некоторое время - в шурш. Но это не эффективный метод. Васька придумал получше, - не только топить, но и ошкваривать крыс кипятком.
Обычно огромный чан заполнялся мисками после еды, затем заливался горячей водой и два курсанта-посудомойщика огромными бабайками ворошили посуду. Помыв её таким образом, перебрасывали в другой чан с кипятком для ошпарки. После чего миски складировались на полки до следующего завтрака, обеда или ужина. Такой круговорот шёл годами... А число крыс не уменьшалось, а всё прибывало и прибывало.
- Если за крыс хорошо взяться, то их поголовье можно уменьшить или вообще истребить, - как-то заявил Химич заведующему столовой.
- Давай, дорогой, истребляй. Я тебе лучший кусочек мяса давать буду до конца службы, - обрадовался тот.
Васька приступил к исполнению своей задумки.
Чан забросал мисками с остатками пищи, но горячей водой не залил. Крысы, ринулись в тот чан скопом. У них настоящая обжираловка пошла и они потеряли бдительность. Васька тем и воспользовался. Подкравшись к чану, закрыл его огромной крышкой, сунул под крышку шланг с кипятком и открыл вентиль на всю катушку. Через пятнадцать минут он открыл крышку. Результат был отличный, - сотни на две-три крысаков уменьшилось в столовой! А всех, кому довелось видеть эксперимент Химича, вывернуло наизнанку, и долго, очень долго ходили они впроголодь, пока голод не победил отвращение от «варева» Васьки. С тех пор его в наряд на кухню не назначали.
Но и в карауле с ним происходило то, чего не предусматривал «Устав караульной службы». В нарушение «Устава» курящие курсанты умудрялись взять с собой заначку сигарет и спичек на пост и там, тайком, «засосать дымку» в рукаве шинели. Изловленные за сим занятием куряги наказывались. Ваське сиё не грозило, он не курил. У него была другая страсть. В рукав шинели он прятал флакон одеколона любого цветочного запаха, выбрав на маршруте поста укромную точку, он отвинчивал крышечку флакончика и посасывал содержимое.
- Пососу, пососу и дальше сторожу, - делился Васька с товарищами по оружию, а «сторожил» он магазин Военторга. Маршрут этого поста был от одного угла магазина до другого. Съёжившись, караульный слонялся из угла в угол целых два часа, пока не сменят. Занятие скучное. Но не для Химича. Лишь он один знал, за каким углом спрятан «Ландыш», «Сирень», «Гвоздика» или, обожаемый большинством курсантов, «Тройной» одеколон. За два часа несения службы Васька так надуханивался, что в караулке, куда приводил его разводящий на отдых, дышать было нечем. Все возмущались, а он оправдывался:
- У вас что, носы заложило? И вы не чувствуете, что караулка провонялась табачищем, портянками, бздом, пОтом и карболкой? Тут же задохнуться, как в лужу пёрднуть, запросто. Чтобы не отдать концы до утра в этой газовой камере, я предохраняюсь своим духаном, и пошли вы все на хутор бабочек ловить. Не нравится - не нюхайте.
Химич натягивал на голову шинель, производил утробные отрыжки, и, делая сразу
хр-р-р, хр-р-р, отключался. Комната отдыха сменившихся часовых скоро превращалась в храпящую на все лады  каталажку с кряхтениями, внутренними звуками тел и свободными пусками ветров аж до следующей смены.
То, что случилось с Химичем, когда рота заступила в караул, было в ночь с субботы на воскресенье. Как обычно, втянув голову в плечи, нахохлившись по-куринному, Василий, опираясь на карабин СКС, как странник на посох, слонялся по замкнутому маршруту у Военторга. Стук приклада о каменистый путь говорил о том, что Васька дуркует. А когда стук прекращался, то означало, что он сосёт какой-нибудь «Жасмин», «Кармен» или «Розовый пион», смотря на каком углу тормознулся.   
Магазинчик Военторга от жилого барака неимущих офицеров и сверхсрочников отделяла кирпичная стена трёхметровой высоты. Ещё в давние времена кто-то и зачем-то проломил в стене дыру, в которую Васька нацелил свои глаза. Увидел он через неё светящееся окно барака, за занавесочкой которого двигались тени. В нарушение «Устава караульной службы», Химич подкрался к пролому. Теперь уже несколько окон было под наблюдением. Какая развлекалочка - тени в окнах общаги! Чего только не вытворяли они! Васька выбрал наиболее интересное «киноокно» и сосредоточил на нём свое внимание. Насмотревшись поз, и набравшись энергетики слияния теней, как рыба, хватая воздух пересохшим ртом, отлип от пролома, шустренько обежал пост, и, оглядевшись, вынул одну из заначек. Высосав жадно «Кармен», сделал вид, что  «сторожит» магазин. Какой там магазин?! Тянуло к пролому! Тянуло к таинству теней.  Чтобы побороть соблазн, пришлось засосать флакончик одеколона «Тройной» у другой потайки. После чего всё стало вокруг голубым и зелёным, а в дыре забора появилось приведение. Васька блымал белобрысыми ресницами, пытаясь согнать видение с них, но оно не исчезало. В тёмную кавказскую ночь с высоты, во весь свой лик, вглядывалась медно-красная луна. У самой земли всё было в её мути, как и приведение в проломе забора. Василий тёр виски обеими руками, но приведение не исчезало.
- Пока не пощупаю своими руками, не поверю ни в какое приведение, - решил Химич.
И, волоча карабин, пополз к пролому в заборе, где шевелилось приведение. Пока подкрадывался, потерял шапку, но не стал искать в потёмках. Подкравшись, затаился. Приведение стало на кирпичи пролома, спустило трусы, задрало повыше к голове юбку и кофту, согнулось в три погибели, оперлось руками в землю и забормотало. Васька прислушался.
- Луна, Луна, Любви помошница, взгляни на мою красоту с высоты небесной. Пусть к ней присохнет сердце мною возлюбленного капитана Королькова...
Васька не верил своим ушам и глазам. Приподнял и приблизил свою любопытную голову поближе к естественной красоте приведения, обращённой к луне. Приведение стояло в глубоком наклонении, и от земли, где находилась голова, слышалось:
- Луна, Луна, покровительница жаждущих любви, отврати моего возлюбленного от жены его, чтоб ей, сучке, пусто было, а мне даруй зачатие от него.
Проплыло облачко, и круглоликая покровительница жаждающих любви осветила естественную красоту приведения. К тому же, выставленная на показ луне красота,   пахла настоящей женщиной. Васька находился в сильнейшем волнении, руки дрожали. Возбуждение достигло предельной точки. Закружилась голова, и, несовладав с собою, Васька, внюхиваясь в пьянящий запах, решился пощупать то чудное видение.  Рука его, скользнув меж тугих ляжек, цапнула приведение, отчего то, перепугавшись, душераздирающе завизжало, обдало Ваську  какой-то жёлто-вонючей жидкостью, и сигануло из пролома забора к общаге, где и скрылось за дверью.
Васька, продирая глаза, размазывая что-то ужасно-липкое по своей любопытной физиономии, шмыганул на свой пост. Скрывшись за угол магазина от злополучного пролома, и, отцепив фляжку с водой, дрожа всем своим существом и стуча зубами, Химич обмыл свою опаскуженную приведением голову. Стал Васька трезвее трезвого.
Кайфа как небывало. Но запах одеколонов в смеси с «жидкостью» приведения оставался устойчивым. Зрение обострилось до орлинного, появились здравые мысли.
- Чёрта с два! Никакое это не приведение! Оно бы в горы ускакало, а это в общагу. И голос знакомый. Никак жена взводного?! Дура! Чем это она меня облила!? Боже мой, как воняет!
А тут  и разводящий со сменой притопал. Ритуал сдачи и приёма поста каждый служивый всю жизнь помнит:
«- Пост сдал! - Пост принял!»
Не тут то было! Сменщик, такой же салага, как и Химич, но с Херсона, Володька Непомнящий, заартачился:
- Пока Химич не уберёт своё говно, я пост принимать не буду! Ишь, зараза, подальше посрать не мог! А мне тут два часа вынюхивать! Пусть убирает!
- Да не срал я! Чего ты прибодался?! Щас уйду, и вонять не будет. Это у меня из желудка комбижиром подванивает.
- Что за разговорчики? Одному воняет, другому жир не такой подали. Всё должно быть по «Уставу»:
- Пост сдал!
  - Пост принял!
Я понятно говорю?! - прекратил лишние разговоры разводящий.
С приходом Васьки, духан караульного помещения усложнился, и его выперли за дверь. Там, на патронном ящике, и сидел он, бедалага, выветриваясь…
Видит Химич, к караулке на рысях несётся старший лейтенант Чувалов. Сердце Васьки ёкнуло:
- По мою душу.
И не ошибся.
- Химич, ты что делал у магазина?
- Службу нёс.
- А ещё чем занимался? Лучше признавайся, не то ты у меня с губы вылазить не будешь.
 Чуть поколебавшись, Васька признался:
- За цыпочками в окна подглядывал.
- А зачем мою жену напугал, когда она вышла на луну посмотреть?
- Я ж не знал, что то ваша жена. Я думал, приведение на пост напасть хочет.
- Ну, а дальше?
- А дальше, товарищ старший лейтенант, пусть она вам сама расскажет что и как. А я вот что вам скажу: ваша жена всем цыпкам курица!