Настасья и Ловец душ. Глава 10

Дальнейшие события Настасья впоследствии частенько прокручивала в голове – слишком уж к необычному финалу они привели. Толкая друг друга, Настасья и Трофим бросились в дом. За ними, кряхтя и чертыхаясь, еле поспевал Петр. В темноте они постоянно сталкивались с другими людьми, очевидно прислугой. Дом наполнился гулом встревоженных голосов, хотя еще недавно Настасье казалось, что кроме самой Мадам да старухи, которая провожала ее к покоям гадалки, никого в особняке и не было. Двери в салон Мелюсины были распахнуты. Возле стены жалось несколько человек, в ужасе взиравших на распростертое на полу тело хозяйки, усыпанное тысячами осколками стекла. Голова Мелюсины была запрокинута, и отчетливо было видно, как вытекает кровь из перерезанного горла, в котором все еще торчал большой кусок разбитого зеркала.
- Ужасная смерть, - сочувственно произнес Трофим, на что Настасья жестко заметила:
- Зато вполне заслуженная. И к ней, наверняка, приложила руку Эвелина.
Принялись всем миром искать компаньонку. Ошеломленная внезапной смертью хозяйки прислуга без лишних слов выполняла все распоряжения Настасьи, но никаких следов пребывания в доме Эвелины не было обнаружено. А подоспевшие через десять минут полицейские и вовсе ошарашили девушку, предъявив ей массу обвинений. Трофиму пришлось приложить немало усилий, чтобы Настасью не забирали в участок, а ограничились домашним арестом в ее номере гостиницы. Девушка пребывала в шоковом состоянии от подобного выверта со стороны злодейки-судьбы, и поэтому безропотно позволила увезти себя в полицейской карете. Лишь немного придя в себя, она поняла, что у полицейских были все основания подозревать ее в причастности к смерти Мелюсины. Во-первых, она последняя, кто говорил с Мадам (доказать присутствие Эвелины в доме так и не удалось), во-вторых, нашлись свидетели, которые видели, как стремительно выбежала Настасья из дома гадалки, и вид у нее был при этом «очень подозрительным». Тот факт, что последний крик Мадам раздался уже после того, как Настасья очутилась на улице, блюстителей закона нисколько не смущал. Целую неделю они пытались заставить девушку «взять на себя» ответственность за смерть столь влиятельной в городе особы, но в конце-концов вынуждены были признать, что имел место несчастный случай. Вся эта неделя изрядно подпортила нервы не только самой Настасье, но и Трофиму, которому пришлось задействовать московские связи, чтобы его подопечную оставили в покое. Кроме того, Настасья почти каждый день видела под своими окнами Петра. Такая преданность не могла не трогать, но все что девушке оставалось – это махать ему из окошка и натянуто улыбаться. Ух, попадись ей в такой момент Эвелина, мало бы ей не показалось. А ведь Настасья и лица то ее толком рассмотреть не успела. Пургой она передала Петру наказ: искать Эвелину по всему городу, но, судя по виноватому выражению лица управляющего, – поиски результата не приносили. Нашлось дело у Настасьи и для Повелителя Тьмы. В течение нескольких дней он проверял список, составленный Мелюсиной, и выяснил, что все представленные в нем были клиентами Соболева. Так что, как не крути, а художник также был причастен к этим мистическим преступлениям. И если не удастся отыскать Эвелину своими силами, то вполне реально выйти на нее через Дмитрия Григорьевича. Кстати, о последнем в городе витали неприятные слухи, будто тронулся он умом, больше не пишет, прячется от людей, а по ночам страдает от галлюцинаций. Все это требовало проверки, а Настасья вынуждена сидеть взаперти, и единственным развлечением у нее было рисование. Каждый день новая карта. До полной колоды конечно далеко, но начало неплохое.
И когда Настасья совсем уж истомилась, сидячи взаперти, ей нежданно-негаданно была дарована свобода. Да еще и в довесок извинения со стороны полиции и, что совсем уж приятно, извинительное письмо от самого губернатора, Афанасия Свиридовича Мерникова, с приглашение на званый обед в ближайший вторник.
- Непременно будем, - категорически заявил Трофим на робкие сомнения Настасьи. – Во-первых, приглашения далеко не последнего человека в городе просто так не отвергают, а, во-вторых, есть в его доме нечто, к чему у меня имеется немалый интерес.
- Надеюсь, я не буду втянута в воровство? – Настасья с подозрением взглянула на названного братца, чья физиономия не внушала доверия честным гражданам. – Мне, знаешь ли, хватило истории с Мелюсиной. Повторных неприятностей с законом я не перенесу.
- Не переживай, неужели я похож на вора? – Трофим оскалился в некоем подобии улыбки, что в сочетании с темными очками делало его облик еще более подозрительным.
- Скажем так, вечером в подворотню я с подобным типом ни за что не зашла бы, - озвучила свои мысли Настасья и попыталась разузнать, какие же дела могут быть у Трофима в доме Мерниковых, но тот ограничился лишь избитой фразой: «Всему свое время!» и поспешил покинуть номер Настасьи. «Обиделся!» - решила Настасья, не особо переживая по этому поводу, ведь у нее, как ни у кого другого, были все основания чувствовать себя обиженной, и Трофим был одной из причин ее обид. Не покинь он ее тогда у дверей гадалки, еще не известно, как развернулись бы дальнейшие события.
В назначенное время Настасья под руку с Трофимом перешагнула порог губернаторского дома. Она выглядела очаровательно в шелковом платье оливкового цвета, да и спутник ее был не менее хорош: непослушные кудри умелой рукой цирюльника уложены в элегантную прическу, фрак, довольно удачно скрывающий некую неуклюжесть его фигуры, и даже очки, все это создавало интересный и загадочный образ. Пройтись с таким кавалером было лестно. Настасья настроилась на приятный вечер и начала его с полного прощения Трофима. Обиды остались в прошлом, уступив место легкому флирту и беззлобному подтруниванию друг над другом.
- Как я рад вас видеть! -  сам хозяин дома вышел им навстречу. – Позвольте представиться, Мерников Афанасий Свиридович. С Трофимом Яковлевечем мы уже знакомы, а вы…
- Настасья Яковлевна, - спохватился Трофим и подтолкнул Настасью вперед. Не успела девушка опомниться, как к ее руке приложился суетливый пухленький мужчинка лет пятидесяти.
- Рада знакомству, - растерянно пробормотала Настасья, глядя на блестящую лысину застывшую на уровне ее декольте.
- А я так просто счастлив! – не переставал метать бисер Афанасий Свиридович. – Вы и представить себе не можете, как мне стыдно за своих архаровцев. Подозревать такое милое создание, и в чем?! В убийстве!!! – он перешел на трагический шепот. – Это ужасно. Ну, то, что вы вынуждены были целую неделю провести взаперти. Одна одинешенька. Без свежего воздуха…
Он тяжело вздохнул и переглянулся с Трофимом, который ответил ему не менее тоскливым стоном – оба они были переполнены сочувствием к «несчастной» Настасье.
- По-правде говоря, я вовсе не скучала, - она округлила глаза и незаметно дернула Трофима за рукав, мол, это еще что за спектакль?
- Не утешайте меня, - губернатор театрально заломил руки, выражая безграничное отчаяние. – Если бы не ваш братец, дай Бог ему здоровья, то могла бы произойти непоправимая судебная ошибка. Да что я рассказываю, вы-то в курсе всех этих дел.
Девушка была удивлена. Она и предположить не могла, что в ее освобождении не последнюю роль сыграл Трофим, но тот оказался скромником и прервал словесный поток Мерникова вежливой фразой:
- Я сделал все от меня зависящее, последнее же слово было за вами, уважаемый Афанасий Свиридович. За что мы с сестрой безгранично вам благодарны.
- Что ж, прошу пройти в гостиную. Я представлю вам остальных гостей, сегодня у нас подобралась довольно интересная компания, - Мерников проводил Настасью и Трофима в просторную, помпезно обставленную гостиную. Будучи представлены не менее чем трем десяткам именитых представителей местной элиты (из которых Настасье удалось запомнить от силы пятерых), «родственники» были усажены за стол на почетные места возле хозяев. За столом шел непринужденный разговор, который к середине обеда свелся-таки к трагической смерти Мелюсины. Не желая того, Настасья оказалась в центре внимания.
- Да не видела я ничего, - попыталась обойти Настасья неприятную для нее тему.- Мадам погибла уже после моего ухода, и, поверьте, ее смерть – такая же неожиданность для меня, как и для вас.
Перед глазами предстала гадалка, лежащая в луже собственной крови, и ломтики ветчины в тарелке девушки показались ей омерзительными.
- А правда, что ей отрезало голову? – поинтересовалась жена бургомистра, от возбуждения даже забыв отправить в рот наколотый на вилку кусочек перепелиного филе.
- Не совсем, - встрял в разговор Трофим. – Ей всего лишь перерезало аорту, поэтому кровищи было, пардон, как на скотобойне.
Не обращая внимания, что от его слов добрая половина гостей позеленела, Повелитель Тьмы подложил себе в тарелку добрячую порцию тушеных мозгов, после чего обвел тяжелым взглядом притихший бомонд и добавил:
- А осколки, застрявшие в ее коже, делали Мелюсину похожей на ежа.
После таких подробностей позеленела и вторая половина гостей. Послышался звон отодвигаемых в сторону столовых приборов, но и это не остановило Трофима.
- И если вас действительно интересуют подробности, то я могу…
- Нет, нет! Не стоит утруждаться, - поспешил прервать его Афанасий Свиридович. – Оставим это судебным исполнителям, а сами поговорим о чем-нибудь веселом.
- Давайте! – подхватил его идею суетливый тщедушный мужчина лет, эдак, шестидесяти. - Вот у меня третьего дня в больнице имел место презабавнейший случай.
Внимание присутствующих тут же было переключено на него, Настасья облегченно вздохнула и благодарно улыбнулась Трофиму – за сегодняшний вечер он уже во второй раз выручал ее. А тот лишь подмигнул ей в ответ и с интересом стал слушать мужчину, который оказался главой психиатрического отделения при губернской больнице .
- Как вы все прекрасно знаете, мне по роду своей службы, приходилось иметь дело с немалым количеством душевнобольных. Но тот, которого сняли с церковной колокольни третьего дня, поистине уникальный случай. Вот Афанасий Свиридович не даст мне соврать, он в курсе этой истории (Мерников величественно кивнул, подтверждая слова профессора). Некий Карпов Михей Прохорович, жестянщик с Молочной слободы, после именин своей двоюродной сестры непонятным для него образом оказался на совершенно противоположном конце города – неподалеку от Загородецкого пустыря, ну вы знаете, где цыганский табор осел.
- Это не возле Соболевской то усадьбы? – откликнулся серьезный мужчина с густыми седыми бакенбардами и не менее внушительными бровями.
- Именно! - кивнул профессор и, заметив, что все внимание окружающих приковано к его персоне, с еще большим жаром продолжал. - Перед самым рассветом очнулся он от холода в придорожных кустах. Долго соображал, как он очутился в такое время чуть ли не за городом. А когда, собрав все силы, ему удалось сесть, он решил, что у него началась белая горячка. Судите сами: мимо жестянщика, на высоте не более сажени от земли проплывали…
Здесь профессор сделал интригующую паузу.
- Могу поспорить на свое месячное жалование, что никто из вас в жизни не догадается о чем именно идет речь.
- Ведьмы, - чуть не ляпнула Настасья, в памяти которой все еще хранились воспоминания о полетах на Лысую Гору, но вовремя сдержалась.
- Проплывали? Над землей? Что бы это ни было, у жестянщика действительно была горячка, - хохотнул Трофим. – Впрочем, это могла быть стая лебедей, и тогда ваш жестянщик – поэт…непризнанный.
- Какие там лебеди?! – фыркнул профессор. – Гробы! Гробы перед ним проплывали. И все, как один, в сторону Соболевского дома.
- Без сомнения – это игры больного воображения! – воскликнул Мерников. – Хотя должен признаться, галлюцинация довольно необычная.
- Вот именно, - кивнул профессор и шумно высморкался в белоснежную салфетку. – В моей практике такой случай – первый. Несчастный так ошалел от увиденного, что со всех ног бросился к церкви. Еле его с колокольни сняли.
- Так вот, что это за шум был. А я-то спросонья решила, что пожар где-то, - худощавая дама с желтоватой кожей и несметным количеством брильянтов выглядела взволнованной. – Я всегда говорила и буду говорить, что водка – это Зло, которое рано или поздно погубит Россию.
- Ее погубят дураки и чрезмерный либерализм, - подал дребезжащий голос глубокий старик, лет девяноста.
- Избавьте нас, уважаемый Карл Стефанович, от своих разглагольствований, - бесцеремонно перебил старца губернатор. – Просто во всем нужно знать меру и в употреблении горячительных напитков в первую очередь. И тогда никакие летающие гробы вам не повстречаются.
 - А вам не кажется, что в последнее время с усадьбой Соболева связано много неприятных историй? – при этом замечании губернаторши Настасья внутренне напряглась. – Как только он отошел от дел, так и началось. Вы заметили, что все бродячие собаки переместились к его дому..
- Вот! Вот! Семь случаев покусания только за последний месяц, - послышался возмущенный голос с противоположного конца стола.
 - А эти загадочные туманы?! – не унималась госпожа Мерникова. – Круглыми сутками на его наделе туман. И даже кошмар пьяного жестянщика опять таки связан  Соболевым.
- Успокойся, Полюшка, - Афанасий Свиридович приобнял жену за оголенные плечи. – Соболев вполне приличный человек. Почетный гражданин. Наша гордость.
- Был, пока не заточил себя в собственном доме, - буркнула Мерникова с таким видом, словно художник своим поступком нанес ей смертельную обиду. – Мог бы сначала написать меня, а потом уж…
- Да Бог с ним! Давайте лучше, господа, выпьем за то, чтобы нам никогда не оказаться на месте жестянщика, - этот грубоватый тост губернатора был встречен взрывом смеха и дружным звоном бокалов. Обстановка разрядилась и до самого конца обеда имя Соболева более не упоминалось. Настасья же еле дождалась, когда появилась возможность встать из-за стола, чтобы в стороне от всех перекинуться парой слов с Трофимом Яковлевичем.
- Только не говори мне, что тебе абсолютно ничего не известно о цыганском таборе под самым боком у Соболева, - зло прошипела она, затягивая Повелителя Тьмы за огромную статую, как на взгляд Настасьи, излишне пышных форм. – Где же еще искать цыганку, как не среди ее сородичей?
- Да были мы у них с Петькой, - отмахнулся Трофим, с восхищением рассматривая тыл Венеры. – Эвелину не нашли, а разговаривать с нами никто не пожелал. Более того, спустили на нас собак – еле ноги унесли. Петр потом еще пару дней понаблюдал за табором, но никого даже похожего на нашу цыганку не заметил. Так что, я все больше убежден, что не цыганка это вовсе, а ряженая.
- Тогда у нас вовсе немного шансов отыскать ее, - вздохнула Настасья. – Если она такая мастерица переодевания, то описаний Петра будет недостаточно, а сама я ее толком не рассмотрела.
- Не переживай, - Трофим весело подмигнул девушке. – Есть у меня одно предположение, требующее проверки. И если только ты мне сейчас поможешь, мы определимся с нашими последующими действиями.
Настасья была заинтригована.
- Ты говоришь какими-то загадками, - капризно выпятила она нижнюю губу. – Если у тебя есть план, то просто обязан им со мной поделиться. В конце концов, я – мозг нашего предприятия.
- А я? Кто же я? – Трофим даже оторвал взгляд от «произведения искусства», так его обидели слова девушки.
- А ты – его нижние конечности, - сухо бросила Настасья. – Забыл уже, как «сделал ноги» от Мелюсины, бросив меня одну?
- Не будем вспоминать прошлые обиды, - Трофим подтолкнул Настасью в сторону четы Мерниковых. – Будь добра, отвлеки Афанасия Свиридовмча, пока я буду заниматься его супругой.
- Чем заниматься? – не поняла девушка, но времени на объяснения уже не было: с широко распахнутыми объятиями и медовой улыбкой на устах к ним приближался губернатор.
- Что же вы прячетесь, молодые люди? Все хотят пообщаться с вами, ведь столичные гости – это у нас такая редкость.
- А мы с сестрой любуемся этим шедевром мирового искусства, - Трофим кивнул в сторону чудовищной Венеры. – Я смотрю, в этом доме все подобрано с большим вкусом.
- Хм,  - губернатор на секунду замешкался. – Если честно, то в этом деле я полный профан. Это моя дражайшая половина, Полина Ивановна, все старается. Где какую безделушку увидит, все в дом тащит.
- Как интересно! – Трофим подхватил под руку раскрасневшуюся от бестактности супруга Мерникову. – Уважаемая, Полина Ивановна, не откажите в любезности, покажите мне всю вашу коллекцию.
- Какая там коллекция, - скромно потупила взгляд Мерникова, мертвой хваткой вцепившись в приглянувшегося ей Трофима, который, не теряя ни минуты драгоценного времени, потянул ее к выходу из гостиной.
- Куда это они? – губернатор хотел уж было последовать за ними вслед, но Настасья быстро переключила его внимание на другое.
- О, я вижу, там играют в вист! Не составите мне пару? Уверена, что мы с вами сорвем банк. Мне невероятно везет в карты.
- Карты?! – глаза Метникова заблестели. Он оглянулся на столик, вокруг которого собралось с десяток гостей, увлеченно наблюдающих за игрой, и тяжело вздохнул. – Эх, если бы только я не дал зарок…Видите ли, Настенька, моя беда в том, что я очень увлекающийся человек, и все эти карты…лотереи…скачки…- мне от этого стоит держаться как можно дальше. Идемте-ка лучше к фортепиано, там молодежь вашего возраста собралась, с ними-то поинтереснее будет, чем со стариками.
Под руку они подошли к музыкальному инструменту, из которого худосочная девица с лошадиным лицом и прыщавыми плечами извлекала нестройные звуки модного романса. Две пышечки в одинаковых ярко лиловых платьях с восхищением внимали ее игре, а одна даже пыталась что-то напевать, но у нее это получалось еще хуже, чем у ее подруги – игра. Настасья невольно поморщилась, Мерников же рассыпался в комплиментах:
- Браво, Софочка! Вижу, что твои уроки с Эммой Леопольдовной не прошли даром. Не правда ли, Настенька, Софочка играет просто божественно?
Четыре пары глаз уставились на девушку в ожидании ее вердикта. Она не осмелилась сказать правду:
- Очень… мило. Довольно интересная интерпретация произведения.
- Мерси, - улыбнулась девица, обнажая кривые зубы, - может быть, вы нам что-нибудь споете? А я вам подыграю.
Настасья опешила от подобного предложения. Уж в чем, в чем, а в пении она была очень слаба. Природа наделила ее прекрасным слухом, но вот голосом…
- Отличная идея! Настенька нам споет, а я сам буду музицировать. Давай-ка, Софочка, двигайся!
- Но, дядя! Вы же играете одним пальцем! – возмутилась Софочка, но место уступила. По решительному настрою губернатора Настасья обреченно поняла, что от пения ей не отвертеться. От подобной перспективы у нее стали подкашиваться ноги, Мерников же продолжал с улыбкой:
- Я играю одной рукой, но пусть она отсохнет, если я хоть раз сфальшивлю. «Ноченькой темной» знаете? Прекрасно! Тогда начали…
Мерников быстро прошелся по клавишам. На конечном аккорде проигрыша Настасья набрала полную грудь воздуха, но поразить собравшуюся аудиторию своим сомнительным вокалом ей так и не удалось. Губернатор неожиданно вскрикнул, схватился за правое плечо и повалился с пуфика. Его ноги в идеально начищенных ботинках взмыли вверх, да так и остались торчать из-за крышки фортепиано. В ту же секунду девушка была оглушена истеричным визгом Софочки и ее подруг. Что тут началось! Гости столпились вокруг несчастного, но ни один не рискнул даже прикоснуться к Мерникову. Так он и продолжал лежать вверх ногами – абсолютно беспомощный под сочувствующими взглядам любопытных, пока не подоспела супруга губернатора. Решительно растолкав гостей, она с неженской силой закинула супруга обратно на пуфик и пару раз его энергично встряхнула.
- Афанасий, очнись! Нашел время для обмороков.
Настасья с ужасом наблюдала за происходящим.
- Что же вы делаете? Его срочно нужно уложить в постель – это похоже на сердечный приступ.
- Какой там приступ? – Мерникова похлопала мужа по пухлым щекам. – Он здоров, как бык. Ну же, милый, не пугай нас! Открой глазки!
К всеобщему облегчению губернатор действительно открыл глаза и обвел всех мутным взглядом:
- Что?.. Что со мной?
- Все хорошо, милый, - супруга помогла ему подняться, – просто ты слегка переутомился и лишился чувств. Хорошо,  что при этом шею не сломал, когда падал.
Гости расступились, давая проход почтенной паре. Афанасий Свиридович выглядел очень плохо. У самой двери Мерникова оглянулась.
- Прошу простить нас, господа, но мы вынуждены вас покинуть. Вы же продолжайте развлекаться, не стоит портить такой чудесный вечер.
- Какое там веселье, - пробурчал за спиной Настасьи профессор, как только за четой Мерниковых закрылась дверь. – В нашем городе давно уже не происходило ничего веселого, вот и сегодняшний прием – не исключение. Надо было ехать к цыганам…
В считанные минуты дом губернатора опустел. Не смотря на мелкую морось, Трофим с Настасьей решили пройтись пешком. По просьбе Повелителя Тьмы девушка со всеми подробностями рассказала, что именно произошло с Мерниковым в отсутствие Трофима.
- Знаешь как это страшно – сидит перед тобой здоровый веселый человек и вдруг, хлоп, лежит бездыханным телом, - закончила она свое повествование.
- Еще бы ему не лежать, - хмыкнул Трофим и тут же пояснил, - ведь его фамилия была в списке Мелюсины, стало быть, и портретик должен был существовать. Его-то мне уважаемая Полина Ивановна и продемонстрировала с превеликим удовольствием. А уж отвлечь ее внимание и ткнуть гвоздиком в рисованного Афанасия Свиридовича – это заняло всего лишь пару секунд, - Трофим весело перепрыгивал лужицы, которых под усиливающимся дождем становилось все больше и больше. Настасья в своем промокшем, а стало быть, ставшим неимоверно тяжелом платье, еле поспевала за ним.
- Зачем тебе это понадобилось? – она в нерешительности остановилась перед огромной лужей, которую ее «братец» одолел без особого труда, и успел удалиться на внушительное расстояние.
- Что ты говоришь? – оглянулся Повелитель Тьмы, и только тогда заметил, что скачет он по пустынным улицам в полном одиночестве, оставив Настасью далеко позади. Пришлось возвращаться, брать девушку на руки и, бережно прижимая ее к груди, переносить через водное препятствие. Очутившись в крепких мужских объятиях, Настасья почувствовала нестерпимый жар во всем теле. Не хотелось признаваться даже самой себе, но девушка готова была весь остаток пути провести на руках Трофима, таким он ей показался в тот момент сильным, надежным, мужественным. Чтобы хоть как-то отвлечься от постыдных мыслей, прокрадывающихся в ее голову, ведьма продолжила прерванный разговор.
- Так зачем тебе понадобилось портить портрет губернатора и так рисковать? – Настасья старалась не смотреть на Трофима, когда тот ставил ее на ноги, а Повелитель наконец-то сообразил раскрыть над их головами свой огромный зонт в черно-зеленую клетку и резной ручкой, в виде несущейся во весь опор лошади.
- Во-первых, риск был минимальным. Мерникова стояла спиной к портрету и не могла видеть моих действий. Она вообще в этот момент ничего не видела.
- Как это? – удивилась Настасья.
- У нее в этот момент были закрыты глаза.
- Трофим! – девушка густо покраснела, а где-то глубоко внутри зашевелился червячок ревности. – Как же тебе не стыдно?!
- Ни капельки не стыдно, - хохотнул Повелитель Тьмы. – Ибо не по велению сердца, а во имя правого дела пришлось ввести праведную деву во искушение.
- Шутить изволите?! – Настасья шлепнула «братца» по руке, державшей зонт. – А если бы губернатор умер? Неужели ты не понимаешь, что мог запросто убить человека?
- Так я же не в сердце колол, а лишь в плечо, - стал оправдываться Трофим. – И не лунной иглой, к тому же, сразу же вытащил. Зато теперь мы точно знаем, что источник зла – Соболев. Никто его картины не заговаривал, с демонами не связывался и магических ритуалов не проводил. По крайней мере, после того, как они покидали мастерскую художника.
- Значит Мелюсина…
- Всего лишь мошенница, воспользовавшаяся странными свойствами этих полотен для своего обогащения, - закончил за Настасью Трофим. – Нам с самого начала нужно было присмотреться к этому…Соболеву. Хотя Мелюсина с ее договорами стоила внимания, да и неуловимая Эвелина, тоже. Ничего, думаю, через Соболева выйдем и на нее.
Настасья слушала его в пол-уха. Конечно же, все зло исходило от художника, она это поняла, когда обнаружила на его полотнах загадочный, просто таки, демонический взгляд. Можно заговорить картину, но вряд ли кто рискнул бы добавлять в нее такие детали. Нужно признаться, что с Мелюсиной они дали маху и потеряли массу времени. Кто знает, может это еще кому то стоило жизни. Похожие грустные мысли овладели и Трофимом. Некоторое время они шли молча, проникаясь тоскливым настроением осеннего дождя. Ботинки давно промокли, платье казалось безнадежно испорченным: улицы этого города не были приспособлены для длительных променадов. Деревянный настил, заменявший тротуар, не спасал от осенней грязи. И не смотря на все это, в компании Трофима Настасья чувствовала себя очень комфортно, ни на секунду она не пожалела, что они отказались от экипажа. Ведь тогда бы ее спутник не придерживал бы ее так бережно под руку, и не прижимал бы к себе столь нежно на особо узких участках дороги. Его прикосновения были Настасье приятны, а присутствие действовало успокаивающе. А ведь в самом начале их знакомства Трофим вызывал лишь легкое раздражение своей навязчивостью и излишней болтливостью. Настасья украдкой взглянула на Повелителя – какой мужественный у него профиль, а губы…Романтические мысли девушки были прерваны внезапной остановкой. Еле слышно Трофим чертыхнулся, глядя в сторону показавшейся из-за угла гостиницы. Проследив за его взглядом, Настасья не смогла сдержать удивленного возгласа при виде погруженного во мрак здания. Над его крышей зависла огромная гораподобная туча. Где-то в самой сердцевине этой клубящейся массы можно было разглядеть вспышки молний и, что самое ужасное, тени каких-то великанских крылатых существ.
- Бесы! – прошептал Трофим, оттесняя Настасью за угол. – Эх, дурья башка, совсем расслабился и позабыл о них.
Настасью охватил страх. Она вцепилась в лацканы пальто Трофима:
- Что же им нужно в нашей гостинице? Неужели мы?
- Трудно сказать, - пожал плечами Трофим, с трудом разжимая пальцы девушки. – Поведение этих тварей обычной логике не поддается. Может быть, они присланы для нашего устрашения, а возможно, ищут что-нибудь.
- Или кого-нибудь, - перед глазами Настасьи предстала толпа Вечно Молодых. Вот уж кому было бы интересно узнать о ее местопребывания. – Как же нам попасть в номер? У меня там вещи, Пурга, Черная Книга.
- Черная Книга! – ахнул Трофим. – Как опрометчиво с твоей стороны. Неужели ты не понимаешь, какое это грозное оружие против тебя самой, окажись она в чужих руках?
- Ну, положим, не так-то просто взять ее в руки, - оправдывалась Настасья дрожащим не то от страха, не то от обиды голосом.
- Это для человека, - грубо перебил ее Трофим, - а для бесов?
- Не знаю, - Настасья почувствовала, как на ее глаза навернулись слезы, мысленно она уже попрощалась с Аглаевым наследством. – Когда же мы попадем вовнутрь?
- Сейчас проверю, - Трофим осторожно заглянул за угол. – Кажется, они уже уходят.
Как ни было Настасье страшно, любопытство все же взяло верх. С трудом протиснувшись между стеной и Трофимом, она увидела, как страшная туча медленно поднимается ввысь, постепенно растворяясь в темноте ночного неба. То из одного, то из другого окна вылетали запоздавшие бесы и устремлялись вслед за клубящейся громадой. Через несколько минут небо очистилось, и Настасья с Трофимом рискнули приблизиться к гостинице. Ни одного огонька в окнах, ни одного звука.
- Они живы? – прошептала Настасья, судорожно сжимая руку Трофима. Он прекрасно понял о ком идет речь – еще час назад гостиница была полна народу, а сейчас здание казалось опустевшим.
- Сейчас проверим, - неуверенно произнес Трофим и, нервно сглотнув, толкнул входную дверь. – Ну и мрак! Хоть какую-никакую свечечку.
Он зашарил по карманам пальто в поисках спичек, но Настасья опередила его. Сотни огоньков взмыли под потолок, освещая вестибюль. И портье, и швейцар оказались на месте. Более того, здесь же находилась пожилая чета, собиравшихся ни то вселиться, ни то выселяться из гостиницы. Все эти люди замерли в самых немыслимых позах и казались окаменевшими навеки.
- Что с ними? – Настасья хотела коснуться плеча коридорного, склонившегося над саквояжем толстенького господина в смешном котелке, но Трофим перехватил ее руку.
- Ничего не трогай, - предупредил он девушку и осторожно провел ее между толстяком и его невероятно худой супругой. – Кто знает, не обратятся ли они в прах от прикосновения живой плоти. От бесов всего можно ожидать.
- Но мы должны им помочь! – запротестовала Настасья, впрочем, не имея ни малейшего представления о том, как это сделать.
- Будем надеяться, что чары сами развеются. Меня сейчас больше волнует судьба Черной Книги.
Настасья уже не спорила. В некоторых вопросах Трофим был более компетентен и она это признавала. К тому же, если книга Аглаи окажется на месте, в ней можно будет поискать подходящее подобному случаю заклинание.
Освещая себе дорогу магическими огнями, на которые ведьма не скупилась, парочка поспешила к номеру Настасьи. На пути им встречались замершие постояльцы гостиницы, окаменевшие горничные и застывшие коридорные. Каждый раз, обходя очередную «скульптуру» из плоти, Настасья чувствовала благоговейный страх перед магией, значительно превосходящую ее собственную. Вот также чувствовала она себя несколько лет назад на Лысой Горе, когда время остановилось для всех ведьм и демонов, кроме самой Настасьи и ее родных. А в номере Настасью ожидал полный погром: вещи разбросаны, багаж перерыт, мебель сдвинута со своих мест, но первое, что бросилось в глаза девушки – это покореженная клетка с пучком черных перьев на дне. А на стене кровью была выведена надпись на латыни: «Убирайся вон!»
- Пурга! – всхлипнула Настасья, дрожащими руками переворачивая сплющенную нечеловеческой силой клетку. – Ну почему именно сегодня ты осталась дома?
Горе от потери друга не способна была смягчить даже найденная Черная Книга. Бесам не удалось завладеть ею – защитное заклятие оказалось очень сильным. Настолько сильным, что на черной кожаной обложке остался выжженный отпечаток когтистой лапы. Ох, и не поздоровилось же рогатому, посмевшему прикоснуться к ней. Прижав книгу к груди и громко всхлипывая, Настасья поспешила  Трофиму, чтобы поделиться своим горем. Повелителя она застала в коридоре, где он с остервенением оттирал носовым платком кровавую надпись с двери своего номера.
- Тебе тоже советуют убраться? – шмыгнула носом Настасья. От неожиданности Трофим вздрогнул и заработал еще усерднее.
- Жалкая попытка помешать нашему расследованию. Нужно кое-что посерьезнее, чтобы запугать меня. Интересно, чья это кровь…
Тут уж Настасья сдерживаться не стала и дала волю слезам:
- Пурга!
- Что Пурга? – обернулся наконец-то Трофим. – О, Черная Книга!
- Да черт с ней, этой книгой, - рассердилась бессердечности друга Настасья. – Они убили Пургу.
Трофим удивленно приподнял бровь:
- С чего ты взяла? Вон твоя птичка – жива и почти невредима. Он толкнул дверь, в которую дружной стайкой метнулись огни.
При  их свете на спинке стула Настасья увидела изрядно помятую, но главное – живую, ворону.
- Пурга! Миленькая! Как я рада тебя видеть! – девушка бросилась к подруге и с нежностью погладила ее по взъерошенным перьям.  Как же ты спаслась-то?
Ворона перебралась по руке девушки на ее плечо и только тогда ответила:
- Славная была драка. Двоим выклевала глаза, а после у Трофима схоронилась – им сюда ход заказан.
Настасья оглянулась: не было похоже, чтобы тут побывали бесы.
- Это все мои пиктограммы, - похвастался Повелитель Тьмы, кивая в сторону рисунка на окне и еще одного на двери. – Их мне очень сильный боевой маг показал, ну и парочке полезных заклятий научил.
- Меня научишь? - слезы уже высохли на щеках девушки, и она готова была пополнять свои знания за счет Трофима. Тот, впрочем, отнесся к энтузиазму девушки без должного внимания, сделав вид, что не расслышал. Он зачем-то полез в шкаф. Что именно он там искал, девушке из-за открытой дверцы было не видно, а заглядывать через плечо ведьма посчитала неприличным.
- Кажется, все в порядке, - он бросил быстрый взгляд на Настасью, но та со скучающим видом прогуливалась по комнате в окружении магических огней, из которых она силой мысли выстраивала причудливые узоры.
- Красиво, - похвалил Повелитель Тьмы. – Но нам нужно  решить, что делать дальше. Оставаться здесь…- он запнулся и приложил палец к губам. Девушка прислушалась: за дверью слышался гул голосов – гостиница ожила.
- Ну, слава Богу! – Трофим довольно потер руки. – Гораздо приятнее находиться среди живых людей, чем среди их мумий. А завтра, прямо сутра, нанесем визит нашему проказнику-портретисту. И пусть только попробует нам соврать, я ему тогда его же кисти засуну в… Впрочем, тебе знать подробности вовсе ни к чему.
Настасья была с ним полностью согласна, хотя и весьма смутно догадывалась, какое именно место имел ввиду Повелитель Тьмы.
- Спать-то как хочется, - Трофим неприлично зевнул и выразительно посмотрел на Настасью. – Ты, как? К себе пойдешь или останешься?
Девушка вспыхнула и со всех ног бросилась к двери, но в нерешительности остановилась. Вот он – ее шанс покончить с этим всепоглощающим огнем внутри. Живем только раз, а смерть подстерегает на каждом шагу. Этот день мог ведь казаться последним, возвратись они несколькими минутами ранее. Она не хочет коротать ночь в разгромленном номере в одиночестве, сейчас она, как никогда, нуждалась в надежных, сильных мужских объятиях. Очень медленно Настасья повернулась.
- Неужели?! – прошептал Трофим и в волнении снял очки. При свете огней его взгляд полыхнул желтым, когда они бросились навстречу друг другу.


Рецензии