Большое горе маленького человека

Тоненькая, худенькая, с переплетенным рисунком синих  венок на прозрачной коже. Веруша — так всегда называла ее мама. Кто теперь сможет произнести это слово так, как могла только она, протяжно растягивая ууууууу каждый раз, когда звала ее к столу; твердо, отрывисто произнося каждую букву, когда собиралась быть строгой; просто, напевно — в обычном разговоре. Детское горе пахло мамой. Ее, Верушино , непоправимое, тихое, смиренное горе, перевернувшее весь ее безмятежный, волшебный мир, еще не успевший выработать душевный иммунитет  к потерям, пахло ее мамой. Но она справлялась. Пыталась, изо всех сил, чтобы не сильно огорчать папу и Тату своими слезами и равнодушием ко всему. Тата была всего лишь постоянной няней, нет — словосочетание «всего лишь» никак не применимо к ней — той, широкая грудь которой и теплые руки спасательным кругом вытягивали Верушу на поверхность, не давая захлебнуться детским беспомощным неумением справиться с утратой. Только Тата сейчас произносила ее имя именно в такой форме. Только Тате было позволительно. Потому что это очень личное, сокровенное, то, что принадлежало только Веруше и маме. Этого категорически нельзя было растратить. А Тате можно для того, чтобы в этой жизни было хоть что — то от прошлой. Пускай она не умела произнести его также, как мама — этого и не требовалось, но зато было живим всамделишным напоминание о ней. Веруша и так очень боялась и переживала, из — за того, что легкий мамин образ уже начал потихоньку таять в ее памяти, улетая все глубже и глубже, уже не так отчетливы в воспоминаниях черты лица, уже не так узнаваемо слышится внутри ее голос, рука давно позабыла легкие прикосновения, а лоб поцелуи. Теперь даже не помогает консервировать воспоминания при помощи тайного сидения в мамином шкафу, который стоит в самой дальней кладовке. Тихонько, как мышка, можно просто втягивать носом запахи, которые остались там от маминых вещей и намертво впитались в деревянные стенки гардероба. Поэтому для всех остальных она была Верой, Верочкой, Веронькой. Да называйте, как хотите, только Верушу не трогайте. Пожалуйста, не трогайте. Посторонним вход запрещен. Оставьте хоть это.

***

— Ты понимаешь, что она страдает?! Ты понимаешь, что она — ребенок?! Ну, потерпи немного, Ладушка, прошу тебя. Со временем все наладится. Дай ей время.

— Время! Время! Время! Сколько еще нужно ей времени, ты, случайно, мне не подскажешь?! Я ношу твоего ребенка! Тво -е -го! Точно такого же, как она. И могу сказать точно, сколько времени надо мне, чтобы он родился в срок и здоровым. Я не понимаю, тебя что это совсем не волнует?! Ты же знаешь, я старалась, честно старалась, понимая, что у девочки горе. И так, и сяк, то с одной, то с другой стороны подобраться к ней на мягких лапах, но она меня так и не подпустила к себе. А уж после того случая, когда я назвала ее Верушей, она просто со мной не разговаривает, как — будто меня нет, как — будто я пустое место. Замкнулась и все. Мне очень жаль ее, но я тоже человек. Беременная женщина, в конце концов. У меня, знаешь ли, гормоны. Мне с самой собой сейчас тяжело, а тут еще и это.

— Хорошо, что ты мне предлагаешь?! Я сам устал от такой жизни. Каждый день, как меж  двух огней. Я, между прочим, работаю, деньги зарабатываю на вас, на всех. У меня встречи, сделки, клиенты, а мозги не на месте. Только и думаю о том, как вы тут дома.

— Темочка, любимый, ну не нервничай. Успокойся, прошу тебя. Я уже все придумала. Отправь Веру вместе с Татой к морю. Хотя бы до того времени, пока не родится малыш. Всем будет хорошо. Я спокойно дохожу и рожу, адаптируюсь к новой жизни. Вера поменяет обстановку, проветрится, забудется за всеми этими пляжными делами. А ты получишь возможность спокойно работать. Родной мой, подумай, пожалуйста над этим. Мне кажется — это единственный выход в нашей ситуации, при котором все будут довольны.

***

Небольшой белый домик возле самого моря. Кусты роз, лилии , пионы, георгины, ротанговый стол с парой кресель — все располагает к ленивому, тягучему, разморенному летним солнцем отдыху. Каждый день  — брат близнец предыдущего. Плавно перетекают они друг в друга. Тата уверенна, что такое неизменное постоянство очень полезно Веруше. Все предсказуемо, никаких резких движений, никаких полярных эмоций. Сегодня известно то, что будет завтра.

Утром  завтрак , приготовленный из деревенских продуктов, после него поход на пляж, затем обед и сиеста, а потом  делай, что хочешь до самого ужина. И так по кругу, с незначительными изменениями  только лишь в послеобеденном времяпрепровождении. Но там тоже вариантов немного: сон, поход на рынок за продуктами, чтение, игра в лото, разговоры.

***

— Тата, а ты помнишь маму?

— Конечно.

— Таточка, родненькая, ты , пожалуйста, не забывай. Если я вдруг не смогу что — то вспомнить, ты мне напомнишь.

***

— Тата, а почему у тебя своих деток нету?

— Потому что Боженька не дал.

-А можно тогда я буду твоей?

***

— Татусенька, а как ты думаешь, папа будет меня любить, когда у него родится новый ребеночек?

-Да, как же можно тебя не любить, цветочек мой!

-Мама тоже так говорила.

***

Море оказалось хорошим лекарем. Зализывало своим соленым прибоем раны. Пускай еще щипало по ночам в глазах, а днем, бывало, нет -нет, да и проскакивала невесомая тень прошлого, но Тата видела, как отходит Веруша. Как постепенно разглаживается ее лицо, как расслабляются мышцы, как отпускает хватку острое горе. Она не мешала ей проживать и отпускать его. Просто всегда была рядом, страхуя от падения. Веруша часами могла слушать успокаивающее море, оно баюкало ее печаль. Разговаривала с ним, шепталась с ним, а оно легким бризом уносило боль, оставляя взамен светлую грусть и возможность говорить о маме с улыбкой.

Улыбка. Она потихоньку стала возвращаться. Сначала легкое ее предвестие слегка поднимало один уголок Верушиных губ, потом стала мелькать неуверенная, едва уловимая в своей быстротечности радость детских уст. Тата замечала все и тихо благодарила Бога.

Лето сменилось осенью, разогретое море постепенно отдавало свои градусы, пришло время возвращаться. Вещи были собраны.

Тата с Верушей в последний раз пошли на берег, бросить монетку, попрощаться и сказать спасибо безбрежной водной глади, простирающейся до самого горизонта. Веруша улыбалась. Тата не знала, что ждет впереди ее девочку, но в одном она была уверенна — теперь все будет хорошо, потому что ее цветочек справилась, переболела, выжила.

Карина Осетинская.

12.08.2016г.