Великий манипулятор

        Свекровь я не выбирала, она досталась мне в нагрузку к мужу. Если б я знала ее раньше, десять раз бы подумала, а стоит ли с ними связываться. Но теперь уже что есть, то есть. И даже не скажу, что она плохая, наоборот, я всем ее нахваливаю. Ни у кого такой больше нет, уникальная в своем роде, да и ко мне относится с искренней симпатией. Во всех семейных конфликтах принимает мою сторону, защищает от порой незаслуженных, на мой взгляд, нападок мужа. Коллеги, когда ее не знают близко, просто завидуют: и накормит, и с детьми водится, и в хозяйстве помогает, о здоровье нашем печется,  денежки подкидывает и еще много-много чего…  Золото, а не свекровь. Но… командирша каких свет не видывал, до всего есть дело, встревает во все семейные вопросы, за нас решает, как нам жить, навязывает свое мнение. И попробуй ее не послушаться, напирает как танк, которому легче уступить, чем с ней воевать.
        А все от большой любви. Сын единственный и неповторимый, внуки долгожданные и обожаемые, сноха, то есть я, самая родная. Дочерей то нет. А запасов любви у нее на целый полк хватит. Не израсходовала по жизни, все на нас и выливается, не знаем куда деваться. А еще она превосходный манипулятор, смотрю и диву даюсь, ведь всего добивается, чего хочет: где криком и командирским тоном, где просящим взглядом и беспомощным видом, а где нежным, но очень настойчивым воркованием.
        Но все по порядку. Когда я вышла замуж, ей было 48 лет, как мне сейчас. Она мне казалась женщиной очень в годах, не хочется говорить старой. Сейчас меряю на себя, да какая же старая? Но прошло вот уже почти четверть века, а она нисколько не изменилась. Да, чуть поглубже стали морщинки… и только. Такая же энергичная, деятельная, активная,  хозяйственная. На вид, как мужчина. Честное слово, кто ее не знает и первый раз видит, да еще в брюках, иногда спрашивает: «А это мужчина или женщина?»
        Невысокого роста, спортивного сложения, грубоватые черты лица, низкий голос, всегда короткая стрижка, резкие движения. И при всем этом сентиментальная, эмоциональная, ласковая. Так и липнет облобызаться за малейшую услугу. Как приду к ней, принесу продуктов или что-нибудь вкусненькое из дома, она рассыпается в благодарностях: «Моя ты золотая! Дай я тебя обниму, да поцелую!». А я просто шарахаюсь в сторону, как-то мне не по себе. Понимаю, когда рвется мужчина обнять, да если он еще и  нравится, можно и не уклоняться, а так… Быстрей делаю отвлекающие маневры, «не стоит благодарностей» и бежать. Знаю, что для пожилых людей очень важны тактильные ощущения, прикосновения, объятия, но не могу себя пересилить. Я с родной мамой то не особо нежничала, а тут свекровь…
       Характер у нее сильный, даже деспотичный. Всю жизнь живет одна. Вроде выходила замуж, пару лет выдержала и выгнала своего мужа, когда он поднял на нее руку. Сына растила сама. В нем было все ее женское счастье. Друзья, наверное, были, но при мне главными мужчинами в жизни стали мои сыновья, а ее любимые внуки.  С таким характером трудно найти пару, мягкого человека задавит, а с сильным будет соперничать, только искры полетят. Поэтому всегда самостоятельно строила свою жизнь, справлялась с трудностями, с подругами проводила досуг, пристрастилась и к алкоголю, когда работала в районной больнице.
       По профессии – экономист. Она из категории трудяг, которые всегда найдут себе работу и других заставят. Начинала работать счетоводом на местном элеваторе, потом в райфинотделе администрации, затем четверть века в районной больнице, в том числе главным бухгалтером,  затем ушла в строительный кооператив, чтобы нам помочь дом построить. И одновременно пятнадцать лет в обществе инвалидов.  Часто  совмещала две-три работы. Трудовой стаж ровно пятьдесят лет.
       На работе ее очень ценили, так как знала, как сэкономить, встретить нежданную комиссию, выбить дополнительные ставки, спрятать недостачу.  Себя тоже не забывала, до сих пор пользуется простынями со специфичной надписью «Минздрав». В период тотального дефицита доставала редкие продукты, ткани и пеленки, детскую одежду и белье.
       Кроме нас у нее никого, поэтому все для семьи единственного сына. Они очень похожи как внешне, так и по характеру. И оба вспыльчивы, иногда так разругаются, дым коромыслом: «Ты мне не сын. Я тебе не мать!». Хлопнут дверью, разбегутся, а потом оба переживают, меня засылают мирить. Затем обнимаются, целуются, муж носит ее на руках. Все забыто на какое-то время и опять по новой. Ей же нужно на кого-то эмоции выплескивать. Поэтому, когда уже будучи на пенсии увлеклась оздоровлением, организовала группу «Здоровье» при библиотеке, мы были только рады. Основной поток ее энергии стал направлен на самосовершенствование себя и своих коллег-подруг. Это надо видеть, как она их строила, команды по телефону раздавались с утра до вечера. Кому что есть, как заниматься, чем лечиться, к кому обратиться и т.д. Генеральша. Ей бы полки, дивизии под начало, артиллерию-авиацию, полмира завоюет. Есть женщины в русских селеньях…
       А еще она была долго старшей по дому, управляющая компания,  я думаю, была очень «рада» такой активной пенсионерке, которая все сама может просчитать, выяснить, выспросить. На этом доме им ничего сэкономить не удавалось, все только по счетчикам и как надо по документам. Попробуй ее обмани…  Пойдет к Главе, в прокуратуру, в суд. И ей идут на встречу, все понимают, что лучше подчиниться и согласиться, чем конфликтовать. В нашем поселке ее знает, как говорится «каждая собака». Ее уважают и предпочитают не связываться.
       Ураган, а не женщина. Ниагарский водопад. От ее бешеной энергии нашу семью потряхивает и штормит. Боюсь, что когда придется жить вместе, наш семейный ковчег просто разобьет на мелкие щепки. Когда остается у нас ночевать, мы прячемся по разным комнатам-углам и стараемся не попадаться на глаза.
       Как она стала такой? Информации совсем мало. Знаю только, что отец был очень деспотичным  и суровым человеком. В детстве дралась с мальчишками, никому спуску не давала. С пинка открывала дверь школы, учителя от нее стонали. С  седьмого класса все лето работала на стройках, элеваторе, погрузке-выгрузке. Соображает очень быстро, просчитывает ситуацию на десять ходов вперед и если ей это выгодно – горы свернет. Заставит всех крутиться ради своей цели, пойдет по головам, если надо. При этом обостренное чувство справедливости, никого не боится, говорит что думает, прямо в глаза режет правду-матку. Сюсюкаться и выбирать выражения - не ее принцип. Многие ее боятся, многие уважают, почти все слушаются. Ага, только попробуй не послушаться, себе дороже…
       Надо отдать должное, меня она никогда не обижала, только нахваливает, прислушивается к моим советам, никогда не выговаривает впрямую свое недовольство. Называет только ласково. Правда чрезмерно пытается меня накормить, одеть, уложить спать, вылечить, решить мои проблемы и  выпытать все, о чем  думаю. Я отчаянно сопротивляюсь, из принципа от всего отказываюсь, уворачиваюсь от проявления ласк. Караул! Меня хотят лишить свободы и навязать свою волю. Поэтому теперь, когда прихожу к ней на обед, она ходит почти на цыпочках, предоставляя мне право самой выбирать, что я хочу поесть. Ставлю ультиматум: иначе я не приду, если будет мне навяливать салаты, первое, второе, бутерброды, сало, пельмени, пирошки, печенье, пряники…  Я не лошадь, мне и ведра хватит… Итак ухожу от нее как колобок.
       Еще она невероятно спортивная женщина, с детства занимается легкой атлетикой, бегает на лыжах, ездит велосипеде, хотя с сорока пяти лет на инвалидности. Выйдя на пенсию увлеклась ходьбой: простой и скандинавской, регулярно посещает бассейн, тренажеры в соццентре, делает дыхательную зарядку, упражнения для глаз на восходе и закате солнца… Спортивных побед, грамот и медалей у нее масса, можно иконостас в квартире оформлять. После того, как выросли внуки, с головой окунулась в различные системы оздоровления: заваривает специфичные чаи, крутит лимонно-чесночные заготовки, замораживает ягоды, питается суперправильно… Все, что вычитает в журнале ЗОЖ или услышит по телевизору,  стремится реализовать.  Поэтому у нее и энергии на десятерых. В шестьдесят пять лет,  случайно захлопнув квартиру, лазила в форточку. Благо, квартира на первом этаже. Не каждый мальчишка полезет. Я свидетель, это было еще то зрелище.
        Для нашей семьи она  сделала очень  много, я ей за это благодарна, сыновей-погодок, таких же неугомонных и подвижных, как она,  помогла вырастить. Учила их ездить на лыжах и велосипедах, без конца выгуливала их в парке, кино, базар и детское кафе, местные озера и базы отдыха.  Где они только вместе не были. С удовольствием тратила на них деньги, потакая иногда их капризам и желаниям.
Пока строили дом,  ходила за коровой, свиньями, частенько ночевала в бане, оставив нам квартиру. Они с мужем по очереди дежурили на «фазенде», а я с детьми. Почти четыре года  так жили вместе. Бралась за любую работу, как мужик: копала землю, таскала бревна, чистила навоз, ремонтировала забор. Хотя ей этого ничего нельзя было делать. С юности плохое зрение, потом неудачные операции на глаза, потом добавился диабет. Теперь почти слепая, но все равно рвется посадить помидорки, зелень,  лезет мыть окна, балкон…
        Без работы она не может, не знает, куда себя деть.  Сама не может что-то сделать, нас напрягает. И мы идем по первому зову, иначе «съест». Как она всегда говорит: «Моча в голову ударяет». А ударяет часто. Это я дома могу мужа просить что-нибудь сделать и ждать месяц, три, полгода…, а для мамы таких сроков не существует. Завтра и никаких гвоздей.
        Единственный большой минус, кроме чрезмерного командования,  это алкогольные срывы. Несколько раз в году у нее бывают запои, когда пьет только водку, ничего не ест, никуда не выходит. Пьет-спит, пьет-спит, пьет-спит. Это так страшно, глаза пустые, невменяемое состояние, валяется бездушной куклой когда на полу, когда на диване… А потом мы  ее из этого состояния выводим: отмываем, кормим, успокаиваем, лечим.  Муж очень переживает и бесится. Но это как болезнь и давняя. Хотя для меня это самый большой недостаток: не перевариваю пьющих, а женщин особенно. Видимо впитала это вместе с молоком матери. Поэтому в такие периоды все мое уважение к ней рассыпается в дребезги. С каждым разом все труднее собирать осколки. Очень сложно потом заставить себя относиться к ней как раньше.
        Последний год  у нее резко ухудшилось зрение, один глаз совсем не видит, другой процентов десять. Для нее - это шок. Как жить? Сил и энергии еще много,  а ничего не может, нельзя. Ездим с ней по больницам, помогаем готовить, убирать квартиру, покупаем продукты, почти каждый день заходим, заезжаем. Правда, она все равно жалуется,  что забыли про нее. И придумывает всякие поводы, чтобы зашли, посидели, поговорили с ней, что-нибудь у нее сделали. Еще и манипулирует этим. Не настолько все плохо, иногда она и притворяется. Сама потихоньку варит себе кашки, нарезает круги на стадионе, одевает одежду, какую надо, знакомых узнает…   Но,  при нас ходит по квартире прямо на ощупь: «Ой, ничего сегодня не вижу!» Артистка.
        Внуки заезжают, звонят не часто. Но когда бывают, долго любимую бабушку даже они не выдерживают. «Какая же она у нас тяжелая!» – вздыхают. И я вздыхаю: «То ли еще будет!». Вот характер так характер. Невероятная женщина. Зову ее мамой, но на Вы. Ценю, уважаю, но  очень не хочу быть как она.
        Когда – нибудь и я стану старенькой, возможно одинокой, буду тихо угасать, доживать свой век. Бродить по улицам, смотреть в окошко, вспоминать свою жизнь.    Ждать редких звонков от сыновей и радоваться приезду внучек. Но никогда не буду  так вмешиваться в их жизнь, как моя свекровь. Моя уникальная и неповторимая вторая мама. Счастье это или несчастье иметь такую свекровь, я даже и не знаю. Но второй такой точно нет.