Вечер воспоминаний

Бом, бом.
Звук церковных колоколов раздается по всему парку, задавая моему сердцу лихой ритм.
Бом, бом.
Это был очередной прекрасный вечер, проводимый мной в Воронцовском парке, когда я, повинуясь не терпящему отлагательств зову ностальгии, вновь и вновь  прихожу сюда, посещаю сие благодатное место. Воспоминания, приходя ко мне незримыми призраками прошлого, являются ко мне. И перед моим взором всплывали те прекрасные дни, проводимые мною здесь в компании мамы и бабушки.
Стояла жуткая духота. Очень сильно парило. Воздух томно предвкушал, как в скором времени разверзнется небесная твердь и на землю обрушится столп возрождающей влаги.
Справа от меня находится главный пруд, как я его называю. Ибо  он является самым большим из здешних водоемов и, по молчаливому согласию гуляющих по парку людей, считается сердцем Воронцов. Утки и их кавалеры-селезни, как всегда, совершают обычный проход своих владений, скользя по кристальной поверхности пруда, как и пристало им, с по-королевски поднятой головой и безупречной осанкой.
Ударил гром, набатом предвещая грядущий кратковременный московский ливень. Люди вокруг ускорили шаг, в поисках укрытия, будь-то навес или густая крона деревьев. Большинство же просто резко устремилось к выходу из этого памятника живой природе.
Гром ударил повторно. И, наконец, ливень, подражая манерам хорошего театра, словно после третьего звонка, после последнего раската небесного набата, тугими частыми струями оросил жаждущую влаги землю. Я  ощутил, как через меня  прошли тяжелые капли летнего проливного дождя, словно очистительным пламенем освобождающие мой разум от суеты бренного мира, оставляя меня один на один с природой, в телепатической беседе с самим создателем.
Я прикрыл глаза. То, что я промок – не страшно. Очередная мелочь жизни, которая абсолютно недостойна моего внимания. Я уединился и вступил в обычный для такого благоприятного времени диалог с природой.
Когда-то, почти пятнадцать лет назад, моя бабушка, попав со мной в такой же ливень,  также говорила мне, что нет ничего прекраснее единения с природой, ко¬гда ее длань, в виде прозрачных хрустальных капель, снисходит на нас, избирая са¬мых стойких, тех, кто не спасует перед ней. И тот, кто останется, не испугавшись ее мощи, тому она поведает свои самые сокровенные тайны.
Тогда я, будучи еще совсем малышом, конечно, не понимал, столь высоко-парных и витиеватых изречений. Я просто тогда любовался особенной красотой раз¬бушевавшейся природы, поведением других животных в эти мгновения. Помню, что тогда я увидел гусеницу. Обычную зеленую гусеницу, которая искала пристанища на стволе дуба. Бедняжка замерзла и еле-еле передвигалась.  Бабушка сказала, что надо ее согреть, подышать на нее, что я и сделал. И вот гусеничка, призадумавшись на не¬сколько мгновений, вновь поползла вперед, к ведомой только ей одной дороге, вверх, к кроне могучего дуба.
Я открыл глаза. Вокруг ни души. Все люди ушли…. Остались только я и лес…. Пора направляться к дому.
Проходя по маленькому леску, я заметил справа знакомое дупло. Учась в начальных классах, я часто ходил к нему, навещая белочек. Это их официальное место прописки. Порой мне удавалось покормить их с руки. До сих пор с умилением вспоминаю, как один знакомый мне рыжий бельчонок, осторожно хватал с моей ладони различные орешки, и убегал вверх  по стволу.
Кроме этих милых древесных грызунов и проживающих на пруду уток-королев, мне доводилось кормить и синиц, и воробьев, само собой под чутким руководством моей бабушки. Помню, как она говорила мне: “Стой неподвижно с протянутой рукой, на которой находится хлеб. Если будешь долго стоять, птички подумают что ты дерево и будут подлетать к тебе, съедая с твоей ладошки корм”.  Поначалу, я долго-долго стоял, в ожидании посетителей, порой теряя надежду на успех. Но вот, ко мне на пальцы села храбрая синичка и, вопросительно оглядев меня, схватила кусок хлебца и отлетела на почтительное расстояние.
Какая же эйфория охватила меня тогда! Я подбежал к бабушке и начал просить у нее еще хлеба. А потом еще  и еще. Постепенно птицы привыкли ко мне, и стали часто прилетать в мою самодельную ручную столовую. Так я начал свое приобщение к царице-природе.
Мне вспомнился далекий осенний денек, когда я, как обычно гулял в компании своих родных. Я тогда не понимал всей прелести унылой поры, с такой любовью воспетой Пушкиным. Для меня это было крайне тоскливое время с постоянными холодными дождями и ледяными ветрами. Летом можно побегать, поиграть в мяч, по¬лазать по деревьям. Зима вообще самое веселое время года: бесконечные праздники, игра в снежки, катание на санях, строительство снежных крепостей. А что делать осенью? Когда я задал этот  вопрос бабушке, она ответила просто, одним лишь только словом – “Любоваться!”. В тот день она раскрыла мне великолепие осенних деревьев.  “Посмотри на эти разноцветные листья. Они, как лампочки горят желтым, зеленым, красным цветами. Деревья осенью похожи на люстры, огромные светильники, которые освещают человеку пусть к самому себе”. Помню, мы тогда вошли в этот дивный дворец из кустов и деревьев, который по великолепию не уступает по красоте Янтарной комнате.
Прошли годы с тех прекрасных пор, а я все также прихожу в этот парк. Все также задумываюсь над смыслом жизни, над моим местом в ней. Ибо только наедине с природой можно понять, а вернее приблизиться к пониманию сути нашего существования. Только так….
Последний раз оглянувшись в сторону места моего детства, я покидаю его, чтобы как блудный сын вернуться вновь. Чтобы вновь заговорить о вечном.