Опоссум

        - Так ты притворялся! – женский голос прозвучал так неожиданно, что он слишком резко дёрнулся в ящике, рискуя перевернуть его, и вновь замер, прикидываясь мёртвым, словно это уже вошло у него в привычку.

Однако теперь этот трюк явно не сработал,  поскольку женщина уже заметила, как он пошевелился в своём тесном, так надоевшем ему за последние несколько часов, гробу, что он физически уже не мог выносить свои задеревеневшие ноги, руки и спину. Именно это и вынудило его пошевелиться, едва все пришедшие на его похороны уже покинули зал, ожидая во дворе, когда закрытый и заколоченный гроб вынесут из церкви и погрузят на машину для сопровождения до раскопанной на кладбище для него ямы.

- Аркадий, вставай уже! Я знаю, что ты не умер, идиот! – женщина подошла к гробу, стоявшему на постаменте, и легонько стукнула зажатой в ладошке чёрной перчаткой по лацкану тёмного пиджака, в который был облачён «умерший».

Вместо того, чтобы тут же сесть, сознаваясь в том, что притворялся, он сначала приоткрыл один глаз - левый - и с любопытством воззрился на ту, которая, кажется, ненароком разгадала его секрет.

Прямо над ним возвышалась Мария Ивановна – женщина лет сорока с чёрными длинными волосами и такими же тёмными глазами, взгляд которых мог быть томным, а мог быть колючим, таким, который проникает куда-то глубоко под самую суть человека и вещей, понимая и принимая всё с первого взгляда и даже без слов. Они могли бы стать друзьями, если бы захотели, и если бы Аркаша верил в возможность дружбы между мужчиной и женщиной.

- Я думала, что такое бывает только в кино, - удручённо комментировала она его действия с глазом и, словно вспомнив что-то свое, неприятно усмехнулась. – Вылазь из ящика, а то тебя и в самом деле заколотят и закопают.

Сегодня Мария Ивановна пришла на похороны Аркадия, а потому была вся в чёрном: простое платье ниже колен, сапоги, перчатки выше локтя, которые она давно сняла и теперь держала в руках, чёрный траурный платок, накинутый на голову. Где-то на плечиках в зале должна была висеть её чёрная норковая шуба.

- Да, чёрт бы побрал твою совершенно точно прогнившую душу, выходи уже оттуда! – вновь прикрикнула женщина на Аркашу, когда поняла, что он до последнего готов торчать в своём гробу, лишь бы доказать ей и даже себе, что вот уже двое суток, как умер.

Тогда мужчина открыл и второй глаз, наблюдая за тем, как Мария Ивановна отошла от постамента с его гробом и присела рядом на стульчик, расставленные в зале для провожающих в последний путь Аркадия Сергеевича Лаврова, молодого школьного учителя, который совсем недавно приехал из большого города для того, чтобы преподавать литературу и русский язык безграмотным сельским подросткам.

Кто бы мог подумать, что такой талантливый, пышущий энтузиазмом педагог скопытится так внезапно за две недели до Нового года. Особенно всех удивила причина смерти Аркаши, как оказалось - самоубийство путём повешения на добротной канатной верёвке в собственной спальне в ночь с 13 на 14 декабря. Именно из-за этого восставший из гроба мужчина носил на шее белый шарфик, как бы прикрывающий следы от удушения, которых как оказалось на самом деле там скорее всего и не было.

- У нас повешенных обычно хоронят в закрытых гробах, - неприязненно глядя на белый лоскут, болтающийся на шее Аркаши, бросила замечание Мария Ивановна.

Сам Аркадий, по-прежнему хранивший молчание, кое-как выкарабкался из ящика, обтянутого чёрным сукном. Самый дешёвый гроб, самые дешёвые похороны, но и это всё стоило денег. Зачем?

Разминая тело, он, наконец, молвил приятным баритоном, который всегда завораживал слух девушек его класса, как впрочем и его одноклассниц, а затем одногруппниц по институту в его родном городе, который он вынужден был покинуть тем же путём, что и этот сегодня, а именно вперёд ногами:
- Меня и похоронят в закрытом, когда придёт время, - теперь он переминался с ноги на ногу, стоя рядом с Марией Ивановной, и рискуя быть увиденным любым, кто надумает вернуться в отпевальный зал с улицы из всех тех людей, которые на полном серьёзе сегодня рыдали, уверенные, что потеряли своего коллегу и учителя навсегда. – А время ещё не пришло. Помогите мне положить это в гроб, чтобы было потяжелее, - закончив разминку, Аркадий на непослушных ногах побрёл в другой конец зала.

Оттуда он притащил достаточно больших размеров брёвнышко, и намеревался запихнуть его на своё место в гробике. Мария Ивановна безучастно наблюдала его потуги, однако, в конце концов, решила помочь, и подошла к нему, хватая нижний конец бревна:
- Ты мне одно скажи, Аркадий, зачем такой спектакль? Там же вся школа в трауре. Девочки из твоего класса уже второй день ревут по тебе и не ходят на занятия.

- Ну, как вам сказать, Мари Ванна, - теперь Аркадий закрывал гроб, в котором ещё недавно лежал сам, разыгрывая пришедших на его похороны, крышкой. – Люську стало жалко, совсем девку достали все, а ей ещё рожать. Правда, зря она не стала аборт делать, хотя я её просил. Жениться я на ней всё равно не могу и не стану этого делать, прости Господи! За это меня родители сами убьют и похоронят. А эти девочки, которые вы говорите, что ревут обо мне, наконец-то угомонятся! Перестанут Люсю травить и угрожать ей!

- Да тебя же за растление малолетних из-за Люськи посадить могли! Ты о чём вообще думал? – женщина явно была в расстройстве, хотя до того, момента, как застала «покойничка» живым и здоровеньким, не пролила и слезинки.
Они с самого начала были в плохих отношениях с Аркадием Сергеевичем, нельзя сказать, чтобы совсем склочных, как с некоторыми представительницами прекрасного пола из школьного «домоуправления», которые ссучились всякий раз, как на горизонте появлялся какой-никокой непьющий хлыщ, например он – Аркадий Сергеевич Лавров. Но всё-таки больше в плохих, поскольку как казалось Аркадию, Марья Ивановна питала к нему неприязнь, видя и презирая в нём «Казанову». А сама Марья Ивановна, будучи вдовой последние лет пять, считала, что новый молодой и красивый учитель русского я зыка и литературы мается дурью и рано или поздно наломает дров, после чего уедет восвояси – в большой город, где его дожидались богатые родители, мечтающие, чтобы Аркашенька удачно женился и жил долго и счастливо с молодой супругой и их совместными «детями».

Он и наломал дров, соблазнив первую красавицу школы из своего «подшефного» класса, обрюхатил девку, которая до встречи с ним имела все перспективы уехать в большой город и удачно там устроиться: выучиться, найти работу, выйти замуж. В общем, всё у неё могло бы быть, как у людей. Только люди там – в городе, а здесь – в селе – одно зверьё, которое теперь изводит и всячески унижает беременную несчастную брошенную Люську. Сначала они её изводили за то, что на неё положил глаз новый красавец-учитель, теперь – за то, что она залетела от него, а он взял и умер. Зато всегда есть чем людям потешить своё эго и самоутвердится за чужой счёт.

- А я не думал, Мари Ванна, - честно признался Аркадий, оттирая пот со лба, после того, как собственноручно собрал и упаковал свой гроб, который теперь дожидался своего часа или минуты, когда его унесут и закопают во дворе этой маленькой церквушки на отшибе такого же маленького городка.

- Это понятно, Аркадий. Но зачем устраивать такие розыгрыши? А если бы директор школы надумала позвонить в город и лично известить твоих родителей и пригласить на похороны? Что было бы тогда? – Марья Ивановна старалась приложить максимум усилий, чтобы образумить нетупёвого ловеласа, наделавшего шума и навёдшего шороха в их деревне. – А как быть теперь Люсе? Ей-то какого? О ней ты не подумал? А о ребёнке?

Аркадий заметно приуныл, как всегда бывало, если речь заходила о Людмиле Игнатовой. Но его единственным шансом сейчас было смыться побыстрее отсюда, а там – в городе – он обязательно что-нибудь придумал бы. И вообще у него было бы тогда время подумать, в последние полгода, у него это так редко получалось сделать! Сначала Аркаша так быстро влюбился, после чего так же быстро остыл. Затем началась «война» за его сердце в его же «подшефном» классе, которая постепенно перенеслась на всю школу. Это был кошмар, из которого ему хотелось как можно быстрее убежать, проснуться наконец, и может быть тогда подумать.

Пока Аркадий снимал белый шарф с шеи, обдумывая ответ для Марьи Ивановны, сидевшей с ним рядом, мимо них прошли двое дюжих парней, даже не глянув на парня в костюме и женщину рядом с ним, они взяли собранный ящик и двинулись к выходу.

Мария Ивановна наблюдала за ними, молча, когда парни скрылись за дверью, она дёрнула Аркадия за рукав пиджака:
- Пойдём, я знаю здесь запасной выход, - она быстрым шагом направилась к вешалке в конце зала, снимая с вешалки свою шубу. – Не будешь же ты тут сидеть до тех пор, пока все разойдутся!

Аркадий послушно пошёл за ней, понимая, что сидеть здесь ему и в самом деле уже не хочется, а автобус до города будет только утром.

- Я ведь уже позвонил родителям и сказал, чтобы они не верили никому, если кто-то будет им звонить и про меня что-то говорить. Что я живой-здоровый и скоро приеду, - запоздало оправдывался он, пробираясь позади Марьи Ивановны по протоптанной в снегу тропинке, ведущей от запасного выхода до ворот кладбища позади церквушки.

Внезапно его осенила странная мысль, которою Аркаша не преминул тут же озвучить:
– А вы откуда знаете про этот запасной выход?

Марья Ивановна обернулась к нему и замерла на месте, дожидаясь, когда он её догонит. В одном костюме Аркадий явно подстывал на декабрьском морозе, но крепился и не подавал виду, понимая, что раз уж начал этот спектакль, то его надо доиграть до конца.

- Я тут всё знаю, Аркадий. У меня пять лет назад из этой церкви мужа хоронили.

Они добрели до автомобиля, который Марья Ивановна припарковала специально подальше от ворот кладбища и самой церкви. Она совершенно точно с утра была уверена, что не собирается идти ни на какие похороны, и всё-таки оказалась снова в той же церкви рядом с тем же кладбищем.

***

- Вы только не говорите никому, что меня видели, и тем более, что подвозили. Пусть все считают, что я на самом деле умер, - просил Аркадий, попивая горячий чай из тёмно-синей стеклянной кружки, сидя уже в гостях у Марьи Ивановны.

Женщина, сидевшая напротив него за столом на своей кухне, скосила на него два чёрных глаза и зло выговорила:
- Опоссум ты – Аркадий! Притворяешься дохленьким, когда не знаешь, что делать. Ты мне скажи, как ты уговорил персонал в больнице, чтобы они признали тебя мёртвым и дали медицинское заключение о твоей безвременной кончине?

Марья Ивановна чай не пила, она вообще не любила чай, который вёдрами употреблял её умерший муж. Он пил его так много, что, в конце концов, чай она возненавидела. Зато с удовольствием пила кофе, в который непременно добавляла капельку коньяка. Она и на работе - в школе себе это позволяла, в отличие от других учителей, которые не гнушались тем, что распивали водку в учительской во время и после занятий. Из-за статуса вдовы, профессии учителя биологии, харизматической внешности и скверного характера, Мария Ивановна получила прозвище за спиной «ведьма».

- Деньги, Мари Ванна! Они решают все вопросы и задачи. Я подкупил Тамару Якимовну, ну и ещё дал на руку браткам-санитарам, которые мой хладный труп увозили в морг, а оттуда, как известно, не возвращаются, потому я отбыл прямиком в церковь и на кладбище, с которого вы меня само собой забрали.
Аркадий всё осматривался в жилище вдовы, надеясь рассмотреть заспиртованных лягушек в шкафах и головы засушенных змей на полках в кухне. Но нет, всё было чисто и уютненько.

- А дальше ты что собирался делать? – продолжала вести расспрос Мария Ивановна, пользуясь случаем и возможностью разузнать образ жизни такого редкого вида животного, обитающего в среднерусской полосе, как опоссум.

- Мне надо добраться до города. Машины у меня нет, так что я поеду утром на автобусе, - сделал вывод Аркаша, вновь опустошая синюю кружку с чаем.

- Я могла бы тебя отвезти, - внезапно предложила Марья Ивановна, тут же пожалев о том, что брякнула первое, что пришло на ум.

Аркадий удивленно посмотрел на немолодую женщину, которая не билась в истерике, при виде восставшего трупа, когда обнаружила его обман с похоронами, а затем ещё и отвезла к себе домой, помогая ему сохранить статус «инкогнито» и выбраться из этого захолустного городка.

- Не надо, Мари Ванна, думаю, что я и сам прекрасно доберусь на автобусе, - вежливо отклонил он её неожиданное предложение, мечтая лишь о том, чтобы побыстрее наступил вечер. А утром он бы освободил несчастную женщину от своей надоедливой компании.

Аркадию нужно было ещё каким-то образом умудриться забрать вещи из больницы, куда он их заблаговременно доставил, планируя свою «смерть». Однако и тут пришла на помощь Мария Ивановна, которая поехала в магазин и пообещала забрать его сумку из больницы по дороге домой.

- Ты пока побудь здесь, я скоро вернусь. Но ничего не трогай, понял? – выходя из квартиры на втором этаже, где она жила, женщина напутственно похлопала Аркашу по плечу.

И строго осмотрела на него, словно на нашкодившего ученика.
При этом Аркадий почувствовал какой-то несвойственный ему порыв обнять её и поблагодарить за заботу. Но он стойко сдержался, улыбаясь ей во весь рот:
- Хорошо, понял.

Дверь за ней захлопнулась, а Опоссум так и остался стоять на пороге квартиры с какой-то щемящей болью в груди.