Лера и Глеб. Оберег бессмертия 2

                Глава 2
Беги, Глеб, беги…

Александр Бездушев стоял перед конструкцией, по сути своей – увеличенной в размере газовой духовке. За вделанным в дверь крошечным окошком из кварцевого стекла, полыхало невысокое пламя, поддерживая нужную температуру.
Охотнику, стоящему рядом с Бездушевым, было не по себе. Не смотря на то, что сержант был здесь не раз, несмотря на то, что он знал, что находится за дверью, он боялся. Он боялся, хотя знал, что существо, сидевшее за дверью из тугоплавкого металла, не могло само вырваться наружу. От этой самой двери исходили волны ярости, первобытной, звериной ярости.
– Сколько времени её не кормили?
– Неделю! – сержант медленно пятился к выходу.
– Значит Ангел смерти и не человек вовсе, – Бездушев вспоминал текст рапорта прочитанного буквально час назад. – Наконец и на эту неуловимую тварь найдётся управа. Через пару дней мы выпустим гончую… Сержант! Принеси контейнер с плащом.
Бледный от страха, но счастливый, что покидает это жуткое помещение, офицер скрылся в коридоре.
– О, да! – Александр радостно потирал руки. – Кем бы ты там не была… тебе крышка. Большая и чугунная. Скоро гончая перекусит…
         
– Чего звал? – настороженно спросил Владимир.
Из тени подъезда осторожно выглянул кудрявый парень, глаза были скрыты солнцезащитными очками. Не заметив ничего подозрительного, вышел полностью. Движения его были плавные, и одновременно быстрые.
Это был киллер по прозвищу Химер, странная и загадочная личность, одно упоминание которого приводило вампиров в ужас. Представитель самостоятельной фракции наёмных убийц, со своими правилами и законами, Химер выделялся на общем фоне. Лишь немногие знали его в лицо. Он отлично конспирировался, и всегда старался вызвать у противника чувство пренебрежения к собственной персоне. Например, он ходил по улицам города, немного прихрамывая, сегодня на одну ногу, завтра на другую.  Или же обматывал руку бинтом и тихо плёлся с видом побитой собаки. И это притом, что отлично умел сражаться в рукопашном бою, и ничем кроме насморка не болел. Зато противник не воспринимал его всерьёз и переоценивал свои возможности, что непременно выходило ему боком. Хотя он и был странным человеком с явно травмированной психикой, всегда помогал Владимиру, не требуя ничего взамен. Он всегда сообщал ему что-либо важное, но при этом умудрялся присовокупить к речи столько непонятных терминов и упомянуть о стольких непонятных событиях, что Владимир не всегда мог его понять. Что, однако, нисколько не приуменьшало ценности сведений. Говорил Химер быстро, и немного картавя. Однако теперь он казался подавленным и задумчивым. И без того острые черты лица обострились ещё больше, щёки впали, волосы были растрёпанны и судя по всему уже давно не чёсаны. Недельная щетина вкупе с вышеперечисленным, говорило в пользу того, что занятый каким-то важным делом, Химер совсем себя запустил.
– Как долго ты знаешь Леру? – задал он встречный вопрос.
– Не то, чтобы давно. А что?
– Ты хотел знать, зачем я позвал тебя? Тогда не переспрашивай! Слушай!
– Слушаю, – заверил Владимир.
– Вопрос жизни и смерти…
– То есть?
– А то и есть! – неожиданно зло огрызнулся Химер. – Вопрос жизни и смерти. Сперва – Леры, а потом и всех нас. Чёрт… чёрт… чёрт… – затараторил он, и в конце умозаключил: – мы в полной заднице!
– О чём ты?
– Над Лерой нависла угроза. Во-первых, я слушал переговоры охотников, и кое-что узнал, а во-вторых, кажется мне, что Лера не так проста, как нам кажется, и как ей самой кажется. Второе пока потерпит, но вот первое…
– Охотники что-то затеяли?
– Ага, и на сей раз нечто глобальное. Помнишь ту зверюгу, что им досталась после стычки с сектантами? Так вот, они науськают её на след Леры. В лапы Бездушева попала какая-то вещь Леры.
– Это же собака вроде? – спросил Владимир, припоминая всё, что он слышал о бое сектантов и охотников, и трофее Бездушева.
– Какая к чертям собачьим, собака?!! Это гончая, блин!
– Надо предупредить Леру, – спохватился Владимир, доставая телефон.
– Ты идиот?! – воскликнул Химер, быстрым движением выхватил у него сотовый и сунул ему же в карман. – Никаких звонков! Идёшь сам, сообщаешь лично, остаёшься с ней! Ещё есть немного времени, охотники на всякий случай сворачивают блокпосты и убирают патрули. В вашем распоряжении ещё как минимум час.
– Почему я не могу сообщить по телефону?
– Потому, блин, что пока ты дойдёшь, Лера может уйти, или того хуже, пойти навстречу гончей. А мне нужно, чтобы ты проследил, чтоб она не натворила глупостей. Контролируй ситуацию, если мои догадки верны, то мы не должны допустить её безвременной гибели, иначе нам всем придётся хреново!
– Не понял…
– Поверь мне, я сам ни хрена не понимаю пока, потому прошу тебя присмотреть за ней. С гончей я справиться не смогу никак, да к тому же мне нужно многое прояснить. И пока я не разобрался, что да как, Лера ДОЛЖНА жить. Я могу на тебя положиться?
– Конечно, можешь. Я присмотрю за ней.
– Отлично! – воскликнул Химер. – Мне нужно немного времени, и тогда я отвечу на многие вопросы. Намечается большая потасовка, по сравнению с которой все мировые войны – возня в песочнице, и которая перекрутит нас всех как мясорубка, – быстро заговорил киллер, – возможно, я понял-таки, что имел в виду Путивой, и найду того засранца, что стоит за всей пакостью в городе и дёргает за ниточки.  Но её фамилия…она сбила меня с толку. И судя по всему, не меня одного, а это объясняет, почему она выжила тогда…
– О чём ты?
– Не перебивай! – потребовал Химер. – Brevis esse laboro, obscurus fio . Кем был Егор?
– Какой Егор?
– Лерин так называемый «дядя», кем он был? Он был найт?
– Кто-кто?
– Вижу, ты не знаешь… плохо… я и сам не знаю…
– Это всё? Я могу идти?
– Да, иди… хотя нет, погоди. Это правда, что вы нашли ещё одного хранителя? Глеб, не так ли?
– А ты осведомлён. Да это так.
– Нам его заказал Смунд, – довольно хмыкнул Химер, – предложил немало, но мы отказались.
– Отказались? – не поверил Владимир.
– Отказались. Киллеры не собираются плясать под его дудку, пусть сам расхлёбывает всю эту бодягу. Ещё одна просьба. Я со своей стороны постараюсь, но и ты помоги, прошу. Нужно как можно дольше водить Смунда за нос. Чем позже он узнает про то, что Глеб жив, тем лучше, но не препятствуй тому, чтоб Смертко прознал про это.
– Зачем? – искренне удивился Владимир.
– Вы не видите дальше своего носа! – усмехнулся киллер. – Смертко выгодно незнание Смунда о своих промахах. Я же не прочь, если они перегрызутся между собой. Смертко постарается держать старикана в неведении, правильно посчитав, что вместе с Лерой, Глеб нанесёт неожиданный удар по Смунду.
– Тебе-то это зачем? Что ты задумал?
– Много чего, но не всё я могу рассказать тебе. Нет, не спорю ты надёжный человек, но ты про-эт-контровец…
– Бывший, с этим всё.
– Бывших бультерьеров не бывает, – возразил Химер. – Ты делал для контры оружие и стволы к «злобоглазам», а если бы ты работал в филиале контры по изучению нелюдей, я убил бы тебя, и даже разговаривать бы не стал.
– Личные счёты?
– О да! Они мне сильно задолжали. Правда я не тот филиал нашёл здесь, что мне нужен был,  о чём догадался слишком поздно, и не успел покинуть город.
– Им тоже не шибко повезло, – осторожно сказал Владимир, произнеся «им», вместо «нам», – несколько человек осталось всего. Я, Химик, да ещё некоторые, остальных скосили взбесившиеся турельные установки. Была не наша смена, и мы выжили. Лабораторию закрыли.
– Я в курсе. Химик мне не интересен, он только использовал данные о нелюдях.
– Тебе же нужны те, кто их добывал?
– Да, и те, кто стоял за этим. «Верхушка» контры.
– Знаешь, Химер, это не моё дело. К тебе один только вопрос, прежде чем уйду – зачем ты помогаешь мне, Лере… Глебу? В чём твоя выгода?
– Да, – задумчиво заговорил киллер, – я почти ничего не делаю без выгоды для себя, но это другой случай. Есть у меня вера в некую высшую миссию и окромя неё есть важная цель. Но это моя головная боль, suum cuique , Владимир. С целью, выкосить всю про-эт-контру, я сам разберусь, а вот миссия… в общем, иди давай, даст бог, я распутаю этот клубок загадок и всё тебе расскажу. Удачи!
Договорив всё это, Химер развернулся и не оборачиваясь, делая вид, что хромает на правую ногу, зашагал прочь.

Глеб расслабленно размышлял обо всём сразу. Мысли текли вяло и неторопливо. Лёжа на диване, стоявшем посреди гостиной, хранитель смотрел в потолок и испытывал странное чувство. Отвыкшему от ощущения, что есть дом и семья, хранителю было немного неуютно. Наверняка такое же чувство мог бы испытывать заблудившийся в тайге путешественник, найденный лет пять спустя, и доставленный в цивилизованное жильё. Вроде бы и радостно, но не хватало чего-то большого и труднообъяснимого. Возможно, просто привыкший к постоянному напряжению, бедолага уже не мог заставить себя расслабиться.
И ведь неизвестно, где человеку лучше, в тайге или в городской квартире, – отвлечённо подумал Глеб, рассматривая причудливые узоры, нарисованные явно вручную на потолке.
Мудрёные завитки узора плавно перетекали в хищно выгнутые линии. Переплетаясь друг с другом, линии образовывали цельную картину, в которой постепенно угадывались очертания неведомого существа, с миндалевидными глазами, с застывшим выражением злого выжидания в вертикальных зрачках. Воображение тут же услужливо дорисовало пасть, являвшуюся смесью клюва и пастью ящера, полную острых загнутых назад зубов. Глеб наклонил голову на бок, и рисунок вновь распался на узор чего-то абстрактно-непонятного. Вернув голову в прежнее положение, хранитель вновь встретился взглядом с ухмыляющимся ящером.
Интересно, кто нарисовал этот рисунок, Лера, или её дядя?
Но долго мысли Глеба не задержались на рисунке, после того, как в них появилась Лера. Мысли о кареглазой девушке были куда приятнее, нежели размышления о странном рисунке на потолке.
Лера в этот момент громыхала чем-то на кухне. Глеб встал и направился к ней. Хранительница стояла возле кофеварки, ожидая, когда сварится кофе. В ушах её красовались наушники телефона, в которых  громко играла музыка. Тут и определился источник грохота – Лера задорно отстукивала железной кружкой по столу в такт песне. Когда кофе сварилось, девушка оставила многострадальную кружку в покое и взяла чашку кофе. Обернувшись, встретилась глазами с Глебом. Приподняв бровь, Лера улыбнулась и, продолжая улыбаться, понесла кофе к столу. На столе уже стояла тарелка с яичницей. Поставив кофе рядом, девушка кивком пригласила Глеба к столу.
– Не надо было… – смущённо пробормотал хранитель.
Лера не могла слышать, но видно поняв всё по выражению лица, погрозила Глебу пальцем.
– Ничего не знаю, – очень громко, так как не слышала своего голоса, возразила она. – Лопай давай! Целый день не ел ничего…
Глеб послушно сел и взял в руку вилку. Лера села напротив, и расстелив на столе платок, стала разбирать Сэма, и аккуратно ставить детали на платок. При этом, не забывая посматривать, ест ли Глеб, и едва заметно качать головой, в наиболее интересные по её мнению, моменты песни.
Хранитель осознав, что действительно голоден, стал уплетать яичницу, поглядывая на Леру. Девушка ловко разбирала и смазывала пистолет, судя по всему проделывая это уже не в первый, и даже уже не в сотый раз.
Вчера Глеб поинтересовался, зачем она дала своему пистолету и своему дробовику имена. Лера про имя пистолета не сказала ничего, а на вопрос о дробовике, лукаво улыбаясь, ответила, что он – Винчестер. Зато чуть позже девушка поведала ему много интересного про своё оружие. К примеру, Сэм был уникальным пистолетом. Хотя отношения между Глебом и Владимиром с самого начала были, мягко говоря, натянутыми, хранитель не мог не отметить, что Владимир был гениальным оружейником. По просьбе Леры, он создал надёжный и компактный, в меру мощный пистолет. Правда девушка пользовалась им меньше месяца, и однажды, когда спасаясь от гнавшихся за ней охотников, ей пришлось переплывать реку, пистолет выскользнул из её руки и утонул. Следующий пистолет (пистолет Владимира, вариант второй (пв-2)) создавался несколько дольше, так как Лера попросила внести в конструкцию ряд изменений. В частности у Сэма предохранитель не был предусмотрен вообще, ибо Лера хотела быть всегда наготове. Хранитель даже подумал, как с отсутствующим предохранителем, девушка до сих пор случайно не прострелила себе ногу.
Вес пистолета был чуть больше девятисот грамм, с ударно-спусковым механизмом двойного действия, и магазином ёмкостью на двадцать патронов 9;19 Para. Сэма можно было окунуть в воду, и, достав, сразу открыть огонь, на что способны были далеко не все марки пистолетов. Правда стрелять под водой всё равно не рекомендовалось, если пистолет и не взорвётся, то испортится точно. Причём безвозвратно. Рукоять пистолета была эргономичной, благодаря специальным накладкам на рукояти, рассчитанными под ладонь Леры. Благодаря почти килограммовому весу, у пистолета хорошо гасилась отдача, но нацеливался он несколько дольше своих более лёгких собратьев, а рука быстро уставала от продолжительной стрельбы.
Про дробовик же Лера не рассказывала, хотя он был ей так же дорог, как и пистолет. Но всё ещё успеется.
Глеб не успел ещё доесть, а Сэм уже был собран. Отложив пистолет в сторону, девушка сложила платок вчетверо и убрала в карман. Выключив в телефоне проигрыватель, отсоединила наушники, и ловко закинула их на вешалку. Наушники пролетели через всю кухню и послушно повисли на крючке. Ко всем своим вещам, за исключением пистолета и дробовика, Лера относилась с жутким пренебрежением. Те же самые телефоны не жили у неё дольше недели, заканчивая своё существование ярко и быстро. Чаще всего встречаясь на лету со стеной.
Хранительница постучала ногтём по телефону и недовольно скривила губы.
– Ты чего? – спросил Глеб.
– Да… – смущённо потянула Лера. – Чувство какое-то странное…
– Какое?
– Не знаю… вроде всё как обычно, но… тревожно, что ли как-то…
– Не понял? – искренне недоумевал хранитель. – От чего тебе тревожно-то?
Прищурив правый глаз, Лера искоса глянула на телефон, и снова постучала по нему ногтём. Словно кошка, которая поддевает задушенную мышку лапой, жалея, что та уже не шевелится и не пытается сбежать.
– Ходила сегодня к Владимиру, – медленно сказала хранительница. – Долг вернуть хотела.
Глеб отчего-то напрягся, как только она упомянула оружейника.
– И?
– Что и? – Лера откинулась на спинку стула. – Дома его не было. Ушёл куда-то…
Хранитель вздохнул. Нить логики окончательно потеряна.
– Ну, нет его дома, что тут тревожного?
– Да не знаю я! – с досадой воскликнула девушка. – Может, я зря себя накручиваю?
Лера встала, убрала пистолет в кобуру, засунула телефон в карман, и пошла в прихожую.
– Лера! Ты куда? – окликнул её Глеб.
– Пойду, пройдусь…
– А я?
Лере неохота было перекрикиваться, и она заглянула на кухню. Лицо девушки было крайне довольным.
– А что – ты?
– Долго мне отсиживаться здесь? Я тут два дня уже кисну…
– Тебе здесь не нравится? – обиженным голосом спросила Лера, хотя сама едва сдерживалась, чтобы не засмеяться. Больно забавно выглядел Глеб, словно пятилетний малыш вопрошающий: «а я?».
– Нет, просто…
– Да поняла я… – махнула рукой Лера и засмеялась. – Прости… погоди минуту… – попросила она сквозь смех.
Через пару минут кое-как совладав со смехом, девушка покачала головой.
– Потерпи ещё пару дней, – проворковала она. – Пусть шум уляжется. Не дадим Смунду повода засомневаться в твоей хм… безвременной кончине.
Ответить Глеб не успел, так как в этот момент в прихожей раздался шум и на кухню вбежал Владимир.
– Охотники выпустили по следу Леры гончую!!! – на одном дыхании выпалил оружейник, и дико закашлялся.
– Гончую? – Глеб удивлённо повёл бровями. – Что за гончая?
Владимир безуспешно пытался выравнить дыхание после долгого бега.
– Так, сейчас ты успокоишься, и всё по порядку расскажешь.
– Я узнал, что охотники решили пустить по следу Леры некую гончую, – просипел оружейник. – Лера, они нашли тот плащ!
– Я уже поняла… – мрачно отозвалась она.
– Так они спустили собаку?
– Нет! Это нечто иное. Они эту гончую, вот уже год как держат в огромной духовке…
– Что?!! – едва не крикнул хранитель.
Владимир и Лера удивлённо посмотрели на Глеба. Он побледнел, а глаза сменились на ночные. У Глеба, как и у любого хранителя мужского пола, зрачки стали узкие и длинные, как у кота.
– Откуда ОНА у охотников? – спросил он так, словно хотел в чём-то убедиться.
– В городе есть секта, – медленно заговорила Лера, – пытаясь вызвать демона, сектанты вызвали из другого мира эту дрянь. Когда охотники затеяли с сектантами потасовку, существо попала к ним, сектанты сбежали и с тех пор отсиживаются на своей территории.
– Они выпускают АДСКУЮ ГОНЧУЮ! – в голосе Глеба послышалось отчаяние. – Лера, ты должна покинуть город!
Хранитель на миг окунулся в память предков. Бездонная бездна, без дна и без неба, мир в себе, состоящий из пламени. Пламени, в котором легко сгорают даже крылья ангелов. Мир Вечного Пламени.
– Город нельзя покинуть живым… –  отрешённо сказала Лера. Это была чистая правда. Солдаты по ту сторону блокады сразу изрешетят серебром наглеца. – Я думала адская гончая – это легенда.… Но выходит я ошибалась.
Владимир недоумённо переводил взгляд с Леры на Глеба, и обратно.
– Вы знаете своего противника? Как собираетесь бороться?
– Бороться? – девушка нервно вздрогнула. – Вы уйдёте подальше. Гончая идёт не совсем на запах, она чувствует жизненную силу жертвы. Её зоэ. От неё бесполезно бежать.
– Что мы предпримем?
– Мы? – Лера начала злиться, приподнятая верхняя губа, показывая клыки, говорила сама за себя. – Никаких «мы». Вы уйдёте подальше от меня. Гончей нужна я, не нужно подвергать себя опасности.
– А ты?
– Я остаюсь здесь…
– Ты сдаёшься!?
– Нет, – с  болью в голосе отозвалась хранительница. – Раз бежать бесполезно, я достойно встречу смерть.
– Мы будем сражаться! – не сдавался Владимир.
– Её нельзя убить. Уходите.
Владимир хотел бы переубедить Леру, но, зная её характер, понял, что это бесполезно. Раз Лера приняла решение, то пойдёт до конца. Внезапно захрипев, он с коротким замахом двинул Глебу кулаком в скулу. Хранитель на удивление спокойно отнёсся к удару, слегка покачнулся, но не выказал ни злости, ни иного чувства.
– Это всё из-за тебя! – заорал оружейник. – Это спасая тебя, Лера обронила плащ! Это ты виноват! Что молчишь, ублюдок? Я убью тебя!!!
– Он не виноват!
Девушка загородила Глеба собой, и Владимир нерешительно опустил кулаки.
– Он прав, – Глеб осторожно отстранил Леру, – это я виноват. Мы хранители, чтобы выжить, тоже питаемся зоэ других. Мы умеем обращаться с ней, – он взял её за плечи и заглянул в глаза. – Ты прости,  я всё исправлю. Не вини себя…
Неожиданно он схватил её за руку. Слишком поздно Лера поняла, что он задумал.
– Нет! – слабеющим голосом закричала он, и, закатив глаза, стала медленно оседать на пол.
– Ты что сделал? – бросился к ним Владимир.
Вдвоём они бережно уложили её на диван в гостиной. Глеб всё ещё держал девушку за руку.
– С ней всё в порядке.
– Это, по-твоему, в порядке?
– Я забрал у неё большую часть жизненных сил. Взамен отдаю свои.
– Зачем?
– Гончей нужна Лера. Но теперь для неё я – Лера, а Лера – я.
– Что ты собрался делать?
– Уходить… Я возвращаю долг.
Рука Леры сжала руку Глеба. Девушка медленно приходила в себя. На глазах заблестели слёзы.
– Безумец! Не делай этого…
Перед глазами хранительницы видением появился давний кошмар: вереница добровольных смертей, ради одной единственной жизни. Сотни самых разных существ умиравших с именем Леры на устах. Вместе с кровью в висках гулким набатом зазвенели прощальные слова дяди Егора, сливаясь с хором последних слов, слетающих с губ отдающих свои жизни за Леру.
Прощайте, Ваше Величество…
Сознание хранительнице не выдержало. Девушка обмякла, вновь потеряв сознание. Глеб осторожно высвободил руку, и направился к двери. Владимир окликнул его.
– Глеб!
– Да?
– Спасибо.
– Береги её!
Хранитель коротко кивнул.
– Не пускай её, ага.
Оружейник вспомнил Химера, и его настойчивую просьбу не пускать Леру. Смерть девушки, по словам убийцы, была крайне нежелательна, и каковы бы ни были намерения Химера, Владимир был согласен с этой точкой зрения. Что до Глеба, то киллер сказал что-то вроде, что неплохо иметь ещё одного хранителя в городе, но ничего не говорил про последствия его смерти.
Мысль о том, что гончая убьёт Глеба, и при этом Лера остаётся жива, была бесчеловечна и жестока, но неожиданно пришлась Владимиру по душе. В голове оружейника настойчиво звучали слова Химера: «Лера ДОЛЖНА жить!»
Глеб тем временем уже выбежал на улицу, и образно выражаясь, бежал, куда глаза глядят. Сердцебиение увеличилось с положенных ста двадцати до двухсот, мышцы стали нагреваться.
Нужно разбежаться. Нужно бежать подальше от дома Леры.
Двести пятьдесят ударов в минуту.
Мир поплыл цветными пятнами. Выцвел и тут же заиграл миллиардами красок – обычное зрение смешалось со зрением энергетическим. Но так как сейчас оно было не к чему и скорее мешало, Глеб заставил его отключиться.
После пяти минут бега, хранитель понял, что бежит как-то странно. Явно сказывалось зоэ Леры. В отличие от зоэ хранителя, сила девушки была крайне подвижной. Почти отключившимся энергетическим зрением Глеб заметил, как потоки зоэ колыхаются, в такт сердцебиению вспыхивая мириадами искр. Зрелище было фееричным и завораживающим, но отвлекало. Потому хранитель ощутил смесь разочарования и радости, когда мир вновь стал привычно серым и до тошноты обыденным, едва вернулось обычное зрение.
Между тем Глеб вдруг понял, что не знает, куда бежит. Города он не знал, и тем более понятия не имел, с какой стороны появится адская собачка. Торопливо вспоминая всё, что он знал про существ хаоса, Глеб бежал, стараясь не тратить слишком много сил, оставляя резерв сил для последнего боя. Или не последнего, если придумать способ разделаться с гончей, что скорее всего невозможно.
Русского человека сложно чем-то удивить. Блакгород в окружении, но продолжает жить почти в полную силу. Даже машиностроительный завод работает. Работают больницы, правда, частные. Работает городской транспорт. Прохожие спешат по своим делам. Работают магазины и лавки. Большой город походил на улей, или муравейник.
Жизнь города шла своим чередом, но для Глеба это была лишь пустая суета. Он бежал, прекрасно понимая, что стоит остановиться, то драгоценные секунды будут упущены. Как и любой хищник, он чувствовал опасность. Скорее всего, псина уже гонится за ним.
Увижу ли я ещё Леру? Вряд ли. Жаль…
Надо бежать. И он бежал, уже довольно долго. Ещё никто не смог одолеть адскую гончую. А раз так, нужно увести её как можно дальше от Леры. Пусть собака лучше убьёт его, но с Лерой ничего не случится.
Видит бог, перед смертью я потреплю её как следует!
Но умирать не хотелось. Как бы Глеб не хотел спасти Леру, между вариантами: спасти, но умереть, или, спасти – и придти победителем, огромная разница.
И так, поиграем в игру «Что? Где? Когда?». Посему, внимание – вопрос: как можно убить неубиваемое существо?
Дано: адская гончая, одна штука. Глеб Аидов – один экземпляр.
Надо: сразиться (и желательно победить).
Итог: одному предстоит умереть.
Хранитель мало чего помнил о тварях хаоса, но и этого хватало, чтобы быть уверенным – убить её практически нереально. Адская гончая не простая собака из подворотни. И хотя она не была псом тьмы, вроде Чёрного Шака, который, как известно, был бессмертным, гончая являлась практически неуязвимой. Прочные кости, которые не дробятся, ломаясь, и сохраняют изначальную форму. Жидкость, заменяющая ей кровь, затягивает раны почти мгновенно. А кожу, весьма прочную, сложно пробить. И кроме всего прочего, она по слухам содержит в себе частичку родного мира, и потому не исключено, что умеет плеваться огнём. Но это лишь предположение.
Всё это говорит не в пользу хранителя. Вот если бы он сумел призвать «пепел смерти»…
Глеб вспомнил отца. Анатолий Аидов был матёрым хранителем. Бесстрашный и могущественный, он  мог справиться с огромным количеством врагов, но всё равно пал. Единственной слабость его была семья. И однажды вампиры улучили момент, когда всё семейство было порознь, уничтожили их по одному. Ослабленный горем хранитель на протяжении четырёх суток в одиночку защищал дом, в котором, спасая, запер Глеба. Анатолий не успел спасти жену и дочь, и теперь рьяно защищал последнее, что осталось в его жизни – сына. Молодой Глеб в отчаянии пытался выбраться из дома на помощь отцу, но тщетно. Зная, что молодой и неокрепший мальчишка не продержится и пяти минут, Анатолий не дал ему выйти. Но и сам не мог уйти. Если бы хранитель не сражался, не давая вампирам приблизиться к дому, не в силах бросить сына на произвол судьбы, он остался бы в живых.
Да только не нужна была ему такая жизнь.
Глеб понял, что отец погиб из-за него. И хотя вины хранителя в этом не было, он стал неосознанно ненавидеть себя, не в силах простить гибели отца.
Тремя сотнями вампирских жизней заплатил Смунд за одну единственную жизнь – за жизнь Анатолия Аидова.
Глеб выжил тогда, на тысячу раз успел пожалеть об этом. Произошло всё быстро и неожиданно. Взметнулись к потолку осколки пола, что-то большое и лохматое схватило Глеба и утащило во тьму. Это был Гена Серый, огромный одноглазый оборотень, живший когда-то в Брянских лесах, где и лишился однажды глаза. Хранителя Серый унёс, а стая его поспешила на помощь Анатолию, но было уже поздно.
Сражаться с целой стаей оборотней Смунд не стал, и вампиры его отступили.
 Когда Глеб вырос, и решил найти и отомстить Смунду, Гена не стал его удерживать. Каждый сам выбирает свой путь, считал оборотень. Сказал лишь напоследок причину гибели семьи Глеба – древнее пророчество, согласно которому Глеб должен был убить со временем Смунда. Но хранитель выжил, и с тех пор длилась игра в кошки-мышки. Эрик Смунд панически боялся Глеба, хотя тот и не владел своими возможностями хранителя, как его отец. Большинство знаний имел только в виде теории, ни разу не применив на практике.
О своей неумелости и думал сейчас Глеб, размеренным бегом удаляясь от дома Леры. Была у него и сила хранителя, и знания, но не было ни умений, ни мастерства. Потому, то единственное, чем можно убить гончую – «пепел смерти», было недоступно Глебу. Пепел был приёмом мощным и надёжным, как коса старушки Смерти, им в совершенстве владел Анатолий Аидов, но…
Хранитель не знал, сможет ли использовать его. А пытаться применить пепел, когда гончая настигнет Глеба, затея безумная, всё равно, что читать самоучитель по сапёрному делу, сидя на тикающей бомбе. Не факт что получится, слишком велик был шанс оказаться с перегрызенным горлом раньше, чем удастся сосредоточиться на вызове пепла.
Окончательный вердикт: нужно бежать, по пути попытаться заманить гончую в какую-нибудь ловушку. Или ряд ловушек.
Вариант первый – добежать до войск окруживших город, пусть расстреляют гончую. Поразмышляв пару секунд, Глеб отбросил этот вариант, просто потому, что солдаты первым пристрелят самого хранителя, а потом будут стрелять по бегущей следом собаке.
Ладно, будем петлять по городу. Может, придумается чего…
Стоп!
Глеб остановился. По телу волнами проходила дрожь предвкушения драки. Что-то изменилось в окружающем пространстве, и он прекрасно это ощущал. Хранитель вслушался в городской шум. Шум машин. Голоса прохожих. Сосредоточившись, Глеб перестал воспринимать эти мешающие звуки. Повисла гнетущая тишина. И тут он услышал! Спокойное размеренное цоканье. Такой звук издают только когти собачьих лап. Судя по звуку, в собаке не менее сотни килограммов веса. Это она!
В воздухе запахло серой.
Глеб услышал крики людей.
Повернувшись в сторону источника звука и запаха, он увидел адскую гончую. Собака только что вышла из-за угла. До неё было метров пятьдесят. Похожее на собаку существо, размером с телёнка, с горящей невысокими языками пламени, спиной. Это противоречило всякой логике, но факт. Гончая призвана из мира вечного пламени…
У адской гончей была большая вытянутая морда. Шерсти не было, казалось, гончая была выбрита наголо, кожа была будто бы натянута на мышцы. На безобразной морде не было ушей, красные злобные глаза светились изнутри, и смотрели на хранителя с сосредоточенной и незамутнённой яростью. Ноздрей не было, вместо них от кончика носа, до переносицы на морде было два ряда по шесть отверстий, напоминающих ноздри.
Глаза двух хищников встретились.
Втянув со свистом воздух дюжиной своих ноздрей, гончая развернулась в сторону хранителя. Кожа собралась в три складки на переносице, обнажились три ряда длинных и необычно тонких, как у змеи зубов.
Плавно, и стремительно тварь понеслась к Глебу, распугивая прохожих. Движения гончей была полны грации. В глазах был азарт и… смерть!
Быстро же она меня нашла…
Зашипев словно кот, Глеб выбежал на трассу, и запрыгнул на багажник легковушки проезжавшей мимо. Пробежавшись по крыше автомобиля, он оттолкнулся от капота, и, пролетев несколько метров, приземлился на багажник ехавшей спереди машины. Потом ещё раз, и ещё. Останавливаться нельзя, стоит потерять скорость, и следующий промежуток между машинами может оказаться не по силам. Гончая уже сминала крыши ехавших сзади автомобилей.
Вы наверняка знаете, что такое закон подлости? Это когда что-то неприятное случается в самый неподходящий момент. Поскользнувшись на багажнике машины, Глеб упал на крышу. Развернувшись на спину, он увидел гончую, прыгавшую с капота «Жигулей» ехавшей сзади. Со скрежетом адская собака врезалась лапами в крышу автомобиля. Глеб оказался под гончей, прямо между массивных лап. Будь он человеком, то всё это закончилось бы плачевно. Глеб был другим, и всё же удерживать пасть зверюги на безопасном расстоянии от горла было неимоверно трудно.
В попытке стряхнуть незваных пассажиров, водитель выехал в крайний левый ряд. И тут у хранителя созрел план. Выпустив когти, он ударил левой рукой в горло, а правой в районе живота гончей. Когти глубоко вошли в тело. Вместо крови из ран собаки хлынула обжигающе горячая жидкость. Поднимая левую руку вверх, Глеб не давал пасти опустится ниже, к горлу. И вскоре случилось то, чего он ожидал: по встречной полосе ехал грузовик. Приподняв на руках гончую, точно рассчитанным броском бросил её в борт грузовика. Пробив телом один борт кузова, собака ударилась изнутри  об противоположный, но не пробила его, оставив только огромную вмятину. Потеряв устойчивость, грузовик повалился на бок, вызвав аварию. Глеб спрыгнул на дорогу, и едва не попав под машину, побежал на тротуар. На дороге творился сущий ад. Подвергать людей опасности Глеб не хотел, но другого выбора не было. Автомобили сталкивались и переворачивались, и грузовик с гончей внутри, затерялся среди этого безобразия.
– Пора уносить ноги, – хранитель обеспокоено огляделся: «где гончая?»
Втянув когти обратно в кулаки, он вытер кровь о брюки. Надо бежать дальше. Чувства подсказывали, что адская гончая ещё жива, авария лишь задержит её. Забежав в первый попавшийся подъезд, закрыл дверь. Сухо щёлкнув, электромагнит зафиксировал её. Хранитель не успел даже понять, каким образом он сам смог зайти – ведь дверь была закрыта надёжно.
Сильный удар по двери снаружи подтвердил самые худшие опасения. Конечно, псина не сможет открыть дверь, но всё же?
– Настырная…
Глеб осмотрел подъезд в поисках решения проблемы. Обычный подъезд. Обычный, в смысле грязный, с исписанными всякими хулиганьём стенами, и табличкой «Не работает! », висящей на двери лифта. Почтовые ящики на стене были доверху забиты никому не нужной рекламой. Что же делать? Ждать здесь с моря погоды, или уходить наверх? На крышу, например…
– Ого! – хранитель обеспокоено посмотрел на дверь. – Я, пожалуй, на крышу…
Не понятно как, но, судя по всему, это существо накаливала дверь снаружи. Глеб, сморгнул, сменяя глаза на ночные, и увидел, что низ двери стал быстро нагреваться. Вскоре на неё стало больно смотреть. Капли расплавленного металла скатывались вниз. Да… надолго двери не хватит.
Взбежав по лестнице на самый верхний этаж, не то девятый, не то десятый, хранитель нашёл дверь, ведущую на крышу. Ударом кулака сбив замок, Глеб, сощурившись от яркого света, выскочил на крышу. Выбежав на середину, огляделся.
А теперь куда?
Словно по иронии судьбы, здание на котором стоял Глеб, не соединялось с другими крышей. До ближайшего же здания, было не менее десяти метров пропасти.
Где-то внизу раздался торжествующий лай – гончая победила дверь!
– Ах ты с… скверная такая! – едва не выругался Глеб.
Взгляд хранителя привлёк огромный, квадратный железный ящик. К низу ящика была приварена дровяная топка, сам же ящик был доверху наполнен битумом. Рядом валялся инструмент и дрова для топки. Вероятно, здесь на днях собирались провести ремонт крыши по принципу «дёшево и сердито».
Подбежав к ящику, Глеб упёрся в него плечами, и стал толкать к двери, из которой он только что вышел. Заблокировав, таким образом, дверь, Глеб выиграл ещё несколько драгоценных секунд. Тут же послышался глухой удар – гончая налетела на дверь. Поняв, что выбить дверь не получится, собака притихла. Битум в ящике-плавильне стал медленно закипать. Гончая вскрывала дверь знакомым нам методом, а именно – плавила её со своей стороны.
Не став дожидаться, когда она выберется, Глеб отбежал к середине крыши. Глубоко вздохнув, он с громким рычанием, с огромной скоростью побежал вперёд. Оттолкнувшись ногами от края крыши, взлетел в воздух. Задыхаясь, толи от избытка воздуха, толи от прилива адреналина, с громким криком, Глеб преодолел расстояние до крыши соседнего здания. Кубарем прокатившись по поверхности крыши, с грохотом врезался в антенну спутникового телевидения, смяв её в груду бесполезного металла. И тут же встал на ноги, целый и невредимый. Ну, если не считать небольшую царапину на виске.
Разъярённый вой показал, что гончая проплавила дверь, правда при этом получив порцию горячего битума. Она привыкла к высоким температурам, но вязкий битум должен её несколько замедлить.
– Никто не говорил, что тебе здесь будут рады! – удовлетворённо заметил Глеб.
Но гончая и не думала сдаваться, перепрыгнув промежуток между зданиями, стряхивала со шкуры, словно воду, капли горячего битума.
Недолго думая, хранитель разбежался, и снова прыгнул. Собака следом. И так пять раз подряд. В горле саднило от жажды. Разгорячённый от бега, хранитель скинул куртку, оставшуюся флагом висеть на телевизионной антенне. Когда мимо неё пробегала гончая, куртка взмахнула рукавами на ветру, словно разводя руками, извиняясь за неспособность задержать гончую, ввиду своей беспомощности. На шестой раз, уставший и ослабевший от безумного паркура, Глеб не допрыгнул. Не долетев метров шесть-семь до края крыши, хранитель ухнулся вниз. На уровне второго этажа он успел ухватиться за трубу, протянутую между домами, кажется газовую. Мимо с воем пролетела гончая, прыгнувшая за ним следом. Глеб покрутил головой, оглядываясь. Труба, за которую он держался, находилась рядом с торцом здания. На этой стороне дома не было ни окон, ни балконов. Поняв, что бессмысленно висеть на трубе, как на турнике, а лезть на стену невозможно, Глеб разжал руки, и мягко приземлился на ноги. Рядом, ошарашено мотая головой в разные стороны, стояла оглушённая падением адская гончая.
Хранитель снова побежал, не став дожидаться, пока собака придёт в себя.
Ловушка. Ловушка. Ловушка…
Перебежав дорогу, Глеб остановился. Перед ним была бензозаправка. Коварно усмехнувшись, хранитель выпустил когти.

Адская гончая быстро пришла в себя, и осмотрелась. Пока она приходила в себя, ненавистный двуногий куда-то сбежал.
Собака размеренным шагом шла по следу добычи.
Вот он!

Глеб спокойно стоял посреди разбитой и расколоченной заправки. Пары бензина колыхали воздух. Воздух дрожал, словно над раскаленной сковородой.
Рабочий заправки уже успел сбежать.
Глеб уже успел пустить бензин.
Перебитые шланги извивались словно змеи, разбрызгивая горючее в разные стороны. Пьянеющий от запаха бензина хранитель криво ухмыльнулся.
– Горящая шкура вредна для здоровья! – закричал он.
Гончая большими прыжками мчалась к нему. Лучше бы она послушалась… Когда их разделяло несколько метров, Глеб ускорился и побежал прочь. Словно в замедленной съёмке, он видел, как гончая повисла в воздухе. Грозно ухнув, пары бензина воспламенились от горящей шкуры гончей, а после, когда горение паров достигло асфальта, громыхнул взрыв. Сил долго держать ускорение не хватило, и время пошло привычным темпом. Ударная волна толкнула в спину, и Глеб, сдирая кожу, упал лицом на землю. Лучше не вставать – пролетающие над ним со свистом куски железа, могли начисто снести голову. Тогда уже никакая регенерация не спасёт.
Хранитель пополз по-пластунски. Когда куски искорёженного металла перестали, пролетая мимо, угрожать жизни, Глеб встал. Обернувшись, изумлённо застыл на месте. Из дыма и пламени медленно выходила… гончая!
Неужели после такого фейерверка можно остаться в живых? Эх… она ж из мира вечного пламени. Напугал, блин, ежа, голой хм… ладно, сейчас не время удивляться. Нужно снова бежать.
 Разбежавшись, Глеб вытянулся в прыжке, и пробил телом досчатый забор, ограждавший место строительства. Теперь хранитель стоял посреди стройки.
Активно росший и развивающийся город, попав в изоляцию от внешнего мира, разом остановился в благоустройстве. Многочисленные стройки так и остались памятниками лучших времён. На территорию именно такой замороженной стройки и попал сейчас хранитель.
Усталость брала своё – Глеб медленно оседал на колени.
– Спи! Спи! – предательски шептало сознание.
Стряхнув наваждение, хранитель стал подниматься.
 Всё… терпению моему пришёл конец. Бежать бессмысленно. Если сейчас продолжить бежать, на бой сил не останется.
И бой состоится сейчас.
– Я устрою тебе аутодафе! – прошипел Глеб.
Тут страшной силы удар в грудь, опрокинул его на спину. Над Глебом, ощерив пасть, возвышалась адская гончая. Хранитель даже не успел понять, с какой стороны она появилась. Глеб стал снизу наносить быстрые удары когтями. Бить, лёжа под гончей, было неудобно, потому удары получались слабыми и практически бесполезными. Потому он схватил собаку за горло, дабы её пасть не смогла сомкнуться на его шее. Силы быстро таяли. Торжествующе рыча, гончая медленно тянулась пастью к горлу противника. Отплёвывая горячую кровь, хлеставшую из перебитой артерии гончей, хранитель с тоской думал, надолго ли его хватит.
Бух! Бух!
Гончая неожиданно отлетела в сторону, откинутая неведомой силой.
Выстрелы!
Неведомый спаситель перезарядил оружие, и снова выстрелил два раза. Глеб повернул голову на бок.
К нему твёрдой походкой шла… Лера! Девушка молча перезарядила дробовик.
Бух! Бух!
Держа тяжёлый ствол Дина, в вытянутой руке, Лера подошла к собаке вплотную. Снова клацнул затвор.
Бух! Бух!
Последние заряды из магазина дробовика в упор ударили по гончей крупной дробью. Сунув ставший бесполезным ствол в кобуру, Лера помогла Глебу подняться. Хранительница достала пистолет, но выстрелить не успела.
Гончая резко вскочила. Сокрушительным толчком груди собака отбросила обоих хранителей в разные стороны. Сэм вылетел из руки Леры, и упал от неё на довольно приличном расстоянии. Сама же Лера покатилась по земле.
Глебу повезло меньше. Ударившись обо что-то спиной, хранитель громко вскрикнул. Из его груди торчал конец арматуры. Глеб удивлённо посмотрел на него, ещё не до конца осознав всю опасность своего положения. Дышать стало трудно, видимо прошивший его насквозь отрезок арматуры, задел лёгкое.
 Как жук на булавке!
С холодного металла стекала ручейком кровь. Его, Глеба, кровь. Вместе с каплями тёмной, густой крови его покидала жизнь. Зарычав, парень судорожно дёрнулся, в попытке освободиться. Тело отозвалось болью, словно арматура была накалена огнём.
Гончая медленно приближалась к хранителю. И… остановилась. Удивлённо принюхавшись, собака развернулась в сторону Леры. Глеб присмотрелся к зоэ, окружавшей его тело. Она становилась прежней – объёмной, и плотной. А это значит – собака поняла, что её обманывают… Лера, Лера… зачем же ты пришла?!
Девушка так же поняла, что сила Глеба таяла, сменяясь собственной зоэ Леры – подвижной, словно языки пламени. Обман раскрыт. Расстояние между Лерой и собакой сокращалось. Перевернувшись на спину, она стала отползать от гончей.
В бессильной ярости хранитель рубанул рукой, но гончая уже отошла. Вместо собаки когти впустую рассекли воздух.
– Нет! – наконец сорвался с арматуры Глеб. – Если я и сдохну, то тебя заберу с собой!
Хранитель не задумывался сейчас над тем, что он делает. Всё, чему он учился, и всё, что он знал, исчезло и растворилось вдруг, уступив место уверенности. Врождённые и неотделимые от самой сущности способности дремлют в каждом из нас, ожидая момента, когда возникнет необходимость в их пробуждении. Но некоторые способности недоступны нам ввиду своей опасности, для окружающих, и в первую очередь для нас самих. Увлёкшись в игру во всемогущество и вседозволенность, можно легко потерять себя.
Мир исчез, и осталось только три существа – Лера, Глеб, и адская гончая. Хранитель не вспоминал сейчас наставления отца. Не вспоминал принцип действия смертоносного пепла. Хранитель действовал. Присев на одно колено, он положил правую руку на землю. От ладони во все стороны по асфальту зазмеились трещины. Глеб втягивал в себя жизненные силы всего вокруг. С небес стал падать пепел, это обращались в прах взвешенные в воздухе пылинки. Радиус опустошения расширялся. Всё до чего он доходил, выцветало, и осыпалось прахом. Даже толстый металлический лом, воткнутый в землю, и тот не выдержал. Сперва он согнулся, словно был слеплен из пластилина, после чего тоже рассыпался. Всё это напоминало оплывшие предметы с картины Дали, с той лишь разницей, что на картине предметы расплывались, но не рассыпались прахом. Смерть. Серая энергия, исходившая сейчас от Глеба, обещала только смерть. Лера торопливо отодвигалась от стремительно приближавшейся грани, несущей погибель. Адская гончая коротко заскулила, и рассыпалась, словно состояла из песка.
Безумная гонка со смертью закончилась быстро и неожиданно. Но не так легко, как могло это показаться со стороны.
Глеб закончил расширять зону пепла смерти, и подполз к Лере.
– Ты как?
Лера молчала, с ужасом глядя в дышащее яростью лицо Глеба.
Разве такое может сотворить живое существо?
На лице хранителя блестели капельки пота. Глеб стал говорить так, словно оправдывался, вместе со словами выплёвывая сгустки крови.
– Впервые видишь пепел смерти? – хранитель клонился к земле. Слова довались с трудом. – Ты… умеешь… хорошо… лечить. Я же… забирать… жизнь. Прошу… не смотри… на меня… как… на… монстра…
– Ты прав… – Лера грустно улыбнулась, – я умею лечить… теперь. Всё будет хорошо. Я верну тебя к жизни.
Глеб был без сознания.
– Бедный… ты всё-таки спас меня!
               
– Почему ты сразу не убил её пеплом?
Глеб смотрел на облака, проплывающие над головой. 
Где я?
– Глеб…
Лера?! Почему всё тело болит?
– Гончая.
Вот так! Гончая. Такое простое слово.
– А! – Глеб сел. – Вспомнил…
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Какой?
– Почему ты сразу не убил её этим… пеплом?
– Так ты об этом! – хранитель задумался. – Я не знал, получится ли у меня. Видишь ли, до сего дня, у меня не получался ¬пепел.
Лера понимающе кивнула.
– Как ты нашла меня?
– Легко. Авария на дороге, расплавленная дверь, взорванная бензоколонка. Трудно пройти мимо, не заметив…
За то время, как Глеб попал в этот город, он заметил за Лерой привычку обрывать фразу на середине. А ещё  девушка часто и подолгу замирала, задумываясь о чём-то. В такие моменты взгляд её был направлен в одну точку. Вот и сейчас девушка замолчала, глядя себе под ноги. Как бы Глеб хотел знать, о чём она в данный момент думает. Хранитель заглянул Лере в глаза. Взгляд её был до такой степени грустным, что карие глаза стали почти черные. Сразу было ясно, что в голове девушки крутятся отнюдь не радостные мысли.
– О чём ты думаешь?
– Это важно?
– Да.
– Ладно, – Лера задумчиво крутила пистолет на  пальце, – я думаю, злиться мне на тебя, или нет.
Зачем, почему… она же не о том думала…
– Злиться? За что?
– Сложно… понимаешь, ты ушёл, чтобы спасти меня. Не спросив, хочу ли я этого. Потом ты ещё раз спас мне жизнь, следом мне пришлось спасать твою. Так что, злиться мне, или благодарить?
– А ты как считаешь?
– Не знаю! – Лера встала. – Пошли. Становится прохладно.
– Ты не ответила. Так ты злишься?
– Да я злюсь! – хранительница раздражённо отряхивала джинсы. – Ты мог погибнуть. Ну чего ты улыбаешься?!
– Смешная ты… – Глеб поднялся с земли, – заботишься о других, сильнее, чем о себе самой. Это ненормально.
– А что было бы, если б я не пришла?
Хранитель вспомнил пасть гончей, тянущуюся к горлу. Видимо Лера заметила перемену в выражении лица.
– Так то! – удовлетворённо воскликнула она.
– Это не аргумент! – Глеб не сдавался.
– Не аргумент? Ну-ну…
– Знаешь что, – хранитель задумчиво разглядывал отверстие в свитере, оставленное арматурой, – в чём-то ты всё-таки права. Думаю, мы оба поняли, что поодиночке с нами можно справиться. Сложно – но можно.
– И что ты предлагаешь? – спокойным голосом спросила Лера, но глаза потемнели ещё больше.
– Если кому-то из нас угрожает опасность, справляться с ней сообща.
– Да будет так… – устало согласилась девушка.
– Кстати, – Глеб помог Лере перебраться через забор, хотя она и сама бы справилась. – Почему у тебя такая странная фамилия – Найт?
– В каком смысле – странная?
– Не обижайся! – попросил хранитель, следом спрыгивая с забора. – Просто я в первый раз такую фамилию встречаю.
– Ну конечно! – голос Леры был полон сарказма. – Я забыла, что фамилия Аидов – очень распространённая!
– Да, моя фамилия редкая. Это фамилия моего рода.
– Рода? Это что, ты принадлежишь к какому-то роду?
– Ага. Только я последний из рода Аидов. Так что, почему – Найт?
– Не почему. Я сама себе её придумала.
– Как сама?
– Так! – Лера грустно повела плечами. – Родителей не стало давно. Я не знаю, какая была у них фамилия. Когда пришло время получать паспорт, я просто придумала себе фамилию. С тех пор я – Лера Найт.
– Почему именно Найт?
– Потому, – уклонилась от прямого ответа Лера.
Глеб шёл рядом с ней, и тайком разглядывал. За последние дни Лере пришлось многое пережить. Она искала его. Отдала часть жизненных сил, чтобы поставить его на ноги. Потом, после обмена силами, она смогла найти его, и снова спасла. Не всякая девушка способна на такое. Но, даже не смотря на все напасти, она оставалась красивой. Такой красоты Глеб ещё не видел, и с тоской думал, что вряд ли она обделена вниманием. Красота Леры завораживала. Ещё бы! У неё была стройная фигура. Тёмно-карие глаза. Длинные, чёрные с синеватым оттенком, волосы. Тонкие изящные губы, такие красивые, что Голливудские актрисы задохнулись бы от зависти. Длинная, тонкая линия бровей, длинные ресницы. Ни одного изъяна! И хотя красота вещь относительная, и показателем душевных качеств не служит, красота Леры была естественной и вызывала лишь восхищение. Лишь постоянная грусть оставила на лице свой след.
«А достоин ли я того, чтобы Лера так рисковала своим здоровьем ради меня?» – думал Глеб, – «Она же меня совсем не знает. А что я о ней знаю?»
– У тебя есть парень? – неожиданно спросил Глеб.
Лера поспешно отвернулась, и Глеб только сейчас заметил, что у хранительницы не проколоты мочки уха, и вспомнил отчего-то, что ни разу не видел на ушах Леры серёг. Скорее всего, она их вообще не носила.
– Был… – уклончиво отозвалась хранительница.
– Вы расстались?
– А ни чего что это личное?
– Извини.
– Да, расстались… – смилостивилась вдруг Лера,  – он узнал, что я не совсем хм…человек…
– И?
– И всё!
– Прости, что обидел тебя.
– Всё нормально. Он пожалел о том, что бросил меня.
Девушка улыбнулась, показав белоснежные, острые клыки.
– Он хоть жив?
– Да, – Лера добродушно рассмеялась, – но рука у него заживала долго…
– Ясно.
– Глеб, – карие глаза девушки пристально смотрели на него, – ты к чему это вообще спросил?
– Что?
– Зачем ты спросил, есть ли у меня парень?
– Ты укусишь меня за это?
– Не отшучивайся!
– Ладно… – Глеб глубоко вздохнул, – Ты… ты… хорошая. Да.
– Хорошая?  – задумчиво потянула девушка. – И?
– Ты мне нравишься. Но я и сам толком не разобрался пока в своих чувствах.
– Не вовремя.
– Не вовремя что?
– Всё! Пойми, сейчас нет места чувствам. Мы друг друга не знаем вовсе! И потом, скажи, сколько лет живёт хранитель?
– Ну, около ста пятидесяти. А что?
– И сколько из нас доживает до этого?
– Где-то один из пяти…
– Нас не понимают, у нас слишком много врагов. Два, и более хранителей, живущих в одном месте, бросаются в глаза. Это опасно.
– К чему ты клонишь?
– Я помогу тебе справиться со Смундом, и кто-то из нас двоих покинет город. Так нужно, чтобы мы выжили. Ты знаешь это…
– Это неправильно! Жить надо, а не выживать!
– Так будет лучше…
– Лучше для кого? – Глеб схватил Леру за плечи. – Для кого?
Девушка молчала, опустив голову.
Её можно было понять. Даже люди, которых защищали хранители жизни, ненавидели их. Причина для ненависти – непонимание. Банально, не правда ли? Но это так. Человек боится того, чего не в силах понять. Человек пытается убить то, чего он боится. Хранители жизни всегда защищали людей, но стоило им понять, что хранитель отличается от них самих, то его тут же старались уничтожить. Если хранитель привлечёт к себе лишнее внимание – он в опасности.
Девушка молчала. А что она могла ответить?
– Ты плачешь… – Глеб удивлённо посмотрел на бусинки слёз, скатывавшиеся по щекам Леры, – я… я…
Зачем я накричал на неё?
– Пусти.
Хранитель разжал пальцы.
Лера хотела бы уйти. Но… если б было можно сбежать от себя.
Уткнувшись лицом в грудь Глеба, крепко схватив руками его свитер, плакала. Хранитель же растерянно стоял, опустив руки, не решаясь обнять Леру.
Почему она плачет?
А Лера плакала, потому, что слишком долго не позволяла себе плакать. Усталость и раздражение уходили вместе со слезами.
Она не плакала так уже лет пять. Даже когда не стало дяди Егора, растившего её как свою дочь, она не пролила столько слёз, как сейчас. У неё больше не осталось родных. У неё почти не было друзей. Теперь, когда она нашла того, кто её понравится, более того – сородича, Лера вдруг поняла, что им не быть вместе. А если у них нет будущего, к чему начинать что либо, ежели даже дружбе нет места?