Часть 3

Просыпаюсь я вечером, тоже в приподнятом настроении, несмотря на дневное вино и усталость от жары. Это пройдет. Лечу в прохладный душ, чтобы смыть с себя остатки сонливости. Выхожу голой, с полотенцем на голове. Перед большим ростовым зеркалом долго сушу волосы и рассматриваю себя. В принципе, я собой довольна. Не уродлива, так это точно. Но самокритично осознаю, что роковой женщиной, у ног которой штабелями сложены поклонники, никогда не стану. Темные густые волосы, ореховые глаза, хорошая кожа, даже в нежной юности никогда не знавшая прыщей, небольшая, красивой формы грудь. Не очень длинные, зато стройные сильные ноги. Капризный излом бровей, достаточно пухлые губы. Заслуженно горжусь аристократично-тонкими, изящными запястьями и лодыжками, без этой пролетарской крепости, «коня на скаку… в горящую избу…». В общем, довольна. Не без недостатков, конечно, вроде близорукости или оперированного позвоночника и кучи благоприобретенных комплексов, но менять что-то в себе нет никакого желания. Строгих диет никогда не придерживалась, самоистязаниями не занималась, а набранные килограммы достаточно быстро сжигались в бассейне, так что мои демоны связаны с чем угодно, кроме внешности. Впрочем, родившаяся в душе мысль не дает мне сосредоточиться на себе. 21 век на дворе, не может же он быть таким дикарем, чтобы не пользоваться социальными сетями. В номере есть вай-фай, так что я, не одеваясь, запрыгиваю на кровать, включаю планшет и торопливо гружу все свои страницы в соц.сетях. О нем я знаю только имя. Он наверняка служил, это без вопросов. Скорее всего, из моего города, у нас количество вояк на квадратный метр все же намного выше среднего. Хоть что-то. Быстро пролистываю страницы знакомых бойцов, внимательно вглядываюсь в фотки на их стенах. Нет. Потом уже наудачу начинаю открывать, друзей друзей, лишь бы форме был. И где-то через полчаса ловлю его. Так и есть. Ни хрена себе. Пиксельный камуфляж без знаков различия, нашивок подразделения, наград, погон, вообще ничего. Камуфляж, разгрузка с броником, берцы, перчатки, лихо заломленный берет. И серо-голубой взгляд, только здесь в его глазах не клубится туман, там застыла ледяная серая сталь и голубой лед. Жадно читаю анкету. Вот сука засекреченная. О себе ни одного слова. Ни фамилии, ни имени, даже позывного нет. Представился как Нихил, никто по-латыни. Даже обычной для них бравады нет, подразделение такое-то, позывной такой-то. Кричалки разные – там, где мы, там – победа!, тоже отсутствуют. Подразделение – кто знает, тому достаточно, всем остальным – не нужно. Какое-то закрытое сообщество, без регистрации не пускают. Я разочарована и заинтригована одновременно. Но он и так меня волнует, даже без анкеты. Опять подхожу к зеркалу, провожу ладонью по лобку, и чувствую, как приятно ноет низ живота. Расчесываю волосы на прямой пробор, так, чтобы локоны струились по плечам. Духи Грасс, свежескошенная трава, достаточно демократичные по цене, а я люблю этот аромат. Шея, грудь, запястья, лобок. Обойдемся без бюстика. Надеваю почти невесомые стринги, в первый раз кстати, до этого просто не было повода, сейчас повод нашелся. Две цепочки на шею, с крестиком и иконкой. Свободная яркая блузка, завязанная узлом на боку, приоткрывая живот (жаль, не успела загореть). Легкие капри. Босоножки на массивной танкетке, с невысокой шнуровкой, чтобы подчеркнуть изящную тонкую щиколотку. Неброский макияж. Колечки, сережки. Небольшая сумочка на плечо. Опять смотрюсь в зеркало. Улыбаюсь сама себе. Тысячи электрических иголочек бегут по всем двадцати пальцам, в животе приятно холодеет. Предвкушение, вот самое точное и правильное слово. Решительно шагаю из номера, запираю дверь и спускаюсь вниз. Уже стемнело, работает бар. Он там же, на веранде, где располагается кафе. Несколько столиков заняты, в основном парочки. Барная стойка ярко освещена, за ней орудует бармен в белой рубашке и галстуке-бабочке. Недалеко, на соседней площадке – залитый неярким цветом танцпол, но там никого нет. Негромкая музыка. То, что надо. Без колебаний взбираюсь на высокий барный стул возле стойки. За стойкой я одна, поэтому бармен приветливо улыбается, пододвигает пепельницу и вопросительно смотрит на меня, протягивая меню. Если честно, меня немного коробит от слишком приличных мест. Начинаю злиться на себя и на весь мир, что несоответствую, говорить колкости окружающим и портить всем вечер. Но сейчас я умиротворена, заказываю ледяной Мохито, достаю из сумочки сигареты и прикуриваю от галантно поднесенной зажигалки. Бармен, молодой парень, даже моложе меня, с интересом на меня поглядывает, но я отворачиваюсь, смотрю сквозь листву на черное, мерно рокочущее море и тяну коктейль из трубочки. В голову приходит мысль, от которой становится не по себе – а вдруг не придет, но я быстренько избавляюсь от нее. Придет. Так и есть. Не успеваю я докурить вторую сигарету, как он появляется. У меня мурашки бегут по коже. Ровный косой пробор. Светлая рубашка с коротким рукавом, брюки, бежевые туфли. Гладко выбрит. Ярко-красная, длиннющая, свежая роза в руках. Находит взглядом меня, улыбается, подходит, молча протягивает розу и взгромождается на соседний стул. Так же молча улыбаюсь в ответ и кладу цветок рядом. Бармен вопросительно смотрит на него.
- Джин-тоник…
- Мы отнесем розу к вам в номер? – ко мне подходит официантка, но я не смотрю на нее.
- Да… Пожалуйста, если не трудно…
- Знаешь, а я не удивлена, - наконец я обращаюсь к нему, - прекрасная роза. Спасибо.
- Давай будем считать, что все положенные комплименты я уже сказал, - хмыкает он, - ты мне очень нравишься, и если что-то изменится, я дам тебе знать.
- А что так? Бедный словарный запас?
- Что-то вроде того.
Тест на интеллект. Мой любимый, это чисто из вредности.
- Земной свой путь пройдя до половины…
- Я очутился в сумрачном лесу, утратив верный путь во тьме долины, - продолжил он после секундной заминки.
- Зачет.
Он улыбается в ответ. У меня начинает кружиться голова. Он воин, он мужчина, он интеллектуал. Он любит дельфинов и отвез меня к ним. Так не бывает. Только в сказках. Еще и не женат. Да, странноватый, но это мне нравится. Всегда терпеть не могла сладкоголосых, прилизанных и приличных. Будто до мокрицы дотрагиваешься. Бр… Всю жизнь, сколько себя помню, меня окружали совсем другие мужчины. Сама не замечаю, как начинаю рассказывать о себе. Это случается очень редко, обычно, после изрядной дозы, и заканчивается острым приступом жалости к себе. Но он слушает, и жалеть себя мне почему-то не хочется. Вдруг он подзывает бармена и что-то тихо говорит ему на ухо. Через мгновение перед ним салфетка и ручка, он что-то быстро пишет на ней и по стойке протягивает ко мне. «Поцелуемся?» Я беру ручку, вывожу две большие буквы «ДА» и передаю ему. Андрей коротко бросает – мы вернемся, берет меня за руку и ведет к выходу. Иду на ватных ногах, моя ладонь противно мокреет в его сухой холодной руке, в голове туман. Его губы нежны, ласковы и настойчивы, он него пахнет табаком и незнакомым терпким одеколоном, я растворяюсь, тону в этом бесконечном поцелуе, и кажется, что весь мир вращается только вокруг нас, или это так кружится голова? Я точно не на земле, кажется, я парю где-то между морем и звездами, и весь мир принадлежит нам. Когда все же он отрывается от моих губ, я открываю глаза и вижу его серьезный, необычайно, по-плохому серьезный серо-голубой взгляд.
- Ты знаешь, я отвез тебя днем, и завалился спать, - тихо говорит он, - и первый раз за год спал без кошмаров. У меня не грохотали гаубицы в ушах, и не лязгали гусеницы, и не хрипели раненные, и не было отвратительного страха. Я просто спал.
Прижимаюсь к нему. Сколько я таких видела за свою жизнь. Будто не я прожила эти два кошмарных года.
- Пойдем ко мне?
- Да.
Я поднимаюсь первой, Андрей захлопывает дверь за нами через несколько минут. В руках у него две бутылки, вино и шампанское.
- Я еще не понял, что ты предпочитаешь, - чуть виновато говорит он, - взял на всякий случай.
Я сижу на кровати и расстегиваю босоножки. Сердце заходится в бешеном галопе, щеки пылают.
- Бокалов нет, только стаканы, - чувствую себя неловко, и вовсе не из-за отсутствия бокалов в номере.
- Я солдат, - Андрей хлопает пробкой шампанского, наливает и подходит ко мне, садится рядом. Отбрасываю босоножки и беру из его рук стакан.
- Наверно, мы заслужили это. Ты и я, - говорит он, - этот вечер, это море, этот день. За нас.
Звенит стекло, и этот глухой звон в ушах для меня в тысячу раз приятнее хрустального перезвона. Шампанское щекочет нос. Пью до дна. Смотрю на него, и дальше начинается безумие.
Одежда летит куда попало. Он нежен, настойчив, силен, и я рыдаю под его руками, его губы скользят по моему телу, исследуют каждый уголок. Я не знаю, где я нахожусь, на каком свете, что со мной, я оторвалась от грешной земли и парю где-то между ангелами. Его хриплое дыхание, бессвязные слова, стоны, мои крики. Он делает со мной, что хочет, у меня нет ни сил, ни желания сопротивляться. Бешеное пламя внутри, беспощадный огонь снаружи, я сгораю и возрождаюсь из пепла. Давно потерян счет оргазмам, я стала невесомой, как призрак, вся растворившись в нем. Не знаю, сколько прошло времени, когда мы остановились. Это было абсолютное, полное счастье, я вся переполнена им, до краев, кажется, пошевелись, и драгоценные капли прольются на землю. Мокрая от пота, обессиленная, наполненная волшебным эфиром, я лежала у него на животе, глядя в потолок, и его рука покоилась на моей груди. Мы молчали. Слова были не нужны и неважны сейчас. Наконец, он пошевелился и встал, приподняв мою голову. Вернулся с полными стаканами, сигаретами, пепельницей и зажигалкой. Мурлычу что-то себе под нос, прихлебывая шампанское и покуривая. Андрей сидит рядом, тоже прихлебывает и курит. Потом зарывается носом в мои волосы, обнимает.
- Русалка моя…
Мне лень отвечать, так мне хорошо. Твоя, твоя, чья же еще. Засыпаем мы обнявшись в напрочь разоренной постели, благо до рассвета уже недалеко.