Глава 10. Эпилог

Эпилог
;;1964 год. Это я помню хорошо, это я помню прекрасно. Шестьдесят четвертый год, июль, мне едва исполнилось тринадцать; конечно, со временем совсем перестаешь замечать смены времен года, обстановки, смены статуса с "X-летнего" на "Y-летнего", даже если приходит какая-то важная дата. Тогда, конечно, было каждый раз непривычно: "как? Уже тринадцать лет исполнилось? Чувствую себя только на двенадцать...". И Лизе только пятнадцать, и Хрущеву семьдесят один; разумеется, и соседу нашему Леониду Викторовичу тридцать два. Не просто так я об этом вспомнил: ему было тридцать два года, мне сейчас тридцать, и для нас обоих этот возраст стал новым загибом хроники; только для меня это - хроника сохранения и приумножения молодости, а для него - хронический алкоголизм.
;; Отец Леонида Викторовича прошел войну, сам он окончил университет города N, женился, завел двух детей: это все было между 1952-ым и 1960-ым годом. Тесно он связался с моим отцом, поначалу они как бы дружили, то есть ездили на рыбалку, ходили на футбольные матчи и так далее. Впервые началось это спустя пару месяцев как Леониду Викторовичу исполнилось двадцать восемь: он запил, начал избивать жену, детей, ночевал пьяный у подъезда или в вытрезвителе. Это уже со слов моего отца, но я и сам был знаком с его сыном, видел синяки и ушибы, видел валяющееся на земле тело.
;;
***

;;Утром мы с Лизой вышли гулять, было довольно рано, всего около десяти утра; но Леонид Викторович уже был поддат. Когда мы вышли из подъезда, он сидел тут же на лавочке, держа носовой платок у уха и что-то бормоча. Запах от пьяницы был такой сильный, что можно было опьянеть воздушно-капельно.
;;-Здравствуйте.- бросила Лиза, чтобы этого не делал я. Так мы и хотели побыстрее уйти.
;;-Идите сюда.- вяло и тягуче простонал он.
;;-Да...нам идти пора.- сказал - на этот раз я.
;;-Ничего, я вас не задержу.- он круто повернул голову, чтобы полностью увидеть нас, и от этого чуть не упал со скамейки.
;;-Мы правда спешим,- сказал я,- нам очень срочно.
;;-Куда вы спешите?
;;-Ну...- такой возраст у нас - когда желание врать пересиливает умение врать.
;;Солнце отсвечивало от окна, спиной к которому сидел Леонид Викторович, из-за этого он выглядел как сошедшим с небес, как этиловый ангел.
;;Щурясь, мы подошли к нему. Он сразу обнял Лизу, но до меня не дотянулся; да, она была старше и ниже меня; в такие моменты по-настоящему жаль людей, и не от низости положения, а от безвыходности - жаль было мне и Лизу.
;;-Вы дети еще, молодые...- он замолчал и уставился в землю.- вам...жить еще. Впереди всё. Кем ты хочешь стать, Максим?
;;Я Родя.
;;-Космонавтом, наверно...- неуверенно ответил я, а глаза у меня бегали челночным туда и обратно, из стороны в сторону смотрел я, пытаясь избежать его пьяного взгляда.
;;-А я тоже хотел когда-то...но поздно мне было - и тебе, тебе подавно поздно!- с неким даже омерзением добавил он.- Гагарин за тебя все сделал, а ты будешь не в космосы летать, а на станке работать: запомни это!
;;-Хорошо.
;;-Сядь... сюда, здесь,- он неуклюже похлопал по скамье,- садись, не бойся.
;;Пришлось мне и это сделать. За то время, пока я садился, я успел проклясть и инициативу выйти гулять пораньше, и Леонида Викторовича, находящегося уже в хорошем состоянии, и вообще - много чего проклял. Когда я сел, он отпустил Лизу и крепко-крепко сжал меня; не обнял, именно - сжал, как дефицитный товар, как будто я его желание.
;;-А я футболистом хотел стать,- тихо сказал он,- даже в школу футбольную пошел... а ты в школу ходишь?
;;-Куда же мне еще ходить?
;;-Это да, это дурацкий вопрос я задал.- и он почавкал губами, так мерзко и так мучительно долго.
;; Вообще, не пьяный он как человек гораздо лучше.
;;-Тебе же... сколько тебе лет сейчас?
;;-Ему тринадцать.- вмешалась наконец Лиза. Она стояла чуть поодаль, обхватив себя одной рукой, точно с ней сделали непотребство...
;;-А мне двадцать восемь уже,- с горечью сказал Леонид Викторович,- и я не стал ни футболистом, ни космонавтом - никем не стал.
;;-Вы...поставили себе слишком большую цель.- сказала Лиза как будто щупая почву, как обдумывала и осмысливала все pro et contra, все последствия этого вопроса: от нудного и неприятно растянувшегося разговора до приставаний со стороны алкоголика.
;;-Солнышко ты мое,- сказал он, явно обращаясь ко мне,- кто же ставит себе цель стать фрезеровщиком?
;;-Вы Лизе говорите, а не мне.- сказал я и покосился на него.
;;-И сестра твоя, ну просто один в один как ты: и глаза, и волосы темные... иди сюда, Лизонька.- обиднее всего, что ее имя он запомнил.
;;Лиза сделала три мелких шага к нему, и он взял ее за подбородок, как влюбленный парень ласкает подружку, и с лицом эксперта - не без наслаждения - всмотрелся в черты ее лица.
;;-Один в один, ты и Лиза!- радостно заключил он.
;;На лице Лизы была как вечная гравировка отвращения.
;;-Эх...- Леонид Викторович наконец отпустил меня и оперся локтями на колени.
;;-Молодые вы, красивые,- сказал он,- а я дурак старый, уродец. И жена уйдет от меня... Ты, Максим, не радуйся: и от тебя уйдет.
;;-Перестаньте.- отрезал я.
;;-Солнышко ты мое, единственный остался ты у меня; ты да Лизонька.- он уткнулся головой мне в плечо.
;;В этот момент мимо проходили милиционеры, они и забрали его.
;;
***

;;Год 1966. Начало июня.Леонид Викторович пил много и долго, и из одного запоя вышел почти инвалидом; в январе он впал в белую горячку, стал полупарализованным, что ли; но ходил он семеня и с тростью.
;;Я возвращался с гуляний, был один: Лиза лежала в больнице с пищевым отравлением. Солнце уже садилось, и мелкие камни, рассыпанные у дороги (рядом была стройка) отбрасывали неестественно-длинную тень, делая пейзаж похожим на марсианский. Было дело вдали от нашего района, поэтому я не ожидал встретить Леонида Викторовича; а шел он, шатаясь вперед и назад, прямо мне навстречу. Он был пьян.
;;-Привет, радость моя.- слащаво сказал он.
;;Мне сразу же стало не по себе.
;;-Здравствуйте.
;;-Куда идешь? Остановись, поговорим хоть. Чего так долго не видно было тебя? Где был?
;;-На сборах.- сухо ответил я.
;;-Спортсмен? И куда ходишь?
;;-Бегаю.
;;-Бегун, да? Бегуны все такие... худенькие. Как девочки почти.
;;Я ничего не ответил и дернулся в сторону, чтобы уйти.
;;-Постой еще.- остановил меня.
;;В общем, дальше и нет смысла рассказывать.
;;
***

;;1967 год. Декабрь. На улице очень темно, очень холодно, и мы с Лизой выгуливаем собаку - так сказалм родители. В последнее время я тогда себя чувствовал ужасно, мне хотелось только лежать на кровати и не вставать с нее никогда. Честно, при воспоминаниях об этом я и сам, теперешний то есть, впадаю в лихорадку; но не об этом.
;; Снега не было, поэтому кое-где все же темнота разбавлялась пятнами фонарного света, в которых кучковались мешки с мусором. Жили мы тогда недалеко от старого района, где жили еще в избах девятнадцатого века, дороги были плохи, ну и мусор тоже оставляли где попало. Наша собака, обычная дворняжка, которую мы как-то подобрали с улицы, вдруг забилась, задергалась, рвалась куда-то в сторону от фонарей, под которыми мы шли, на обочину, дальнюю от домов. Чтобы вы понимали, дома стояли только в один ряд, а с другой стороны измятой дороги летом буйно росла трава, текла грязная речка и там же заросло все рогозом; зимой там был единый снег, и скрывал он все: траву, рогоз, тонкий лед. И собака побежала именно в ту сторону.
;; Впереди шла собака, держал ее я, стараясь не опускать ее далеко; и я шел и ногой аккуратно пробовал землю: не тронется ли под нами? Так мы и дошли до тела.
;; Ничком там лежал человек, одетый в телогрейку, ватные штаны и валенки. Все было мокрым когда-то - теперь же заледенело, и мужчина, покрытый корочкой инея, был похож на одну из фотографий убитых в советско-финскую войну. Из-за своей загрязненности эта речка не замерзала полностью, а только сверху покрывалась льдом, и, очевидно, человек по неосторожности ступил туда и провалился, а потом своим шагом дошел до этого места. Мы с Лизой держались без слов, пока не увидели лежавшую рядом трость.
;;-Смотри,- сказал я тихонько,- может, это тот, который, ну...?
;;-Перевернем его, посмотрим?
;;Одной рукой держа поводок, другой я помогал Лизе перевернуть тело. И впрямь: Леонид Викторович. Повторюсь, было ужасно холодно, до минус тридцати пяти градусов, и даже мы, одетые хоть и с расчетом на быструю прогулку с собакой туда-сюда, но все же очень плотно, уже изрядно замерзли.
;;-Давай его оставим тут.- шепотом сказал я.- пусть подыхает здесь.
;;-Так нельзя!- громко возразила Лиза.- Он же человек!
;;Мы промолчали.
;;-Надо тогда следы убрать,- все же сдалась она,- а то нас приплетут еще к этому.
;;Леонид Викторович даже на сильном морозе отдавал портвейном, и пока мы с Лизой убирали наши следы, держа собаку в руках, он успел немного поворочаться.
;; Мы пошли назад, оставив позади себя стены хрущевок вдали, занесенное снегом поле с речкой и - жизнь. Ни я, ни Лиза не обернулись ни разу не то что пока отходили от того места, а вообще за всю дорогу не смотрели назад. Настроение наше как упало с высотки, только Бенито - наш пес - бегал зигзагами, валяя длинную густую шерсть в снегу и помахивая хвостом. Надо же было родителям послать нас гулять в такоц мороз, в такое время...
;;
***

;;Тот, которого тридцать лет надломили, а потом и вовсе перекусили пополам, точно сломинку - вот кто был Леонид Викторович. Подумай трезво, читающий это: хоть формально виноваты в его смерти мы с Лизой, но попал бы он в такое положение, будь он сильным духом, не прибегая к алкоголю? И мне тридцать, и, возможно, я сам кончу так. Но пока я имею силы продолжать эти ходы и перестановки, то есть готов подогревать молодость, полную нескончаемым запасом энергии - я держусь. Может, дело в индивидуальной стойкости? Леонид Викторович дал сбой уже в двадцать восемь, а дальше только и делал, что сдавал позиции, спустил руки и как бы сказал: бейте. Со мной случится ли такое? Я держусь уже как минимум на два года дольше него, но есть ли какая-то гарантия, что этого не случится позже, в тридцать два или в тридцать три года? Кончу ли я тем, что буду заливаться синей до беспамятства, входя и выходя из запоев, как дельфин погружается и вырынивает из воды? Я видел его, он был жалок, он заслуживал смерти, той ужасной и долгой смерти, и я знаю это лучше всех...
;; Но я борюсь и я буду бороться, надеюсь, до последнего, пока не скажу последнего слова и не свяжу последней рифмы.
;;Понесло за порог,
;;За ворота,
;;За околицу - на болота.
;;Эпилог:
;;Задерни зеркала черным бархатом;
;;Впрок о счастье по чужим векселям,
;;Видит Бог.


Рецензии