Три директора

Тенистый переулок врос тупиковой ветвью в центральную городскую магистраль с трехсотлетней историей. Протоптали дорогу отряды Ермака, присоединившие Сибирь к славному русскому царству. Переселенцы в бойких местах с дорожными развязками основали города и поселения.
Когда-то переулок состоял сплошь из постоялых дворов и трактиров. Здесь делали короткий привал купцы, переселенцы, искатели несметных богатств Сибири, Заполярного края. Здания разрушались и строились; менялась форма, но суть оставалась прежней: отойти от дел и вернуться с новыми силами и планами, или замыслами темных делишек.   
Ресторан в тенистом переулке отличали столичные цены. Здесь организован досуг для высших людей. Среди дополнительных мер ограничения доступа обязательный фейс-контроль, планируется выпуск клубных карточек с кодом доступа. Точно также наряду с общедоступными социальными сетями: Одноклассники, ВКонтакте и т.д. существует, например, закрытая сеть Link1(название зашифровано) для деловых людей высокого ранга.
В отдельной комнате ресторана обедали двое элегантных мужчин, одна со вкусом одетая стройная женщина. Они уже появлялись вместе в городском эфире, и некоторым аналитические умы строили версии о расколе в правящей верхушке города. Всех троих считали в городе мутными людьми. Когда трое мутных собираются вместе — жди беды.
Старшему из троицы за шестьдесят, постоянный уход за собой позволял выглядеть лет на десять моложе. В умении молодиться мог бы оспорить первенство женщины. Второй мужчина пока пребывал в счастливом возрасте, когда кажется, что все весомое впереди и хочется добавить лет для солидности.

Обед почти завершен, оставался десерт и скользкая тема для предварительного обсуждения.      
— Сколько я говорил Борьке (мэр города — прим. автора), чтобы убрал скотин из города, — сказал Андрей Степанович, старший из троицы.
— Что тогда станется с городом?! Опустеет! — Заржал его вечный спутник Степан Андреевич.
— Борьке пора на покой, — заметила Виолетта Аркадьевна, пригубив сухое вино двадцатилетней выдержки. — В последнее время плохо врубается в наши проблемы.
— Я четвероногих скотин имел в виду. — Андрей Степанович кивнул в окно. Сквозь тонированное стекло в метрах десяти от чугунной решетки палисадника ресторана три буренки щипали траву на газоне. — В центре города пасутся коровы?!
— Частный сектор с деревянными хибарами, что примыкает к улице, не мешало бы снести, как ветхое жилье. — Женщина стряхнула с рукава невидимую пылинку.
— Сейчас придется пошевелиться мэрии, ведь город включили в экскурсионный маршрут для наших восточных партнеров, — сказал Степан Андреевич.
— Нужно контролировать это шевеление. — Старший коллега оценивал скептически работу мэрии. — Одного своего провели в городскую думу, усадили в кресло куратора ЖКХ по городу. Наш давнишний план по созданию единого коммунального городского хозяйства потихоньку реализуется. Три направления мы соединяем. Я как директор единой теплоснабжающей организации; ты, Степашка, уже год как директор единого водопроводного хозяйства; наша Виола — предводительница всех жилищных контор в городе. Предлагаю пустить четвертую ветвь.
— Щупалец в народный кошелек, — хихикнул Степашка.
— Уж не щупалец! Канал, для выкачивания, — возмутилась Виола.
Андрей Степанович кивнул:
— Скоро придет федеральный транш на благоустройство города. Кровь из носа, но чтобы он стал нашим. Нашей дочерней фирме не хватает заказов. Так и разоримся.
— Как бы опять не помешали местные журналюги. — Ноздри Виолы затрепетали. — Да и конкурент крепко стоит на ногах. Сколько тендеров выиграл, сколько заказов увел!
Андрей Степанович призадумался. Ни младший партнер, ни элегантная дама не решились нарушить его мыслительный процесс. Наконец, старший и по возрасту, и по опыту изрек:
— Есть у меня на примете один параноик. Если завести его, пардон, говном изойдется. Вот мы этот зловонный эмоциональный напор обрушим на конкурента. И журналюге достанется.
— Каким же образом заведем? — спросил Степашка.
— Все мы в недалеком прошлом были на первых должностях, но на высшую должность нам дорога была обрезана. Благодаря известным процедурам членения и вычленения прежде единого хозяйства, мы стали директорами! Подтянем и того параноика до директора и схлестнем с нашим конкурентом. Тот директор настоящий, а наш параноик — надуманный.  Он себя воображает пупер-супер. Мы ему подыграем. Будет в нашей компашке четвертый директор. На паях с муниципальным хозяйством организуем фирму с названием типа «ХренСтрой», кратко — ХГС.
— Ну, ХС — понятно, а Г как тут затесалась? — обмолвилась Виола.
— Не затесалась, но затесалось. И даже не затесалось, но влилось и встало на защиту в зловонном всеоружии, — хихикая, предположил Степашка.
Виола поморщилась.  Андрей Степанович уточнил словесный пассаж:
— Г вставлено для звучности. Пусть будет нашим словотворчеством, непереводимой аббревиатурой. Не нравится, можно Г исключить. Правда, зазвучит неблагозвучно: слишком много шипящих.
— Шипение — знак предупреждения, — сказала Виола. Она держала породистую кошку. — Кстати, где наш десерт? Почему такая задержка? Степашка, жми кнопку.
Степашка вызвал официанта. Ветерок, ворвавшийся в комнату, на мгновение захлопнул рты троице директоров. А непроизвольно брошенный взгляд на официанта расширил глаза у Виолы, вызвал колики у мужчин.
Официант, щеголеватый паренек, двигался так осторожно, словно на подносе стояли доверху наполненные бокалы. Лицо бледнее снега, рот приоткрыт, по уголкам которого выползала пена.
— Что с тобой? — вскричал Андрей Степанович.
— Велено передать, — промямлил официант, кивнув на поднос, на котором вместо десерта белел конверт.
— Степашка, проверь, — велел старший. — Надеюсь, в конверте не меченые деньги. В любом случае не лапай сразу, возьми конверт за уголок и тряхни. Посмотрим, что за голубок вылетит.
У Степашки заметно задрожали руки. Прикусив нижнюю губу, выполнил задание.  Из конверта не выпала пачка купюр, но выскользнул листок, лег белым пятном на середину стола. Крупным почерком коряво, словно окровавленным пальцем, написано:

«Под вами бомба направленного действия. Ударная волна войдет разорвет задницы. Кишки с кровью пополам будут на столе. Вы их сожрете, как принуждаете нас жрать объедки. Предупреждаем, бомба с тензорными датчиками — одно резкое движение, вы умрете от болевого шока»
 
Официант на цыпочках попятился на выход. Троица новоявленных директоров застыла в ужасе. Умереть в муках, когда деньги только начали приплывать? Смерть показалась безумием. Вдруг враз не будет тела, как нет души, которую сами затоптали. Страх парализовал мужчин. Дверь хлопнула, раздался топот удирающего официанта. И в то мгновение, когда дверь, словно проникнувшись безумием, заходила ходуном в проеме стены, листок с жутким посланием перевернулся. Новая надпись приковала внимание:

«БОМБА ИНФОРМАЦИОННАЯ!!! ;;;!!!»

Три тела в изнеможении откинулись на спинки кресел. «Уфф!» — троегласным эхом дрогнул воздух. Степашка, что есть силы, топнул ногой, дико захохотал. Никакого, блин, взрыва. Топнул двумя ногами Андрей Степанович, щелкнул пальцами, наиграл мотив. Застучали каблучки Виолы, пухлые губки, сложившись в трубочку, веселым посвистом подхватили мотив. Степашка ладонями по столу добавил виртуозный ритмический рисунок. Веселье нарастало.

Проклятая дверь неожиданно распахнулась, вбежала группа ярко-одетых людей. В центре тот самый «журналюга», что не давал спокойной жизни ушлым директорам. С ним литераторы разного толка и звания, тут же фотограф, известный разоблачитель кулуарных замыслов.
Они рассредоточились, как бойцы группы захвата в бандитском гнезде.
Журналист выкрикнул: «Ребята, лучший способ не дать разрастись злу — это препарировать его! Наш скальпель — это слово, кисть, литературный образ и высокая концепция».