Графоманы одолели Кот Баюн бьет тревогу

ГРАФОМАНЫ  ОДОЛЕЛИ. Кот Баюн бьет тревогу

Век 19-й железный

Кот Баюн заглянул к  своему творцу и был поражен тому, что узрел.
Бедный Александр Сергеевич, как обычно грыз перо и сочинял лучшее свое творение, то, которое останется в веках.

Но все в мире его читали и перечитывали господина Кукольника, изданного   миллионными тиражами, шагнувшего в каждый дом, конечно только тот, где умели читать. Но те, кто читать не умели – учились, потому что  где он тот Пушкин, в каком там Михайловском с няней бражничает, а господин Кукольник вот он – рядом, такой понятный, такой любимый, такой забавный, как его не читать, не перечитывать, не зачитывать до дыр.

Баюн заглянул к самому популярному и читаемому из писателей – всматривался внимательно, да ничего в нем  особенного, графоман, как графоман, но нужны ли читающему народу другие, вот ведь в чем вопрос.

Кот был ученым, прожил не один век, прекрасно понимал, что все эти глубокие, серьезные, бессмертные, они конечно будут оценены такими же критиками, но не более того, и из века в век у них будет не более  10 процентов  читателей, и это в приличные времена, а если учесть, что на Руси всегда года лихие? То и десятка не наберется, надо смотреть правде в глаза, а не обольщаться напрасно.

Он поспешил снова к своему гению, хотя подумывал о том, чтобы остаться у Кукольника и тоже стать страшно популярным, но не остался все-таки. Кот хранил  верность  тому, кто воскресил его и вернул в мир стального века.

Тем временем наш гений уже сгрыз свое перо и удивленно взглянул на кота.
- Это ты?
-Я собственной персоной
- Где был?
-У Кукольника, твой вечный соперник цветет и пахнет.
- Подлец, сукин сын, давно хочу вызвать его на дуэль и прикончить.
- Не выйдет,  не делай ему биографии, хочешь, чтобы и потомки его  читали и перечитывали так же, как современники и со слезами на глазах говорили:  Пушкин, это тот, который убил Кукольника и что-то там написал, никто не помнит, что же именно, ты Моцартом или Сальери быть собрался.

Кот показал дивную осведомленность, он читал  написанное гением не только о себе, но и  о Моцарте с Сальери.

-  Не хочу, - порывисто воскликнул Пушкин.
- Вот тогда и не убивай его, по крайней мере, на дуэли.
- Но как жить, если серьезным авторам дышать нечем, если нас никто не читает.
- Работать, ждать, надеяться, я тебя прочитал, может и другие прочитают
Разговор оборвался так же внезапно, как и начался, да и что еще было сказать?

№№№№№№№

В то самое время господин Кукольник вчитывался в только что изданные «Маленькие трагедии». Книга была открыта как раз  на страницах, где повествовалось о  Моцарте и Сальери.

- Ай, да Пушкин, ай да сукин сын, - шептал он раздражённо, -  ведь наверняка думает,  даже уверен в том, что  Моцарт это он, а это мы еще поглядим.

Кукольник вызвал Мефистофеля, который часто и много ему помогал в творческой деятельности и потребовал:

- А ну-ка убери все мои творения, чтобы ни одного не осталось, и там, где был я, пусть только Пушкин один лежит, только Пушкин.
- Это навсегда или как?
-Думаю, месяца хватит, а там сам поглядишь, что будет.

Мефистофель подчинился, но не потому, что ему хотелось услужить Кукольнику, он хотел, чтобы  Пушкина читали так же, как  этого старого графомана, а  если его не будет, то они станут читать Пушкина, деваться-то им некуда.

Так думал  тот, кто  Фауста самого знал когда-то и дураком себя не считал, правда, тогда он все=таки проиграл, тем более радостной будет победа теперь.

№№№№№

На следующее утро во всех магазинах, книжных лавках исчез Кукольник и его место занял наш гений со всеми своими написанными и еще не написанными творениями. Бес не стал разбираться, что было написано, а что еще не было. выложил все, что в 20 веке видел и листал.

 Мефистофель приготовился торжествовать победу и очень удивился, когда услышал первый ропот.

- Где Кукольник, куда дели Кукольника, что это вообще за фокусы.

Кот Баюн чуть не лопнул от злости, когда узнал и  понял, что происходит. Он разыскал беса с трудом и вцепился в него мертвой хваткой.

- Это твоих лап дело, верни все, как было.
- Ревнуешь? –поинтересовался тот, - а я восстанавливаю справедливость, как там Фауст говорил, что я  та сила, которая вечно хочет зла и вечно совершает благо.
- А для кого благо?
- А для кого получится, для того и совершаю.

Мефистофель не нарушил своего обещания,  и  ровно неделю весь читающий мир стонал, страдал, ярился без Кукольника. Исчезнувший  писатель становился  дороже и роднее, и желаннее, книги стали пропадать у тех, кто запасся ими в старые и добрые времена. Торговцы готовы были разориться и зарыть свои лавки, магазины и магазинищи. А еще они готовы были все сделать для того, чтобы мир стал прежним. А он не становился день, два, три. Вскоре стало понятно, что месяц они так не выдержат, хватит и семи дней вполне.

Что переживал в те дни наш гений, сказать трудно, кот Баюн об этом умолчал, да и сам он не произнес ни звука. Но на восьмой день, когда творение мира было завершено, все вернулось на свои места.

Люди уже и не верили, что доживут до таких счастливых времен, они бросились в магазины и лавки, чтобы накупить себе любимого автора столько, сколько можно унести. Боялись, что он снова исчезнет, и как раз ему и не достанется.

Господин Кукольник застенчиво улыбался, а Мефистофель должен был  признать, что он снова проиграл. Хотя на этот раз был уверен в том, что выиграет обязательно, не могло же ему так не везти?

Что оставалось бедному Пушкину после того недельного кошмара? Вызвать на дуэль того, кто пойдет с ним стреляться. И он вызвал самого красивого, самого любимого дамами, самого неотразимого француза.

Как только узнал о той дуэли Кукольник, так и взревел он от ярости, и поспешно вызвал Мефистофеля:

- Сделай все, чтобы дуэль не состоялась..
- А это еще почему? – удивился бес, притворялся он или все меньше понимал людей, кто его знает.

- Потому что вы  делаете ему биографию.
- Боишься, что тебя обойдет, ты же убедился, что это невозможно.
- В этом мире возможно все.

Согласился с ним Мефистофель, удалось и в первый и во второй раз отменить ту дуэль, а потом надоело бесу спасать  гения и потакать графоману, плюнул он на это дело и отступился.

Так и была решена судьба господина Кукольника и русской литературы. Решена да не совсем, кто его знает, кого читает больше простой русский люд, вы уверены в том, что Кукольник жил в эпоху Пушкина, а не наоборот?

А вот кот Бают в том не уверен, но он твердо знает одно – не стоит вмешиваться в литературный процесс так радикально, если есть в мире графоманы, то они зачем-то нужны. И мы никогда не знаем, что случится, если в прошлом будет убита хоть одна бабочка, все  там может быть  совсем по-другому, уж поверьте коту Баюну,  он знал об эффекте бабочки задолго до того, как написал о том знаменитый фантаст