Сделка

На улице стало тихо. Влад отставил винтовку, потёр усталые глаза и склонил голову над ржавым радиатором. Его мозг продолжал лихорадочно работать, и, за неимением более важных задач, рассчитывал возможные углы обзора под которыми враг мог заметить его через окно.

«Но я же снайпер. Когда не стреляют — самое время сосредоточиться и высматривать очередную жертву, которая наверняка пытается  перебежать от одного укрытия к другому где-то там, внизу. Но так хочется отдохнуть... Глаза... им нужен отдых, причём обоим. Почему левый глаз так устаёт?.. Может это потому, что у него нет оптики чтобы хоть ненадолго облегчить работу, чтобы сузить сектор анализа до одного дверного проёма? Мозги плохо варят. И эта чушь про мою макушку над подоконником... Тоже мне опасность! Только что из окна торчал весь ствол, а я чувствовал себя спокойно как киллер на крыше высотки в мирное время.

Работать... Надо работать. Ребята надеются на меня. Если кто-то проскочит и зайдёт к ним в спину, это будет на моей совести. Совести... Хотя никто, конечно, в вину мне это не вменит. Даже если весь взвод забросают гранатами.

Как же я устал... Скольких я сегодня положил? Десяток? Ну, пять человек — точно трупы. А тот, что уполз, истекая кровью, пока я копался с магазином, может и выжил. Чуть не сказал «надеюсь, что выжил». С чего это я? Хотя... Ведь тоже человек. И семья небось есть. И мотивы ничем не хуже наших... Что я несу?.. Жаль, что уполз! Рюкзак нужно было ближе к себе держать. Может он даже сообразил, что стреляли сверху. Ещё пошлют по верхним этажам спец группу. Ну, это если подойдут достаточно близко. Одиночка сюда вряд ли сунется, даже если проскочит. Нет у них таких резвых. И профессионалов таких нет. Но лучше всё же не шуметь. Рация — дурная. Лучше её вообще не включать. Хорошо, что я еды взял два пайка. Если наши оттянутся, может придётся заночевать тут. Заночевать... Жаль, что сейчас не ночь ещё. Уснул бы на раз. Боже, как хочется найти хорошую причину не стрелять... Боже, как засасывает-то... Душа умирает с каждым выстрелом. Всё только на логике и держится.»

Тишина затянулась. Влад глянул в окно. Явных признаков движения не было. Он вздохнул... Винтовка стояла слева от подоконника. Трогать её не особо хотелось, но нужно было проверить вражеские огневые точки за перекрёстком. Влад поднял руку, но тут его прошиб холодный пот. Это была реакция на звук человеческого голоса, раздавшегося за его спиной.

Как и положено в критической ситуации, секунды тянулись вечность. Но даже реального времени прошло немало прежде, чем до Влада дошёл смысл адресованной ему реплики. Реплика эта была произнесена голосом, спокойнее которого Влад никогда раньше не слышал. Пульс казалось рвался наружу сквозь виски и сонные артерии. Но страха перед смертью почему-то не было. Скорее была задача, которую мозг пытался лихорадочно решить, требуя от организма все возможные ресурсы — то ли для своей мыслительной деятельности, то ли на случай, если решение задачи потребует резкого броска.

«Здравствуй.» - повторил голос сзади.

Влад понимал, что ни роль Нео из «Матрицы», ни даже просто отчаянного юнца-новобранца, ему не светит, и решил для начала убрать руку от винтовки. Также осознав, что его пистолет должен быть хорошо виден с позиции незваного гостя, он отбросил всякие мысли и о нём тоже. Пришло время повернуться. Команды «руки в гору!» не было, поэтому поднимать их он постыдился. Просто медленно повернул голову, а за ней и всё тело — ровно настолько, чтобы рассмотреть гостя.

В дверях стоял солдат с СКС, от пояса направленным Владу точно в лицо. Чтобы понять, что это — враг, больше ничего видеть и не нужно было. СКС были на вооружении только у врага — у своих было оружие поновее. Впрочем, на всякий случай он внимательно рассмотрел лицо и форму гостя. Глаза его с силой притягивали всё внимание к себе. Они были необычайно глубоки. Лоб значительно выдавался вперёд над глазницами, что ещё больше усиливало впечатление глубины и проницательности взгляда. Подобный тип лица — не редкость у украинцев. Однако такого сильного впечатления ни один взгляд на Влада ещё не производил. Он чувствовал себя абсолютно беспомощным, и одновременно как бы даже удостоенным чести, находясь в фокусе зрения этого человека. Этого... врага. Да, враг явно видел его насквозь и дёргаться не было ни малейшего смысла.

Форма никак особо не выделялась. Не было ни нашивок ни цветной липкой ленты ни других признаков, которыми выделяли себя бойцы тех или иных батальонов и групп. Впрочем, обмундирование было свежее и качественное. Ничего подобного дружественные силы не получали уже долгое время. «Конечно враг, кто же ещё?»

Влад напрягся и хрипящем шёпотом выдавил ответное «Здравствуйте.»

Несмотря на свою доминирующую позицию, человек у двери явно не торопился ничего приказывать или спрашивать, и вообще, казалось, давал Владу время прийти в себя и начать задавать вопросы.

  - Вы кто?
  - А ты как думаешь? - спросил гость.
  - Враг? - выдавил из себя Влад всё тем же хриплым голосом.
  - Логично... - задумчиво сказал гость, словно прикидывая как же всё-таки объяснить кто он на самом деле.

Влад мало на что был способен в этой ситуации, и говорить ему тоже совсем не хотелось. Он ждал пули в любую секунду и всё больше стал свыкаться с мыслью о скорой смерти. Тишина за окном была такая гробовая, что Владу казалось, что в мире нет никого и ничего кроме этой комнаты с устланным штукатуркой полом, этого человека у двери, с ружьём, точно нацеленным ему в лицо, и его самого, сидящего в полуразвороте на стуле у окна.

Но время шло и нервы начинали сдавать... Влад захотел хоть как-то разрешить ситуацию, даже если это ускорит его смерть, и решился продолжить разговор. Он приоткрыл рот, но никаких мыслей в голову не шло. Он попытался найти хоть какую-то зацепку во взгляде «собеседника», но от этого растерялся ещё больше. Его вдруг пронзило ощущение, что этот человек знает о нём абсолютно всё. Что его проницательность была настолько велика, что он, словно супер-экстрасенс, считал каждую мысль и каждое воспоминание из его головы, и в точности знает что этот, беспомощно смотрящий на него снизу вверх подопытный, скажет, если всё-таки наберётся смелости снова пустить в ход свой речевой аппарат...

Мысль о безграничной проницательности этого человека увлекла Влада и он стал пытаться понять какие эмоции скрываются  за взглядом, какие воспоминания, какие ценности. Он настолько погрузился в этот анализ, что скоро чувство страха стало отступать, хотя мозг всё еще чётко осознавал всю безысходность его положения, всю его обречённость.

Постепенно из укромных уголков сознания начали выползать собственные способности Влада, загнанные туда кровавыми событиями, - событиями, которые он наблюдал вокруг в течение уже нескольких месяцев, и в которых участвовал сам. Способность чувствовать, способность понимать людей. Способность ставить себя на их место и смотреть на вещи чужими глазами. Способность читать глубочайшие эмоции по едва заметным движениям кожи вокруг глаз, едва заметному изменению формы ноздрей и губ, а иногда и по полному отсутствию каких-либо изменений на лице.

Враг, смотрящий в глаза Владу немигающим взглядом, казался ему воплощением чего-то неземного. Он казался самой Смертью, которой некуда было торопиться, потому что это была его собственная, Влада, смерть, и у неё была вся вечность, чтобы провести свой уникальный ритуал, с которым каждому смертному суждено ознакомиться лишь один раз.

Но, чем больше Влад погружался в мысли о роковой сущности этого взгляда, тем больше он чувствовал, что что-то тут не так. Его мозг начинал испытывать когнитивный диссонанс, и начинало закрадываться сомнение в том, что ему предстоит именно казнь. Он еще раз присмотрелся ко взгляду своего гостя, и вдруг со всей ясностью понял, что тот и сам не лучше него знает чем кончится этот визит. Да, он не знает! В его взгляде есть сомнение и даже что-то от надежды! Но... в нём нет ни тени неуверенности в себе, ни тени сомнений в собственных действиях. Эту дилемму Влад разрешить не мог... Вдруг гость снова заговорил с застывшим в глубоком шоке Владом:

  - Я — ангел.

Эти слова прозвучали как гром в ушах Влада. Он снова покрылся холодным потом. Столько адреналина еще не никогда не циркулировало в его кровеносной системе, хотя он ох-как-много чего испытал в первые недели своего участия в этой войне...

Слова показались ему самыми абсурдными и одновременно самыми логичными из всего, что он мог бы себе представить в этой ситуации. Ему хотелось быть в здравом уме и верить, что перед ним — сумасшедший, или негодяй, или чёрный безжалостный шутник, злобный палач... Но тон, которым были сказаны эти слова, уверенность, спокойствие, отсутствие какой-либо агрессии или жестокости в голосе, наложенные на фантасмагорический спектакль с игрой в гляделки не то с человеком, не то со Смертью не то с Богом, - спектакль, который развернулся в воображении Влада минуту назад, - заставили его воспринять эти слова всерьёз. Мысли смешались, и в глазах помутнело.

  - Я пришёл к тебе. - Продолжил гость. - Я хочу предложить тебе кое-что.
  - Надеюсь не подлость какую-нибудь, - прохрипел Влад, собрав остатки своей связи с реальностью в крошечный комок и чудовищным усилием подчинив ему свои голосовые связки.
  - Нет.

Влад почувствовал небольшое облегчение и вопросительно посмотрел в глаза гостю.

  - Я хочу, чтобы ты больше не убивал. Никогда.

Влад широко открыл глаза, теперь уже полностью придя в себя. Гость продолжал:

  - Я мог бы тебя убить. Ты это понимаешь?
  - Да.
  - Считай, что я это сделал.

В глубине души Влад начинал понимать к чему он клонит. Гость продолжил:

  - Ты пообещаешь мне, и себе заодно, больше никого не убивать, и я уйду.
  - А если я не соглашусь?

Гость посмотрел в глаза Влада взглядом, полным отчаяния и скорби. От этого взгляда волосы Влада зашевелились. Лица, груди, спины убитых им врагов вдруг замелькали перед глазами. Воображаемый прицел подскакивал и снова приходил в исходное положение, чтобы показать падающую жертву. Затем в прицеле появлялся новый враг, по глупости или неумению попавший в сектор обстрела. Мысли и впечатления, уже так давно не посещавшие Влада, мысли, которые ему когда-то с таким трудом удалось загнать в глубины подсознания, вдруг вырвались из своего подземелья, и он снова увидел... Увидел то, что когда-то, в мирное время, так хорошо умел видеть, - судьбы, страсти, чаяния... во всех красках он снова увидел Человека в каждом из тех, чьи тела падали, искалеченные его пулями. Разбитые семьи, оборванная любовь, ненарисованные картины, ненаписанные стихи и научные труды, невыпеченный хлеб, непостроенные мосты... вставали у него перед глазами. Скорбь и отчаяние теперь отразились и в его собственном взгляде. «Чёртов ты сукин сын... что ты со мной делаешь?.. Я ведь солдат. Я должен убивать!.. Это — Война. Тут нет места соплям...».

Но произнесённое вслух «А если я не соглашусь?» продолжало звучать эхом в голове, заглушая ругательства, и каждый новый отголосок был всё громче, всё малодушней, всё постыднее. Влад вдруг возненавидел себя за этот вопрос, который еще секунду назад казался очевидной и самой логичной реакцией на предложение (или что там оно было) этого нелюдя.

Однако последовавший ответ гостя  прозвучал всё так же спокойно, словно произнёс его какой-нибудь суфлёр, а не обладатель такого отчаянного до безумия взгляда:

  - Даже если не согласишься. Я всё равно просто уйду. Я уже убил того тебя, за которым пришёл.
  - Иди к чёрту! - выдавил из себя Влад.
  - Не надо так. Я ничего плохого тебе пока что не сделал. И не собирался. - Он выждал паузу. - Сделка, которую я предлагаю, — не шутка. И по-моему она вполне справедлива. Я оставляю в живых ту часть тебя, которая имеет право на жизнь.

Он опустил карабин.

  - Сейчас я выполню свою часть договора, и у тебя будет возможность выполнить свою.

Затем он подошёл к Владу, поставил свой карабин рядом с его винтовкой, взял винтовку в руки, убедился, что патронник не пуст... и протянул её Владу. Жесты его были естественны и спокойны, и Влад рефлекторно принял от него оружие.

Оставив свой карабин у подоконника, гость отошёл на середину комнаты. Простоял там около полутора минут, -  ровно столько, сколько нужно было, чтобы всё прошлое и воображаемое будущее пролетело перед глазами Влада, - потом развернулся и медленно вышел за дверь, как бы давая Владу последний шанс отказаться от сделки.

За окном снова затрещали выстрелы.


(c) Dmytro Solovyov, 2006-2015