Прогулка

Кто же был главным придумщиком того их маленького детского Приключения, Сава и не помнит. Может он, может Марийка. Это важно сейчас? Конечно же, нет. Нужно им было в тот день всего лишь, погостив у одной бабушки день и ночь, вернуться ко второй, живущей совсем на другом конце города. Поездка эта туда-сюда была не первой и не второй, а уже вполне привычной процедурой – выйти со двора дома, пройти до конца улицу за большими трубами, висящими над дорогой, дальше вдоль забора, а там и автобусная остановка. Сел и поехал.

Просто было скучно, я так думаю. И жарко. Душный, разогретый июльский день стоял в самом разгаре, этакая запоминающаяся надолго, а кому-то и на всю жизнь летняя жара, вся состоящая из неподвижного солнечного марева, пыльной дороги, на обочине которой всё и началось, и грохота-лязга проезжающих мимо остановки раскалённых уставших машин. И долгожданного автобуса давно не было. Народ, ожидающий его, стоял в полумраке остановочного укрытия серьёзный, мрачный. Мрачный, усталый, угрюмый, неразговорчивый. Слов про него, народ этот, сказать можно много, а смысл один – сидеть или стоять рядом с ними там, в тенёчке совсем не хотелось. Вот и приходилось крутиться снаружи, бегая друг за дружкой по остановке, что тоже мало удовольствия. Жарко ведь. Стоять жарко и неизвестно, сколько ещё, просто бегать тоже жарко, а тут – Приключение наклёвывается.

А ещё можно было копейки сэкономить, если на билеты не потратить. Мороженку купить. Выгода детям казалась очевидной.

Сразу за остановкой начинались заросли полыни-крапивы, не сильно густые, пройти можно. Можно было и пройти, и увидеть можно было – что там дальше за ними. Дальше был трубопровод по земле и ЛЭП по верху над ним, ещё дальше -  полянка небольшая, а за ней железнодорожная насыпь на три ветки, идущая прямиком до городского вокзала и далее из города. От этой насыпи отходила одноколейка, и шла она вдоль основных путей на какой-нибудь завод или шахту, и как раз в ту сторону, куда и должен был их везти автобус. Но автобуса всё не было, а направление движения – вот оно, уже чётко задано.

Сава, не смотря на свой ещё малый возраст – лет десять ему было, ещё до этого, в одну из своих поездок на автобусе, сидя у окна и жадно, с той жадностью, какая бывает только у детей его возраста, вглядываясь в пробегающий мимо пейзаж и дома, сообразил, что вот эта вот полузасыпанная одноколейка, местами то появляющаяся, то пропадающая в просветах меж деревянных домишек – идёт прямо в сторону дома бабушки, и даже больше – потом где-то там по дороге (ну поди уж недалеко!) автобус переезжает её и продолжает двигаться опять же вдоль неё, но уже с другой стороны. Правда, затем рельсы её терялись из виду уже за огородами и большими, пятиэтажными домами, но ведь наверняка она так дальше вдоль окраины городка и идёт, иначе и быть не может, да и бабушка уже там рядом!

Тогда он, должно быть, и загорелся этой идеей – дойти до бабушки по железной дороге. Ещё лет в семь, в самые первые поездки на летние каникулы в другой город к бабушкам, Сава буквально «заболел» всем этим чудом – железная дорога, поезда, локомотивы. Всю дорогу из родного города и до родственников он мог провисеть в тамбуре вагона, без устали вглядываясь в пространство слегка приоткрытого окна в пролетающие мимо их поезда дома и дали, поля и горы, с упоением слушая монотонный стук колёс где-то под собой и вдыхая мешанину запахов металла и дикой природы.

Но это всё всегда было далеко и быстро, а тут представлялся случай пройти ногами и пощупать всё руками. Именно поэтому решение было принято быстро и было оно однозначным – походу быть!

***

Они пробрались через полынные заросли и по высохшей короткой траве за несколько минут дошли до рельсов той одноколейки. Ветка эта, судя по всему, использовалась по назначению весьма нечасто, если вообще использовалась – рельсы были почти везде по всей длине проржавленные, шпалы были старые деревянные, местами подгнившие и оттого даже трухлявые кое-где.

Здесь, на путях, в воздухе сразу же начинал ощущаться тот самый неповторимый и нигде больше незамеченный Савой запах, «запах железной дороги», как он про себя его быстро окрестил. Запах этот очень нравился пацану и будоражил его воображение, видимо как раз потому, что в его голове он с некоторых пор стойко ассоциировался со всем тем, что так привлекало его – электровозы, вагоны, цистерны, контейнеры, товарные вагоны... все эти здоровущие громадины, проезжающие мимо или стоящие на соседних путях на станциях, где останавливались пассажирские поезда – всё это было просто неописуемо, дух от них захватывало.

Потом, когда подрос, Сава узнал, что источником того «аромата» было вещество, называемое креозот и используемое для пропитки шпал, и что вещество это - вообще-то вредное для здоровья человека. Ну и что, подумаешь – вредное! А свинец из аккумуляторов на костре плавить – не вредно? А гудрон жевать – тоже не вредно?! То-то же…

 – Нам вон туда, - уверенным тоном сказал Сава, показывая в сторону, противоположную вокзалу. – Там и бабушкин дом, пошли!

Наверное, в тот раз он был главным из них двоих. Наверное, потому, что чувствовал себя в той ситуации уверенней, пацан всё таки, и потому что побродить по рельсам ему хотелось ещё задолго до этого представившегося случая.

Марийка была на четыре года старше Савы, и вообще-то была его тётей. Да-да. Но это только звучит оно так сейчас – «тётя»! На самом деле для них двоих этот титул был абсолютно неважен. И что, что «тётя»?! Они были просто друзья. Пусть она и девчонка, и старше его АЖ НА ЧЕТЫРЕ ГОДА - гигантская, конечно, разница в их возрасте и для их понимания. Но когда Сава вот так вот на летние каникулы приезжал погостить к своим бабушкам, Марийка была его самым лучшим другом на целый месяц, а то и на всё лето. Они и лазили везде вместе, и по городу гуляли вместе, и купаться на озёра ходили вместе, и дрались друг с дружкой, бывало, всерьёз. Но продолжали оставаться неразлучными.

Идти по рельсам оказалось совсем не трудно. Пустоты между шпалами были засыпаны почти до самых краёв щебёнкой и землёй, поэтому прыгать по ним с одной на другую практически не приходилось. Местами сквозь землю пробивались и росли вездесущие полевые сорняки – полынь, лебеда, подорожник. С обеих сторон сразу под невысокой насыпью, скорее даже остатками от неё, путь обступала трава – невысокая, обычная полевая трава, кое-где разбавленная теми же бесхитростными полевыми цветами – жёлтая «куриная слепота», иван-чай, одуванчики, пореже - колокольчики. Автомобильная дорога, по которой наверняка уже давно проехал и обогнал их автобус, которого так долго они ждали и не дождались, постепенно стала уходить влево от путешественников и вскоре вообще скрылась за тополями, высаженными вдоль обочины.

Справа же, параллельно их движению, метров в пятидесяти был Транссиб, по которому периодически проходили мимо то грузовые, то пассажирские составы. Каждый такой состав Сава, останавливаясь, провожал взглядом. И раз за разом внутри него что-то сладко и томительно сжималось при виде проезжающего поезда.

Вскоре, примерно через километр, исчезли из виду и тополя - последние ориентиры дороги слева, следом постепенно отдалился и исчез шум проезжающих машин. Всё загородили собой ряды деревянных домов, идущих вдоль одноколейки. Периодически эти самые домики перемежались большими – в два-три этажа, каменными зданиями непонятного назначения с большими площадками перед входом.  Что там находилось – детям было неизвестно, да и спросить было не у кого. Здания выглядели не брошенными, но полупустыми и сонными, под стать погоде и окружающей путников атмосфере. Всё вокруг было каким-то загадочным и таинственным. Это были земли новые для них, неизведанные, и оттого ещё более интересные и немного пугающие, ведь - что там будет за следующим поворотом – всё было загадкой.

Главным их спутником всю дорогу была жара. Вышли они из дома около полудня, поэтому самый солнцепёк как раз застал их в пути. Воздух вокруг буквально дрожал, на небе не было ни единого облачка, ветер тоже не дул – полный штиль. Тишина. Только кузнечики и цикады старались стрекотали вовсю, да щебёнка хрустела под ногами.

Через какое-то время железная дорога справа стала отдаляться от детей, а затем и вовсе скрылась за рядами домов частного сектора. Причём довольно обширного. Ну, это было уже совсем неинтересно, негодовал про себя Сава - что интересного в этих домиках?! Стоят себе вдоль рельс, скособочившиеся, некрасивые, какие-то из них - вообще с забитыми ставнями и полуразбитыми заборами и воротами. Такое он мог и у бабушки посмотреть, она как раз в похожем районе живёт. Неужели сейчас так и будут идти эти домики, а следом, по расчётам парня, автодорога опять вернётся к железнодорожному пути, а там и район многоквартирных домов, где и жила бабушка, к которой они шли…

Но нет. Вскоре его ожидания были вознаграждены. Минут через двадцать ходьбы дома справа закончились, их сменил большой бетонный забор, идущий близко к пути, метрах в трёх. Наверное, это были какие-нибудь железнодорожные склады или ещё что-то подобное, ребятам оставалось только догадываться. Из-за забора были хорошо видны различные здания – высокие и почти без окон. Там, где окна всё же были, половина из них - без стёкол или вовсе была заколочена фанерой.

В самом начале этих самых складов на их территорию от пути, по которому шли путники, отходило небольшое ответвление на старой стрелке с ручным приводом, метров через десять упирающееся в большие, покосившиеся железные ворота.

Но и это было не главное! Дальше, за всеми этими большими и непонятными зданиями виднелся большущий, размерами, казалось, не меньше тех самых зданий, кран на четырёх ногах с будкой машиниста и гирляндой проводов где-то высоко. Уже потом кто-то из взрослых рассказал Саве, что называется он «козловой кран», стоит он тоже на рельсах и может поднимать большие и громоздкие грузы – контейнеры и всякое тому подобное. Увидев это чудо, парень аж бегом побежал к нему. А потом, остановившись напротив, долго его рассматривал, пока идущая сзади Марийка не догнала его и не стала подгонять - продолжать путь.

И даже здесь царила тишина и покой, неслышно было ни работающей техники, ни голосов людей.

Марийка, может потому, что была всё же постарше Савы, и к тому же девчонка - таких сильных эмоций от всяких кранов, рельсов и заброшенных зданий, как он, не испытывала. А ближе к середине их пути её энтузиазм ещё более поубавился, сменившись усталостью. Но деваться было некуда, ибо «Назвался груздем – полезай в кузов» и она покорно шла следом за счастливым и довольным пацаном.

По окончании бетонного забора справа, метров через пятьсот ходьбы, когда махина крана уменьшилась в размерах и расплылась сзади в жарком мареве, поредели и тоже исчезли деревянные дома, тянущиеся слева за ними вот уже минут сорок.

По обе стороны от насыпи пошли поля. Обычные пустые поля, какие могут встретиться только в городской промзоне - не сильно широкие, но и не маленькие, покрытые короткой луговой травой. Посредине их проходили металлические и деревянные опоры ЛЭП, то там, то сям промеж этих опор петляли просёлочные дороги.

Здесь дети практически единогласно решили сделать остановку и передохнуть – сказывалось пройденное расстояние и усталость. Сколько они прошли на самом деле, и сколько ещё осталось – никто из них не знал, да это было и неважно для них тогда. Ну, уж у Савы точно внутри и тени сомнений не было, что они не смогут дойти до конца, настолько он был охвачен энтузиазмом. Но небольшой привал в любом случае им не помешает, решили они с Марийкой.

Присмотрев небольшой пятачок в поле поближе к рельсам, где, как им показалось, растительность выглядела помягче и погуще, они спустились с насыпи и упали в траву. Никакой еды на этот случай они с собой, конечно же, не брали, ведь не планировался этот поход заранее, всё вон как спонтанно получилось. Поэтому пришлось ограничиться простым валянием в траве и разговорами.

Саву, конечно же, было не переслушать. Эмоции и впечатления от увиденного переполняли его, и он спешил ими поделиться с Марийкой. Он успел перечислить ей всё, что знал о поездах: что поезда бывают – паровозы, они ездят на угле, и он такой один даже видел, а вообще они теперь от электричества работают и называются «ЛО-КО-МО-ТИ-ВАМИ», а вагоны бывают пассажирские и грузовые, и как интересно ему всегда ездить в поезде к ним сюда, сколько интересного всего увидишь по дороге, а особенно – озеро Байкал, вдоль которого поезд едет целый день, и целый день это озеро не заканчивается, а ещё по дороге там есть туннели, и когда поезд в них въезжает, становится совсем темно, а потом зажигается свет, будто ночью… А ещё он знал все типы грузовых вагонов (особенно ему нравилось слово «углярка», услышанное от бабушки), и что на рельсах бывают электрические стрелки, а не только вот такие вот древние механические, как они только что видели, и что надо бы, если вдруг им дальше ещё попадётся такая же стрелка – попробовать её передвинуть…

Правду говорят – счастливые часов не наблюдают. Сколько прошло времени – ни Сава ни Марийка не знали, так как часов у них не было, но уж точно там, в поле, они просидели минут сорок, не меньше.

Время в тот день для них вообще будто застыло – не подгоняло их и не тянулось слишком долго, оно двигалось будто вместе с ними, ровно с той же скоростью, что и их путешествие.

Передохнув, ребята поднялись по насыпи обратно и увидели то, на что не обратили внимания до этого. Впереди слева, ещё далековато, но уже различимо – возвышался главный ориентир в этой прогулке – внушительных размеров здание местной ТЭЦ.

- Ну вот, я же говорил! – торжествовал Сава, - Я говорил тебе, что мы по этим рельсам придём к ТЭЦ!

Где-то там сразу за электростанцией проходила дорога, по которой ездили автобусы. Дорога эта пересекала путь, по которой шли дети, а где-то там ещё чуть подальше – в конце небольшого района многоквартирных домов, и был дом бабушки.

От рельс, по которым они двигались, опять пошло ответвление однопутной дороги, только на этот раз уже на ТЭЦ. Стрелка и здесь была старая ручная. На этот раз дети даже попытались ради интереса общими усилиями передвинуть её. Больше старался, конечно же, Сава, Марийка просто стояла в стороне со скучающим видом. Может потому у него ничего и не вышло – силёнок не хватило.

На территории ТЭЦ на путях стояли несколько вагонов, заполненных доверху («Вот они, углярки!» - с удовольствием и уже не в первый раз повторил понравившееся слово Сава), видимо ожидающих разгрузки. Следом за ними - большая, высотой наверное аж с несколько этажей, гора угля. К основанию горы подходили туннели транспортёров с глухими стенами, устремляющиеся прямо в здание станции. Да, экскурсия Савы была бы полнее, а счастья – уж точно полные штаны, если бы в тот момент, когда он вот так вот стоял в стороне на насыпи пути, из-за забора рассматривая всё это, вдруг подошёл бы какой-нибудь взрослый и сказал что-нибудь типа: «Ну, чего ты тут встал? Пошли, близко всё покажу да по цехам проведу».

Но этого не произошло, конечно же, и, немного посидев напротив ТЭЦ на горячих, разогретых солнцем рельсах, путешественники отправились дальше.

Что тут говорить, подустали они уже порядком, не смотря даже на тот их привал в поле. Шутка ли – пока ребята шли, день уж начал близиться к концу: не так жарко уже было на улице, тени от деревьев и домов стали длиннее. По прикидкам Савы было, наверное, часов пять вечера.

Наверное, потому-то при подходе к асфальту и возник у детей небольшой конфликт. Марийка, увидав где-то в отдалении в сухой дорожной пыли очертания приближающегося жёлтого ЛиАЗа, взбунтовалась, требуя закончить путешествие прямо здесь, на перекрестке железной и автодороги, и бегом бежать до остановки, чтобы успеть сесть в автобус. Саве еле удалось её отговорить от этого, клятвенно пообещав, что вот-вот, «…уже совсем немножечко осталось, ведь ты же сама знаешь, чего тут не дойти-то, подумаешь, зато может ещё что-нибудь интересное увидим!»

Ничего особого увидеть он на самом деле не ожидал, да и откуда ему было это знать точно? Саве просто до безумия нравился сам процесс ходьбы по рельсам. Просто вот так вот - идти вперёд, шагая-перепрыгивая по шпалам, осторожно обходя стрелки и особенно осторожно и подальше – громады грузовых вагонов, у которых колёса размером почти с его рост, смотреть по сторонам на новый, невиданный доселе мир, вдыхать запах железной дороги, и гадать – что же ещё интересного будет дальше.

Миновав с некоторым страхом (а вдруг кто из взрослых обратит на них внимание и заинтересуется – чего это они одни по железной дороге ходят – откуда и куда) автодорогу, дети продолжили свой путь.

Сава не ошибся – осталось им совсем немножко.

За дорогой путь разделился на два. Одна ветка почти сразу же круто взяла влево и вскоре потерялась за пригорками, другая, их – пошла дальше, полускрытая от людей и домов невысокой насыпью по обе стороны.

Затем насыпь справа увеличилась – стала выше и круче. По самому её верху впритык к скосу пошла задняя стена гаражного кооператива, собранная из разношёрстного стройматериала. А вот уже за гаражами, всё так же вдоль железной дороги, на некотором отдалении от неё пошли знакомые им обоим – и Марийке и Саве – двухэтажные каменные дома-«сталинки» со стенами, выкрашенными в бежевый цвет. Здесь, по дворам и улочкам этих домов они катались по вечерам на велосипеде.

Тут Саву ждал последний за эту их прогулку сюрприз. Одноколейный путь, по которому они шли всё время, вдруг резко стал «размножаться» - разошёлся на два, получившиеся два пути – ещё на два и ещё и ещё. Всего железнодорожных путей стало не меньше десяти! И примерно на половине из них там-сям стояли сцепки из грузовых вагонов! Какие-то – с тепловозом во главе, какие-то, судя по всему, надолго брошенные - подпёртые у первого и последнего вагона «башмаками».

Видимо здесь, совсем недалеко от их дома, находился какой-то промышленный узел, о котором дети раньше и знать не знали, так как никогда не спускались сюда, к путям.

И снова восхищению Савы не было предела! День шёл к концу, времени оставалось только-только – дойти до бабушки, поужинать и готовиться ко сну, а здесь, совсем рядом – всё жило своей, совсем иной жизнью! Тепловозы свистели, катались через стрелки с пути на путь, сцепляли и расцепляли вагоны, дядьки в оранжевых жилетках висели на подножках вагонов, что-то крича машинистам, получившиеся сцепки уезжали куда-то ещё дальше…

А Саве с Марийкой пора было домой. Они перешли на крайний правый путь, через некоторое время взобрались по насыпи наверх и по задним дворам вдоль сараев и пристроек двухэтажек, стоящих прямо на краю насыпи, вышли на асфальт. Прошли они в тот день пешком, ни много ни мало – около семи километров.

Метрах в ста далее по дороге, среди других, подобных ему однотипных двухэтажных дощатых домов, виднелся и дом бабушки. Сама бабушка, по своему обыкновению для этого времени дня, наверняка отдыхала на лавочке на крыльце дома, общаясь с рядом сидящими соседками или просто смотря вдаль на тропинку, идущую от автобусной остановки, ожидая детей. И ужин у неё был наверняка готов уже, стоял на плите, ещё горячий, иначе и быть не могло. И уж точно соскучилась бабушка по внукам за эти пару дней, пока их не было.

А пришли они совсем с другой стороны, вот она, наверное, удивилась.