Куратор святых личностей

Посещение Третьяковской картинной галереи в Москве совсем неожиданным образом может превратиться в духовный опыт, не только для однодневного мотылька, какими залетают туда многочисленные туристы, но и школьникам на экскурсиях, иным любознательным ценителям искусства, воспринимающим пространство храма души вне традиционных мест поклонения и даже куратору святых личностей, съевшему на этом поприще собаку на глазах очевидца.

***

Она сидела на шатком стуле в углу зала Третьяковской галереи, пустив в него корни, сливаясь с выцветшей стеной влажного зала, увешанного иконами. Мимо шли люди, день за днем. Поток был неизменен, лишь ежемесячно менялся зал, когда приходило время переходить в пространство современных картин, скульптур, артефактов и так по кругу, на смену другим хранительницам музея.

Да и не видела она уже ни этих картин, ни икон, ни людей. Все перемешалось, потускнело, стало обыденным  и приелось со своими молчаливыми строгими взглядами, дотошными вопросами и невежеством праздных зевак, то и дело протыкающих пальцами воздух.

Она сидела на стуле, съежившись, сложив ладони одна на другую, можно подумать смиренно, но все же нет, ее там просто не было. Сидело тело. Дышало. Молчало. Душа моргала глазами, чудом нерукотворным ещё удерживаясь за ресницы.
Молодая женщина с дочкой, девочкой лет восьми, зашли в зал и поплыли вдоль стены с изображениями святых. Девочка ткнула своим маленьким розовым пальчиком в сторону древнего портрета, спрашивая маму “Кто это?"
Мать ответила, "Это Христос".
Девочка нашлась сразу же "Мама, а можно ему помолиться?“

Мама взяла ее за руку и поплыла к следующей иконе в ряду.

Женщина на стуле, с поникшим к земле, стеклянным взглядом не слышала этого разговора. Девочка оторвала свою маленькую рученку от матери и вернулась к сидевшей у входной двери в зал. От неожиданного детского голоска прямо над ухом, пожилая уже женщина встрепенулась, словно моль во внезапно открытом шкафу, проморгалась и воззрела на малышку с неподдельным удивлением.

-Тетенька,- сказала девочка-а вы тут всегда сидите, в этой комнате, или и к другим картинам ходите?
-Мы меняемся,- послышался ответ куратора. Каждый месяц переходим в другой зал, а что?
-Да, тетенька, а как это быть в комнате, где так много святых образов?

Хранительница растерялась, замешкалась, не зная, что и сказать…

-Я как-то особо не обращала на это внимание, доченька. Свыклась уже за столько- то лет.
-А вы с ними что, не разговариваете? Им  же скучно, наверное, и одиноко. Не заговаривают с ними. Вам вон, тоже, наверное, не с кем поиграть тут. Все идут, идут и проходят мимо.

Женщина лишь мямлила, бубнила себе что-то под нос глядя широко разинутыми глазами на маленькую девочку.
- А вы помолитесь на них, тетенька. Не пробовали?
- Как, да я и молитвы-то не знаю никакой.
- Ну просто поговорите, своими словами помолитесь. Каждый день кому-то из них, за родных, за близких своих, так и оживите святые образа, намOлите. С ними же разговаривать надо, так и чудо творить начнут. Оживите и оживёте. И людям так скажите, чтоб приходили и молились тут, в музее, подругам своим, тем вот, другим тетям, что сидеть сюда приходят. Скажете, а?
-Есть тут у нас одна верующая, скажу ей...
-Очень прошу, тетенька, скажите, и сами попробуйте. Внимание им уделите. Вы же с ними каждый день встречаетесь. Это как поиграться вместе, весело ведь, легко так, радостно.

Мама уже держала ее за руку и спешно оттаскивала девочку к выходу.

Хранительница, сподобившись пробуждённому из летаргической дрёмы одноглазому маяку, к тому же ослеплённая внезапным проблеском своей же улыбки, казалось, прозрела. Сквозь секло глаз замелькал огонек. В зале стало чуточку уютнее, теплее, хотя её, в одночасье лишившуюся безопасности одиночества, пробирала дрожь. От пят и к затылку электрическим током пробежал заряд бодрящей искры. Что-то крохотное и писклявое, что проклюнувшийся птенец, защекотало в горле. "Бережёного Бог бережёт" вылупилось изо рта как из яйца.

Она оторвалась от стула и бесшумно направилась по коридору из святых глазниц, наблюдаемая, от иконы к иконе, на свой судный час: на перекресток всех дорог там, где многоликие залы граничили с острогом ее соседки по службе - залом классики ХIХ века.
 
Берегиня пошла поговорить…