Дж. Яффе. Хилиазм отчаяния?

ХИЛИАЗМ ОТЧАЯНИЯ?
Дж.Яффе (1989)
http://biblicalstudies.org.uk/pdf/bq/37-5_227.pdf

Городская часовня начала XIX века (1) недавно была охарактеризована Э.П.Томпсоном как "хилиазм отчаяния", последнее прибежище рабочего класса (2). Тем не менее его ошибки подверглись сокрушительной критике - не в последнюю очередь методистами, бурный рост и красочную жизнь которых которых нелегко уместить в жизнь многих общин этого периода. Пример тому предоставляет баптистская часовня на Джордж-роуд в Манчестере - шокирующем городе Промышленной революции. Она обеспечивает интересное исследование случая, который помогает подорвать теорию Томпсона. Интерес к ней может быть обусловлен не только  социально-экономическим профилем этого собрания, в котором резко преобладал рабочий класс, но и его стремительным ростом в течение первых десятилетий XIX века. Отчасти привлекательность этой часовни состояла в том, что она создала как общественный центр, так и некоторые возможности образования для рабочих. Тем не менее - и этот момент часто упускается из виду при анализе нонконформизма без использования локальных исследований - решающую роль в этом сыграл сам Уильям Гадсби и его уникальный пастырский стиль в 1805-1844 гг. При рассмотрении нонконформистского мира историку может показаться, что там, где почти не было развлечений, "риторика стала высшим наслаждением... и проповедники были главными звездами" (3). Но в дополнение к красноречивой проповеди Гадсби его рабочее происхождение, харизматичная личность и интригующий высокий кальвинизм - все это способствовало формированию в его часовне процветающей общины в основном из рабочих.
Как и многие другие повествования о нонконформистской экспансии, история церкви на Джордж-роуд включает боль разделений. Сын Гадсби гордо напоминает, что первая проповедь его отца в Манчестере вызвало "бурю негодования среди фуллеристов, ибо прежде в Манчестере не слышали ничего подобного" (4). Его прибытие в качестве пастора в октябре 1805 г. создало в часовне раскол. Вследствие него возникла баптистская часовня на Йорк-стрит, вступившая в ассоциацию с баптистскими церквами Йоркшира и Ланкашира примерно в то же время, когда возникла часовня Гадсби. Это освободило последнюю от связи с любыми церковными организациями, и энергичная община подтвердила свою независимость, проявляя большую осторожность к методистам-арминианам и к "умеренным" кальвинистам, которые сильно разбавляли строгое кальвинистское послание. Это отношение проявилось в строгом общении часовни, ибо ее практика предполагала отказ в причащении членам других нонконформистских общин Манчестера, в том числе тех, которые практиковали крещение верующих. Тем не менее, это не тормозило ее расширение. Хаотические записи рождений являются ненадежными, но рост с 7 записанных детей в 1790 г. до 23 в 1815 предполагает рост общины по экспоненте минимум втрое (5). Точные цифры числа таких собраний трудно оценить, так как церковные записи показывают только количество крещеных членов церкви и, принимая во внимание акцент на глубину «опыта» до начала крещения, эти цифры являются лишь верхушкой айсберга. Можно с уверенностью предположить, что на одного крещеного приходилось по четыре участника баптистских собраний. Численность крещеных в часовне выросла с 107 в начале 1807 года до 287 в течение 1840-43 гг. (6). Тем не менее потребность в большей часовне, расширенной в 1807 г. и снова перестроенной в начале 1820-х, а также отчет полиции о рождественской службе  означают, что собрание насчитывало не менее 1000 человек (7).
Тем не менее за этими цифрами стояли последующие разделения. Как ни странно, первый крупный раскол в 1823 г. был сосредоточен на необходимости новой часовни: при голосовании члены церкви подали 108 голосов за, 63 против, а 3 октября 1823 два диакона подали в отставку вместе с 35 членами (8). Второй раскол в 1843 году был немного более сложным. Среди собрания сложилась группа, оказывавшая все большее недовольство пастору, который старел и часто не мог быть на месте. Ежегодные визиты Гадсби в Лондон и провоцирующее влияние посещавшего общину служителя оттуда Джеймса Уэллса создали повод для нового разделения. И все же, несмотря на эти расколы, общая картина демонстрировала стабильный рост. В часовню приходили не только нерелигиозные люди, но и, учитывая, что нонконформистские приходы и культура становились все более жидкими, члены других часовен. Интересно отметить, что образ обращения используется для описания не только обращения из неверия в христианство, но и перемен в самой общине. "У.Т." является классическим примером этого процесса: "До того, как быть оживотворенным благодатью, я был волюнтаристом, но Дух Святой поставил меня на место, согнул меня под Божий скипетр и заставил признать Его мощь" (9). Само по себе это является красноречивой данью отличиям, которые последователи Гадсби признавали между собой и другими нонконформистами.
Сказанное приводит к обсуждению того, кем были те люди, которые составляли большинство в собрании Гадсби. Анализ этого теперь в значительной степени забытого сообщества, собранного вокруг убеждений самого Гадсби, является непростой задачей. Есть два обобщения, которые можно извлечь из церковных записей, воспоминаний о Гадсби и некрологов в религиозных журналах. Во-первых, Гадсби привлекал в свое собрание людей с довольно большой территории. Во-вторых, как мы уже видели, его община в основном состояла из бедных, хотя и не полностью нищих людей - что особенно приложимо к первой половине 38-летнего служения Гадсби в Манчестере. На его воскресные служения многие люди приходили пешком. Уильям Каусхилл часто ходил туда и обратно по 28 миль, чтобы послушать Гадсби; миссис Лоутон ходила из Олдхэма, Джеймс Уитакер из Стокпорта, Ричард Лорд из Бюри, Ханна Дайсон из Глоссопа, некоторые ходили из Холливуда в пяти милях от часовни (10). В мае 1816 года Мэри Мортон и Мэри Хобсон были освобождены от участи в собраниях в середине недели, ибо они жили в 9 милях от часовни (11).
Социально-экономический профиль собрания показывает относительно высокий процент членов рабочего класса, даже для нонконформистской часовни (12) и, в частности, большое количество ткачей. Те из них, кто жил в Манчестере, как правило, происходили из бедных районов города, такие, как Джон Джонс и его семья (Booth Street 10) или Томас и Мэри Хепуорт (Jersey Street 6) (13). То, что многие из прихожан были ткачами, можно видеть из пометки Гадсби на Пс.127.4-5 ("Вот наследие от Господа: дети"): не отходя от амвона, он заявил, что "это написано не для одних ткачей") (14). Кроме того, два самых влиятельных сторонника Гадсби в общинах Евангельского стандарта были ручными ткачами. Это были Джон Уорбартон, первый человек, которого Гадсби крестил в Манчестере, позже радикальный пастор в Троубридже, и Джон Кершоу, крещенный Гадсби в 1809 г., пастор в Рочдейле на протяжении более полувека (15). Были и менее заметные фигуры, такие, как Уильям и Элизабет Браун из Фэллоуфилда и Хэмфри Чаптон, ткач из прихода в Экклсе (16). В церкви, которую Гадсби основал в Рочдейле, не менее 26 из первых 36 отцов семейств записаны в метрических книгах как ткачи, и двое их оставшихся десяти работали прядильщиками (17). К 1830-м гг, видимо, количество людей этих умирающих профессий сократилось: в 1836 году лишь 3192 из 170 тыс. жителей Манчестера занимались этой деятельностью (18). Но и в более ранний период среди паствы Гадсби было представлено множество профессий рабочего класса. Таковы были, например, диакон Джордж Гриноу, который был подмастерьем кожевника с 13 лет и "много пострадал на каторге и от тяжелых лишений" (19), и плотник Чарльз Кенворт (20). То, что собрание состояло в основном из бедняков, ясно также по числу записанных эмиграций таких людей, как Джеймс и Феба Хамера, которые покинул Ливерпуль и отправились в США в июле 1829 г. (21), мистер и миссис Уильямс, отозвавших свое членство в январе 1824 г. в связи с эмиграцией, и, из людей более высокого класса, Уильям Рондо (1779-1852), практикующий адвокат, который уехал в США в 1819 году, а позже стал одним из наиболее известных разъездных проповедников Америки (22).
Уровни эмиграции иллюстрируют тот факт, что, хотя это было сообщество  в основном из рабочего класса, его члены были в основном не отчаявшимися людьми, а теми, кто стойко боролся за свою нишу в обществе. Здесь были и ручные ткачи, которым оставалось лишь вспоминать о минувшем золотом веке их ремесла, и люди с инициативой и возможностями, достаточными, чтобы попытать счастья на заманчивых берегах Америки.   Пример Рондо также свидетельствует о том, что община на Джордж-роуд состояла не только из нищих работяг, но включала в себя и людей, живущих в относительном достатке, имея возможность, например, вызвать профессионального врача при рождении ребенка (23). С самого начала пастырства Гадсби в ней были такие знаковые люди, как бизнесмен Уильям Маунси ("'человек дела ... очень уважаемый в своей сфере и респектабельный в обществе" (24),  который помог поддержать церковь в финансовом отношении и, видимо, сделал всю общину существенно зажиточнее. Это видно по судьбе в 1830-е таких людей, как сын пастора, Джон Гадсби, который завел успешную типографию, а в 1840-е - хирург Уильям Смит. В результате поддержки богатых членов общины в ней, как и в других нонконформистских часовнях, появилось растущее число зажиточных тружеников. На Джордж-роуд также делалось многое,  чтобы облегчить страдания во время периодических торговых депрессий: например, 3 ноября 1826 г. группа членов общины выделила по три скамьи по обе стороны от амвона для бедняков, не имевших возможности платить десятину (25). Специальное церковное собрание состоялось от имени бедных 1 ноября 1839 года, где "договорились о том , что вдовы и бедные сестры будут получать одежду за помощь общине", тогда как в первое воскресенье 1840 г. был устроен первый специальный сбор для бедных, впоследствии поднявшийся до ; 30.
Все это говорит о том, что социально-экономический профиль этого собрания был сложным, но в основном оно состояло все же из рабочих. Одним из наиболее простых обобщений в отношении общины всего этого периода может быть гендерное: сестер было заметно больше, чем братьев. Женщины составляли большинство преданных последователей Гадсби, как, например, Ханна Дайсон, которая зарабатывала при усадьбе своих родителей и приходила аж из Глоссопа (11 миль). Когда Гадсби открыл часовню в Чарльзуорте, Маргарет Бейтс стала "последовательницей и слушательницей г-на Гадсби" (26). Перечислять такие факты, вероятно, будет бесполезным, ибо их очень много. Гадсби не предпринял никаких попыток создать специально женское собрание, женщины не играли какой-либо роли в церковном руководстве, и высокая посещаемость ими церкви является длительной практикой, которая, как представляется, раздражает историков многих эпох.   
Любое объяснение того, почему часовня на Джордж-роуд оказалась столь привлекательной, должно основываться на колоритной фигуре самого Уильяма Гадсби. О его замечательной популярности можно судить, вероятно, по числу в собрании сыновей по имени Уильям, в том числе в семье Пробэк, глава которой пошел дальше, назвав детей Уильям Гадсби Пробэк и Элизабет Гадсби Пробэк (27). Среди множества общин промышленного Ланкашира имя Гадсби стало нарицательным (28). Историк Клайд Бинфилд считал, что он богословски не менее важен, чем Баттерворт, Беньян, Франклин или Фуллер (29).
Родившись в январе 1773 г. в нонконформистской семье в Атлборо, Уорикшир, Гадсби получил очень слабое образование и в 13 лет стал подмастерьем ткача. Он оставался на этой работе, пока не бросил ее в 1795 г. из-за ухудшения здоровья. Переехав в Хинкли и особенно занявшись в 1802 г. торговлей тканями, Гадсби  начал набирать социальную респектабельность. Даже родившись за пределами Ланкашира и добившись относительного достатка (в 1805 г. он получил пастырский оклад в ; 125 в год, не считая пожертвований), он поддерживал тесную связь с рабочими и особенно с ткачами (30). Он был служителем из тех, кого Беатрис Уэбб описала не как "старый консервативный тип", призванный Богом из числа людей, не более образованных, чем их окружение, но "призванный к руководству силой характера" (31). Во время депрессии 1842 года он писал: «Я знаю , что такое бедность, потому что я был настолько беден, чтобы чувствовать благодарность Богу за два пенса" (32). Его "похвальные старания ради городских бедняков" и причастность к радикальной политике Манчестера, частично мотивированная социально-экономическим профилем своего собрания, вероятно, способствовали его привлекательности (33).
Все это было еще более интригующим за счет того факта, что он проповедовал традиционный высокий кальвинизм, который подчеркивает суверенитет Бога и предопределение избранных, с жесткими нападками на тех, кто критиковал эту доктрину, которую многие находили неприятной. Роберт Галлей, современник Гадсби в Манчестере, друг нонконформистов и противник "хлебных законов", утверждал, что, в то время как Гадсби, казалось, был "проповедником, специально поднятым ради рабочих", это никак не было связано с его кальвинистским богословием (34). Уорд, напротив, утверждает, что Гадсби предлагал "последнюю, отчаянную защиту самых бедных - провозглашение их принятия перед Богом вне зависимости от всех мирских соображений" (35).
Хотя это, возможно, и упрощение, его высокий кальвинизм действительно был притягателен для самых бедных слоев английского общества. Во-первых, это был простой символ веры, лишенный утонченных наворотов "умеренного" кальвинизма. Среди нонконформистского мира, заваленного идеями Сандемана, Сведенборга и даже Маглтона, человек, учивший прямолинейным, даже суровым языком, не мог не быть привлекателен.  Один из членов его общины использовал аналогию с бизнесом мелкой торговли, которую упомянул сам Гадсби: "Бедные люди не могут пойти в оптовый магазин, но есть заведения, куда они могут пойти" (36).
Во-вторых, вера Гадсби в избрание действительно оставляла мало места для социальной стратификации, ибо среди Божьих избранных нет ни варвара, ни скифа, ни раба, ни свободного. Гадсби подчеркивал равенство настолько, что выделял свободные места для всех, кто не мог позволить себе платить церковные взносы. 
В-третьих, это была теология, которая предоставляла весомое утешение людям, обиженным обществом, утверждая, что все обстоятельства содействуют ко благу детей Бога, Который всегда заботится о Своих избранных. Эта мысль проходит почти на каждой странице воспоминаний о Гадсби и автобиографий его учеников, таких, как "Милости Бога Завета" Джона Уорбартона (37). Всемогущий непосредственно вмешивается в нужды Своих детей, восполняет их финансовые и другие трудности и дает защиту от врагов. Гадсби развил эту тему в письме к "дорогому другу в доме Господнем", где он писал: "Помните, что наш дорогой Господь был беднее вас, и в богатстве Своей благодати Он сделал вас, в лучшем смысле этого слова, богатым через Его бедность, и вы еще увидите, что Он скорый Помощник в бедах" (38).  Действительно, в своем акценте на презираемых обществом людей богословие Гадсби не только утешало, но и возвышало их. "Господи, жалкие изгои, мерзкие и презираемые - вот бедные иждивенцы Твоей благодати, призывающей народ" (39).
В-четвертых, как и в большинстве нонконформистских конгрегаций, Библия была привлекательной потому, что Гадсби истолковывал ее с набором идиллических сельских метафор, возможно, имевших дополнительный вес среди убожества Манчестера, и подчеркивал характер Иисуса, "Мужа скорбей, изведавшего болезни", Который обеспечил уже в этом мире спасение от мучительной жизни в будущей бессмертной славе после этой "юдоли слез". Реальная сила этой вести была, пожалуй, наиболее важным фактором, привлекавшим множество людей. Даже несколько напыщенные богословские рассуждения Гадсби становились популярными через привлечение чисто беньяновской риторики и фигур к обсуждению вопроса, о котором идет речь. В частности, этот популярный подход легко просматривается в ораторском искусстве Гадсби, представляющем собой, как заметил Чедвик, "необычное сочетание массивного языка и причудливого юмора" (40).   Местная пресса прокомментировала этот проповеднический стиль: "Хотя и отмеченный некоторыми чудачествами, он объединил пафос глубокой преданности с оригинальным интеллектом, понятными иллюстрациями и «серьезным тоном". Один из некрологов, появившихся по смерти Гадсби в 1844 году иронично заметил , что его Евангелие производило "сынов грома, а также сынов утешения" (41).
Не удивительно, что последователи Гадсби прокомментировали это красноречие.  Так, старый прихожанин Клейтон Уэст заявил: "Если бы вы слышали его голос, рокочущий как раскаты грома, и видели эти глаза, пронзающие собрание как огонь, вы не забыли бы это до конца своих дней" (42). Многим казалась непонятной сила, стоящая за его эксцентричным остроумием, скупыми заявлениями и острыми вопросами. Когда он проповедовал в Лэнгтоне, на одного из членов местного собрания это повлияло так, что он "должен был поднести руки ко рту, чтобы не вскричать, до того была переполнена его душа" (43).  Однажды, проводя крещение  под открытым небом в Блэкберне в 1819 году среди шумной толпы, мистер Гадсби был вынужден мощным голосом крикнул: "Во имя Господа, Бога Израиля, тишина!". Как электрический ток прошел по множеству людей, и таинство было совершено (44). 
Политические речи Гадсби читались в том же духе, с таким же потрясающим эффектом: короткие предложения, почти фольклорная мудрость в сочетании с едким остроумием, жесткие риторические вопросы и  все нравственное возмущение ветхозаветного пророка. Одно из таких выступлений с неудержимой риторикой, направленное против хлебных законов и прошедшее в ратуше в декабре 1839 года, Кобден восхищенно прокомментировал: "После такой речи г-на Гадсби я с трудом могу привести в порядок собственные мысли" (45).
Тем не менее, в дополнение к харизме пастора часовня Гадсби была привлекательна для рабочего класса и в других отношениях. Она находилась вблизи одной из главных транспортных артерий Манчестера, среди рабочих пригородов далеко от центра с его старинными соборами. Благодаря стройному общему пению, кратким молитвам, мощной риторике и, после 1824 года, цветущей воскресной школе часовня обеспечила прямую альтернативу паб-культуре и низкопробным развлечениям в бедных районах города с обилием алкоголиков и других асоциалов (46). Простое и прекрасное служение в пуританском стиле совершалось в скромном здании, не имевшем  ничего особенно заслуживающего внимания внутри или снаружи, и все же оно привлекало множество работяг. Помимо проповедей Гадсби и общинного пения - этого музыкального воплощения общей жизни -  оно обладало и другими особенностями (47). Почти не имея инструментальной музыки, община была одной из многочисленных часовен Ланкашира, которые получили известность благодаря своему пению и на протяжении всего XIX века могли по подбору голосов поспорить с оперными импресарио.   Служения совершались не только по воскресеньям: были молитвенные собрания каждую неделю, а общественные встречи согласно закону устраивались по вечерам в будни. Общинная жизнь не сводилась к богослужебной. В ризнице продавался богатый выбор книг и брошюр, работала библиотека, новогодний праздник тоже устраивался в часовне. Регулярно устраивались собрания по обсуждению общинных дел: вкус к демократии выражался в голосовании по таким вопросам, как значимые расходы, приглашение служителей и, что наиболее важно, пригодность тех или иных людей к крещению и, соответственно, к церковному членству. Как и все нонконформистские часовни, общин имела самоуправление, которое " не только регулировало жизнь часовни,  но и обращало внимание на быт ее членов" (48). Таким образом было создано подлинное сообщество в убогом городском районе, где у масс было мало альтернатив пьянке. В наше время не всегда понятно, как часовня могла "заменять театр, концертный зал, кино и публичную библиотеку вместе взятые. Но в ней были все вещи, необходимые для общения: творческие вечера, песни, лекции, настольные игры и декламация. Это было место свободного самообразования" (49).
Гадсби полностью отдавал себе отчет в том, что он делает, постоянно сопоставляя свою собственную точку зрения с окружающей популярной культурой. Так в конце одного воскресного вечера он провозгласил: "Я готов произнести проповедь, которая будет интереснее скачек!" - и рассказал о конях Апокалипсиса (50).  Тем не менее, если этот контраст между народной культурой и часовней имеет решающее значение для понимания привлекательности последней, влияние ситуации в часовне на окружающую культуру не стоит преувеличивать: рядом была растущая ирландская католическая община (Гадсби угрожали за его выступления против равноправия католиков, а однажды разъяренные ирландцы перебили в часовне стекла), а кроме того, Гадсби привлекал слушателей из очень большой округи.
Этот процесс формирования общины в основном из рабочего класса  вряд ли можно назвать непреднамеренным, несмотря на частые утверждения, что "гиперкальвинизм"  ограничивал распространение собственной вести. Одним из моментов, которые часто упускаются из виду, является различие между "слушающими" и членами церкви. Ядро членства было относительно невелико на фоне широкого круга затронутого населения, которое было привлечено помимо любопытства вниманием к своим  проблемам (51). Обращенный должен был пройти путь от слушателя до члена церкви, принявшего крещение по вере, а затем Вечерю Господню. При этом Гадсби активно распространял в местном сообществе буклеты, такие, как "Что спасет душу" или "Рождественский подарок для детей", излагая свои взгляды прямым текстом. Другие работы, такие, как "Новогодний подарок", были  намеренно направлены к рабочей аудитории.
Однако попытка Гадсби распространить свое послание лучше всего заметна по его поддержке воскресных школ - "одного из лучших учреждений королевства" (52). Если буклеты имели богословское содержание, воскресные школы позволяли также продвигать социальные аспекты Евангелия. Так, воскресная школа на Джордж-роуд,  созданная в 1836 году, должна была "поощрять бедных, обездоленных детей принять участие в преимуществах воскресного обучения", и община обеспечивала ее обувью, чулками и другими вещами (53). Ее посещение  беднейшими членами общества было столь важно, что Гадсби в "Мыслях о пользе воскресных школ" призывал поддержать "респектабельность" этих учреждений как средства воспитания рабочей молодежи - по сути предвосхитив аргументы Лакера, что они внедряли "честность, организованность, пунктуальность, трудолюбие и хорошие манеры", отделяя своих учеников от деклассированной публики (54). Это было очень далеко от ожесточенных выходок Томпсона насчет "психологического насилия над детьми" (55). Воскресные школы не только служили средством распространения определенных богословских воззрений через чтение Библии, хотя "на нас возложено научить детей истине Божьей и оставить спасение в руках Господа, Который один может открыть истину в совести". Они предлагали социальное спасение, «средство спасения подрастающего поколения от той деградации, которая иначе его затопит" (56). Школа на Джордж-роуд была основана в июне 1824 года и начала с 94 учеников. Ее успех можно оценить по решению ее оргкомитета в январе 1825 г. докупить для нее участок земли, а затем по расширению здания в 1842 г. Как и многие другие воскресные школы, это стало новым источником притяжения к часовне как социальному центру для взрослых и детей. Воскресные встречи дополнялись прекрасно укомплектованной библиотекой.
Дисциплина церковного членства может показаться довольно неприятным аспектом общинной жизни, но даже в этом отношении члены часовни были предоставлены прежде всего самовоспитанию. В их жизни не было ни одного аспекта, не вовлеченного в их приверженность Церкви (58). Регулирование поведения, вероятно, не было слишком трудным в стесненных условиях жизни Манчестера, особенно когда грех был заметен, как, например, пьянство. Дисциплина строго соблюдалась, и за 1817-1820 гг. из 224 членов 16 были исключены за различные проступки.
Иногда проблема, стоявшая на кону, была богословской. Харт приводит пример человека, который был принят в церковное членство, но впитал сандеманистский настрой, что привело к его отлучению (59). Тем не менее  наиболее распространенной причиной отлучений была проблема, все больше беспокоившая Гадсби - злоупотребление спиртным. Он часто говорил, что алкоголь - наибольшая проблема в Манчестере и самый короткий путь из церкви. В 1830-е гг. почти каждый месяц были отлучения за пьянство или, в случае с Джоном Робертсом в марте 1831 г., за продажу пива в День Господень  (60). Сильная оппозиция установленной Церкви Англии усматривается в отлучении Сары Холидей в феврале 1827 г. за крещение ребенка в англиканство (61). К такому же наказанию обычно приводили брачные проблемы, и мужья, бьющие жен, также должны были опасаться отлучения, хотя в июле 1822 г. была, напротив, наказана  Кэтрин Берч за побои мужу (62).
Политические вопросы в церковной дисциплине фигурировали редко. В сентябре 1815 г., однако, от Уильяма Дербишира потребовали покинуть т.н. Общество чудаков (63). Маккензи довольно расплывчато описывает, как Гадсби открыто критиковал обычные для собрания грехи и, в то время как большинство членов готово было выйти на покаяние, один человек ушел из часовни, и он оказался сторонником Роберта Оуэна (64). Но для тех, кто хотел участвовать в более здравой политике, часовня была идеальным форумом. Например, после выдачи сэру Освальду Мосли патента на создание общественного лазарета в течение лета 1808 г., к весне 1809 г. на это были собраны деньги (65). Тон политического участия становился тем не менее все более радикальным. В июле 1811 г. были уплачены средства за два наказ парламенту, хотя документы не дают никаких конкретных деталей этой кампании (66). В другом случае часовня дала пожертвования на сообщество протестантских диссентеров -  ; 6 в 1811 году и ; 3 в 1812 году (67).
Тем не менее, в конце 1830 - х и в 1840 - е гг. главным политическим вопросом для часовни была отмена хлебных законов. После проповеди Гадсби 13 мая 1841 года с их осуждением прихожане "положили на стол ходатайство с многочисленными подписями" (68). В том же году после дня молитвы 6 сентября и второй проповеди против хлебных законов как "несправедливых и небиблейских, деморализующих и бесчеловечных" Гадсби возглавил список подписчиков с пожертвованием в ; 1 (69). Его крестовый поход перешел в воскресные школы. На ежегодной декламации в 1839 году один мальчик прочел стихотворение "Разговор хлопка с кукурузой", завершившийся весьма крамольными словами: "И то, что торговля не должна быть свободной - разве это не гнусная чепуха?" (70). Разгневанная "Манчестерская хроника" заявила, что петиции Лиги против хлебных законов прошли, потому что учителя воскресных школ добились, чтобы их подписывали дети, набирая толпу (71). 
Так часовня обеспечила место встречи для тех , кто участвовал в довольно радикальной политике, особенно в период непосредственно после наполеоновских войн. Уильям Гадсби проповедовал в Хэмпденском клубе в Мидлтоне, в пяти милях к северу от Манчестера (72), а его собрание было вовлечено в деятельность Сэмюэла Бэмфорда - жившего там манчестерского радикала, участвовавшего в формировании сети этих клубов; хорошо известна  его классическая автобиография. Ральф Эштон приводит пример "мистера и миссис Т.С", живших на Пит-лейн в Алкрингтоне и предоставивших свой дом в распоряжение Бэмфорду, позволив ему скрыться от городских властей (73). Т.С. - это  предположительно Томас Спенсер , который был одним из восьми членов часовни, вышедших из нее, чтобы создать новую общину в Мидлтоне, куда в 1819 году вошел и Бэмптон.
Часовня, не соблазняя рабочий класс политическим участием, создавала естественную обстановку, в которой могли бы более успешно обсуждаться и политические вопросы.  Основной целью часовни было дать религиозное наставление, и это было достаточно привлекательным , чтобы вовлечь большое количество людей в служения каждую неделю. Тем не менее часовня также стала координационным центром для целого ряда мероприятий, включавших участие в политической жизни и возможности для образования в воскресных школах. Это был одно из немногих учреждений , в которых рабочие могли принимать демократическое участие в процессе принятия решений, что было особенно привлекательным для самых бедных членов общин.
Таким образом, выводы из жизни рабочей общины часовни на Джордж-роуд противоречат аргументам, которые выдвинул Томпсон в "Формировании английского рабочего класса". Часовня была не прибежищем для отчаявшихся людей, а форумом общественной жизни и образования. Неудивительно, что харизматичной личности с такими способностями, как у Гадсби, удалось привлечь большое количество слушателей, чтобы заполнить часовню. Расцвет этой жизни, который можно проследить по локальным исследованиям, подрывает весь негативный образ нонконформистской часовни XIX века.

1 Автор благодарит профессора Брайана Харрисона и г-на Б.А.Рамсботтома за полезные советы по теме данной статьи. 
2 E.P. Thompson, The Making of the English Working Class, N.Y.,1982, p.41.
3 WJ. Dawson, Autobiography of a Mind, N.Y., 1925, p.48; J. Obelkevish, Religion and Rural Society,
Oxford, 1976, p.212.
4 J. Gadsby, Memoir of William Gadsby, 2nd ed. L., 1870, p.32. Фуллеризм - это "умеренный" кальвинизм Эндрю Фуллера (1754-1815), в противовес которому Гадсби поддерживал традиционный высокий кальвинизм. См.   W.R. Ward, 'The Baptists and the transformation of the Church, 1780-1830', BQ 25, October 1973.
5 The Baptist Register, St George's Road, Manchester. Public Record Office; RG 4/2692.
6 St Oeorge's Road Church Books: 1807-17, 1817-37, 1837-61.
7 The And-Corn Law Circular, 31 December 1839.
8 St George's Road Church Book, 1817-37.
9 Gospel Standard, January 1837, p.37.  Я не могу отождествить подпись •W. T.' , но очевидно, что это кто-то из последователей Гадсби.
10 Gospel Standard, June 1888, p.279; April 1881, p.193; February 1870, p.lOl; November 1870,
pp.433-4; September 1872, p.392; June 1887, p.271.
1I St George's Road Church Book, 1807-17.
12 Социально-экономический профиль здесь не сильно отличается от исследований Рэдклиффа для Prospect Place New Connexion Chapel, Bradford. См  J .H.Y. Briggs, The English Baptists of ,he
Nineteenth Century, Didcot, 1994, p.271.
13 Baptist Register, St George's Road, Manchester. Public Record Office RG 4/2692.
14 Ralph Ashton, Manchester and the Early Baptists, 1916, p.37.
15 J. Warburton, Mercies of a Covenant God, L., 1837, и  J. Kershaw, Memorials of the mercies of a
Covenant God, 2nd edn, L., 1870.
16 Baptist Register, St George's Road, op.cit. 17 Register of Births and Baptisms, .Hope Chapel,
Rochdale. Public Record Office RG 4/1331.
18 D. Bythell, The Handloom Weavers: A Study in the English Collon Industry, N.Y.,1969, p.57.
19 Gospel Magazine, 1842, p.182.
20 Baptist Register, St George's Road, op.cit.
21 Gospel Standard, October 1858, pp.309-I7.
22 SI George's Road Church Book, 1817-37.
23 Baptist Register, St George's Road, Op.cil.
24 J. Gadsby, The Works of the William Gadsby, L., 1851, p.99.
25 St George's Road Church Book. 1817-37.
26 Gospel Standard, September 1872. pp.390-2; June 1872, p.261.
27 Baptist Register. St George's Road. Op.cil. Примеры имени Уильям включают Wiide. Hcpworth. Darbyshire. Fletcher. Mat~ey and Goodfellow families.
28 Claim made in Mancilester City News. 13 April 1907.
29 BQ 26, July 1975. p.i24.
30 William Gadsby's lAst Will and Testament. Lancashire Record Office.
31 B. Webb, My Apprenticeship, L.,1950 edn, p.146. описывает другой ланкаширский город - Бэкап
32 Gospel Standard. July 1843, p.218.
33 Cowdroy's Manche.rter Gazelle. 9 December 1826. Местная светская пресса представляет собой богатый источник информации по Гадсби, но она более полезна как информация об альтернативных ему политиках, более радикальных, нежели его община.   
34 Robert Halley. lAncashire:  Puritanism and Nonconformity. VoI.I1. Manchester, 1872. p.484.
35 W.R. Ward. Religion and Society in England 1790-1850, Oxford, 1972, p.73.
36 J. Gadsby, Memoir of WilIiam Gadsby. L.,1870, p.I07.
37 J. Warburton, Mercies of a Covenant God, L., 1837.
38 Gospel Standard, July 1843. p.218.
39 Gadsby's Selection of Hymns. 1965 edn. no.233. p.184.
40 O. Chadwick. The Victorian Church. Part I. L.,1966.p.415.
41 Manchester Times and IAncashire and Cheshire Examiner. 26 September 1840; 3 February 1844.
42 Christian's Monthly Record. June 1891, p.145.
43 Gospel Standard. July 1876. p.305.
44 ibid .. June 1886. p.270.
45 Anti-Corn lAw Circular. 24 December 1839.
46 Loon Fauche.r. Manchester in 1844: Its Present Condition and Future Prospects. 1844. примечание на p.28.
47 New Manchester Guide Book, 1815, p .133. Эта часовня, принятая Гадсби в 1805 г., в 1823 г. была перестроена под большее собрание. 
48 Leners ofSidney and Beatrice Webb, Vol.I, L.,1978, p.19.
49 E.E. Kellett, As I Remember, L., 1936, p.121. Я благодарен профессору Брайану Харрисону за эту цитату.
50 H. Watrnuff, Some Elegmc 71wugltts on the Departure of William Gadsby, 1844, p.l3.
51 К дискуссии по контексту Южного Уэльса см.: E. T. Davies, Religion in tlte IndustriLll Revolution
in Soulh Wales, Carbondale, 1965, p.151.
52 J. Gadsby, 71le Works of the lAte WiIlmm Gadsby, VoI.II, 1851, p.305.
53 Gospel Standard, February 1836, wrapper.
54 T. W. Laqueur, Religion and Respectability: Sunday Schools and Working Class Culture, New Haven, 1976, p.239.
55 E.P. Thompson, The Making of lite English Working Class, 1982 edn, p.414.
56 1. Gadsby, The Works of the lAte WiIliam Gadsby, Vol.II, 1851, pp.308, 305-6.
57 R. Ashton, Manchester and the Early Baptists, 1916, pp.94-5. По-видимому, эта библиотека погибла во время бомбежек 1940 года, что стало катастрофой для истории этой церкви.
58 Это дискуссионный момент в работе: A.D. Gilbert. Religion and Society, L., 1976, p.87.
59 H. Hart, Antinommnism Dissected, 1823, p.49.
60 St George's Road Church Books, 1817-37, 1837-61.
61 St George's Road Church Books, 1817-37.
62 ibid.
63 ibid .. 1807-1817.
64 Gospel Standard, 1uly 1837, p.264.
65 St George's Road Account Book.
66 ibid.
67 ibid.
68 7111! Anti-Bread T/U Circular, 21 April 1841.
69 ibid.. 9 September 1841.
70 ibid., 31 December 1839.
71 Manchester Chronicle and Salford Standard, 11 April 1840.
72 S. Bamford, • An Account of the Arrest and Imprisonment of Samuel Bamford, Middleton, on
suspicion of High Treason', in S. Bamford, Early Days, 1967, p.318. Бэмфорд слушал Гадсби в Хэмптон-клубе до своего первого ареста в 1817 г.
73 Ralph Ashton, Manchester and the Early Baptists, 1916, p.38.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn