Глава 2. Изгой

 Спустя полтора года лесной жизни Лангу набрёл на заброшенное городище – видать волки прошлой белой водой сумели прорваться вовнутрь. От вида полуразвалившегося частокола и изб защемило сердце. Но парень так давно не ночевал под крышей, так давно не мылся в нормальной бане, что пропустить это городище никак не мог. Зайдя за ворота он тут же понял, что в самой сохранной веже кто-то уже живёт. Сжимая во враз вспотевшей ладони нож, Лангу осторожно подобрался к широкому окну, забранному заржавевшей решёткой. От бычьего пузыря на окне не осталось и следа, поэтому обзору ничего не мешало. В избе горел очаг, перед которым суетилась, что-то готовя, брюхатая баба, а за столом сидели пятеро хонгов. Встречаться с изгоями не особо хотелось, по Прави изгонялись не только убийцы, но и насильники, да и убийство убийству рознь. Можно убить на поединке, а можно – придушить ночью, ребёнка зарезать, да мало ли как ещё! Однако несмотря на то, что за полтора года жизни в лесу Лангу уже начал привыкать к одиночеству, к людям всё равно тянуло. Поэтому парень не раздумывая шагнул к двери. Сидящие за столом замолчали, разглядывая незнакомца. Почти всё их оружие валялось в углу, только единственный на всю ватагу меч висел на боку самого крепкого из пятерых. Лангу решил, что именно этот здоровяк и должен верховодить. Но атаманом оказался другой – невысокий, жилистый, со звериным лицом. Впрочем, сейчас Лангу и сам больше напоминал хищного зверя, чем человека.

- Ну, проходи, садись, - оскалился в улыбке атаман. – Кто таков будешь?
- Лангу меня звать.
- Ага, Лангу значит. И давно в хонгах ходишь?
- Одну большую луну и шесть малых.
- То-то я и гляжу - ни одёжки на тебе путной, ни обувки. У нас вообще-то с пустыми руками не принято.
- У меня нет ничего.
- А в руке что, нож? Ну-ка, давай его сюда, вступительным взносом послужит.
- Нож не отдам, - окрысился Лангу.
- Ишь ты, - удивился атаман, - гляньте-ка, как ощерился. Что скажешь, Годун?
- Прав парень. Куда он без ножа? – пробасил, "расчёсывая" бороду пятернёй, самый крепкий.
- Ладно, твоя правда, Годун, оружие для нас – это жизнь. Садись так, парень, с первой добычи отдашь.
- Добычи?
- А то, отколь ты думаешь у нас одёжка появляется? Сами ткём, что ли? Хорош трепаться, вон миски в углу стоят – бери одну и садись к столу, вечерять будем.

Так началась у Лангу разбойная жизнь с ватагой таких же, как он, хонгов. Атаман наказал звать себя вожаком. "Мы не люди, – говорил он. – Мы волки, а у волков нет атаманов, только вожаки стай". И вёл себя вожак-атаман соответствующе – нещадно бил за любую провинность всех, кроме самого сильного, того, видать, и сам побаивался. Направлялись хонги на северо-запад, там со слов вожака должен обитать народ киттов, которым всё равно, какого цвета твои руки. Уходя из городища, Лангу выломал прут решётки, прикрепив его позже к прочной жерди. Получилось хоть и неказистое, но всё-таки копьё. Здоровяк, которого и звали Годуном, вскоре взял над новеньким "шефство", принявшись обучать его воинской премудрости.
- Учись, паря, - буркнул он, – говорят, что китты к себе только воинов берут.
- А с остальными чего делают?
- Рабов они из них делают, вот чего.
- Рабов? Это ещё что такое?
- Ну… раб – это работник такой, а по положению – хужее скотины. Ты парень вёрткий да жилистый, хоть костью и узок, из тебя знатный воин может получиться.

Сам Годун был отменным воином. Лангу удивлялся – как такой попал в краснорукие? И однажды спросил напрямую. Годун схватил Лангу за горло.
- За такой вопрос, паря, тебя любой хонг на бой вызовет. И это в лучшем случае, а в худшем – прирежет ночью, и вся недолга.
Вскоре бабе настал срок рожать, и группа несколько задержалась на одном месте. Как понял Лангу, в "стае" эта баба была общей, поэтому и чей это ребёнок никто сказать не мог. После того, как группа вновь тронулась в путь, они вышли к большой реке. Вожак приказал вязать плот, на котором все и отправились дальше. Нельзя сказать, что плавание на плоту сильно убыстрило продвижение, скорее наоборот – идти против течения, отталкиваясь от дна жердями, вовсе не так легко.

- Слышь, вожак, - на очередном привале решил спросить Лангу, – а что будет, если мы не сыщем этих самых киттов до белой воды?
- Что будет? Да ничего, пережидать станем.
- Выжил ли кто из хонгов в годину белой воды?
- Я знавал одного такого, - поделился вожак, бывший в этот вечер в хорошем настроении. – Он с шестью товарищами нашёл пещерку на вершине скалы, в ней и переждал.
- А ели чего?
- Дичи запасли.
- На всю большую луну?
- С ума сбрендил? Где ж ты в пещеру дичи на большую луну напасёшь?
- И как выжили тогда?
- Говорю же тебе – семеро их было, а пещеру ту покинул он один, - расхохотался вожак. – Нас с тобой как раз семеро стало, да малец подрастёт. Так что один выживет, а уж кто – это как получится.
При мысли о подобной перспективе Лангу прошиб холодный пот. Вскоре по берегам начались скалы, климат явно стал суровее.

- Вожак, - Годун хмуро посмотрел на товарища, - мы слишком далеко углубились в пределы белой воды. Я родом из подобных мест – знаю. Ещё одна короткая луна пути, и лес станет исчезать. Появятся папоротники да плавуны по грудь. Там вотчина волков и лохматых быков, нам же – верная погибель.
Лангу и сам уже обратил внимание, что волки стали встречаться чаще. Правда пока они ходили поодиночке и на группу людей нападать не осмеливались, но стань их ещё больше – и кто его знает.
- Хорошо, - согласился вожак, которому очень не хотелось бросать плот, поскольку на нём он бездельничал, - пойдём так.

Стараясь держаться строго на запад, группа двинулась пешком. Тут особо замедлил движение ребёнок, уже слишком тяжёлый, чтобы женщина могла его долго нести на руках, но ещё чересчур маленький, чтобы шагать вровень со взрослыми. Помог женщине Годун, который мог не то, что малыша, а четырёх крепких мужиков на плечах утащить. Через два месяца группа наткнулась на капище.
- Ишь ты, как оскалились, - всаживая топор в грозный лик, проворчал вожак.
- Не боишься, что накажут? – возмутился действием вожака Лангу.
- Кто накажет? Они? – вожак выдернул топор и с силой засадил его снова. – У волков нет богов, единственный их бог – голод.
- Поди-ка из-за подобного деяния тебе и выкрасили руки? – Лангу сжал самодельное копьё.
- Что-о? – взревел вожак, вытаскивая топор. – Ах ты, щенок паршивый.
С этими словами вожак накинулся на парня. Впрочем, Лангу был уже совсем не тем, кто три года назад бежал из городища. За время лесной жизни он не только окреп и приобрёл звериные навыки, но и, благодаря Годуну и редким нападениям на селян, научился весьма неплохо владеть оружием. Ржавый прут мгновенно ударил в живот вожаку, тот скривился и рубанул по древку топором. Рана оказалась слишком несерьёзной, чтобы свалить взрослого мужика. Следующий удар, теперь уже ножом, Лангу нанёс, когда топор просвистел возле его лица. Выронив своё оружие, вожак схватился за кровоточащий локоть, а нож, описав плавную дугу, вонзился ему в шею. Подтащив захлёбывающегося кровью вожака к идолам, Лангу помазал их лица кровью жертвы, кинув его затем на жертвенный камень.
- Богов надо чтить, - пряча нож, заметил парень.

Вечером у костра он вновь затеял разговор о киттах.
- Ты теперь вожак, – спокойно заметил Годун, – тебе и решать, куда нам путь держать.
- Извини, Годун, вожак – у псов, а мы всё-таки люди.
- Значит атаман. По закону так – победил атамана, сам им становишься.
- Хорошо, пусть вы и нарекли меня атаманом, но прежде чем принимать решение, я хотел бы выслушать вас всех.
Трое и женщина молчали, тогда снова заговорил Годун.
- Мне мыслится так, что идти надо было в сторону, противоположную пределу белой воды. Может где есть земли, на которые она не приходит?
- Так ещё не поздно, до белой воды целых три большие луны. Значит решено – идём в ту сторону.
Спустя два месяца, однако, группа вышла к морю. Никто из них до сих пор не видел моря, все встали, как зачарованные.
- Большая вода, - прошептал Годун, знающий казалось обо всём на свете. – Студёным морем прозывается, а в пределах белой воды ещё сказывают Белое море есть.
- Как про это узнали, если там всех смерть поджидает?
- Колдуны проведали, они на духах в те места летали.

Пришлось группе двигаться вдоль берега. На их несчастье они забрели на полуостров, жирной каплей свисающий в сторону юга. Почти полгода ушло у разбойников на то, чтобы выбраться с этого полуострова. Зато их рацион в это время разнообразила морская рыба. Идти берегом оказалось крайне неуютно – резкий холодный ветер тут пробирал до самых костей, и группа взяла курс на юго-восток. Вскоре они наткнулись на одинокую вежу, как оказалось - там обитали охотники из ближайшего городища. Благодаря последним грабежам все члены группы имели доброе оружие. Подкараулив охотников, разбойники разом навалились на них. Пятеро против троих, к тому же не ожидающих нападения – исход этой схватки был предрешён. Тем не менее один из разбойников получил ножом в живот. В избе охотников поджидала женщина, увидев вместо них разбойников, она от испуга присела. Задержались хонги в этой веже надолго, до тех пор, пока женщина, которую стерегли по очереди, не умудрилась бежать.

- Уходить надо, атаман, - нахмурился Годун. – Баба приведёт воинов из городища.
- Я товарища тут не брошу. Но ты прав – уходить надо.
- С ним медленно пойдём, нагонят нас – все поляжем.
- А я сказал – не брошу своего, - упрямо повторил Лангу. - Кто не согласен – пусть уходит.
Продвижение ещё более замедлилось, а вскоре и вовсе прервалось – едва начавшего поправляться раненого вновь залихорадило. Пришлось поставить шалаш и ждать, пока он не поправится окончательно, либо помрёт. Оставалось надеяться, что погоня, как и хозяин леса, чей могучий рёв иной раз слышался по ночам, пройдут мимо их шалаша. Боги сжалились над разбойниками, видать кровь осквернителя пришлась им по вкусу – хозяин леса не набрёл на шалаш, городище же скорее всего находилось далеко от избы, а может женщина не добралась до него, но погони за ними так и не случилось. В одну из ночей к Лангу подсел Годун.
- Помнишь, атаман, ты меня спросил – как я попал в хонги?
- Ну, ты-то что об этом вспомнил?
- Рассказать хочу. Пошли мы вот в такую же вежу, как те охотники. Было нас три воина, бабы да детишки малые. Собирали гагачий пух – тёплый он очень, любил наш кьян одеяла и подушки из гагачьего пуха. Ну и заодно дичи набить, да ягод-грибов насобирать. На обратном пути один из воинов отлучился по нужде и вдруг закричал. Дико так закричал, протяжно, а после умолк. И наш старшой приказал быстро оттуда уходить. Ладно бы он за баб и детишек беспокоился, так ведь нет – добро хозяйское бросать не велел. Ну, как пришли мы в городище, я его значит кулаком и попотчевал. Да не рассчитал малость – зашиб до смерти.
- За такое и я бы зашиб. Хозяин леса молча не нападает – обязательно взревёт, значит такие же напали, как мы сейчас. Но чего ты мне об этом вдруг решил рассказать?
- Да так… я за тебя сейчас, атаман, жизни своей не пожалею. Хоть к злобным духам за тобой пойду.
- Добре, Годун. Хоть я и раньше в тебе не сомневался.

Удача удачей, но спустя четыре с лишним года, прошедших с момента встречи Лангу с разбойниками, они до сих пор находились ненамного южнее мест его обитания.
- Атаман, - Годун с тревогой посмотрел вверх, - листва с дерев начинает опадать, ещё две-три коротких луны и придёт белая вода.
- Да, Годун, не успеть нам далеко от неё убежать. Но и дожидаться на одном месте не стоит. Может повезёт встретить ещё одно заброшенное городище.
- И какими силами мы станем его оборонять?
- Никакими, Годун, просто запрёмся в избе и постараемся продержаться до ухода малых стай. Хоть ещё одну большую луну проживём, либо подороже свои жизни продадим. Уж пожирать друг дружку точно не станем. Есть иные предложения?
Иных предложений не последовало. Женщина всхлипнула, она снова была на сносях, что опять же значительно замедлило продвижение, и чувствовала свою вину за это, как и бывший раненый.
Годун оказался прав, спустя два с половиной месяца ночи стали заметно холоднее, а ещё через полмесяца выпал снег. Как всегда он лёг в одну ночь и на всю зиму. А потом вдалеке послышался рёв, словно десяток взбесившихся хозяев леса решили посоревноваться – кто из них голосистее.
- Всё, - Годун помрачнел, - лохматые быки идут, а с ними – волки.
- Возвращаемся к последнему городищу, на колени встану – может пустят пережить лютую годину.
- Так два дня до городища-то топать.
- Ну, волкам сейчас не до нас – вон у них жратвы сколько.
- Не скажи, атаман, эту жратву ещё добыть нужно, а лохматый бык – зверь сильный, ходит большим стадом. Мы же для волков столь сильными не покажемся.
- Всё равно идём, иного выхода нет.

Хонги медленно потащились к последнему городищу. Ближе к вечеру группа нарвалась на стадо быков. На всякий случай все залезли на деревья. И не напрасно, стоило пройти огромным животным, как показались волки. Не много – штук тридцать. В начале зимы волки не ходят большими стаями и не задерживаются на одном месте надолго. Другое дело в конце зимы. По странной прихоти волки возвращаются первыми, и тогда их стаи достигают нескольких сотен, а то и тысяч особей. Идут они обратно не торопясь, голодные и злые. А пищи в лесу для них почти нет – не считать же за таковую зайцев, барсуков, да тетеревов. Повезёт волкам, если стадо кабанов не успеет убраться в чащу, или семья медведей, не сумевших нагулять жира, проснётся раньше положенного срока и вылезет из своей пещеры. Медведь – хозяин леса - животное могучее, до его загривка ещё дотянуться надо, и с пятью-шестью волками медведь управится без труда. Но против большой голодной стаи даже он бессилен. Замерев, хонги даже затаили дыхание – авось пронесёт.